Сталинская вахта что такое

«Победа, товарищи, победа»: как Амурская область встретила 9 мая 1945 года

«Амурская правда» публикует хронику исторического дня

Это был обычный рабочий день — 9 мая 1945 года. «Серьезные и сосредоточенные труженики тыла несли свою трудовую вахту. И, вдруг, — радио Москвы… «Победа!» Час, которого ждали все мы почти четыре года, пробил. Гитлеровская Германия, разгромленная доблестными воинами Красной Армии и союзными нам войсками, поставлена на колени», — так «Амурская правда» написала о Великой Победе 10 мая 1945 года. Исторический номер с фотографией Сталина хранится в нашей редакции. На двух потертых страницах — слезы, радость, счастье тех, кто приближал этот день на фронте и в тылу. В юбилей Великой Победы мы решили выйти с обложкой, которую 75 лет назад увидела каждая амурская семья, и напечатать статьи наших коллег, которые пережили День Победы вместе со всеми.

БЛАГОВЕЩЕНСК. Танцы, слезы и флаги над каждой хаткой

Нет, никогда не забыть этого большого дня. После об‘явления о победе взволнованные, радостные, счастливые трудящиеся поздравляли друг друга с победоносным завершением войны. Трогательные сцены можно было наблюдать утром 9 мая в домах горожан, на улицах, на заводах и фабриках, в учреждениях. Люди смеялись и плакали от радости, пели, плясали, аплодировали, кричали «ура», прославляя советский народ, Красную Армию, нашего великого и мудрого вождя — Иосифа Виссарионовича Сталина.

— Победа, товарищи, победа.

Город, тихий и скромный наш город, стоящий на самом краю великой советской державы, на дальнем рубеже нашей Родины, мгновенно преобразился. Взвились над зданиями красные флаги, на фасадах домов появились огромные портреты вдохновителя и организатора наших побед товарища Сталина, Маршалов и Героев Советского Союза.

На предприятиях и в учреждениях с небывалым патриотическим под‘емом и ликованием прошли митинги рабочих, инженеров, техников, служащих. В кратких, но выразительных словах ораторы приветствовали доблестных советских воинов, водрузивших знамя победы над Германией, посылали слова искреннего и горячего привета Верховному Главнокомандующему Маршалу Советского Союза товарищу Сталину. Они клялись упорным и неутомимым трудом быстро залечить раны, нанесенные стране войной, еще выше поднять мощь Советского государства.

…В 5 часов вечера свыше десяти тысяч рабочих, инженеров, техников, служащих Благовещенска собрались около здания обкома и облисполкома на митинг, посвященный всенародному торжеству — Празднику Победы. Все радостно возбуждены великим историческим событием, все одеты в праздничные платья.

Митинг открывает секретарь Благовещенского городского комитета ВКП(б) тов. Семенов. Оркестр исполняет Гимн Советского Союза. Ликующие горожане горячо аплодируют… Слово предоставляется секретарю Амурского областного комитета ВКП(б) тов. Спиридонову.

— Рабочие и работницы, бойцы и офицеры, работники науки и культуры, — говорит т. Спиридонов. — Вчера, 8 мая, в Берлине подписан Акт о безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил перед героической Красной Армией и армиями наших союзников. Великая справедливая Отечественная война советского народа против немецко-фашистских захватчиков увенчалась полным разгромом гитлеровской Германии. Сегодня, в этот исторический день всенародного торжества, мы празднуем великую победу. Все мысли и взоры советских людей обращены в эти торжественные минуты к великому организатору и вдохновителю наших побед — товарищу Сталину. Это он, наш мудрый вождь и учитель, в дни тяжелых испытаний сплотил всех советских людей на борьбу за свободу и независимость нашего государства. Это он, наш родной и любимый Сталин, вдохновил доблестную Красную Армию и славных тружеников советского тыла на героические подвиги и самоотверженный труд во имя победы.

Гул рукоплесканий раздается в ответ на эти слова.

В 5 часов вечера свыше десяти тысяч рабочих, инженеров, техников, служащих Благовещенска собрались около здания обкома и облисполкома на митинг, посвященный всенародному торжеству — празднику Победы.

От имени рабочих коллективов города, собравшихся на митинг, поздравляет с победой стахановец-котельщик завода «Амурский металлист» тов. Зеленский.

— Какой радостный и волнующий день, — говорит он. — Вот она победа, вот он праздник на нашей улице. К этому празднику мы шли трудным путем, эта победа завоевана нами в тяжелых боях на фронте и в самоотверженном труде в тылу. Мы победили потому, что русский народ, народ-великан, народ, ведомый великим Сталиным, может преодолеть любые трудности, разбить любого врага.

Снова раздаются аплодисменты, снова слышится мощное «ура» ликующих людей.

Слово предоставляется заведующей облоно тов. Поповой. От имени советской интеллигенции она поздравляет трудящихся города с великим Праздником Победы.

— День 9 мая — это день радости и гордости за советский народ, за нашу Красную Армию, за великого Сталина, — заявляет она. — Этот день будет вписан золотыми буквами в историю нашей Родины, в историю всего мира.

Последние слова оратора покрываются всенарастающим громом аплодисментов. Раздается громкое «ура», оркестр исполняет Гимн Советского Союза. Люди в едином порыве долго рукоплещут, приветствуя своего великого вождя…

Митинг трудящихся города закрывается.

До поздней ночи рабочие, интеллигенция, служащие, все горожане Благовещенска всенародным ликованием отмечают Праздник Победы.

«Дядя, ну чего ты работаешь? Сегодня война кончилась!»

Окраина Благовещенска. Флаги, флаги и флаги — над каждым домом, над каждой маленькой хаткой… Народ ликует. Да и как не ликовать: Победа! Группа женщин собралась на углу Ремесленной и Конной улиц. Похоже на митинг. Только говорят все разом. Подходит офицер-фронтовик. На груди орден и две медали.

— Бабоньки! Качать его! — крикнул кто‑то.

И как ни протестовал смущенный вниманием людей фронтовик, как ни отбивался, его фигура раз десять высоко взлетела над головами женщин.

Гулкий выстрел рванул тишину переулка. За ним другой, третий…Подростки громко кричат «Ура!»

По Театральной улице идет старушка.

— Победа! Двое сынов моих завоевывали ее в Берлине, один — в Чехословакии, — говорит она прохожим. Потом подходит к молодому пареньку с гармоникой.

Звуки «Подгорной» разнеслись по улице. Старушка пустилась в пляс. За ней пошли в присядку парни, закружились в танце девушки.

Машина, загруженная детьми и женщинами в ярких платьях, мчится к центру города. Смех, крики, взмахи платками. На улицах небывалое оживление.

Огородник около ипподрома копает гряды. Подросток, идя мимо, говорит:

— Дядя, ну чего ты работаешь? Сегодня День победы. Война кончилась. Вон все на митинг идут…

Старик удивленно смотрит на мальчика, потом, вскинув лопату на плечо, присоединяется к группе людей, идущих на митинг.

— Ах, как же это я прозевал такое сообщение! Вот ведь радость, вот радость!

ЕРКОВЦЫ. Работа без пышных фраз во имя Родины

Никогда еще у людей, работающих на полях колхозов Ерковецкой МТС, не было такого энтузиазма и такого оживления, какие можно наблюдать в эти дни. Трактористы, колхозники, вместе со всем советским народом, радуются тому, что Отечественная война завершилась нашей полной победой. Они не говорят по этому поводу пышных фраз, а, возбужденные и радостные, ознаменовывают день победы новым напряжением в труде.

Еще лучше и слаженнее пошла работа в бригадах Леонида Кондратюка, Григория Бессчастного, Дмитрия Дордус. «На победу на фронте ответим победой на полях весеннего сева!» — под этим лозунгом с новой силой разгорается соревнование бригад.

Трактористы бригад Петра Шевченко и Василия Коваленко утром 10 мая закончили сев пшеницы. Анна Опришко в честь победы засеяла за одну смену на тракторе «СТЗ» 15 гектаров овса, вместо 12 по норме, и сэкономила 50 килограммов горючего. Передовики используют свои тракторы на полную мощность, работают без простоев, хорошо ухаживают за машинами и этим добиваются успеха.

Бригада Дмитрия Дордус готовит землю под посев сои и посадку картофеля. Тракторист этой бригады Василий Бонь на митинге 9 мая сказал: «Я каждый день перевыполняю нормы. Сейчас у меня словно сил прибавилось, постараюсь еще выше поднять производительность своего труда». Ночью этот стахановец вместо 23 гектаров заборонил 50. «Победа!» Это слово не сходит с уст колхозников. На обращение И. В. Сталина к народу они отвечают трудовым салютом.

КУЙБЫШЕВКА-ВОСТОЧНАЯ (БЕЛОГОРСК). Великий всенародный праздник

Не прошло и пяти минут после радиопередачи о подписании Акта о безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил и Указа Президиума Верховного Совета СССР об об‘явлении 9 мая Праздником Победы, как к зданию городского и районного комитетов партии группами и в одиночку стали прибывать трудящиеся.

Около Куйбышевского райкома ВКП(б) собралось более шестисот человек — работники районных организаций и учреждений, жители, проживающие вблизи райкома. Все поздравляют друг друга с Днем Победы, все радостны и взволнованы.

Звено самолетов «Амурский комсомол», построенное на средства амурчан, входило в состав эскадрильи «Хабаровский комсомол». 21 декабря 1941 года.

На крыльцо дома районного комитета выходит приехавший с фронта на побывку Герой Советского Союза Петр Евстафьевич Гора. Его встречают громом аплодисментов. Раздаются возгласы:

— Слава нашей любимой Красной Армии!

— Да здравствует наша великая Родина!

— Великому Сталину — слава!

Герой Советского Союза П. Е. Гора поздравил собравшихся с днем великой победы над гитлеровской Германией и призвал трудящихся еще больше крепить военную мощь нашей Родины.

— Советский народ окончательно и бесповоротно победил фашистскую Германию, — сказал т. Гора. — Сделаем все, чтобы быстрее залечить раны, нанесенные войной нашему хозяйству, еще самоотверженнее будем трудиться на благо процветания нашей Родины.

С краткой речью выступает секретарь райкома партии т. Королев. Он говорит о том, что труженики Приамурья вместе со всем советским народом активно участвовали в завоевании победы. Участники митинга покрывают слова оратора долгими аплодисментами и возгласами «ура»…

РАЙЧИХИНСК. Горняки встали на сталинскую вахту

В ночь под 10 мая горняки слушали обращение И. В. Сталина к народу. Голос родного вождя до глубины души волновал рабочих и специалистов угольных карьеров. Повсюду раздавались приветственные возгласы в честь доблестной Красной Армии и ее гениального полководца — товарища Сталина.

Из уст в уста передавались слова вождя:

— Великая Отечественная война завершилась нашей победой.

— С победой Вас, мои дорогие соотечественники и соотечественницы!

Утром 10 мая рабочие, инженеры и техники Северного и Сорокинского карьеров, воодушевленные нашей полной победой и обращением Иосифа Виссарионовича Сталина к народу, встали на сталинскую вахту. Многие из них работали один за двоих. Сейчас на всех карьерах Райчихи и Кивды небывалый трудовой под‘ем. Горняки борются за то, чтобы в мае дать промышленности и транспорту сверх плана десятки тысяч тонн угля.

ПОЯРКОВО. Колхозное село ликует

Через полчаса после сообщения по радио о безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил, в районном центре состоялся митинг. Служащие учреждений и работники местной промышленности с флагами и портретами вождей собрались к зданию райисполкома.

Депутат районного Совета Д. Филиппов поздравил собравшихся с великой победой над врагом.

— Сейчас у нас большой, радостный праздник. Этот день войдет в историю нашей Родины. В веках будет жить беспримерный подвиг советского народа и его победоносной Красной Армии.

Слова оратора потонули в громе аплодисментов, слились в общем гуле приветствий.

Труженики пограничного села Поярково послали привет своей защитнице Красной Армии и вождю народов родному Сталину, дали слово крепко оберегать дальневосточные рубежи нашей Родины, неустанно трудиться во имя дальнейшего укрепления могущества любимой отчизны.

С неописуемой гордостью встретили сообщение о победоносном завершении войны трактористы бригады Дмитрия Удовикова, работающей в сельхозартели «Амурский пограничник». Тут же, в поле, состоялся короткий митинг.

— Пришел великий праздник, товарищи, праздник нашей победы, — сказал Дмитрий Удовиков. — В ожесточенных сражениях и в упорном труде завоевал наш народ эту победу. И очень радостно осознавать, что каждый из нас сделал свой вклад в дело разгрома врага. Давайте же поклянемся, товарищи, что мы и впредь так же неутомимо будем трудиться на благо Родины. Отметим великую победу трудовыми успехами на колхозных полях.

И бригада с небывалым под‘емом взялась за работу. Трактористы обязались в два-три раза перевыполнить задания.

МАЗАНОВО И КЛИМОУЦЫ

Бригада Павла Григорьевича Рогозняк работает в колхозе «Степь», Сапроновской МТС. Успехи этой бригады известны далеко за пределами колхоза. С первых же дней сева трактористы взяли высокие темпы в работе и постоянно наращивают их. Бригада уже закончила сев пшеницы на площади 410 гектаров и кроме того посеяла 25 гектаров овса, 15 гектаров подсолнуха и 5 гектаров сои. 66 гектаров пшеницы посеяно перекрестным способом. Воодушевленные нашей исторической победой над фашистской Германией, члены бригады дали слово — в ближайшие дни закончить сев всех зерновых культур.

Подведены предварительные итоги социалистического соревнования тракторных бригад Климоуцевской МТС. Лучших результатов в этом соревновании достигла бригада Сафрона Игнатьевича Васильева. Она выработала на каждый трактор 52 гектара мягкой пахоты и сэкономила много горючего. Все трактористы этой бригады перевыполняют нормы. За пять рабочих дней они посеяли 201 гектар пшеницы. Особенно хорошо потрудились люди в день нашей победы над гитлеровской Германией. Бригада в целом в два раза перевыполнила свое задание. Второе место в соревновании присуждено бригаде Гавриила Улаева. Старательно трудятся трактористы бригады Ананьева, работающей в колхозе «Красный белорусс». Трактористка этой бригады Соня Димитрова изо дня в день вдвое перевыполняет задания.

ТАМБОВКА. Гуляния с гармошками и балалайками

Радостная весть о нашей победе над гитлеровской Германией молнией облетела колхозников сельхозартели «Красный орден». Вечером в селе собрался митинг. С великой благодарностью труженики колхозных полей называли имя того, под чьим мудрым водительством советский народ завоевал славную победу. Затем на улицах состоялось массовое гуляние. Специально установленный усилитель транслировал музыку.

С огромной радостью встретили весть о победе члены сельхозартели «Красный амурец». Около 100 человек собралось на митинг. Председатель колхоза тов. Кондрашов поздравил присутствующих с великим праздником. Когда стали сгущаться сумерки, улицы села заполнились ликующими группами нарядно одетых колхозников и колхозниц. Слышались переливы гармоний, звуки балалаек. В этот вечер долго еще в домах колхозников горели огни. Труженики полей праздновали День победы. А на утро все колхозники с новой энергией приступили к работе, чтобы ознаменовать радостный праздник быстрейшим завершением сева.

ЧИГИРИ. Утренняя энергия тракотористов

Воодушевленные победоносным завершением Великой Отечественной войны против гитлеровской Германии, рабочие Чигиринского совхоза трудятся с утроенной энергией. Выехав после митинга на поля, трактористы тт. Скнар и Дьяченко на тракторе «СТЗ-НАТИ» заборонили за смену более 80 гектаров каждый вместо 45 гектаров по норме. Работницы Маякова, Сидорова и рабочий Белик на пикировке помидоров выполнили нормы на 186 процентов.

ТАНК «ОТ КОЛХОЗА «БОЕВИК» ГРОМИЛ ВРАГА»

Огромную радость и ликование вызвала весть о нашей победе над гитлеровской Германией у колхозников сельхозартели «Боевик» Шимановского района. Колхозники славят свою могучую Родину, героическую Красную Армию, вдохновителя и организатора нашей победы — великого Сталина.

В материале сохранены орфография и пунктуация заметок из архива АП 1945 года.

Фото из фондов Амурского областного краеведческого музея имени Новикова-Даурского.

Как амурчане приближали Великую Победу

142797

амурчан ушли на фронт во время Великой Отечественной войны. Среди них 3 300 женщин

37489

не вернулись домой — они погибли, пропали без вести, сгинули в фашистских лагерях.

19858

тонн хлеба, 1 350 тонн мяса, 11 тонн шерсти и другой сельхозпродукции сдали амурчане государству за четыре года войны

вагонов с теплой одеждой отправили из Приамурья на фронт

На благовещенском заводе «Амурский металлист» собирали ручные гранаты (лимонки) и выпускали части минометов. На станках работали по 18—20 часов. Ночами с берега Зеи на лошадях возили песок, который был необходим для изготовления лимонок. По дворам собирали проволоку для запалов.

вагонов с подарками

На таких машинках по 20 часов в сутки трудились сотрудницы благовещенской швейной фабрики. С фронта приходили вагоны с окровавленной и дырявой одеждой, которую на фабрике стирали, зашивали, перекраивали и снова отправляли на фронт.

в «Амурской правде» было опубликовано обращение колхозниц Тамбовского района ко всем колхозникам области с призывом научиться управлять сельскохозяйственной техникой, чтобы заменить мужчин, которые ушли на фронт.

Источник

Сталинская вахта что такое

Нам предстояло обстреливать маннергеймовские укрепления и подавлять огневые точки противника.

Батарея заняла огневую позицию примерно В десяти километрах севернее станции Пэрк-ярви.

Лютая зима. Глухая лесная поляна, редкий ельник кругом. Впереди, метрах в трехстах — лес, лес и по сторонам и сзади. Командир батареи старший лейтенант Маргулис пустил по нескольким радиусам в стороны от батареи тракторы, которые примяли кустарник. Обзор для караулов несколько улучшился.

Связь батареи с внешним миром держалась на телефонном проводе. Не было живой связи и с расположенной в 2–2,5 километра передовой линией наших войск. В случае непосредственного нападения противника надо было рассчитывать только на свои силы.

Учитывая обстановку, командир батареи подтянул как можно ближе к огневой позиции и отделение тяги (тракторы, лошади) и взвод управления, откуда в случае нужды можно было быстро бросить к батарее вооруженных бойцов. Землянки взвода управления отстояли от орудий всего на 50–70 метров и были тщательно замаскированы в лесу, так же как тракторы и лошади.

Там же находился и командный пункт командира батареи.

Особенно тщательно мы работали над оборудованием огневой позиции. Две пушки из четырех были установлены в специально вырытых артиллерийских окопах. Две другие стояли за прочными земляными брустверами, укрепленными бревнами и политыми по скату водой.

На окружавшей нас поляне рос ельник. Для маскировки позиции от наблюдения из леса мы натыкали елочек вокруг орудий. Неплохо были укрыты орудия и от воздушного наблюдения. Над ними были поставлены на столбах жердевые навесы, которые припорошил сверху снег, а мы еще по снегу разбросали ветки. [246]

Слева и справа от орудий были устроены блиндажи с амбразурами для двух легких пулеметов. Позади фронта батареи, против каждого орудия, мы выкопали щели в рост человека. Это — на случай внезапной атаки танков противника.

Расчеты жили тут же, в землянках. От землянок к орудиям вырыли ходы сообщения.

Так была оборудована позиция батареи.

Между нашими землянками и землянками взвода управления, на снегу, в ящиках находился запас снарядов. С каждым днем штабели ящиков раздавались вширь: нам все добавляли снарядов, и к моменту нападения белофиннов на батарею этот запас достиг 1 500 выстрелов.

Нападение на батарею произошло так.

23 декабря на рассвете командир батареи получил по телефону сообщение из штаба артиллерийской группы:

— Будьте готовы. Через наше расположение просочился отряд белофинских лыжников. Человек тридцать.

В этот момент телефон перестал работать. Связь была прервана, — как после оказалось, линию перерезали белофинны.

Командир батареи вызвал расчеты к орудиям.

Командир усилил караулы вокруг батареи подчасками за счет бойцов из взвода управления. Бойцов орудийных расчетов он предупредил, чтобы они были готовы идти в контратаку.

Приготовились. Ждем. Мороз за 30 градусов, снег, метет поземка. Выбрали белофинны погодку!

Ждать гостей пришлось недолго. Сразу же после полудня раздался винтовочный выстрел: правофланговый дозор дал сигнал о замеченных им белофиннах.

Старший лейтенант Маргулис тотчас вывел на батарею человек пятнадцать красноармейцев, рассчитывая одним ударом ликвидировать диверсантов. Мы полагали, что их всего три десятка.

Но белофиннов оказалось не 30, а, как выяснилось уже в самом бою, свыше 300, к тому же отлично вооруженных автоматами и пулеметами.

Противник сразу начал окружать батарею.

Мы все отстреливались из винтовок. Непрерывно били оба наши легких пулемета, но огонь врага был неизмеримо сильнее. И если бы не самообладание командира и отвага бойцов, — не знаю, чем бы кончилась эта схватка.

Финны с криками пошли на батарею. Мы встретили их [247] дружным огнем пулеметов, винтовок и револьверов. Финны отступили.

— Батарея, огонь! — скомандовал старший лейтенант. Все наши четыре орудия ударили с короткой дистанции. Земля дрогнула, и на опушке леса взлетели, кувыркаясь в воздухе, огромные деревья. Огненный шквал смел группу подбиравшихся к нам белофиннов.

Финны на мгновение притихли. Но вслед за этим снова еще яростнее пошли на нас в атаку, только уже не в лоб, а со стороны, где их не могли достать наши орудия.

— Товарищ старший лейтенант, финны слева.

А командир, старший лейтенант Маргулис, лежит раненый.

— Лаптев, дайте мне винтовку! — слышу его голос.

Я раздобываю винтовку, но подползти к командиру не могу — сплошной ливень пуль.

Глянул я, — а белофинны пробрались уже к нашему складу снарядов. Они швыряют бутылки с горючим. Уже вспыхнули и горят несколько ящиков. [248]

Что делать? Вот-вот взлетим на воздух. Ведь на складе 1 500 снарядов.

Кричу не своим голосом:

— Товарищ старший лейтенант, горят снаряды! А он спокойно в ответ:

— Прямой наводкой, огонь! Снаряды без нас потушат. И действительно, младший лейтенант Сидоров с несколькими бойцами разбросал горящие ящики по снегу и потушил начинавшийся пожар.

— Есть бить прямой наводкой!

И тут-то мне пришлось поработать.

Один я остался у своего орудия. Часть людей выведена из строя, остальные обороняют батарею справа, слева, сзади, действуя винтовками.

Финны на поляне перед орудием. Финны у опушки. Стреляют, собираются группами, перебегают с места на место. Вражеские пулеметы и автоматы, сея пули, не дают мне возможности голову поднять.

Я свернулся клубочком между железными станинами орудия, раздвинутыми на снегу в форме ласточкиного хвоста.

Финны — ни минуты на месте. Все время перебегают. Я это учитываю. Навожу не в бегущих, а перед ними.

Навел. Раз! — дергаю за шнур, конец которого тут же, у меня на коленях.

Осторожно бросаю взгляд вперед, проверяю исполнение.

Разнесло белофиннов впрах.

Опять тянусь рукой вверх, открываю замок. Вываливается на меня стреляная гильза.

Опять заряжаю орудие. Опять, улучив момент, стреляю по скоплению противника.

Кончаются снаряды, а раскупоривать новый ящик долго, канительно. Схвачу целый ящик, подниму — да ребром о станину орудия. Хрясь! — снаряды вылетают из ящика.

Финны то тут, то там. Работаю, а сам только и оглядываюсь по сторонам. То и дело приходилось пускать в ход винтовку или револьвер. Тут у меня на станине, как на полочке, — и ружейные патроны и револьверные. Полный арсенал наготове.

Командир дивизиона капитан Хоменко, собрав позади с десяток бойцов, прибежал с возгласом:

— Товарищ Маргулис! Иду на помощь. Раненый командир тотчас скомандовал:

— В атаку! За Родину! За Сталина.

И бросился, возглавляя горстку бойцов, вперед.

Но и после этой атаки финнов оставалось еще немало, и они продолжали свои попытки захватить батарею, действуя против нас группами по 15–20 человек.

Гляжу — одна такая группа с криками бросилась прямо к моему орудию.

Вдруг слышу сзади шорох. Я обернулся с наганом в руке.

— Не стреляй, Лаптев. Это я, Пулькин, кузнец.

Вижу — верно, Пулькин. Удивился я: как же это он прополз сюда, когда над снегом головы не поднять. Весь снег кругом так и вихрится от белофинских пуль.

Но расспрашивать некогда.

Приполз, оказывается, Пулькин мне помогать.

— Давай, говорю, давай, — подноси снаряды.

Облегчил мне Пулькин работу, хотя сам он и был всего кузнецом — к орудию, к снарядам никогда не прикасался. Здорово облегчил. А то я уже насквозь промок — словно в бане побывал. Шутка сказать — за восьмерых один работал. Тут и 30 градусов мороза — не в прохладу.

Стали работать с Пулькиным. И у орудия он мне облегчил работу и отбиваться по сторонам помог.

Оглянулся я и вижу — падает в снег белофинский офицер и граната в руке. Это его Пулькин стукнул.

Поработал со мной парень, поработал. Вдруг я оглядываюсь, — где Пулькин. А он уже пошел в атаку.

. Бой с белофиннами продолжался несколько часов. Враги были отброшены от батареи. Только ушло их очень немного. [251]

Сталин. С этим именем начинал свой трудовой день 21 декабря советский народ. С этим именем встретили свое боевое утро летчики и техники.

В этот день нам первым предстояло вылететь на сталинскую вахту для охраны Ленинграда от возможного воздушного нападения противника.

В морозном рассвете еще не потухли мириады звезд. Декабрьское утро сулило хорошую летную погоду. От холода мы вынуждены были прятать лицо в меховые маски. Они сделали всех летчиков похожими друг на друга. Но ведь все советские летчики и в самом деле похожи своими смелыми делами, мужеством, а главное — преданностью Родине.

Сколько сил вложили в свою работу техники и мотористы! В эти штурмовые дни, когда ртуть в термометре падала до 40 градусов ниже нуля, когда от одного прикосновения к холодному металлу сходила с пальцев кожа, техники добирались до сердца своих «ястребков» — до моторов — и отогревали их.

Дан сигнал к вылету на боевую вахту. Заревели моторы. Стальные винты взметают тучи снежной пыли.

Миг — и самолеты в воздухе. Закутанные в мех, крепко перетянутые ремнями сидят в кабинах летчики.

Рядом с ним летит лейтенант Неуструев. Слева от него молодой летчик Яковин. Оба они специалисты по зениткам. Как только заметят, — камнем на них.

Плывут под самолетами перелески и поля. Вот и Ленинград. Он спокоен и горд. Испещренный водными магистралями, стоит он на берегу Балтики, дымя сотнями заводских труб. Блестит [252] залитый солнцем золоченый купол Исаакия. Чудесный город! Даже с высоты 4 тысяч метров чувствуется его кипучая жизнь.

Я снова смотрю на город: он ласкает взор величественной, беспримерной красой. Невольно вспоминается его героическое прошлое: 1905 год, приезд Ленина, Октябрьская ночь 1917 года, Сталин — руководитель обороны Петрограда, и все, что связано со славными делами рабочих этого исторического города.

За этот город мы скорее отдадим всю свою кровь, каплю за каплей, чем позволим врагу нарушить спокойствие великой приморской столицы.

Летим на большой высоте. Мороз уже далеко перевалил за сорок. Внимательно просматриваем все вокруг. Никакая хитрость врага нас не проведет. Над этим городом врагу никогда не летать.

Время нашей сталинской вахты подходит к концу. Вот уже в голубой дымке показалась смена. Словно белые лебеди, плывут самолеты нашей второй группы.

Мы сдаем боевую сталинскую вахту товарищам. Резко снижаясь, идем на посадку. Через два часа мы полетим в тыл врага.

Сегодня будем штурмовать его так, чтобы Сталин сказал: «Спасибо!» [253]

В честь любимого Сталина

Работа шла более четко, чем в мирное время. Даже обычно медлительные Зимин, Поздня, Семенов проявляли исключительную напористость и энергию.

Только одно нас угнетало: не было летной погоды. «Небесная канцелярия» путала все наши карты.

Мы с жадностью читали первые сводки с фронта и в один голос твердили:

— Эх, погода проклятая! Помочь бы ребяткам килограммчиками, угостить бы белофиннов уральским металлом.

Сумрачные дождливые дни сменились морозом и пургой. Как назло, ни одного дня хорошей погоды. Трудно передать, как доставалось метеорологу за то, что он не предсказывал хотя бы удовлетворительной погоды!

Но вот на синоптической карте показался край циклона, и на 19 декабря была обещана погодка, правда, по оценке нашего командира майора Алексеева, «в полоску», но все же летная.

19 декабря, как и всегда, мы вышли на аэродром в 5 часов 30 минут. В темноте опробовали моторы, проверили пулеметы, дежурный метеоролог грустным голосом прочитал нам сводку погоды и, как положено ему по штату, высказал массу сомнений, «расставил» снег, туман и бурю по всему маршруту, так что радоваться было нечему.

В 12 часов 30 минут в воздух взлетела белая ракета. На аэродроме сразу все ожило. Летный состав надевает парашюты, техники готовят моторы к запуску. [254]

Через пять минут взлетели две белые ракеты, а еще через минуту сто с лишним моторов гудели на разные лады, нарушая тишину маленького городка, примыкающего к аэродрому.

Одна за другой пошли на взлет машины, и летчики, которые были еще на земле, мысленно называли счастливцами своих товарищей, уже поднявшихся в воздух.

На высоте 100 метров флагман исчез в облаках, за ним скрылся и другой самолет. Сердце сжалось от обиды: «Неужели не выпустят?» Очень уж плохо взлетать последним: вечно приходится ждать, а потом догонять.

Руководитель взлета поднял красный флажок, потом показал крест двумя флажками. Сердце сжалось от досады. Машина флагмана села, за ней еще две. Но что такое? Одно Звено построилось в клин и на высоте метров в семьдесят отвернуло от аэродрома и сразу же скрылось из вида.

Куда они? Почему не пускают других? Через 30 минут ведущий улетевшего звена тов. Серегин передал радиограмму: «Иду на цель, высота 600 метров». Но теперь аэродром закрыло туманом. Значит, там погода есть, а здесь мы сидим, как раки на мели.

Мы ждали возвращения ушедшего в бой звена. Погода стала немного улучшаться, видимость по горизонту увеличилась до 2 километров, высота облачности метров сто-сто пятьдесят. Последний срок вылета группы прошел. Был дан отбой, но с аэродрома никто не уходил. Кто успел, тот занял себе место в землянке и занялся шахматами, кто устроился под самолетом, все ждут, всем хочется встретить «первых ласточек».

Вот на горизонте показались самолеты. Притихший аэродром сразу ожил. Когда самолеты сели, все побежали взглянуть на летчиков — героев дня, пожать им руки, даже наш «Кутум» — щенок, которого мы дней десять назад спасли от голодной смерти, вылез из землянки и залился звонким лаем.

Теперь у нас только и разговоров было, что о первом полете. Участники полета делились своими впечатлениями, описывали виденное. Но все это не то, хотелось самому уничтожать врага.

20 декабря, канун дня рождения товарища Сталина, мы провели у самолетов. Вылета опять не было. Лишь к вечеру погода стала улучшаться, и мы впервые за двадцать дней увидели розоватую полоску заката. Каждый радовался улучшению погоды, каждому хотелось отметить день шестидесятилетия великого Сталина боевым вылетом. Метеоролог Мельниченко по-прежнему высказывал сомнения, говорил о «соединении двух облачных фронтов» в районе Луги, о возможных осадках, а между тем стояла тихая морозная ночь, небо было усеяно звездами. [255]

Настроение, как говорил мой штурман Шведовский, опустилось ниже нуля. Неужели Мельниченко прав? Неужели не будет вылета? Эта мысль томила всех нас.

Но вот снова появились разрывы облачков, видимость увеличилась. На аэродроме началось оживление.

Штурман эскадрильи коротко рассказал о признаках цели, дал курс, расстояния, а также указания на случай отрыва кого-либо от строя.

Комиссар эскадрильи товарищ Догадин окинул взглядом летчиков и спросил:

— Все ли здоровы? Больных не оказалось.

— Всем ли понятно задание?

— Всем! — ответили мы хором.

— Ну, так желаю вам успеха, время до вылета 20 минут. Сегодня нашей эскадрилье разрешили вылететь первой. Когда после взлета легли на курс, погода не радовала. Облачность была до 200 метров, видимость стала ухудшаться, но это не страшило. Должна же быть хорошая погода, раз это предсказал Мельниченко! Пролетев минут тридцать, неожиданно вышли из-под облаков, и над нами открылось голубое небо. Лучи декабрьского солнца весело играли на серебристых машинах. Но впереди лежала черная гряда облаков, видно было, что она несет с собой снегопад. [256]

Командир эскадрильи принял решение идти над облаками. Полет над ними продолжался не больше часа. Показался край облачности, а за ним и вражеская земля.

Трудно описать нашу радость, но забыть ее нельзя. Вот под нами северный берег Финского залива. Высота 5 тысяч метров. Хорошо виден Выборг. По земле стелется дым пожарищ. Больше с такой высоты ничего нельзя разглядеть.

— Скоро цель, — сказал мне штурман Шведовский по телефону и занялся своим делом.

Говорить о минутах, которые переживаешь при подходе к цели, очень трудно. Не подберешь слов, чтобы объяснить это человеку, который никогда не был над целью, а кто был, тот это легко поймет.

Все девять самолетов идут в плотном строю, как это не раз бывало, когда мы летали на парад.

Вот у ведущего открылись люки. Нервы напряглись; кажется, будто секунды идут гораздо медленнее, чем обычно. Говорю штурману:

— Люки, тумблер, предохранитель.

Все девять самолетов плавно развернулись. В это время Шведовский подскочил к соединяющему нас окошку и с такой заразительной улыбкой показал мне два больших пальца, что я тоже заулыбался, глядя на него.

Обратный маршрут был гораздо сложнее. Погода окончательно испортилась. Последние 70 километров шли в снегопаде, высота не больше 100 метров. Чувство радости, что цель уничтожена, покрывало все трудности. Вот и аэродром. Мы дома.

Я четырнадцать раз летал в глубокий тыл противника, мы с Шведовским были под ураганным огнем зенитной артиллерии, не раз встречались с вражескими истребителями, но первый вылет навсегда останется в памяти. [257]

Первые дни перед линией Маннергейма

После занятия селения Бобошино части 123-й дивизии 10 декабря получили приказ двигаться правее Выборгского шоссе по дороге, соединяющей Бобошино со станцией Кямяря. Эта дорога имела для противника важнейшее значение: по ней финны питали огневыми средствами весь центральный узел своей обороны. Занятием станции Кямяря прерывалась железнодорожная магистраль, а вместе с ней и многие другие стратегические пути. Понятно, почему финны обороняли с таким ожесточением каждый километр дороги, по которой следовала дивизия. Завалы, минные поля, фугасы, «кукушки» на деревьях по сторонам дороги, — вот с чем мы столкнулись, как только двинулись из Бобошина.

Утром 12 декабря передовой полк дивизии вышел на северную опушку рощи «Зуб». Дальше, не разведав местности, двигаться было нельзя. Впереди лежала широкая, километра на полтора, голая лощина, замыкаемая с севера высотой, помеченной на карте 65,5. За высотой виднелся лес: роща «Фигурная», так мы ее назвали потом. Справа от дороги к лощине подходила вторая роща, обозначенная на карте в форме молотка, роща «Молоток» (под таким названием она вошла в историю боев). Слева от высоты, по направлению к Сумме, тянулось низкое, покрытое мелким и чахлым кустарником болото, замыкаемое с севера возвышенностями (высота «Язык»), правда, невысокими, но весьма удобными для обстрела местности.

На высоте 65,5, на возвышенности «Язык» и слева от нее, а также в рощах «Молоток» и «Фигурная» враг возвел сильные укрепления. Высота 65,5 имела два железобетонных дота, соединенных между собой подземной бетонированной траншеей-тоннелем, где размещался батальон солдат. В глубине, по направлению к роще «Фигурная», стояло мощное железобетонное укрытие. На возвышенности «Язык» — укрепление, тоже из железа и бетона, с артиллерийскими и пулеметными установками. [258]

В роще «Молоток» железобетонный дот поддерживало большое количество дзотов. Огневые позиции минометов были устроены повсюду. Артиллерию скрывал сосняк рощи «Фигурная». Все пространство между дотами было изрезано хорошо замаскированными траншеями, по которым финны, оставаясь незамеченными, могли перебрасывать силы на любой участок оборонительной полосы. Траншеи проходили через укрепленные землянки, рассчитанные на размещение до 100 солдат в каждой. Огневые точки всей укрепленной полосы, скрещиваясь, поражали каждый метр лощины и в то же время взаимно обороняли одна другую. А ко всему этому следует добавить целую систему заграждений: надолбы, противотанковые рвы, колючая проволока и минированные участки. Лощину перехватывал широкий пояс надолб, дотов, а за ним лежал глубокий ров, и по ту сторону рва подступ к дотам замыкали пять рядов проволочного заграждения. Таков был характер укрепленного района, через который лежал наш путь к Кямяря. Выйдя к лощине 12 декабря, мы не знали еще, что именно здесь, вот на этом участке нашего пути, начинаются укрепления линии Маннергейма. Ни дотов, ни дзотов, ни железобетонных артиллерийских сооружений, ни землянок, ни траншей — ничего не было видно. Доты гнездились глубоко в земле, торчали над ними сосенки, пеньки, а то и могучие сосны. Ничто не указывало на наличие вражеских укреплений на высоте 65,5. Однако перед нами лежала лощина, замыкаемая высотой и двумя рощами («Фигурная» и «Молоток»), и этого было достаточно, чтобы мы не сделали ложного шага. Батальоны выделили разведчиков. Десятка три крепких, мужественных людей, надев белые халаты, поползли по снегу. Зарываясь в снег, как кроты, все дальше и дальше углублялись они в лощину. И вот остановились: путь им преградили малозаметные препятствия — сплошная паутина колючей проволоки. Сунешься в нее — так не скоро вырвешься. Весь следующий день мы уничтожали малозаметные препятствия в лощине. Враг не выдержал: открыл из-за надолб огонь из пулеметов и автоматов. Отлично! Это был уже большой результат: значит, финны защищают лощину, не оставили ее. С утра 14 декабря 2-я рота 1-го батальона провела разведку боем. Роте были приданы два танка. Задача: обнаружить огневые точки врага в надолбах. Рота рассыпалась по лощине, поползла. Из-за надолб застрекотали пулеметы и автоматы. Рванулись вперед наши танки, но откуда-то из-за высоты по танкам стали бить минометы. Пояс разрывов мин все шире и шире охватывал местность перед надолбами. Бойцы залегли. Танки отошли, лавируя между [259] разрывами. Минометы врага стали охотиться за танками, и вот тут-то наши бойцы рванулись вперед, к надолбам. Впереди — отделение младшего командира Бурмагина. Враг стреляет, а опытный и сметливый Бурмагин засекает его огневые точки. Потом отделение отползло, прикрываясь огнем станковых пулеметов, а через полчаса танки, снова лавируя среди разрывов мин, уничтожили огневые точки, обнаруженные отделением Бурмагина.

Высота 65,5 в эти дни молчала. Молчали и железобетонные логовища на возвышенности «Язык» и в роще «Молоток», не подавала голоса артиллерия, скрытая в роще «Фигурная». И выходило: перед нами только надолбы, противотанковый ров, проволока, пулеметы в надолбах да минометы за высотой. На 17 декабря было назначено общее наступление. Наш 1-й батальон наступал на возвышенности несколько левее высоты 65,5.

Утро выдалось мягкое. Покрытое облаками небо низко висело над землей. На елках и березах за высотой — кружевные узоры инея.

В воздух взвилась вторая ракета, и в лощину вышли танки, а за танками — пехота. Танки быстро проскочили по лощине, прошли через проломы в надолбах, на мгновение спрятались в противотанковом рву, а через минуту были уже на высоте 65,5, не зная, что под ними в земле железобетонные логовища врага. Вскоре на высоту ворвалась и пехота — бойцы 2-го батальона. Наш 1-й батальон занял возвышенность слева от высоты 65,5. 3-й батальон идет в атаку справа. И вот тут-то враг и привел в действие всю систему огневых точек укрепленного района, все пулеметы, минометы, артиллерию. Пули повизгивают, с грохотом рвутся мины и снаряды. По приказу бойцы откатываются с высоты в ров, оттуда — в надолбы.

Мы — в блиндированном укреплении. Выходы из него закрыты перекрестным огнем врага. Ловушка! Укрепление пристреляно, из него не выйдешь. Приказываю выставить станковые пулеметы у входов на случай атаки. Наблюдаю из узкой щели под крепкими накатами бревен: враг отчаянно бьет, но [261] ни одной огневой точки обнаружить невозможно. Все укрыто, замаскировано. Огонь чертовский! Полк откатывается через лощину, в рощу «Зуб», на свое исходное положение. Мы — примерно полторы роты 1-го батальона — остаемся в блиндаже. Темнеет. Едва делаем попытку вырваться из блиндажа, — убийственный перекрестный огонь из невидимых точек снова заграждает выход.

Только через пять дней мне удалось вывести бойцов из этой ловушки. Полк окапывался, рыл землянки. Предстояла стоянка. Стало ясно: за этой заснеженной лощиной на высоте 65,5 и на возвышенностях слева от нее, и в роще «Молоток», что справа, и в глубине рощи «Фигурная» — укрепленный район врага. [262] [263] [264] [265]

Источник