какой борщ когда такие дела на кухне
Паровоз для машиниста
И выступают люди и рассказывают, как они обновляют, перестраивают, переносят, расширяют для удобства населения. Для удобства населению, население, населением – где ж это население. ниям. нием. И дико обидно, что все это где-то здесь. Вот же оно где-то совсем здесь. Ну вот же прямо в одном городе с нами такое творится – ночи не спишь, все выскакиваешь – где? Да вот же тут. Да вот тут, буквально.
Ведь модернизировали, подхватили, перестроились, внедрили новый коэффициент, включаешь – не работает. И медленно понимаешь, что нельзя, конечно, оценивать работу таких огромных коллективов по машинам, которые они клепают.
Ну собирают они автобус, ну это же неважно, что потом водитель на морозе собирает его опять. Что при торможении на ноги падают вентиляторы и рулевые колонки, что веником проведешь по двигателю – сметешь карбюратор, фильтр, головку блока. И после всех улучшений она тупее любого водителя, ибо он успевает реагировать на уличное движение, она – никак, хоть ты тресни. Конечно, лучше такую машину отдавать в мешке. Кому надо, тот соберет, потому что не в машине суть, а в интереснейших делах. Гораздо важнее, что творится внутри предприятия, будь то театр, автозавод или пароход.
Смешно подходить к театру с точки зрения зрителя. На спектакли не ходят – от скуки челюсть выскакивает. А то, что режиссер непрерывно ищет и ставит, ставит и ищет? Театр первым отрапортовал о подготовке к зиме, ни одного актера, не занятого в спектакле. При чем тут пустой зал? Тогда получается, что театр – для зрителя, поезд – для пассажиров, а завод – для покупателя?! Такой огромный завод – для покупателя? Нет! Это для всеобщей занятости.
Пароход – для команды, паровоз – для машиниста, столовая – для поваров, театр – для актеров, магазин – для продавцов, литература – для писателей! Нет и не может быть выхода из этих предприятий – настолько увлекательный процесс внутри. Смешно ждать снаружи чего-либо интересного. Схватил у самого передового коллектива пылесос – он не работает, потому что не он главный. При чем тут борщ, когда такие дела на кухне?!
Приходят на завод тысячи людей – строят себе базу отдыха, открывают новую столовую, озеленяют территорию, получают к празднику заказы. Что главное – занять эти тысячи работой или дать тем тысячам пылесосы, без которых они жили и живут?!
Стучит в море пустой пароход, дымит по улице пустой грузовик, стоит в городе пустой магазин, а вокруг кипит жизнь, люди поддерживают друг друга, выступают на собраниях, выручают, помогают в работе, знающий обучает отстающего, пожилой передает молодым, бригада избавляется от пьяницы, непрерывно улучшается и совершенствуется станочный парк, и научные исследования удовлетворяют самым высоким требованиям. А включаешь – не работает. И не надо включать. Не для вас это все. Не для того – чтоб включали, для того – чтоб делали.
Смешно оценивать ТВ по передачам, больницы – по вылеченным. Конечно, мы по количеству врачей обогнали всех, теперь бы отстать по количеству больных, но тогда пропадает смысл работы коллектива, загружающего самого себя. Тогда о нашей работе надо спрашивать совершенно посторонних. А разве они знают, что мы сэкономили, что отпраздновали, кого вселили, кого уволили? Что расскажет изделие о жизни коллектива? Что будет в новостях, которых так жадно ждет население: пущена вторая очередь, задута третья домна, пущен первый карьер, дал ток третий агрегат. Кто знает, сколько их там, когда начнут, когда закончат?
Определенность – это неисправимо, а неопределенность – это жизнь. Развернулись работы по озеленению. Не для озеленения эти работы. Пылесос работает? Нет! Один бит информации. А как сегодня дела у коллектива пылесосного завода, как с утра собираются люди, как в обед приезжают артисты, как между сменами торгует автолавка, как психологи помогают начальникам цехов, как дублеры работают директорами – миллионы битов, пьес, романов.
Пылесос – для одного, пылесосный завод – для тысяч. Потому так замолкают люди, собравшиеся в пароход, завод, в институт. Дадут одно поршневое кольцо, и сидят пятьсот или шестьсот под надписью: «поршневое кольцо», «гибкие системы», «топливная аппаратура». Огромная внутренняя жизнь, хоть и без видимого результата, но с огромными новостями, так радующими сидящих тут же, этакое состояние запора при бурной работе организма.
А машину как-нибудь дома соберем, квартиру достроим, платье перешьем, трактор придумаем, самолет в квартире склепаем и покажем в самой острой передаче под девизом: «Один может то, чего все не могут».
И выступают люди и рассказывают, как они обновляют, перестраивают, переносят, расширяют для удобства населения. Для удобства населению, население, населением – где ж это население. ниям. нием. И дико обидно, что все это где-то здесь. Вот же оно где-то совсем здесь. Ну вот же прямо в одном городе с нами такое творится – ночи не спишь, все выскакиваешь – где? Да вот же тут. Да вот тут, буквально.
Ведь модернизировали, подхватили, перестроились, внедрили новый коэффициент, включаешь – не работает. И медленно понимаешь, что нельзя, конечно, оценивать работу таких огромных коллективов по машинам, которые они клепают.
Ну собирают они автобус, ну это же неважно, что потом водитель на морозе собирает его опять. Что при торможении на ноги падают вентиляторы и рулевые колонки, что веником проведешь по двигателю – сметешь карбюратор, фильтр, головку блока. И после всех улучшений она тупее любого водителя, ибо он успевает реагировать на уличное движение, она – никак, хоть ты тресни. Конечно, лучше такую машину отдавать в мешке. Кому надо, тот соберет, потому что не в машине суть, а в интереснейших делах. Гораздо важнее, что творится внутри предприятия, будь то театр, автозавод или пароход.
Смешно подходить к театру с точки зрения зрителя. На спектакли не ходят – от скуки челюсть выскакивает. А то, что режиссер непрерывно ищет и ставит, ставит и ищет? Театр первым отрапортовал о подготовке к зиме, ни одного актера, не занятого в спектакле. При чем тут пустой зал? Тогда получается, что театр – для зрителя, поезд – для пассажиров, а завод – для покупателя?! Такой огромный завод – для покупателя? Нет! Это для всеобщей занятости.
Пароход – для команды, паровоз – для машиниста, столовая – для поваров, театр – для актеров, магазин – для продавцов, литература – для писателей! Нет и не может быть выхода из этих предприятий – настолько увлекательный процесс внутри. Смешно ждать снаружи чего-либо интересного. Схватил у самого передового коллектива пылесос – он не работает, потому что не он главный. При чем тут борщ, когда такие дела на кухне?!
Приходят на завод тысячи людей – строят себе базу отдыха, открывают новую столовую, озеленяют территорию, получают к празднику заказы. Что главное – занять эти тысячи работой или дать тем тысячам пылесосы, без которых они жили и живут?!
Стучит в море пустой пароход, дымит по улице пустой грузовик, стоит в городе пустой магазин, а вокруг кипит жизнь, люди поддерживают друг друга, выступают на собраниях, выручают, помогают в работе, знающий обучает отстающего, пожилой передает молодым, бригада избавляется от пьяницы, непрерывно улучшается и совершенствуется станочный парк, и научные исследования удовлетворяют самым высоким требованиям. А включаешь – не работает. И не надо включать. Не для вас это все. Не для того – чтоб включали, для того – чтоб делали.
Смешно оценивать ТВ по передачам, больницы – по вылеченным. Конечно, мы по количеству врачей обогнали всех, теперь бы отстать по количеству больных, но тогда пропадает смысл работы коллектива, загружающего самого себя. Тогда о нашей работе надо спрашивать совершенно посторонних. А разве они знают, что мы сэкономили, что отпраздновали, кого вселили, кого уволили
Новое в блогах
Почитал и посмотрел я тут в гнуснопрославленном сообществе «АНТИСОВЕТСКАЯ ЛИГА»
СССР: Люди 80-х. Фото
Алан Петров перепечатал из skif-tag.livejournal.com в сообщество АНТИСОВЕТСКАЯ ЛИГА, сегодня в 14:53
Напомню тем, кто не знает, какую миссию избрал для себя Российский Еврейский Конгресс:
Миссия
Способствовать формированию еврейского плюралистического сообщества, гордящегося своим прошлым, уверенно смотрящего в будущее, крепко стоящего на российской земле лицом к Иерусалиму. «
Но в те давние перестроечные годы Жванецкий в своих публикациях ещё вещал не от имени евреев, которые «лицом к Иерусалиму», а от имени «всего совейцкого народа».
Напомню текст Жванецкого:
Паровоз для машиниста
И выступают люди и рассказывают, как они обновляют, перестраивают, переносят, расширяют для удобства населения. Для удобства населению, население, населением – где ж это население. ниям. нием. И дико обидно, что все это где-то здесь. Вот же оно где-то совсем здесь. Ну вот же прямо в одном городе с нами такое творится – ночи не спишь, все выскакиваешь – где? Да вот же тут. Да вот тут, буквально.
Ведь модернизировали, подхватили, перестроились, внедрили новый коэффициент, включаешь – не работает. И медленно понимаешь, что нельзя, конечно, оценивать работу таких огромных коллективов по машинам, которые они клепают.
Ну собирают они автобус, ну это же неважно, что потом водитель на морозе собирает его опять. Что при торможении на ноги падают вентиляторы и рулевые колонки, что веником проведешь по двигателю – сметешь карбюратор, фильтр, головку блока. И после всех улучшений она тупее любого водителя, ибо он успевает реагировать на уличное движение, она – никак, хоть ты тресни. Конечно, лучше такую машину отдавать в мешке. Кому надо, тот соберет, потому что не в машине суть, а в интереснейших делах. Гораздо важнее, что творится внутри предприятия, будь то театр, автозавод или пароход.
Пароход – для команды, паровоз – для машиниста, столовая – для поваров, театр – для актеров, магазин – для продавцов, литература – для писателей! Нет и не может быть выхода из этих предприятий – настолько увлекательный процесс внутри. Смешно ждать снаружи чего-либо интересного. Схватил у самого передового коллектива пылесос – он не работает, потому что не он главный. При чем тут борщ, когда такие дела на кухне?!
Приходят на завод тысячи людей – строят себе базу отдыха, открывают новую столовую, озеленяют территорию, получают к празднику заказы. Что главное – занять эти тысячи работой или дать тем тысячам пылесосы, без которых они жили и живут?!
Стучит в море пустой пароход, дымит по улице пустой грузовик, стоит в городе пустой магазин, а вокруг кипит жизнь, люди поддерживают друг друга, выступают на собраниях, выручают, помогают в работе, знающий обучает отстающего, пожилой передает молодым, бригада избавляется от пьяницы, непрерывно улучшается и совершенствуется станочный парк, и научные исследования удовлетворяют самым высоким требованиям. А включаешь – не работает. И не надо включать. Не для вас это все. Не для того – чтоб включали, для того – чтоб делали.
Смешно оценивать ТВ по передачам, больницы – по вылеченным. Конечно, мы по количеству врачей обогнали всех, теперь бы отстать по количеству больных, но тогда пропадает смысл работы коллектива, загружающего самого себя. Тогда о нашей работе надо спрашивать совершенно посторонних. А разве они знают, что мы сэкономили, что отпраздновали, кого вселили, кого уволили? Что расскажет изделие о жизни коллектива? Что будет в новостях, которых так жадно ждет население: пущена вторая очередь, задута третья домна, пущен первый карьер, дал ток третий агрегат. Кто знает, сколько их там, когда начнут, когда закончат?
Определенность – это неисправимо, а неопределенность – это жизнь. Развернулись работы по озеленению. Не для озеленения эти работы. Пылесос работает? Нет! Один бит информации. А как сегодня дела у коллектива пылесосного завода, как с утра собираются люди, как в обед приезжают артисты, как между сменами торгует автолавка, как психологи помогают начальникам цехов, как дублеры работают директорами – миллионы битов, пьес, романов.
Пылесос – для одного, пылесосный завод – для тысяч. Потому так замолкают люди, собравшиеся в пароход, завод, в институт. Дадут одно поршневое кольцо, и сидят пятьсот или шестьсот под надписью: «поршневое кольцо», «гибкие системы», «топливная аппаратура». Огромная внутренняя жизнь, хоть и без видимого результата, но с огромными новостями, так радующими сидящих тут же, этакое состояние запора при бурной работе организма.
А машину как-нибудь дома соберем, квартиру достроим, платье перешьем, трактор придумаем, самолет в квартире склепаем и покажем в самой острой передаче под девизом: «Один может то, чего все не могут».
Остроумно, не правда ли? Да с фирменными еврейскими «подковырочками» Жванецкого.
И вот, подводя итоги последних 25 лет, оглянемся вокруг:
«Неэффективных» заводов, производящих пылесосы, которые «включаешь-не работает» на радость Жванецкому уже нет.
Теперь в Израиле и в ЕС построены заводы по производству пылесосов для раскрытого настежь вступлением в ВТО российского рынка, там, на Западе, их «паровозы для машиниста» им отнюдь не в тягость, они хвастают теперь перед нами своими столовыми и при заводах и базами отдыха.
«Гениальная операция» была проделана когда-то с помощью всех этих сионистов Жванецких, Хазановых и прочих еврейских «сатириков»! Затраты на них Запад делал минимальные, а ущерб СССР в этой информ-войне против СССР сионисты-«сатирики», «подкожные» пропагандоны антисоветчины, приносили огромнейший.
Да, забыл сказать, подводя итог:
P.S. Жванецкий:» Здесь хорошо там, где нас нет. «
Сионисты Жванецкий и Алан Петров, могло бы быть хорошо здесь, если бы вас вообще в природе не существовало. Но, увы, вы ещё пока (надеюсь недолго уже) всё же существуете.
Общество «При чем здесь борщ, когда такие дела на кухне?»
Приготовление пищи сродни колдовству. Хорошее настроение, доброжелательность важны не менее, чем мастерство и качественные продукты. Нервный повар так же профнепригоден, как и врач с трясущимися руками. Кстати, дальше речь и пойдет о враче и поварах.
В редакцию «Карельской Губернiи» обратились работники пищеблока городской больницы скорой помощи. Доведенные до отчаяния женщины просили разобраться и помочь в сложившейся ненормальной ситуации.
Пищеблок – это, собственно, и есть кухня, на которой готовят для пациентов. Кто лежал в больнице в качестве рядового пациента, тот в курсе, какого уровня питание может предложить это учреждение. Пищеблок городской больницы производит грустное впечатление. Что называется – чистенько, но бедненько. Старая сантехника и мебель, отработавшие свое котлы. Душно.
В день на питание одного пациента в БСМП полагается от 27 до 30 рублей. В прошлом году эта сумма сокращалась до 17 рублей. Понятно, что за такие деньги разносолов не подадут. Нужно очень постараться сделать диетменю качественным и разнообразным. Эта, как и любая другая, работа может быть выполнена, когда созданы более-менее подходящие условия. Но.
Повара задыхаются
Почти два года назад больницу возглавил новый главврач, Владимир Александрович Петров. С этого времени у поваров, как говорится, началась совсем другая жизнь.
«Проблем с прежним главврачом Геннадием Масликовым у нас не было вообще. А Владимир Алек-сандрович за два года не удосужился познакомиться с коллективом пищеблока. А попасть к нему на прием все равно, что к министру по записи! Меню-раскладку – финансовый документ, между прочим, – до сих пор подписывает его заместитель. Хотя в нем черным по белому напечатано: подпись должна быть главврача. «За все это время он поднялся к нам всего несколько раз. Даже не спросил, что нам нужно!» — хором рассказывают повара. А нужно, даже жизненно необходимо, многое. В пищеблоке не работает вытяжка, нет хорошей вентиляции. Повара работают в страшной духоте, а в жаркие дни она становится просто нечеловеческой!
«Я давно просила — купите нам хотя бы два вентилятора, потому что летом мы здесь все умираем, – рассказывает исполняющая обязанности шеф-повара Раиса Рогованова. — Прошел год – ни вентиляторов, ни вытяжки. Душевых тоже нет, хотя по санитарным нормам положено. Уходим отсюда задыхающиеся, от нас несет гарью, дымом. А оборудование? Суповые котлы текут, им больше 10 лет. Я писала рапорт, по нему приходил механик, посмотрел и сказал, что отремонтировать их нельзя, нужно заменить. Об этом же администрация должна заботиться!»
Больница, рассчитанная некогда на 300 человек, обслуживает сейчас около 500. На работе пищеблока этот перебор не мог не сказаться: площади кухни не рассчитаны на обслуживание такого количества пациентов.
«Но у нас еще и отбирают площади! Причем делают это без каких-либо объяснений с коллективом, — возмущается Раиса Павловна. — У нас была диеткомната. Мы сами ее отремонтировали, своими средствами и силами. Теперь администрация отобрала ее под молельную. А ведь через диеткомнату в пищеблок приходил бухгалтер, все обсчитывал, из отделения приходили медсестры, приносили порционники – расчетные листы, где указано количество столов, больных. Теперь все они заходят к нам через кухню. Это противоречит всем санитарным нормам! Удивляюсь, как к нам еще санэпидстанция не пожаловала!»
Своими силами собран и имеющийся в пищеблоке интерьер: работники просто привезли сюда старую, но в хорошем состоянии мебель, которая еще может послужить, – столы, стулья, шкафчики. Спецодежда у поваров тоже куплена на свои деньги.
«С осени начали одевать всю больницу. Даже санитаркам и лифтерам выдали специальные костюмы, халаты. До нас очередь так и не дошла», — рассказывает повар Галина Картавенко.
«А зарплата! Вот в мае у нас повар Галина Петровна Картавенко работала на две ставки, без выходных – люди болели, уходили в отпуск. Она получила в итоге с 15-процентной надбавкой всего лишь три тысячи! — возмущается Раиса Павловна. — Повара со второго по четвертый разряд получают от двух с половиной до трех с половиной тысяч. Если мы не вынесем всего этого издевательства и уйдем всем коллективом, то здесь же некому будет работать: люди приходят, узнают, какая зарплата, и говорят: «Извините, мы поищем другое место!»
Уже ушли диетврач, диетсестра, бывший шеф-повар, который проработал здесь 18 лет и фактически поднял пищеблок.
Откуда поставки?
О продуктах – отдельный разговор. Поставщики постоянно меняются. И качество поставляемых продуктов зачастую оставляет желать лучшего. То сыр крошится, а не режется, то яйца испорченные, то крупа страшная, больше похожая на испорченную муку.
«Администрация заключает договоры на поставку продуктов, кладовщик лишь получает. Все, что он может, — завернуть некачественный продукт, — рассказывает Раиса Рогованова. — Меня приглашают, когда приходит машина. Я смотрю: качественный продукт или нет. Одна фирма мясо нам поставляла из Гатчины… Мясо такое, что возвращать пришлось 150 кг, оно было попросту гнилое. Слава Богу, мы возмутились — прекратили вроде поставки оттуда. Сейчас новые поставщики, причем наши, петрозаводские. Непонятно – зачем с иногородними фирмами нужно было договариваться?»
Сам главврач Владимир Петров не считает, что у сотрудников пищеблока есть основания возмущаться и переживать. Площадей, говорит, у пищеблока достаточно. Захожу, говорит, на больничную кухню столько, сколько положено (вопреки утверждениям всего коллектива! — Прим. автора), меню-раскладку подписываю. Правда, подписанных бумаг не показал.
И еще: «За последнее время многое сделано: проведен холодный трубопровод, сейчас в пищеблоке есть холодная вода, ее не было несколько лет, во многих стояках она не текла. Решается вопрос по поводу вентиляции, составлена проектно-сметная документация. Цена вопроса – 47 тысяч рублей, работа запланирована на этот месяц».
Разговор этот шел в начале июня, в двадцатых числах ни о какой вентиляции никто в пищеблоке и не слыхивал.
Женщины возмущены, что к их нуждам руководство больницы не прислушивается, с ними попросту не общаются. «А недавно мы в одной из газет вообще прочитали, как на планерке в администрации наш главврач заявил, что плохое питание в БСМП – следствие неквалифицированной работы поваров пищеблока. Притом, что люди у нас работают по 10-15 лет. И, кстати, сам Владимир Александрович за два года работы ни разу не отправил ни одну из нас на повышение квалификации», — говорят повара.
Конкурс
В отсутствие полноценного общения с руководством коллектив вынужден питаться слухами и домыслами. Один из них – о том, что администрация БСМП готова передать пищеблок в руки «Петропита». Главврач такие намерения отрицает:
«Есть опыт организации работы питания пациентов по системе сторонней организации в Мурманской БСМП. Туда выезжали работники «Петропита». Все. Никаких решений по этому поводу я не принимал. Есть намерения подумать о том, может, такую систему попробовать в нашей больнице», – не без лукавства заявил Владимир Александрович.
Не без лукавства – потому что в Комитет по вопросам здравоохранения, экологии и социальной защиты от руководства больницы еще в марте направлена справка об организации питания больных в БСМП. В ней как раз детально оговариваются все подробности возможного взаимодействия БСМП и «Петропита»: передача помещений в пользование «сторонней организации», организация закупки продуктов и приготовления пищи, расходы по техническому обслуживанию и ремонту инвентаря и прочее. В частности, в ней говорится: «Персонал пищеблока и склада переходит в штат «Петропита», который самостоятельно определяет его дальнейшую численность».
Решить проблему питания пациентов БСМП посредством этой самой сторонней организации – дело, может быть, и перспективное. Но как можно обсуждать детали, когда до сих пор не был объявлен, как положено по закону, конкурс на передачу пищеблока муниципальной больницы в ведение коммерческой организации? Ведь у горожан может возникнуть подозрение, что здесь имеются признаки коррупции. Закон обязывает подобные вещи делать только по конкурсу. Что, «Петропит» известен своими прекрасными обедами? Тогда почему многие депутаты Петросовета, после того как в мэрии оставили только одну кормящую организацию – «Петропит», стремятся выехать на обед куда-то в город, не толпятся, как прежде, в буфете городской администрации?
Впрочем, руководитель Комитета по вопросам здравоохранения Олег Лексунов заверил редакцию, что в течение лета конкурс будет объявлен и его условия разместят в СМИ. О чем мы и сообщили работникам пищеблока: пусть они, если не от родного начальства, так хоть через газету узнают о намерениях своего руководства. Наша же газета будет следить за развитием событий.
Публицист Союстов: Зима близко — ЕС пора делать шаги в сторону партнерских отношений с РФ
Газовый кризис не только усилил влияние на европейском пространстве России и ее операторов, но и расставил все по своим местам. Неожиданно для многих западных аналитиков выяснилось, что Россия нужна Европе больше, чем Европа России. Стало понятно, что европейским странам пора начать делать шаги в сторону по-настоящему партнерских отношений с Россией. Мешкать с этим Европе не стоит — зима близко.
Европе нужны дополнительные объемы газа
Конец октября — начало ноября 2021 года отмечены работой двух крупных международных переговорных площадок — римского саммита G20 и климатического саммита в Глазго. На обоих мероприятиях представители коллективного Запада немало говорили о необходимости продолжать скорейший переход на возобновляемые источники энергии. При этом фоном для саммитов в Риме и Глазго послужил энергетический кризис в Европе, частично спровоцированный как раз ставкой ЕС на зеленую энергетику. Ставкой, которая себя не оправдала.
Впрочем, наметившийся еще во второй половине августа в европейских странах взрывной рост цен на газ был вызван не только погодными условиями, которые вывели из игры ветряки и солнечные батареи. Среди других причин случившегося специалисты указывают низкий уровень наполненности европейских подземных хранилищ газа из-за суровых морозов в прошлом сезоне, высокий спрос на СПГ в Азии и да — отказа большинства европейских стран от «длинных» контрактов с «Газпромом» в пользу закупок газа по биржевым ценам.
По большому счету, для выхода из энергетического кризиса Европе нужны дополнительные объемы газа, которые здесь и сейчас может предоставить только Россия. И, в общем, Москва работает над увеличением поставок газа в Европу. Чисто технически эту задачу проще всего было бы решить посредством задействования «Северного потока — 2» («СП-2»). Однако структуры ЕС умудряются вставлять этому процессу палки в колеса. Они не только затягивают сертификацию «СП-2», но и отказываются сформировать конструктивную консолидированную позицию в отношении дополнительных закупок газа у России.
Фактически Брюссель самоустранился от решения проблемы с энергоносителями. Европейские страны обнаружили, что им придется самостоятельно договариваться с «Газпромом» о дополнительных газовых поставках. При этом еврочиновники ясно дали понять, что уклоняться от антироссийского политического курса странам Европы не следует. Как следствие столь противоречивого поведения Брюсселя — в Европе начались разброд и шатание.
По мере приближения зимних холодов на европейском пространстве стала набирать обороты конкуренция за объемы российского газа. Поняв, что спасение утопающих — это дело самих утопающих, 27 сентября долгосрочное соглашение на поставку газа с «Газпромом» подписала Венгрия. Другие европейские страны с подписанием аналогичных соглашений продолжают медлить, зачастую демонстрируя враждебный настрой в отношении России и «СП-2».
Пожалуй, наиболее абсурдную позицию тут заняла Польша. В последних числах октября польская нефтегазовая компания PGNiG предложила «Газпрому» снизить цену на газ с учетом текущей ситуации с энергоносителями в ЕС. При этом именно Польша двумя годами ранее через суд опротестовала долгосрочный контракт с «Газпромом», потребовав изменить формулу цены с большим упором на биржевые расценки, попутно настаивая на штрафных санкциях в отношении «Газпрома» за утерянную прибыль. Получается, что теперь PGNiG настаивает на возвращении к тому status quo, который имел место до пересмотра в 2019 году условий контракта с «Газпромом». Варшава умудряется одновременно продолжать выступать против запуска «СП-2» и настаивать на своем участии в сертификации этого магистрального газопровода. Вот уж воистину — или штаны наденьте, или крестик снимите.
Какой борщ, когда такие дела на кухне?
Впрочем, вернемся к энергетическому кризису в Европе. Подчеркну, что он имеет рукотворный характер, будучи вызван критическими ошибками структур ЕС в планировании и выборе технологий. В целом кризис демонстрирует, до чего может довести следование непродуманной политике, ориентированной не столько на экономические реалии, сколько на идеологические лозунги.
Еще с советских времен поставки Москвой газа в Европу осуществлялись по долгосрочным соглашениям, в которых стоимость поставок высчитывалась из формулы цен на нефтепродукты. С середины 2000-х со стороны новых членов ЕС — стран Центральной Европы зазвучали призывы избавиться от «энергетического оружия» Кремля и перейти на биржевые цены, то есть брать газ со свободного рынка. Почему-то никто в ЕС при этом не додумался до очевидной истины, что предложение и низкая цена на рынке сформированы как раз долгосрочными соглашениями, гарантировавшими большие объемы поставок газа при фиксированной цене.
С начала 2010-х годов страны Европы начали избавляться от долгосрочных соглашений, переходя на смешанную схему или вообще аннулируя контракты. Более того — ряд стран (как уже упоминавшаяся Польша) обратились в международный арбитраж, требуя от «Газпрома» неустоек. К 2020 году с «Газпромом» долгосрочные соглашения сохранили только несколько европейских стран, включая Германию.
Охватившая Европу антироссийская истерика оказалась выгодна Берлину. ФРГ стала формировать на своей территории инфраструктуру хранения и распределения газа, тем самым беря на себя роль европейского энергетического хаба. Частью этого проекта стало участие Германии в постройке «СП-2», гарантировавшего доставку газа на германскую территорию в обход Украины. Это позволяло немцам сократить финансовые и экологические издержки, связанные с поставками газа из России, а также заметно уменьшить риски, проистекающие из необходимости прокачки газа через такую зону нестабильности, как украинская территория. У Украины не только ГТС находилась в предаварийном состоянии и наблюдалось систематическое воровство газа, но еще и полыхала на юго-востоке гражданская война.
Грянувший в 2021 году в Европе газовый кризис заметно усилил влияние на европейском пространстве России и ее операторов. Нет, не потому что сработало русское «энергетическое оружие», а потому что в ЕС «рыночек порешал». Газовый кризис доказал правоту тех, кто подписывал с «Газпромом» долговременные соглашения и вкладывался в создание «СП-2». Тот же кризис оставил у разбитого корыта Польшу, Прибалтику, иных европейских недоброжелателей России и постмайданную Украину. Особенно досталось последней, где случилось самое настоящее политическое землетрясение, вылившееся в обострение ситуации в Донбассе и панические вопли главы «Нафтогаза» Юрия Витренко об «увеличении шансов полномасштабной войны» между Россией и Украиной из-за запуска «СП-2». Симптоматично, что бросаться на помощь Украине ЕС не торопится — своих проблем хватает. Как говорится, какой борщ, когда такие дела на кухне?
«Winter is Coming» — «Зима близко»
Для большинства стран Европы слепая вера в зеленую энергетику (которая держалась исключительно на дотациях) с отказом от долговременных соглашений с «Газпромом», а также неоправданными надеждами на поставки СПГ из США обернулись острым дефицитом энергоресурсов. Как это произошло, буквально на пальцах недавно объяснил главный исполнительный директор «Роснефти» Игорь Сечин. Вместе с проседанием экономики, вызванным COVID-19, энергокризис стал самым острым вызовом для ЕС за последние 10 лет. Тем самым сформировалась ситуация, угрожающая не только ростом тарифов для обычных граждан, но и очередным ударом по среднему и малому бизнесу, который может не выдержать нового повышения цен на электричество и тепло.
По сути, Европа оказалась на пороге масштабного гуманитарного кризиса. Виновники же этого «торжества» в Брюсселе, истово ратовавшие за зеленую энергетику и избавление от «энергетического оружия» Кремля, предпочитают отмалчиваться. Как и в случае с организацией своевременных мер по противодействию пандемии COVID-19, вновь проявился паралич надгосударственных институтов ЕС. Энергетический кризис в очередной раз поставил перед национальными правительствами и рядовыми европейцами вопрос о ценности ЕС, сути и необходимости текущей модели единой Европы.
Тупиковость современной модели развития ЕС проявилась в череде катастрофических по своим последствиям решений, которые еврочиновники навязали европейским странам. В числе этих европровалов — конфронтация с Россией, принятые странами ЕС миграционные потоки, вопиющая неготовность к пандемии, а теперь и энергетический кризис. Последствия кризиса мы будем наблюдать еще долго. Вполне возможно, что зима 2021-2022 годов станет для европейцев последней каплей, которая переполнит их чашу терпения в отношении абсурдных решений Брюсселя.
В сухом остатке получаем вывод, что энергетический кризис в Европе расставил все по своим местам. Неожиданно для многих западных аналитиков выяснилось, что Россия нужна Европе больше, чем Европа России. В самом деле, Москва имеет множество текущих и перспективных рынков для своих энергоносителей за пределами Европы, а вот Европа обеспечить себя энергоносителями без помощи РФ оказалась не в состоянии.
Евросоюз десятилетиями разрушал свои отношения с РФ, доведя до их отрицательной температуры. Но стоило только Европе ухнуть в «яму» энергетического кризиса накануне зимы, как Брюссель взял самоотвод, а европейские правительства стали ожидать от «Газпрома» ярких проявлений альтруизма в виде скорейших поставок дополнительных объемов газа по минимальным ценам. Как поляки это витиевато обосновали — с учетом текущей ситуации.
У России, конечно, широкая душа. Но вряд ли Москве следует немедленно бросаться спасать Европу, которая до сих пор поддерживает антироссийские санкции, транслирует политические ультиматумы, продолжает отказываться признавать воссоединение Крыма с РФ и тормозит сертификацию «СП-2». Как минимум европейцам сначала следует ускорить запуск этого газопровода, а также вернуться к практике заключения с «Газпромом» долговременных соглашений. Примеры Германии и Венгрии доказывают, что такие контракты куда более выгодны, чем закупки газа по биржевым ценам. Ну а как максимум — европейским странам пора бы начать делать шаги в сторону по-настоящему партнерских отношений с Россией. Потому что, повторюсь, Россия нужна Европе больше, чем Европа России.
Хочется надеяться, что европейские страны сделают правильный выбор. Ибо как говаривали герои одного известного сериала: «Winter is Coming» («Зима близко»). Так что мешкать Европе не стоит — пора действовать.
Данная статья является исключительно мнением автора и может не совпадать с позицией редакции ФАН.