рассказ карпова меня зовут иваном
Рассказ карпова меня зовут иваном
И вот теперь, когда до заветного отдыха оставался какой-нибудь километр, бомбардировщики снова пикировали на нас, устрашающе завывая. А мне осточертело бояться их, и я решил подарить себе хоть немного чего-нибудь хорошего. И подарил — это сделать не так уж трудно, если сам того захочешь.
Я лежал на спине с закрытыми глазами, любовался придуманным мною ласковым голубым небом, в котором пели для меня жаворонки. Потом я увидел, как мы входим в село, как купаемся, плещемся в речке и орем от удовольствия. А потом сидим под вербами на траве, едим гречневую кашу со шкварками и запиваем холодным молоком. Гармонист Яшка, отдохнувши немного, берет свою «гармазу», растягивает старенькие мехи. Прислушивается к пению гармошки, и его серые кошачьи глаза становятся грустными, очень красивыми. Вокруг нас собираются девчонки, и начинаются танцы…
— Чего ты лыбишься, как кобыла на овес?! Подъем! Выходи строиться!
Это кричал старшина. Бомбардировщики, оказывается, уже улетели. Мы двинулись дальше — в село.
Не знаю, то ли это чистое совпадение, то ли еще что, но в селе все именно так и было, как мне хотелось. Была студеная речка, и мы орали от удовольствия, купаясь в ней. На ужин была гречневая каша, правда, без шкварок. Моему корешку Гришке удалось добыть у какой-то доброй тетеньки глечик холодного молока.
А потом… Яшка, лежавший под вербой, открыл сытые осоловевшие глаза, протянул руку за гармошкой.
И были танцы, и были девчонки, и одна — с длинной русой косой, застенчивая — стояла в стороне под вербой. Наши взгляды встретились.
Девушка не отвела глаз.
— Почему вы не танцуете?
— Не умею, — ответила она.
— Я тоже. Пойдемте гулять.
Она настороженно взглянула на меня, помедлила с ответом, а потом доверчиво улыбнулась, и мы пошли в старый яблоневый сад.
Не целовались мы с Наталкой, не обнимались, не говорили, что полюбили друг друга со взгляда и навеки. Мы просто, взявшись за руки, ходили по бесконечному саду и разговаривали. Не помню, о чем разговаривали, — ведь столько лет прошло. Просто наши руки будто шептались о чем-то, чего не выскажешь словами. И этого я не забыл.
Ночь была такая темная, что ничего, кроме звезд и Наталкиных глаз, не было видно. И уж какие те глаза, какие те звезды — не знаю. Ведь столько лет минуло. Но знаю точно, что глаза и звезды были одинаково красивы. И еще знаю, красивее их я никогда не видел.
Мы не слышали грохота пушек, но услышали отдаленный негромкий сигнал батальонного горниста. Для солдат этот сигнал означал подъем, а для нас с Наталкой — разлуку.
Росные травы доходили нам до пояса. Мы вымокли, ровно бы речку бродом переходили. Теперь уж запамятовал, замерзли мы на заре или нет, но как сейчас вижу мокрую Наталку. А к ее платью прилипли красные и белые лепестки маков. У меня на гимнастерке, на сапогах — тоже маки. Влажные, освещенные рассветным солнцем, они искрились.
И глаза Наталкины, набухшие слезами, тоже искрились.
Мы молча смотрели друг на друга, не зная, что делать, боясь двинуться с места.
Опять заиграл горн — звонче, настойчивей.
Наталка вдруг бросилась ко мне, приникла к груди и заплакала — горько, безутешно, как малый беззащитный ребенок, брошенный в черной степи.
Я целовал ее и чувствовал себя виноватым в том, что вот встретил свою первую любовь и не могу остаться с нею, бросаю на произвол судьбы…
И уже потом, когда батальон шагал по дороге, взбивая едкую рыжую пыль, я вдруг ощутил, что мои руки горят. Они, оказывается, все были в крапивных волдырях.
…Луна уже уплыла от меня за ивовый куст и там растаяла в голубовато-розовой воде…
Наше первое свидание с Наталкой было и последним. Так распорядилась война.
С тех пор прошло двадцать лет. Наконец я встретил и полюбил Марию.
Грустно. Очень грустно. Но что делать? Видно, крапива бывает один раз в жизни и только у мальчишек и девчонок.
МЕНЯ ЗОВУТ ИВАНОМ
В самом конце войны немцы подожгли танк, в котором Семен Авдеев был башенным стрелком.
Двое суток слепой, обожженный, с перебитой ногой Семен ползал меж каких-то развалин. Ему казалось, что взрывная волна выбросила его из танка в глубокую яму.
Двое суток по шагу, по полшага, по сантиметру в час он выбирался из этой дымной ямы к солнцу, на свежий ветер, волоча переломанную ногу, часто теряя сознание. На третьи сутки саперы нашли его чуть живого на развалине древнего замка. И долго удивленные саперы гадали, как мог попасть израненный танкист на эту никому не нужную развалину…
Рассказ меня зовут иваном. Проблема непонимания (ЕГЭ по русскому). Меня зовут Иваном
пассажиры, как слепой положил руку на волосы женщи-ны и тут же отдернул ее.
— Сеня,- тихонько^ слабо сказала женщина.
Пассажиры встали и с трепетом ожидали его ответа.
Слепой сначала только шевелил губами, а потом глухо сказал:
— Гражданка, вы ошиблись. Меня зовут Иваном.
— Как!-воскликнула мать.- Сеня, что ты?! Слепой отстранил ее и быстрой неровной походкой
пошел дальше и уже не пел.
Видели пассажиры, как женщина смотрела вслед ни-щему и шептала: «Он, он». В ее глазах не было слез, а только мольба и страдание. Потом и они исчезли, остался гнев. Страшный гнев оскорбленной матери.
Она лежала в тяжелом обмороке на диванчике. Над ней склонился пожилой мужчина, наверное, врач. Пас-сажиры шепотом просили друг друга разойтись, дать доступ свежему воздуху, но не расходились.
— Может быть, ошиблась?- нерешительно спросил кто-то.
— Мать не ошибется,- ответила седая женщина,
— Так почему же он не признался?
— А как же такому признаться?
— Глупый.
Через несколько минут вошел Семен и спросил:
— Где моя мать?
— У вас уже нет матери,- ответил врач.
Стучали колеса. На минуту Семен, будто прозрел, увидел людей, испугался их и стал пятиться. Из рук выпала пилотка; рассыпалась, раскатилась по полу ме-лочь, холодно и никчемно звякая.
Какие аргументы можно взять из этого интересного рассказа?
Во-первых, конечно, надо писать о роли матери в жизни человека, Можно о том,что Семен обидел мать, раскаялся, но было поздно.
Во-вторых, о роли друзей в нашей жизни. Не окажись рядом с Семеном этого фронтовика, может, он бы и вернулся домой, к матери.
В-третьих, можно писать о пагубной роли пьянства.
В-четвертых, можно привести пример в осуждение войны, которая так ломает человеческие судьбы.
Кассиль Лев»Рассказ об отсутствующем»
Произведения с Книжной полки, которые можно использовать при написании сочинения 2014-2015 года
«Недаром помнит вся Россия…» (200-летний юбилей М.Ю. Лермонтова)
Меня зовут иваном карпов читать. Е.Карпов.Меня зовут Иваном.doc
Судьба человека… У каждого она своя. Родился, учился, женился, работал на поле, растил детей… И вдруг война! Не важно какая: Гражданская или Великая Отечественная… Она ломает человека, делает его другим, изменяет она и судьбы людей… Об этом пишут наши писатели и поэты, рассуждают историки и публицисты.
Так, в небольшом по объему рассказе И.Бабеля «Прищепа» повествуется о воине Красной Армии Прищепе. Ни имени не дает ему автор, ни слова не говорит о его довоенной судьбе, только примечает, что был Прищепа неутомимым хамом и неторопливым вралем. Можем сделать вывод, что этот парень с Кубани, веселый и озорной, любил приврать, а еще он любил свой отчий дом, мать и отца. Не случись война, и жил бы Прищепа, как тысячи его односельчан, весело и размеренно. Но кровавая бойня поделила надвое бывших односельчан: кто-то подался к красным, а кто-то сражался за белых.
И.Бабель показывает, как безжалостно мстит этот весельчак землякам, посмевшим разорить его родной дом после трагической гибели родителей. Как бессердечный судья и палач одновременно он выносит свой приговор тем сельчанам, в чьих домах находит вещи из родного дома. Ни жалости, ни сочувствия не ведает сердце человека, опаленного войной: «кровавая печать его подошв» тянулась за ним. Ни стариков, ни старух, ни кошек, ни собак не жалел Прищепа…А как изощренно мстил бывшим соседям: над колодцем подвешивал убитых собак, зная, что после этого не будут хозяева использовать воду…Старинные иконы бросал в сарай, где куры тут же гадили на них. Три дня со страхом станица ждала очередной расправы. А Прищепа пил и плакал… Под конец рассказа герой поджигает родной дом, бросает в него прядь волос и навсегда покидает станицу… Вот она, изломанная судьба человека!
КНИЖНАЯ ПОЛКА ДЛЯ СДАЮЩИХ ЕГЭ ПО РУССКОМУ ЯЗЫКУ
Проанализировав ваши вопросы и сочинения, делаю вывод, что самым трудным для вас является подбор аргументов из литературных произведений. Причина в том, что вы мало читаете. Не буду говорить лишних слов в назидание, а порекомендую НЕБОЛЬШИЕ произведения, которые вы прочтете за несколько минут или за час. Уверена, что вы в этих рассказах и повестях откроете для себя не только новые аргументы, но и новую литературу.
Выскажите свое мнение о нашей книжной полке >>
Карпов Евгений«Меня зовут Иваном»
пассажиры, как слепой положил руку на волосы женщи-ны и тут же отдернул ее.
— Сеня,- тихонько^ слабо сказала женщина.
Пассажиры встали и с трепетом ожидали его ответа.
Слепой сначала только шевелил губами, а потом глухо сказал:
— Гражданка, вы ошиблись. Меня зовут Иваном.
— Как!-воскликнула мать.- Сеня, что ты?! Слепой отстранил ее и быстрой неровной походкой
пошел дальше и уже не пел.
Видели пассажиры, как женщина смотрела вслед ни-щему и шептала: «Он, он». В ее глазах не было слез, а только мольба и страдание. Потом и они исчезли, остал¬ся гнев. Страшный гнев оскорбленной матери.
Она лежала в тяжелом обмороке на диванчике. Над ней склонился пожилой мужчина, наверное, врач. Пас-сажиры шепотом просили друг друга разойтись, дать доступ свежему воздуху, но не расходились.
— Может быть, ошиблась?- нерешительно спросил кто-то.
— Мать не ошибется,- ответила седая женщина,
— Так почему же он не признался?
— А как же такому признаться?
— Глупый.
Через несколько минут вошел Семен и спросил:
— Где моя мать?
— У вас уже нет матери,- ответил врач.
Стучали колеса. На минуту Семен, будто прозрел, увидел людей, испугался их и стал пятиться. Из рук выпала пилотка; рассыпалась, раскатилась по полу ме-лочь, холодно и никчемно звякая.
пассажиры, как слепой положил руку на волосы женщи-ны и тут же отдернул ее.
— Сеня,- тихонько^ слабо сказала женщина.
Пассажиры встали и с трепетом ожидали его ответа.
Слепой сначала только шевелил губами, а потом глухо сказал:
— Гражданка, вы ошиблись. Меня зовут Иваном.
— Как!-воскликнула мать.- Сеня, что ты?! Слепой отстранил ее и быстрой неровной походкой
пошел дальше и уже не пел.
Видели пассажиры, как женщина смотрела вслед ни-щему и шептала: «Он, он». В ее глазах не было слез, а только мольба и страдание. Потом и они исчезли, остался гнев. Страшный гнев оскорбленной матери.
Она лежала в тяжелом обмороке на диванчике. Над ней склонился пожилой мужчина, наверное, врач. Пас-сажиры шепотом просили друг друга разойтись, дать доступ свежему воздуху, но не расходились.
— Может быть, ошиблась?- нерешительно спросил кто-то.
— Мать не ошибется,- ответила седая женщина,
— Так почему же он не признался?
— А как же такому признаться?
— Глупый.
Через несколько минут вошел Семен и спросил:
— Где моя мать?
— У вас уже нет матери,- ответил врач.
Стучали колеса. На минуту Семен, будто прозрел, увидел людей, испугался их и стал пятиться. Из рук выпала пилотка; рассыпалась, раскатилась по полу ме-лочь, холодно и никчемно звякая.
Какие аргументы можно взять из этого интересного рассказа?
Во-первых, конечно, надо писать о роли матери в жизни человека, Можно о том,что Семен обидел мать, раскаялся, но было поздно.
Во-вторых, о роли друзей в нашей жизни. Не окажись рядом с Семеном этого фронтовика, может, он бы и вернулся домой, к матери.
В-третьих, можно писать о пагубной роли пьянства.
В-четвертых, можно привести пример в осуждение войны, которая так ломает человеческие судьбы.
Кассиль Лев»Рассказ об отсутствующем»
Произведения с Книжной полки, которые можно использовать при написании сочинения 2014-2015 года
«Недаром помнит вся Россия…» (200-летний юбилей М.Ю. Лермонтова)
Рассказ карпова меня зовут иваном
ПОВЕСТИ
НЕ РОДИСЬ СЧАСТЛИВЫМ
Хирургу Ивану Сергеевичу Василенко посвящаю
Часть первая
Говорят, не родись красивым, а родись счастливым. Не знаю, возможно, это кому-нибудь и помогало, а мне за то, что родился счастливым, доставалось всю жизнь как куцему на высоком перелазе. А ведь самое грустное, говоря вот так, я не шучу и не преувеличиваю.
— Похоже, счастливый он у тебя будет. Видно, доля твоя проснулась.
Был это 1925 год. Церковь у нас к тому времени превратили в клуб «Красный пахарь», приходский священник остриг свои патлы и преподавал в школе химию, в село пригнали первые трескучие тракторы и организовали коммуну, а фельдшера, старика с ласковыми глазами, принявшего в свои руки по деревням многие сотни младенцев, по-прежнему считали чем-то вроде колдуна, прорицателя. Искренне верили, что он может не только предугадать судьбу новорожденного, но и ублажить ее. Вот поэтому на другой день после моего рождения наши соседи узнали о словах фельдшера и сказали:
— Привалило Завражиным, привалило.
— Это Насте за доброе сердце. За долгое терпение да за страдания.
Шаркая лаптями по земляному полу, крестясь, мужики и бабы подходили к люльке и смотрели на меня, как на самородок золота, который достался кому-то другому. А когда мама жаловалась соседкам, что уж очень я беспокойный, ору ночи напролет, те говорили ей:
— Пущай кричит. Ему можно — он счастливый. И я накричал себе грыжу, которая довольно скоро пропала. Это тоже расценивалось как признак счастливости.
Мама моя была болезненной женщиной, но после того как родился я — четвертый, — хворь от нее отвалилась. Мама пошла на поправку. Раздобрела.
Я сейчас, как врач, конечно, смог бы маме научно объяснить перемены в ее здоровье, а она тогда по-своему это истолковала и приговаривала надо мной:
— Счастливчик ты мой, долюшка ты моя…
Когда подрос, мальчишки обо мне говорили:
— Везучий, гад. Удачливый.
Мне и в самом деле везло. На рыбалке никто больше меня не налавливал рыбы. Самый крупный линь или окунь всегда сидел на моем крючке. Везло мне и в орлянку, и нырять я мог дальше других, и болезни меня не брали.
Среди мальчишек, как и среди взрослых, хватает завистников, и они относились ко мне так, будто я был виноват в чем-то перед ними, будто обворовываю их. А если еще прибавить, что я любил хвастаться своими удачами, был скуповатым, прижимистым парнишкой, то станет ясно, почему меня не любили наши деревенские мальчишки и всякий раз, когда выдавался даже незначительный повод, не прочь были меня отвалтузить. Бивали частенько и основательно.
В 1942 году к нашей деревне подходили немцы. Мы, десятеро парней, пришли в сельсовет и просили нас направить в партизанский отряд. Председатель же велел нам разойтись по домам и прятаться от фашистов. Мы не захотели расходиться и пошли в лес отыскивать партизан.
Два дня бродили по лесам, лазили по болотам. На третий день вышли на дорогу, по которой двигались наши войска, выходившие из окружения.
Мы разыскали командира, просили принять нас в полк. Он отказался. Мол, рановато. Молоды, мол.
Во время разговора началась бомбежка.
Девять моих товарищей погибли, а меня даже не царапнуло. Понятно, я остался в живых случайно, но когда вернулся в деревню и рассказал о случившемся, кто-то уронил за моей спиной:
Два месяца я продолжал искать партизанский отряд по лесам и болотам. Голодал до головокружений. Меня заедали комары. Я замерзал под дождями, боясь развести костер.
Потом вернулись наши.
В деревне моим девятерым товарищам поставили памятник. Ими гордятся сельчане, называют героями, а меня после войны часто вызывали в разные органы как человека, два месяца прожившего «на оккупированной врагом территории».
Много лет я ходил будто с клеймом прокаженного за то, что осколок бомбы пролетел мимо моей счастливой башки.
В сорок третьем году меня призвали в армию и послали служить санитаром в военный госпиталь, который был расположен в тридцати километрах от моей родной деревни.
В чем заключается духовное падение героя?
В чем заключается духовное падение героя по рассказу Карпова МЕНЯ ЗОВУТ ИВАНОМ
Судьба человека… У каждого она своя. Родился, учился, женился, работал на поле, растил детей… И вдруг война! Не важно какая: Гражданская или Великая Отечественная… Она ломает человека, делает его другим, изменяет она и судьбы людей… Об этом пишут наши писатели и поэты, рассуждают историки и публицисты.
Так, в небольшом по объему рассказе И. Бабеля «Прищепа» повествуется о воине Красной Армии Прищепе. Ни имени не дает ему автор, ни слова не говорит о его довоенной судьбе, только примечает, что был Прищепа неутомимым хамом и неторопливым вралем. Можем сделать вывод, что этот парень с Кубани, веселый и озорной, любил приврать, а еще он любил свой отчий дом, мать и отца. Не случись война, и жил бы Прищепа, как тысячи его односельчан, весело и размеренно. Но кровавая бойня поделила надвое бывших односельчан: кто-то подался к красным, а кто-то сражался за белых.
И. Бабель показывает, как безжалостно мстит этот весельчак землякам, посмевшим разорить его родной дом после трагической гибели родителей. Как бессердечный судья и палач одновременно он выносит свой приговор тем сельчанам, в чьих домах находит вещи из родного дома. Ни жалости, ни сочувствия не ведает сердце человека, опаленного войной: «кровавая печать его подошв» тянулась за ним. Ни стариков, ни старух, ни кошек, ни собак не жалел Прищепа… А как изощренно мстил бывшим соседям: над колодцем подвешивал убитых собак, зная, что после этого не будут хозяева использовать воду… Старинные иконы бросал в сарай, где куры тут же гадили на них. Три дня со страхом станица ждала очередной расправы. А Прищепа пил и плакал… Под конец рассказа герой поджигает родной дом, бросает в него прядь волос и навсегда покидает станицу… Вот она, изломанная судьба человека!