Страх божий что это такое

Начало премудрости – страх Господень

В издательстве Сретенского монастыря вышла новая книга архимандрита Клеопы (Илие) «Ценность души». Архимандрит Клеопа (Илие; 1912–1998), духовник, молитвенник и церковный писатель, широко известен не только в Румынии, но и за рубежом. Его нелегкий опыт отшельника-исихаста, проведшего многие годы в суровых горных лесах Румынии, глубокое знание Священного Писания, творений святых отцов, а также мудрость и любовь к людям сделали его истинным духовным отцом не только для монахов, но и для многих мирян. Предлагаем читателям отрывок из книги.

Поговорим о том, что понятно всем: и людям из низов, и высокопоставленным. Поговорим о том, что понятно и в то же время наиболее благотворно для добродетели. По говорим о страхе Божием.

В Притчах сказано так: страхом Божиим уклоняется всякий человек от зла (ср. Притч. 15, 27). Если страхом Божиим человек уклоняется от всякого зла, то страх Божий – это первое препятствие на пути греха, не дающее греху проникнуть в нашу душу.

Пророк Давид Духом Святым, вы видели это в Псалтири, говорит нам: «Начало премудрости – страх Господень, и доброе разумение у всех водящихся им» (ср. Пс. 110, 10). Соломон, его сын, говорит о премудрости еще больше: что страх Божий – это школа премудрости (ср. Притч. 15, 33). А Иисус, сын Сирахов, в своей Книге премудрости говорит так: «Страх Господень превосходит всякую премудрость» (ср. Сир. 25, 14).

­­­­Всякая добродетель начинается со страха Божия и завершается в любви к Богу

Видите, три великих пророка восхваляют страх Божий, один другого выше мудрствуя о нем, ибо действительно, как говорит святой Исаак Сирин, «страх Божий – основание всех добродетелей». Он говорит, что у премудрости имеется два конца: один – это страх Божий, а другой – любовь к Богу. А почему так? Потому что всякая добродетель начинается со страха Божия и завершается в любви к Богу, которая есть союз совершенства и самая высшая ступень всех добродетелей, ибо любовь выше всего. Но чтобы человеку достичь любви к Богу, он непременно должен прежде всего иметь страх Божий. Ибо отсюда проистекает всякая добродетель – из того, чтобы человек боялся Бога.

Ты слышишь, что говорит Дух Святой? «Блажен муж, боящийся Бога, ибо в заповедях Его восхочет зело» (ср. Пс. 111, 1). Ты слышал? Кто боится Бога, тот очень сильно хочет исполнять заповеди Божии, то есть делать добродетели; равно как и тот, кто не боится Его, позволяет себе совершать всякое зло и всякий грех.

У кого есть страх Божий, тот самый мудрый человек на всей земле. Вот что говорит святой Григорий Нисский, глубочайший философ и брат Василия Великого: «Я видывал многих людей, силившихся изучить всю внешнюю науку, в богословской же, то есть в науке о Боге, преуспели немногие. Но поскольку у них не было истинной мудрости, которая есть страх Божий, то они отдалились от Бога и погрязли в трясине всех зол».

Что пользы от внешней учености, когда нет страха Божия

Порой слышишь, что такой-то защитил две докторские диссертации, получил два диплома. А потом узнаёшь, что он прелюбодей, безбожник, ненадежен, без царя в голове, немилосерден к нищим, не имеет любви к ближнему, попирает в грязь всякую добродетель и правую веру. Что пользы ему от внешней учености, когда у него нет страха Божия? Лучше было бы не родиться такому человеку, не знающему своего Создателя и не боящемуся Его во все время, не хранящему себя от зла и не делающему добро.

Поэтому я и говорю вам: это хорошо, чтобы человек был высокообразованным: и инженером, и доктором, и преподавателем, и профессором, и военным, и генералом – что Бог судил каждому. Но на всех ступенях пусть не забывает о страхе Божием. Ибо если он забыл о Боге, то ему лучше было бы не появляться на свет вовсе и не рождаться, чтобы видеть столько благости Божией: как Он даровал нам жизнь, ум, воздух, свет, тепло, дождь своевременный, пищу, изобилие, здоровье, зрение, слух, мудрость, – и после стольких благодеяний Божиих зажмурить глаза, как ночные птицы, которые видят не иначе, как только во тьме, и не видеть Бога, Который есть свет неприступный и обитает в свете неприступном.

Потому я и начал говорить вам: блажен человек, боящийся Бога, ибо он истинно мудр и вкусит блаженство и в нынешнем веке, и в грядущем.

Кто боится Бога, тому не по нраву отбирать чужое добро. Кто боится Бога, тот не пойдет к чужой жене. Кто боится Бога, тот и со своей женой живет в чистоте, по уставу Церкви. Кто боится Бога, тот не делает абортов, не пьет, не курит, не распускает кулаков, не завидует чужому добру, не бунтует, повинуется государственной власти, почитает начальство, по апостолу Павлу: он отдает кому честь, честь; кому налог, налог; кому страх, страх; и никому ничем не остается должен, кроме как любить Бога и ближнего (ср. Рим. 13, 7–8).

Кто боится Бога, тот во время святой литургии не спит дома, в воскресенье. Кто боится Бога, тот не оставляет детей расти в беззакониях, он ставит перед ними жесткие запреты и исправляет их, учит поклоняться Богу, поститься, ходить в церковь и проводить чистую семейную жизнь. Кто боится Бога, тот не тратит время зря. Он или работает, или молится Богу, или читает Священные Писания, или размышляет о грядущем Суде, смерти, воздаянии, о райском блаженстве и аде.

Бог и задуманное нами уже видел и видит

Кто боится Бога, тот любит всякого человека и помогает любому с великой любовью, когда тот попадает в беду. Кто боится Бога, тому не жалко отдать свое имущество нищим. Кто боится Бога, тот очень боится согрешить пред Богом не только делом или словом, но и помышлением. А почему? Потому что знает, что Дух Святой говорит: «Бог и задуманное нами уже видел и видит» (см. Пс. 138).

Вы слышали Иова? Вы слышали, что совершил с Иовом страх Божий? Был у него страх Божий, и потому он никогда был богат не гордился, не был жесток и немилостив, никогда отнял у него Бог имущество не сказал ни единого слова против Создателя.

Вот человек, имевший страх Божий, приносивший каждый вечер вола в жертву, чтобы и дети его не оказались грешными пред Всевышним помышлением. Вы слышали о человеке, имеющем страх Божий, как увенчал его Создатель? Ради этого Бог и водил его в те дни, и он отошел, чтобы упокоиться на лоне Авраамовом, чьим правнуком был. Итак, вот как благословил его Бог!

Братия мои, человека, имеющего страх Божий, не нужно стеречь никому, чтобы он не крал, не был блудником, пьяницей и вором или не творил зла. У кого есть страх Божий, тот днем и ночью непрестанно следит над собой: «Не подумать бы мне чего-нибудь плохого на человека, не сказать бы чего плохого, ведь это грех; не сделать бы мне чего-нибудь плохого, ведь это грех!» У кого есть страх Божий, тот становится стражем своего целомудрия, тот бережет душу свою и ум от плохих помыслов, язык – от плохих слов и все свое существо – чтобы оно не поступало против Бога.

Малое сказание о страхе Божием

Припоминаю сказание об одном человеке, пришедшем к великому мудрецу. И была у пришедшего жена, очень одаренная. И принялся он рассказывать о ней:

— Господин, у меня жена такая красивая!

А мудрец, сидевший за столом перед листом бумаги с карандашом в руке, нарисовал на ней нуль.

— Жена моя знатного рода, отец ее был министром.

Тот приписал еще один нуль.

— Жена моя здорова — она никогда не болела, не болеет и теперь.

Тот приписал еще один нуль.

— Жена моя очень ученая.

Тот добавил еще один нуль.

— Жена моя прекрасная хозяйка, она умеет печь всяческие пироги, угощенья для званых обедов.

Тот приписал еще один нуль.

— Жена моя искусная мастерица, она вышивает красивые узоры, вяжет, ткет и шьет. Посмотри, сколько талантов у моей жены!

Тот приписал еще один нуль. Напоследок пришедший добавил:

У моей жены есть страх Божий, и она верующая

— У моей жены есть страх Божий, и она верующая!

Мудрец поставил единицу перед шестью нулями. А единица, когда за ней идут шесть нулей, означает миллион. И сказал:

— Вот теперь я оценил твою жену. Не когда ты сказал, что она красивая, и ученая, и здоровая, и рукодельница, потому что если бы у нее не было страха Божия, всё это у нее было бы равно нулю — лишь одни нули, ничего!

Так бывает и с мужчиной, как с этой женщиной, и со всяким человеком. У него могут быть все таланты, он может овладеть всеми искусствами в мире, может знать все науки на свете, но если у него нет страха Божия, у него нет школы мудрости, и человек этот не годится ни для чего.

Наставления о страхе Божием

Страх Божий не позволяет объедаться. Страх Божий не позволяет есть скоромное в недозволенные дни. Страх Божий не позволяет совершить какой бы то ни было грех в пост и в великие дни или не соблюдать чистоту, положенную и семейным.

Страх Божий не дает вынашивать зависть. Страх Божий не позволяет питать ненависть к кому-нибудь, злые умыслы, злую ревность. Страх Божий не дает мстить другому, причинять ему зло. Страх Божий не дает шутить, смеяться над другим или осуждать его.

Страх Божий не позволяет тебе любить выпячивать себя на обозрение, желать нравиться людям, вынашивать в себе тщеславие, лицемерие, лукавство. Страх Божий не позволяет быть самолюбивым, жить в нечувствии. Страх Божий не дает грешить ни зрением, ни слухом, ни обонянием, ни вкусом, ни осязанием, ни воображением. Страх Божий хранит тебя от забвения, неведения, лености — и не хватило бы времени, чтобы перечислить вам все полчища тьмы.

Страх Божий — вот что хранит тебя

Страх Божий — вот что хранит тебя, дабы ты был свят телом и душой. И это не только у монахов: страх Божий действует равно и в мирских христианах, и в посвятивших себя Богу в монашеском служении.

Страх Божий делает священника в святом алтаре Серафимом. Он служит со страхом Божиим, внимает себе, чтобы не ошибиться, совершая ектению, святую проскомидию, молясь о претворении вина и хлеба в Святые Тайны, чтобы не иметь какого-нибудь помысла по время литургии.

Из страха Божия, увидев страдающего человека, ты идешь и помогаешь ему, идешь и даешь ему совет. Страх Божий всегда твой самый лучший руководитель. И поэтому все святые отцы восхваляют страх Божий.

Таким образом, самый мудрый на свете человек — боящийся Бога. Ты слышал, что говорит псалмопевец: «Блажен муж, боящийся Господа, ибо заповедей Его восхочет зело» (см. Пс. 111, 1).

Источник

Страх Божий. Что это значит?

свя­щен­ник Геор­гий Чистя­ков

В рели­ги­оз­но­сти очень многих людей сего­дня очень замет­ное место зани­мает страх перед нака­за­нием. В совет­ские вре­мена вообще быто­вало мнение, что веру­ю­щие только потому и верят в Бога, что после смерти не хотят мучаться в Аду. Именно как страх перед адскими муками, кото­рые ждут ослуш­ни­ков после их смерти, пред­став­ляла пра­во­слав­ную веру ате­и­сти­че­ская про­па­ганда. И надо ска­зать, делала это вполне про­фес­си­о­нально.

Избав­ле­ние от страха

Без сомне­ния, страх перед смер­тью и перед тем нака­за­нием, кото­рое вслед за нею после­дует, – это форма веры, но только чисто сред­не­ве­ко­вая. Худож­ники тогда изоб­ра­жали на фрес­ках и кар­ти­нах Страш­ный суд, адское пламя, чертей, кото­рые мучают греш­ни­ков и с гнус­ным смехом влекут их в пре­ис­под­нюю и проч. Такого рода изоб­ра­же­ния можно найти прак­ти­че­ски в любом сред­не­ве­ко­вом храме как на Востоке, так и на Западе. Именно тогда появи­лось и отсут­ству­ю­щее в Свя­щен­ном писа­нии выра­же­ние Страш­ный (!) суд – в Еван­ге­лии такого выра­же­ния нет, не знали его и хри­сти­ане первых веков. Да и мы теперь пони­маем, что стра­шен этот суд только одним – тем, до какой сте­пени он прост. У нас не спро­сит Судия, как мы пости­лись или как вычи­ты­вали пра­вило, не спро­сит Он и о том, к какой Церкви мы при­над­ле­жали, какой символ веры испо­ве­до­вали и как пони­мали тот или иной догмат. Он скажет просто: «Я был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посе­тили Меня» или наобо­рот: «Я был наг, и вы не одели Меня; болен и в тем­нице, и не посе­тили Меня» ( Мф.25:36 и след.).

Однако в Сред­ние века рели­гия боль­шин­ства (разу­ме­ется, не вера преп. Сергия, но многих его совре­мен­ни­ков) была осно­вана именно на страхе перед посмерт­ным или даже при­жиз­нен­ным нака­за­нием. «Страх создал богов», – вос­клик­нул один рим­ский поэт и был по-своему прав, ибо гово­рил не о нашей вере, не о Боге, а о богах, и, сле­до­ва­тельно, о язы­че­ских рели­гиях. От языч­ни­ков этот страх уна­сле­до­вали хри­сти­ане, осо­бенно те, для кото­рых вера была осно­вана не на Еван­ге­лии, а на есте­ствен­ном для чело­века стрем­ле­нии обез­опа­сить себя перед лицом непо­нят­ного и, в общем, враж­деб­ного мира, где каж­дого на каждом шагу под­сте­ре­гает какая-то непри­ят­ность.

В XVIII–XIX веках под вли­я­нием бур­ного раз­ви­тия есте­ствен­ных наук и в резуль­тате того, что чело­век в тече­ние этих двух сто­ле­тий мало-помалу начал осо­зна­вать, что такое права чело­века, и чув­ство­вать потреб­ность не быть рабом в соци­аль­ном смысле, страх этот стал про­хо­дить. В резуль­тате чело­век, осво­бо­див­шись от страха (чему можно только радо­ваться, так как страх – это всегда раб­ство, подав­лен­ность и зажа­тость, а Гос­подь наш зовет нас к сво­боде), одно­вре­менно начал терять веру (а это уже беда!), но только по той при­чине, что эта вера была пере­ме­шана с чисто язы­че­ским по своей при­роде стра­хом. Страх этот еще в IV веке при­несли в цер­ков­ные стены те номи­наль­ные хри­сти­ане, о кото­рых гово­рит блаж. Авгу­стин, люди, кре­стив­ши­еся и внешне став­шие хри­сти­а­нами, но по сути остав­ши­еся языч­ни­ками.

Отсюда фран­цуз­ский атеизм эпохи Воль­тера, Дидро и Далам­бера и наш – Писа­рева, Доб­ро­лю­бова и др. Люди почув­ство­вали себя сво­бод­ными от страха перед нака­за­нием и из своей жизни уда­лили Бога. Тра­ге­дия людей этого вре­мени и в их числе бле­стя­щих мыс­ли­те­лей, ученых и поэтов заклю­ча­ется в том, что они отка­за­лись от Бога в тот самый момент, когда появи­лись уди­ви­тель­ные воз­мож­но­сти Его почув­ство­вать, открыть Его для себя и для буду­щего. Все слу­чи­лось как в посло­вице: вместе с водой выплес­нули ребенка, вместе со сред­не­ве­ко­выми пред­рас­суд­ками, кото­рые неми­ну­емо должны были уйти (и слава Богу, во многом уже ушли из жизни), чело­ве­че­ство поте­ряло веру. Выплес­ну­тым ребен­ком ока­зался Мла­де­нец, родив­шийся в Виф­ле­еме.

Дети, кото­рых учат бояться Бога и того, как Он нака­жет, в какой-то период своей жизни пере­жи­вают то же самое, что при­шлось пере­жить во вре­мена Д. Дидро всей нашей циви­ли­за­ции. Они пере­стают бояться, ста­но­вятся без­бож­ни­ками и отка­зы­ва­ются в резуль­тате от какой бы то ни было нрав­ствен­но­сти. Ж.-П. Сартр рас­ска­зы­вает, как в дет­стве он прожег, играя спич­ками, ковер; сна­чала он ждал, что Бог, Кото­рый видит все, нака­жет его за это, а потом, когда нака­за­ния не после­до­вало, понял, что бояться Его не нужно, а значит, как гово­рил Досто­ев­ский, «все поз­во­лено». Так в сердце буду­щего фило­софа начали про­рас­тать первые ростки неве­рия.

Три дороги к Богу

В «Откро­вен­ных рас­ска­зах стран­ника» гово­рится, что к Богу ведут три дороги: раба, наем­ника и сына. Когда чело­век воз­дер­жи­ва­ется от грехов «страха ради мук», это без­успешно и неплодно, таков путь раба, кото­рым руко­во­дит страх перед нака­за­нием. Путь наем­ника связан с жела­нием зара­бо­тать себе награду. «Даже и жела­ния ради Цар­ства Небес­ного если кто станет совер­шать подвиги, – вос­кли­цает стран­ник, – то и это святые отцы назы­вают делом наем­ни­че­ским. Но Бог хочет, чтоб мы шли к Нему путем сынов­ним, то есть из любви и усер­дия к Нему вели себя честно и насла­жда­лись бы спа­си­тель­ным соеди­не­нием с Ним в душе и сердце». В про­шлом к Богу, быть может, вели три дороги, теперь, к концу ХХ века, стало ясно, что первая и вторая – тупи­ко­вые; идя по ним, можно прийти только к нерв­ному срыву, погу­бить и себя, и многих вокруг себя людей.

И тем не менее даже мы сами иногда пугаем друг друга тем, что Бог за что-то нака­жет. «Бог нака­зал», – гово­рим мы о людях, у кото­рых что-то слу­чи­лось, если счи­таем, что они заслу­жи­вают нака­за­ния. Полу­ча­ется, что мы боимся Бога, как греки – Зевса, егип­тяне – Амона, а рим­ляне – Юпи­тера. И при этом не заме­чаем, как сами ста­но­вимся языч­ни­ками.

И тем не менее без страха Божьего нельзя! Это выра­же­ние встре­ча­ется в Библии мно­же­ство раз, и, разу­ме­ется, не слу­чайно. Только надо понять, что такое этот страх, кото­рый учит муд­ро­сти ( Притч.15:33 ), отво­дит от зла (там же, 16.6) и ведет к жизни (там же, 19:23), он чист ( Пс.18:10 ) и, кроме всего про­чего, заклю­ча­ется в том, чтобы нена­ви­деть зло ( Притч.8:13 ). Однако это не ужас перед Богом и не страх перед нака­за­нием. Бог не следит и не наблю­дает за нами, но мы можем легко при­чи­нить Ему боль.

На вопрос, что такое страх Божий, исчер­пы­ва­ю­щий ответ дает Библия на латин­ском языке – Вуль­гата. За тысячу лет исто­рии в языке Гора­ция, Тибулла, Овидия и других вели­чай­ших поэтов чело­ве­че­ства нако­пился огром­ный сло­вар­ный запас, латин­ские слова пере­дают тон­чай­шие оттенки смысла там, где почти всякий другой язык будет бес­си­лен. Одно гре­че­ское слово «фобос» (страх) по-латыни это и «pavor», и «metus», и «terror», но есть еще слово «timor», и именно этим послед­ним пере­во­дится слово «фобос», когда речь идет о страхе Божьем. «Timor» (отсюда фран­цуз­ское «timide» и «timidement») – это радост­ное робе­ние или же страх при­чи­нить боль, оби­деть, страх поте­рять. Это очень важно понять, чтобы наша духов­ная жизнь и наша жизнь в целом стала нор­маль­ной.

Я боюсь волка или носо­рога, но я, когда вижу птиц в саду, тоже боюсь, но боюсь спуг­нуть их гром­ким голо­сом или рез­кими дви­же­ни­ями. Кто-то боится маму, потому что она может выпо­роть, а кто-то другой боится свою маму огор­чить или рас­стро­ить. Вот где кро­ется раз­ница между чисто чело­ве­че­ским стра­хом перед чем-то страш­ным и тем стра­хом Божьим, кото­рый есть для нас всех сокро­вище дра­го­цен­ней­шее.

Те сер­ди­тые пра­во­слав­ные моло­дые люди 90‑х годов, для кото­рых рели­гия свя­зана прежде всего со стра­хом перед Уста­вом, перед тем, как бы не нару­шить пост или не совер­шить какого дру­гого греха, мрач­ные, суро­вые, внешне похо­жие на иноков и мона­шек, выбрали сего­дня путь раба. Понятно, почему – мы в совет­ское время слиш­ком долго были рабами, поэтому теперь изба­виться от раб­ской пси­хо­ло­гии нам трудно, даже почти невоз­можно. Но это необ­хо­димо, иначе и мы поте­ряем веру, как поте­ряли ее наши пра­деды и деды, отка­зав­ши­еся от Бога, ибо в Боге видели несво­боду. Понять их можно. Отка­зы­ва­ясь от Бога умом, они про­ди­ра­лись к Нему серд­цем; отвер­гая несво­боду, они рва­лись именно к Богу, но только не знали, что тот, кто им так нужен, кого им так не хва­тает, – это именно Он, а не кто-то другой.

Без­бож­ники конца про­шлого века, кото­рые уез­жали в глу­бинку, ста­но­ви­лись там зем­скими вра­чами, аку­шер­ками и учи­те­лями, были в тысячу раз ближе к Иисусу, чем наду­тые охот­но­рядцы и чинов­ники, не про­пус­кав­шие ни одной обедни. Но эти чудные юноши и девушки нашего про­шлого, кото­рые могли бы стать насто­я­щими свя­тыми, в сердце горя Богом, увы, отвер­гали Его умом, не только не при­ни­мали Его, но пре­зи­рали и даже нена­ви­дели. А ведь на самом деле отвер­гали они не Бога, а только раб­ский к Нему путь. Так зачем же мы теперь снова сво­ра­чи­ваем на эту тупи­ко­вую дорогу?

Рабы (?) Божии

Считая, что мы ходим в Цер­ковь именно из-за страха перед нака­за­нием, неве­ру­ю­щие люди пола­гают, что рели­ги­оз­ность уни­жает чело­века, подав­ляет его «я» и вообще делает нас рабами. Это дей­стви­тельно так, если видеть в страхе Божьем страх перед карой, нака­за­нием или воз­мез­дием. Тех, кто так его пони­мает, рели­гия на самом деле зака­ба­ляет и пре­вра­щает в рабов. Мы знаем тому мно­же­ство при­ме­ров, ходить за кото­рыми далеко не надо. Однако, если мы пони­маем, что страх Божий – это не pavor или metus, а timor, вера наша дает нам крылья, откры­вает перед нами новые воз­мож­но­сти и новые гори­зонты, дает новые силы. Именно в хри­сти­ан­стве невоз­мож­ное ста­но­вится воз­мож­ным. По слову Иису­сову: «Чело­ве­кам это невоз­можно, но не Богу; ибо все воз­можно Богу» ( Мк.10:27 ).

В связи с этим уместно будет вспом­нить и то. что слово «эвед», что значит слу­жи­тель или сора­бот­ник Божий и одно­вре­менно отрок, то есть ребе­нок, кото­рый уже вырос, но еще не совсем. С ним уже можно общаться как со взрос­лым, но при этом еще можно забо­титься о нем как о ребенке – вот что такое «раб Божий»!

Один аме­ри­кан­ский физик, про­чи­тав в «Рус­ской мысли» мою статью «Вера или идея», при­слал мне письмо, в кото­ром выска­зы­вает недо­уме­ние по поводу моих слов о том, что хри­сти­ан­ство начи­на­ется с коле­но­пре­кло­не­ния. Слова эти и сто­я­щий за ними тезис мне очень дороги. Но… про­чи­тав его письмо, я поста­рался взгля­нуть на эту фразу его гла­зами, взгля­дом обра­зо­ван­ного, умного и даже доб­рого уче­ного, кото­рый, однако, ничего не знает ни о хри­сти­ан­стве, ни о бого­слу­же­нии, ни о мисти­че­ском опыте в хри­сти­ан­стве. Взгля­нул и увидел, что эта фраза для чело­века, кото­рый ничего не знает о хри­сти­ан­стве изнутри, а все только сна­ружи, изоб­ра­жает чело­века, задав­лен­ного или рабски скло­ня­ю­щего колени перед иконой в темном храме.

Да, именно так может быть понято коле­но­пре­кло­не­ние хри­сти­а­нина, если смот­реть на него сна­ружи. На самом деле, однако, в нем выра­жа­ется не раб­ская зави­си­мость, покор­ность или страх, а совсем другое чув­ство – вос­торг: «Яко воз­ве­ли­чи­шася дела Твоя, Гос­поди, вся пре­муд­ро­стию сотво­рил еси» ( Пс.103 ).

Это то чув­ство, кото­рое уди­ви­тельно полно выра­жено в про­кимне, пою­щемся на вечерне в суб­боту «Гос­подь воца­рися, в лепоту обле­чеся» и далее.

Это чув­ство пере­жил всякий врач, кото­рый видел без­на­деж­ного ребенка выздо­ро­вев­шим, всякая мать, встре­тив­шая своего сына после войны живым, да в конце концов – всякий ребе­нок, обна­ру­жив­ший утром в день своего рож­де­ния у постели игрушки или книжки, о кото­рых долго мечтал. И любовь, и бла­го­дар­ность, и сча­стье, и ощу­ще­ние Его при­сут­ствия рядом, в общем, пол­нота, – вот что такое наше коле­но­пре­кло­не­ние, и ничто другое, во всяком случае – не страх. «Мы познали любовь, кото­рую имеет к нам Бог, и уве­ро­вали в нее… В любви нет страха, но совер­шен­ная любовь изго­няет страх» ( 1Ин. 4:16-18 ).

Бого­сло­вие страха

И тем не менее рели­гия, осно­ван­ная на страхе, чем-то при­вле­ка­тельна. Недавно вышла кни­жечка под назва­нием «Рас­сказы сель­ских свя­щен­ни­ков» (увы, ано­ним­ная, без имени соста­ви­теля), в кото­рой в извле­че­ниях напе­ча­таны заметки из жур­нала «Стран­ник» за 1866 год.

На обложке чудная цер­ковь, уто­па­ю­щая в купах дере­вьев, сель­ская дорога, изго­родь, одним словом – рус­ская идил­лия. А внутри?

Рас­ска­зы­ва­ется, как на Ильин день одна жен­щина, лишь только забла­го­ве­стили к обедне, отпра­ви­лась в поле на свою ниву вязать снопы. На другой день вече­ром ехала она в телеге, лошадь чего-то испу­га­лась, бро­си­лась изо всей силы бежать. Жен­щина упала, и колесо телеги так сло­мало ее, что «страшно было взгля­нуть: кожа с ноги была содрана, кость пере­лом­лена, грудь истер­зана, лицо, руки, одним словом – все изу­ве­чено». И умерла без пока­я­ния.

Моло­дой мужик, уже жена­тый, не слу­шался роди­те­лей, пил и проч.; отец стал журить его, тот хотел отве­тить что-то резкое, но не успел, оперся рукою на окно, «от силь­ного натиска стекло лоп­нуло, раз­би­лось и обре­зало руку Алек­сею повыше кисти; кровь ручьем полила». Прошло шесть дней – несчаст­ный скон­чался.

У одной бедной вдовы был сын, в день Покрова поехал он рабо­тать, и его «во время работы зава­лило глиной до смерти».

Бедная чинов­ница муча­лась без средств к суще­ство­ва­нию с семе­рыми детиш­ками и одна­жды в серд­цах про­кляла свою люби­мую дочку, та пошла с подру­гой на речку и уто­нула, причем подругу уда­лось спасти, а дочку несчаст­ной вынули из воды умер­шей.

И т.д., и т.д.

Что хочет ска­зать нам соста­ви­тель? Зачем еще раз нам пред­ла­га­ется путь раба?

Если в рели­гию добав­лена изряд­ная доля страха, ее можно с успе­хом исполь­зо­вать как инстру­мент, в первую оче­редь в целях удер­жа­ния обще­ства под пятой той или иной власти. При ее помощи можно мани­пу­ли­ро­вать обще­ствен­ным созна­нием, удер­жи­вать людей от неже­ла­тель­ных шагов и т.п.

Первое время этот инстру­мент рабо­тает вели­ко­лепно, но затем непре­менно обна­ру­жи­ва­ется, что он никуда не годится.

Исполь­зо­ва­ние рели­гии в каче­стве инстру­мента обо­ра­чи­ва­ется тра­ге­дией для всех. И для тех, кто ее так исполь­зует, и для народа, кото­рым таким обра­зом пыта­ются управ­лять, и для самой рели­гии. Это всегда при­во­дит к раз­ви­тию сна­чала полной рели­ги­оз­ной индиф­фе­рент­но­сти, затем к взрыву без­бо­жия и тут же к появ­ле­нию новых испо­ве­да­ний и новых рели­гий. Именно такой новой рели­гией стал к концу XIX века марк­сизм, заняв­ший в серд­цах не худших людей России место Бога, вытес­нен­ного оттуда обя­за­тель­но­стью гове­ния, спра­воч­ками об испо­веди, кото­рые надо было пред­став­лять по месту работы, и той атмо­сфе­рой страха, кото­рая нагне­та­лась при помощи ста­теек из жур­нала «Стран­ник», пере­из­дан­ных непо­нятно почему в 1996 году.

Разумно было бы пред­по­ло­жить, что ука­за­ния изда­вать такие книги и вообще насаж­дать в пра­во­слав­ном народе атмо­сферу страха сего­дня исхо­дят от руко­вод­ства КПРФ и даются, чтобы сде­лать нас более послуш­ными, покор­ными и заби­тыми и одно­вре­менно с целью осла­бить вли­я­ние Церкви на людей, дис­кре­ди­ти­ро­вать ее в глазах насе­ле­ния и т.д. Однако это не так. Книги эти изда­ются вполне чест­ными людьми и без каких бы то ни было дурных замыс­лов. Не в том беда, что их изда­тели кем-то наняты, а в том, что и они, а зача­стую и мы сами хотим быть рабами.

Мы все выросли в эпоху раб­ства и с пеле­нок были рабами, уже в 3–4 года мы усво­или обще­обя­за­тель­ную истину и до такой сте­пени при­выкли к своему раб­скому состо­я­нию, что на дороге к Богу тоже выби­раем путь раба. Евреи в пустыне уви­дели в Моисее врага именно потому, что он осво­бо­дил их от раб­ства ( Исх.16:2-3 ), мы тоже видим врага в каждом, кто напо­ми­нает нам о том, что мы при­званы к сво­боде ( Гал.5:13 ), причем только по той при­чине, что к несво­боде мы просто при­выкли, она нам пси­хо­ло­ги­че­ски ближе. Но именно несво­бода, ско­вы­ва­ю­щая наши сердца, мешает нам почув­ство­вать Иисуса, в Церкви мы видим уста­нов­ле­ния, тре­бо­ва­ния, запреты и не чув­ствуем Его опа­ля­ю­щего при­сут­ствия и той радо­сти, о кото­рой так заме­ча­тельно гово­рит автор «Откро­вен­ных рас­ска­зов стран­ника».

В совет­ской школе детей учили зна­ниям, ори­ен­ти­ро­вали на факты, раз­ви­вали их память. Учили быст­рому чтению, а надо бы учить чтению мед­лен­ному, но вдум­чи­вому. Но никто не раз­ви­вал их чув­ства. И вот теперь, придя в Цер­ковь, они тоже хотят все знать и о Боге, и об истине, и о пра­во­слав­ной вере. И не пони­мают, что глав­ное здесь не знать, а чув­ство­вать. И эта ори­ен­ти­ро­ван­ность на знание делает нас какими-то нежи­выми, нас с нашей раб­ской пси­хо­ло­гией пре­вра­щает еще и в рабов нашего соб­ствен­ного ума и его неми­ну­емо огра­ни­чен­ных воз­мож­но­стей, а поэтому мы все еще не в силах погру­зиться в Бога как подобно автору «Откро­вен­ных рас­ска­зов…».

Мы все время и везде ищем врагов, ере­ти­ков, про­ве­ряем нашу веру по пра­ви­лам, как ученик све­ря­ется с отве­том в задач­нике, друг друга пугаем Богом, видя в Нем, быть может, и доб­рого, но рабо­вла­дельца, ибо мы – рабы.

Нам кажется, что все вокруг плохо, ужасно, так плохо, как не было нико­гда раньше. Именно так пишут сего­дня во многих душе­спа­си­тель­ных книгах: «Россия нико­гда не знала таких пре­ступ­ле­ний, кото­рые сего­дня тер­зают наше обще­ство» (А при Ленине? А при Ста­лине? Нет, как бы ни было трудно сейчас, при них пре­ступ­ле­ния были много чудо­вищ­ней!). И поэтому мы до сих пор не в силах вос­клик­нуть вместе с архи­епи­ско­пом Иоан­ном (Шахов­ским): «Земля в сол­неч­ном дыму от любви Гос­под­ней». А ведь это дей­стви­тельно так.

Источник