пушкин черт догадал меня родиться в россии с душою и с талантом
Товарищу Пушкину
Ты и мещанам подфартил
с Руслан-Людмиловскою сказкой,
с Онегин-светскою подмазкой
умаслил флёр финворотил.
«безмолвствует» он у тебя
(как и в «Борисе Годунове»),
«жизнь за царя» отдать готовый,
жизнь рабско-тусклую любя.
Воспел ты русских Че Гевар:
Дубровского и Пугачёва;
тобой явленье Ильичово
слышно в тонах стихофанфар.
Поверили: «Взойдёт она –
звезда пленительного счастья»
так многие! И бед ненастья
текли с бунтарского окна.
Ты «слово приравнял к штыку»
и раньше всех, и всех отважней;
хоть ты и был «солдат бумажный»,
но ты смертелен дураку;
смертелен ты притронным псам,
чиновным шавкам разномастным,
попам раскормленно-жопастым
и нагло-лживым их псалмам;
смертелен русским глупарям
с их «третьеримовским» апломбом,
их шовинизма мыслепломбам,
их поклоненью алтарям.
Ты – Гражданин-Поэт-Премьер!
Хотя акыны, менестрели,
юродивые правду пели
и до тебя, другим в пример.
Но ты впервые до бумаг
довёл народный стон бессильный.
Вознёс над рабскою Россией
ты свой, почти что, красный флаг!
«Страну рабов, страну господ»,
свою «немытую Россию»
продолжил Лермонтов посильно
белить, стирая наш испод;
Некрасов этому помог;
потом был Горький, Маяковский…
Теперь вот мой антикремлёвский
в борьбу включился стихослог.
Товарищ Пушкин! От себя
и ото всех неравнодушных,
ублюдкам властным непослушных
я шлю поклон, тебя любя!
В.А. Сергеев 3.11.2011
О патриотизме русской интеллигенции
«Люблю Россию я, но странною любовью» — несколькими годами позже написал другой наш великий поэт, Михаил Юрьевич Лермонтов. И эта «странная любовь» также очень характерна для мировоззрения интеллигенции. Чем же она странна? — По-моему, рефлексией. Интеллигент всегда «танцует» от своего Я. — Цепочку моих размышлений продолжило воспоминание из периода, когда я работал сторожем на Карповке у Иоанновского монастыря. Тогда, под Новый 1996-й год пришёл в мой вагончик замечательный, интеллигентный человек Дима, один из лучших операторов Ленфильма. Мы хорошо посидели тогда, и он прочёл свои стихи. Там были, в частности, такие строчки про русский народ: «Забыв себя, бросаются в огонь. ». Причём, это «забыв себя» звучало с некоторым осуждением, потому что речь шла о том, что русские люди, вообще, часто себя не помнят.
Мысль моего друга была мне понятна, но не близка. Потому что я считаю, что способность русского человека забыв себя, бросаться в бой за общее дело — это большое достоинство, которое во многом определяет величие русского народа. Речь идёт не о том, что народ всегда прав. А о том, что он сильно проявляет себя, как действующее лицо мировой истории. Сильно и самобытно! И эта самобытная деятельность народа проявляется вне зависимости от очередных заблуждений века сего и от взобравшихся на верхушку государства властителей. Народ, независимо от этого является коллективным деятелем истории. Власть всегда пыталась эксплуатировать великую народную силу, оседлать этого неукротимого коня, и иногда, ей казалось, что это удалось. Здесь у меня возникает ассоциация с гениальным памятником России: с «Медным Всадником». Или с другим образом — гоголевской тройкой, несущейся неведомо куда.
Позиция же интеллигента — образованного, самостоятельно мыслящего человека, состоит в выборе собственной, индивидуальной реальности. Его отношение к жизни определяется рефлексией, то есть выбором такой действительности, в которой он пытается максимально реализовать свой разум и творческие силы. Эта позиция вовсе не отрицает патриотизма, то есть любви к Родине и к своему народу. Но она определяет своеобразную амплитуду колебаний мировосприятия интеллигента — от радости и гордости общения с величайшей природной силой народа, до отчаянного протеста против неумолимой инерции движения этой неосмысленной (как ему кажется) народной массы и против косности порождённой ею власти. Однако, я убеждён, что на более высоком (христианском) уровне обобщений существует возможность гармоничного понимания народной духовности и творческого приобщения к ней*. Собственно, наши русские гении и приходили к этой духовности и создавали на основе её свои лучшие произведения. И Пушкин, и Лермонтов, и Гоголь, и Толстой, и Достоевский, и многие другие.
Пушкин и Дантес. Совсем другая история
А. С. Пушкин в письме от 18 мая 1836 года, писал жене: «Черт догадал меня родиться в России с душою и с талантом. »
Произведение «Арап Петра Великого» Александр Сергеевич начинает так:
ГЛАВА I
Я в Париже:
Я начал жить, а не дышать.
Дмитриев.
Журнал путешественника.
Как человеку с юмором, мне представилось возможным пофантазировать на тему » что, если бы. «
Пушкин был весьма изворотливым и хитрым. Таким его воспитала няня Арина Родионовна, рассказывая огромное количество сказок, из которых сам Александр Сергеевич поведал потомкам лишь малую часть. У няни он научился великому множеству приёмов и хитроумных уловок, которыми та владела в совершенстве. Мало кто знает, что в юности она провела добрый десяток лет в тибетском монастыре Шаолинь, постигая самобытную культуру и традиционные знания нетрадиционной китайской медицины.
О мастерстве перевоплощения Арины Родионовны в предгорьях Тибета до сих пор ходят легенды. Шаолиньские монахи так и не смогли понять за все эти годы, что монах Ли Шиминь и есть тот самый, кто в будущем станет няней великого русского поэта. Правда для этого ей пришлось пройти пешком по Великому шёлковому пути до самой Бухары, но об этом как нибудь в другой раз.
Тот день на Чёрной речке выдался на редкость погожим, снег радостно поскрипывал под ногами секундантов, а яркое зимнее солнце уже почти по-весеннему ласкало своими лучами суровые лица дуэлянтов.
Наконец путь был пройден и противники повернулись друг к другу. Взгляды их на мгновение встретились и уголки губ Пушкина на долю секунды замерли в презрительной улыбке.
Секунданты взирали на всё это с открытыми ртами, их воспалённые умы даже и представить себе не могли той неуловимой взглядом реакции поэта на окружающее, которую они смогли бы разглядеть лет эдак через сто семьдесят в замедленной съёмке фильма «Матрица». Но и это было не всё. Пушкин тут же уверенно выстрелил в ответ. Дантес рухнул на колени. Его руки раскинулись в стороны. Удивлённый взгляд пытался найти Пушкина, а из уголка рта французского подданого пролилась тонкая струйка алой крови.
Александр Сергеевич пружинистым шагом подошёл к упавшему врагу и сняв с себя сюртук немедленно надел на противника. Затем резким движением руки, Пушкин сорвал с себя курчавые фальшивые бакенбарды с париком, и тут же водрузил всё это на умирающего Дантеса, карие линзы поэта закрыли расширенные от ужаса зрачки неудачливого стрелка. И в довершение всего, цилиндр поэта также перекочевал на голову поверженного.
Перед ошарашенными происходящим на их глазах секундантами, предстал великолепный блондин с голубыми глазами, один из ботинков которого наперекор тогдашней моде на радикальный чёрный цвет был почему-то бардовым. В этот момент Пушкин вскочил на белую лошадь француза и был таков.
Как говорили современники, высокого блондина видели в тот же день пересекающим границу на Нарвской заставе, а через день скачущий галопом всадник был замечен на границе Эльзаса и Лотарингии.
А ещё говорили, что вскоре ставший известным на весь мир французский писатель Александр Дюма, вздрагивал до конца своей жизни каждый раз, когда кто-нибудь из присутствующих произносил его имя с русским акцентом. Но это уже совсем другая история.
Пушкин черт догадал меня родиться в россии с душою и с талантом
Эпиграфы:
Мы добрых граждан позабавим
И у позорного столпа
Кишкой последнего попа
Последнего царя удавим!
А.С.Пушкин, 1817 год
………………………………………
Чёрт догадал меня родиться
в России с душою и талантом!
А.С.Пушкин в своём письме
Н.Н.Пушкиной, 30.5.1836
В тебе так много, лицеист,
разнообразных ипостасей,
что для любых (почти) оказий
найдётся твой полезный лист.
Ты и мещанам подфартил
с Руслан-Людмиловскою сказкой,
с Онегин-светскою подмазкой
умаслил флёр финворотил.
«безмолвствует» он у тебя
(как и в «Борисе Годунове»),
«жизнь за царя» отдать готовый,
жизнь рабско-тусклую любя.
Воспел ты русских Че Гевар:
Дубровского и Пугачёва;
тобой явленье Ильичово
слышно в тонах стихофанфар.
Поверили: «Взойдёт она –
звезда пленительного счастья»
так многие! И бед ненастья
текли с бунтарского окна.
Ты «слово приравнял к штыку»
и раньше всех, и всех отважней;
хоть ты и был «солдат бумажный»,
но ты смертелен дураку;
смертелен ты притронным псам,
чиновным шавкам разномастным,
попам раскормленно-жопастым
и нагло-лживым их псалмам;
смертелен русским глупарям
с их «третьеримовским» апломбом,
их шовинизма мыслепломбам,
их поклоненью алтарям.
Ты – Гражданин-Поэт-Премьер!
Хотя акыны, менестрели,
юродивые правду пели
и до тебя, другим в пример.
Но ты впервые до бумаг
довёл народный стон бессильный.
Вознёс над рабскою Россией
ты свой, почти что, красный флаг!
«Страну рабов, страну господ»,
свою «немытую Россию»
продолжил Лермонтов посильно
белить, стирая наш испод;
Некрасов этому помог;
потом был Горький, Маяковский…
Теперь вот мой антикремлёвский
в борьбу включился стихослог.
Товарищ Пушкин! От себя
и ото всех неравнодушных,
ублюдкам властным непослушных
я шлю поклон, тебя любя!
Чужая мудрость / Quotes
Sunday, January 27, 2013
Дар напрасный, дар случайный, жизнь, зачем ты мне дана?
И зачем судьбою тайной ты на казнь осуждена?
Кто меня враждебной властью из ничтожества воззвал,
Душу мне наполнил страстью, ум сомненьем взволновал?
Цели нет передо мною, сердце пусто, празден ум.
И томит меня тоскою однозвучный жизни шум.
(А. С. Пушкин)
«Какое счастье для России, что Пушкин убит рукой иностранца, своей не нашлось».
«Ведь Пушкина убили потому, что своей смертью он никогда бы не умер, жил вечно».
(«Мой Пушкин» Марина Цветаева)
«Тебя, как первую любовь, России сердце не забудет».
(Тютчев)
«Ночью положили солнце в гроб. И в январскую стужу проскрипели полозья саней, увозивших для отпевания тело поэта».
(Мандельштам)
* * *
Белла Ахмадулина:
В празднестве, которое причиняет волнение и радость многим умам и сердцам, неизбежно присутствует то, что так не любил, или не любит Пушкин: фамильярность, развязность, вульгарность. У меня есть такие четыре строчки:
«Любви всепоцелуйная идея,
Зачем он так развязно не забыт,
Как страшно близок день его рождения,
Что оскорблен ужасней, чем убит».
Пушкин привык к тому, что его имя может упоминаться впустую и всуе. Просто, у этого имени, у этой любви, у всенародного преклонения есть множество приживалов, они как бы себя возвеличивают тем, что они соотечественники и, получается, что уже и современники Пушкина. Пушкин всегда был объектом чьей-то ревности. Даже великие люди испытывали к нему живое, ревнивое чувство. Это продолжается и будет продолжаться. Будем считать это прямым доказательством того, что он нас не покинул.
статья
[. ] Есть очень конкретное представление романтической Испании. Я очень часто встречаюсь с русскими, которые показывают через Пушкина или Светлова совсем не существующую для меня Испанию. В этом, мне кажется, очень помог Пушкину Мериме, есть даже такая поговорка в Испании: «Кармен испанская, настоящая, а не «Кармен» Мериме».
Его галлицизмы настолько срослись с ним, и он настолько мыслил по-французски, он был начитан, он настолько хорошо знал всю классическую культуру и культуру просветителей конца 18-го века, что он с трудом отделим от французской культуры. Я могу вам привести пример такого кругообразного обмена: в «Цыганах», которые были переведены на французский довольно рано, в особенности песенки о птице, «Грозный муж, старый муж. «, Мериме взял эту тему у Пушкина и потом, как ни странно, несмотря на слабость стихотворных переводов Пушкина, эти песенки попали через Мериме в либретто «Кармен» и стали общеизвестными. Мериме взял эту тему у Пушкина, а в свою очередь Пушкин в тех же «Цыганах» свою речь старика почти целиком взял у Дидро.
Из Будапешта славистка и переводчица Агнеш Геребен:
До 45-го года мало знали у нас о Пушкине, а в 45-м году, как вам прекрасно известно, произошли некоторые события, в силу которых к русской культуре, к русской литературе интерес повысился. Власти форсировали, настаивали на издании русских, советских писателей и поэтов. Так Пушкин, как ни странно, стал, к сожалению, у нас советским поэтом.
После 56-го года положение, как ни странно, во многом улучшилось, но это не в силу радостных причин, просто целое поколение венгерских интеллектуалов оказались за бортом официальной литературы, до 62-го года многие были вообще лишены свободы. И когда они вышли из тюрьмы, единственной возможностью заработка, кроме физической работы, остались переводы. Пушкин при этом занимал достаточно своеобразное положение, его переводили блестящие переводчики, сами поэты, несостоявшиеся поэты, опять-таки из-за политической ситуации в Восточной Европе. Эти люди талантливые, культурные, сейчас им по 60 лет и немножко выше, они с 60-х годов переводили практически всего Пушкина. «Евгений Онегин» в четвертый раз переводится. Первый перевод еще из прошлого века, блестящий перевод (для меня, конечно, «Евгений Онегин» всегда будет в том переводе прошлого века), но и в этом столетии уже третий перевод готовится. Это всегда такой вызов для венгерской поэзии, для венгерских поэтов.
* * *
Какое же вино приготовил Евгений?
Вдовы Клико или Моэта
Благословенное вино
В бутылке мерзлой для поэта
На стол сейчас принесено.
Это великолепные шампанские вина, брют. Но с «Моэтом» и «Вдовой Клико» одна беда: как были дорогими, так и остались. Если бы я, как помещик Онегин, всякий раз угощал своих коллег, «либертийских» поэтов Волохонского и Цветкова бессмертной «Вдовой Клико», то давно бы разорился. Пушкин, понимая эту материальную сторону дела, как бы отмежевывается от Онегина:
за него [т.е. за шампанское]
Последний бедный лепт, бывало,
Давал я.
Но у Пушкина в каталоге вин можно найти кое-что и по карману и по вкусу, так чтоб не отдавать последней марки. Вот что Пушкин пишет о декабристах:
Сначала эти заговоры
Между Лафитом и Клико
Лишь были дружеские споры.
Так вот, комета, заметил парижанин Терапиано, не совсем метафора. Речь идет о знаменитой комете 1811 года, а значит и вино того же года. Правда, ни в одной парижской винной лавке мне не попадалось это Vin de la Comete. Что еще в пушкинском винном меню? Ну, есть знаменитый италийский фалерн. Но я не доверяю древнегреческим и древнеримским винам. В них, чтобы они не испортились во время долгих морских путешествий, добавляли всякую гадость вроде смолы, мраморной пыли, известки, морской воды: в лесбийском вине морская вода составляла два процента! Так что, прелестный мальчик, не наполняй моей чаши фалерном. Что ж тогда пить по будням?
Но ты, Бордо, подобен другу,
Который в горе и в беде,
Товарищ завсегда, везде,
Готов вам оказать услугу,
Иль тихий разделить досуг.
Да здравствует бордо, наш друг!