разболелось сердце у меня розенбаум
Жеребёнок
Заболело сердце у меня
Среди поля чистого,
Расседлаю своего коня
Буйного да быстрого.
Золотую гриву расчешу
Ласковыми гребнями,
Воздухом одним с тобой дышу,
Друг ты мой серебряный.
Облака над речкою клубят.
Помню, в день гороховый
Из-под кобылицы взял тебя
Жеребёнком крохотным.
Норовил за палец укусить,
Всё козлил да взбрыкивал.
Понял я тогда: друзьями быть
Нам с тобою выпало.
И с тех пор стало тесно мне в доме моём
И в весёлую ночь, и задумчивым днём,
И с тех пор стали мне так нужны облака,
Стали зорче глаза, стала твёрже рука.
Не по дням ты рос, а по часам,
Ворожён цыганкою.
Стала молоком тебе роса,
Стала степь полянкою.
Помню, как набегаешься всласть
Да гулять замаешься,
Скачешь как чумной на коновязь
Да в пыли валяешься.
Ну, а дед мой седой
усмехался в усы,
Всё кричал: «Вот шальной!
Весь в отца, сукин сын!
Тот был тоже мастак
уходить от погонь,
От ушей до хвоста
весь горел, только тронь!»
Никого к себе не подпускал
Даже с белым сахаром.
Мамку раз до смерти напугал,
Охала да ахала:
«Ой, смотри, сыночек, пропадёшь,
С кручи дурнем сброшенный!»
Только знал я, что не подведёшь
Ты меня, хороший мой!
Так что, милый, скачи
да людей позови,
Что-то обруч стальной
сильно сердце сдавил!
Ну, а будет напрасным
далёкий твой путь,
Ты себя сбереги
да меня не забудь!
Александр Розенбаум — Жеребенок
Слушать Александр Розенбаум — Жеребенок
Текст Александр Розенбаум — Жеребенок
Заболело сердце у меня
Среди поля чистого,
Расседлаю своего коня
Буйного да быстрого.
Золотую гриву расчешу
Ласковыми гребнями,
Воздухом одним с тобой дышу,
Друг ты мой серебряный.
Облака над речкою клубят.
Помню, в день гороховый
Из-под кобылицы взял тебя
Жеребёнком крохотным.
Норовил за палец укусить,
Всё козлил да взбрыкивал.
Понял я тогда: друзьями быть
Нам с тобою выпало.
И с тех пор стало тесно мне в доме моём
И в весёлую ночь, и задумчивым днём,
И с тех пор стали мне так нужны облака,
Стали зорче глаза, стала твёрже рука.
Не по дням ты рос, а по часам,
Ворожён цыганкою.
Стала молоком тебе роса,
Стала степь полянкою.
Помню, как набегаешься всласть
Да гулять замаешься,
Скачешь как чумной на коновязь
Да в пыли валяешься.
Ну, а дед мой седой
усмехался в усы,
Всё кричал: «Вот шальной!
Весь в отца, сукин сын!
Тот был тоже мастак
уходить от погонь,
От ушей до хвоста
весь горел, только тронь!»
Никого к себе не подпускал
Даже с белым сахаром.
Мамку раз до смерти напугал,
Охала да ахала:
«Ой, смотри, сыночек, пропадёшь,
С кручи дурнем сброшенный!»
Только знал я, что не подведёшь
Ты меня, хороший мой!
Так что, милый, скачи
да людей позови,
Что-то обруч стальной
сильно сердце сдавил!
Ну, а будет напрасным
далёкий твой путь,
Ты себя сбереги
да меня не забудь!