против меня были выдвинуты обвинения которые я до вас доведу
ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Никита Хрущев. Пенсионер союзного значения
НАСТРОЙКИ.
СОДЕРЖАНИЕ.
СОДЕРЖАНИЕ
Сергей Никитич Хрущев
Пенсионер союзного значения
Предисловие к третьему изданию
Эта книга переиздается уже в третий раз. В 1991 году ее выпустило в свет издательство «Новости» немыслимым по нынешним временам тиражом в сто пятьдесят тысяч экземпляров. Они разошлись в неделю, и тогда допечатали еще сто тысяч. В те годы все источники информации о моем отце, Никите Сергеевиче Хрущеве, ограничивались моей собственной памятью. О нем уже разрешили говорить, но архивы оставались наглухо запечатанными, даже до старых газет удавалось добраться с огромным трудом. В связи с этим некоторые события, в которых я сам не участвовал, пришлось описывать, следуя людской молве.
В 1991 году были живы некоторые участники событий. Сотрудники КГБ, следившие за нами, уже не имели возможности наложить запрет на публикацию, но упросили меня изменить их имена. Таинственный «английский журналист» тоже остался безымянным.
Через десять лет, в 2001 году, книгу переиздали в «Вагриусе», изменив заголовок с «Пенсионера союзного значения» на просто «Хрущев», — так им показалось лучше, и я не стал спорить. Настали новые времена, тираж ограничился скромными пятью тысячами экземпляров. Во втором издании я восстановил настоящие имена всех действующих лиц, завершил историю надиктовки и публикации мемуаров отца, добавил кое-какие, ставшие известными к тому времени, детали заговора против него и… совершил новую ошибку, уже по собственному разумению, вернее — неразумению.
Описывая попытки вызволить мемуары на свет Божий, которые сопровождались публикацией главы «Заговор» из этой книги, я не поверил собственным записям. Согласно им каскад событий: разрешение Горбачевым и саботаж его соратником-перестройщиком, секретарем ЦК КПСС Александром Яковлевым возврата диктовок отца, признание журналистом журнала «Огонек» Константином Смирновым моих записок достойными опубликования и фурор, вызванный их появлением на журнальных страницах, уложились в два месяца 1988 года. В 2001 году такое мне показалось немыслимым, но дату я проверить не смог, вернее поленился, экземпляров «Огонька» с моими воспоминаниями под руками не оказалось, и я, обругав себя за хронологическую «неаккуратность», растянул события с двух месяцев до года, волюнтаристски перенес завершение «огоньковской» эпопеи с октября 1988 года в октябрь 1989-го.
В новом издании я исправляю эту ошибку, так же как некоторые другие, дополняю повествование новыми фактами, почерпнутыми мною из архивов, и вычеркиваю повторы, описание части событий, уже включенных в две предыдущие книги «Трилогии об отце».
Теперь о заглавии. «Пенсионер союзного значения» — термин, не требовавший разъяснений в 1991 году, по истечении почти двух десятилетий непонятен многим читателям. Все очень просто. В Советском Союзе, как и сейчас в России, пенсия складывалась из базовой части и различных доплат: за выслугу лет, работу в тяжелых условиях, личные заслуги и подвиги. Имелись пенсионеры «местного значения», «республиканского значения» и самые-самые — «союзного значения». Такую пенсию установили Хрущеву. В этом звании он доживал жизнь.
В заключение хочу поблагодарить за неоценимую помощь при подготовке книги мою жену Валентину Николаевну и сына Никиту, к несчастью, умершего в 2007 году.
Отдельная благодарность коллективу издательства «Время» и особо Алле Михайловне Гладковой, не только обеспечившим выход в свет книги, но и сделавшим ее профессионально и элегантно.
Спасибо и всем остальным, не упомянутым поименно, помогавшим и поддерживавшим меня во время работы.
Предисловие 1991 года
В этой книге я хочу рассказать о последних семи годах жизни моего отца — Никиты Сергеевича Хрущева, Первого секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР.
В октябре 1964 года отца вынудили уйти в отставку со всех постов. Первоначально мои записки предназначались только для детей и внуков, а может быть, если повезет, и для будущих историков. В те времена, когда я писал эти строки, не приходилось думать о возможности издания книги об опальном лидере. Все усилия я направлял на то, чтобы уберечь их, что было сопряжено с немалыми трудностями. Но времена изменились, и появление книги стало возможным. Более того, на мой взгляд, необходимым, поскольку вокруг имени отца стали создаваться всевозможные мифы и небылицы. В некоторых публикациях истинные события нередко искажаются до неузнаваемости, а то и просто подменяются выдумками, как, скажем, легенда о покушении на него на крейсере «Червона Украина» или требование лететь в Киев вместо Москвы в октябре 1964 года, или «звонки» военным из Пицунды в том же октябре 1964-го и многие другие «или»…
В этом плане любопытны метаморфозы с сентенцией Черчилля о «невозможности перепрыгнуть пропасть в два приема». К каким только событиям эпохи Хрущева ее не привязывали. На самом деле случай этот произошел весной 1956 года во время визита в Великобританию. Я был тогда среди сопровождавших делегацию лиц. На обеде, устроенном хозяевами в резиденции премьер-министра на Даунинг-стрит, отца посадили за столом рядом с сэром Уинстоном Черчиллем. Он тогда уже отошел от дел, но не потерял интереса к политике. Ему было любопытно, кто же теперь стоит у руководства советской страной.
Той весной мир был возбужден слухами о секретном докладе Хрущева на XX съезде КПСС, закончившемся всего два месяца назад. Человек, посмевший замахнуться на Сталина, привлекал всеобщее внимание. Отец не подтвердил, что он делал доклад, но и не уклонился от разговора о Сталине по существу, рассказал о вскрытых преступлениях. Одновременно он подчеркнул, что мы не забываем и о заслугах покойного лидера. В заключение он отметил, что начатый процесс очень сложен и болезнен, и потому проводить его надо постепенно, в несколько этапов. Вот этот тезис и вызвал ставший знаменитым ответ. Черчилль с сомнением покачал головой и сказал примерно следующее:
— Господин Хрущев, именно в силу той болезненности, о которой вы говорите, мне кажется, вопрос надо решать одним ударом и до конца. Затяжки могут привести к серьезным последствиям. Это как преодоление пропасти. Ее можно перепрыгнуть, если достанет сил, но никому не удавалось это сделать в два приема.
Сравнение понравилось отцу, и он не раз возвращался к нему при обсуждении предостережений «справа», предложений о приостановке или замедлении темпов десталинизации.
Жизнь показала, что оба мировых лидера недооценивали трудности десталинизации, освобождения народа от оков рабского сознания, но это тема другой книги.
Прошло время, многое позабылось, и высказывание Черчилля теперь фигурирует как оценка то одних, то других хрущевских мероприятий, а кое-кто соотносит его и со всей эпохой «оттепели». И таких неточностей появилось немало.
Словари
1. процесс действия по гл. обвинять I, обвинить
2. Результат такого действия; изобличение какого-либо лица в совершении преступления, признание вины за кем-либо.
3. Обвинительный приговор.
1. процесс действия по гл. обвинять II отт. Результат такого действия.
2. Обвиняющая сторона в судебном процессе.
Морфология: (нет) чего? обвине́ния, чему? обвине́нию, (вижу) что? обвине́ние, чем? обвине́нием, о чём? об обвине́нии; мн. что? обвине́ния, (нет) чего? обвине́ний, чему? обвине́ниям, (вижу) что? обвине́ния, чем? обвине́ниями, о чём? об обвине́ниях
1. Обвинением называют высказанное кем-либо в устной или письменной форме утверждение, что какой-либо человек совершил плохой поступок, преступление или же причинил кому-либо вред, обидел, оскорбил своими действиями, словами и т. п.
Прекрати возводить на неё напрасные обвинения!
2. Обвинением называют заключение о виновности кого-либо в совершении преступления, основанное на фактах, установленных в результате следствия по какому-либо уголовному делу, или на уликах, оставленных на месте происшествия.
При предъявлении вам обвинения вы можете требовать присутствия своего защитника. | Против него были выдвинуты обвинения в хищении государственных средств.
3. Если суд выносит обвинение, это означает, что он полностью признаёт или не признаёт кого-либо виновным в совершении какого-либо преступления.
Суд вынес оправдательное обвинение по делу об убийстве.
4. В юриспруденции обвинением называют участников судебного процесса, выступающих на стороне пострадавшего.
Обвинение и защита на равных основаниях отстаивают свою точку зрения перед судом. | Она выступила на суде в качестве главного свидетеля обвинения.
ОБВИНЕ́НИЕ, обвинения, ср.
2. Обвинительный приговор. Вынести обвинение.
3. только ед. Обвиняющая сторона в судебном процесе (юр., офиц.). Представитель обвинения заявил отвод против свидетеля. Обвинение согласилось с заключением эксперта.
1. обычно мн. Упрёки, укоры. Несправедливое о. О. во лжи, в неискренности.
2. Признание виновным в чём-н., приписывание кому-н. какой-н. вины; вменение в вину. Судить по обвинению в краже. Предъявить о. кому-н. Бросить о. кому-н. (резко обвинить в чём-н.).
3. Юридические действия, направленные на доказательство виновности того, кто привлекается к уголовной ответственности (спец.). Государственное о. Общественное о. Частное о.
4. Обвинительный приговор. Вынести о.
5. ед., собир. Обвиняющая сторона в судебном процессе. Свидетели обвинения.
Акт признания виновным кого-л. в чем-л.; вменение в вину; то же, что обвинительный приговор;
Подозреваемый выслушал обвинение спокойно.
Юридические действия, направленные на доказательство виновности того, кто привлекается к уголовной ответственности;
2. Обвинительный приговор. Вынести о.
3. только ед. собир. Юрид. Обвиняющая сторона в судебном процессе. Свидетели обвинения.
2) В уголовном процессе деятельность государственного обвинителя, а также потерпевшего (его представителя) по доказыванию вины подсудимого.
1) содержание обвинительного тезиса, сформулированного в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого и в обвинительном заключении, в определении о предании суду, обвинительном приговоре.
2) В уголовном процессе деятельность государственного обвинителя, а также потерпевшего (его представителя) по доказыванию вины подсудимого.
1. Действие по знач. глаг. обвинить-обвинять; признание, объявление кого-л. виновным.
Над ним тяготело обвинение в убийстве. Чехов, В суде.
2. То, что вменяется кому-л. в вину.
Главнейшее обвинение, устремленное г. Л. Л. на Белинского, состоит в том, что он, Белинский, противоречит себе, сперва хваля перевод г. Полевого, а потом осуждая его. Белинский, Журналистика.
В интересах истины нужно было бы значительно расширить выдвинутое против меня обвинение. Плеханов, Наши разногласия.
Ему и его товарищам предъявили обвинение в убийстве шерифа. Это грозило казнью на электрическом стуле. Закруткин, Сотворение мира.
Приговор, объявляющий кого-л. виновным.
Обвиняющая сторона в судебном процессе.
1) содержание обвинительного тезиса в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого и в обвинительном заключении, определении о предании суду, обвинительном приговоре.
2) В уголовном процессе деятельность государственного или общественного обвинителя, а также потерпевшего (его представителя) по доказыванию вины подсудимого.
обвине́ние, обвине́ния, обвине́ний, обвине́нию, обвине́ниям, обвине́нием, обвине́ниями, обвине́нии, обвине́ниях
Против меня были выдвинуты обвинения которые я до вас доведу
Эта книга посвящается моей матери, которая морально поддержала меня не только когда я начала писать книгу, но и когда я старалась завершить её и опубликовать. Я также хочу поблагодарить Энтони Пеликано за его упорное расследование всех фактов, касающихся этого судебного дела.
Эта рукопись уже была запущена в обработку для публикации, когда публике стало известно о новых обвинениях против Майкла Джексона. В связи с этим мы ускорили выход книги в свет, поскольку внезапно она стала актуальной. Поэтому мы должны извиниться перед читателями за те технические погрешности, которые могли произойти при печати этой книги.
Из уважения к праву на личную жизнь 13-летнего мальчика, мы решили не называть его имени.
Я благодарю нашу команду за проделанную ими работу для срочной публикации данной рукописи.
Джеймс Арментраут, директор издательства Branch &Vine Publishers, LL
Изначально я назвала эту книгу «Подстава». Что означает – сработанная кем-то история, в которую должны поверить. Тщательно спланированный заговор. Но потом я решила изменить название на «Избавление», что означает – спасение из нежелательной ситуации. Другими словами, переворачивание с головы на ноги то, что прежде было перевёрнуто с ног на голову.
Я хочу начать с заявления о том, что я не знакома с Майклом Джексоном и никогда не встречалась с ним. Я не выступаю от имени кого бы то ни было, кто знает Майкла Джексона. Майкл Джексон не платит мне, и я не получаю никакой помощи в издании этой книги ни от самого Майкла Джексона, ни от кого бы то ни было, работающего на него.
Я действую исключительно по собственной инициативе, и в этой книге описано то, чему я лично была свидетелем, то, вот что я верю, то, что известно мне и публике. Я утверждаю, что информация в этой книге достоверна.
Летом 1993 года я была единственным секретарём у Барри Ротмана, адвоката, представлявшего отца 13-летнего мальчика, который обвинял Майкла Джексона в совращении малолетних. Я хочу рассказать правду о событиях, которые привели к предъявлению этих обвинений. Я также хочу пролить свет на факты, сопровождавшие этот процесс. Я считаю, что пришло время рассказать миру то, что мне известно об обвинениях против Майкла Джексона. Правда скажет сама за себя.
«Избавление» описывает весь движущий механизм обвинений в совращении малолетних; я, будучи очевидцем всего, хочу показать вам этот дело с другой стороны, изнутри. Вся информация в этой книге – это то, что известно мне лично, то, что во многом является общедоступной информацией, и то, что я имею право рассказать в соответствии с законом о свободе слова.
Я не собираюсь разглашать какую-либо информацию, попадающую под соглашение о конфиденциальности между адвокатом и его клиентом. По моему мнению, отношения между адвокатом и клиентом не соответствуют этике и не гарантируют защиты.
Конфиденциальность между адвокатом и клиентом должна обеспечивать возможность консультаций со своим юристом для согласования его этических и юридических действий, а не помогать искажать факты и нарушать закон. Основополагающее доверие, которое общество должно испытывать к адвокатам, разрушено, и та защита, которую гарантируют конфиденциальные отношения адвоката и клиента, тоже. Эта привилегия конфиденциальности более не уместна. Она создавалась, чтобы помогать свершению правосудия, а не препятствовать ему.
В добавление к этому – содержание этой книги не нацелено на то, чтобы бросить тень на компетентность окружной прокуратуры, нашего департамента полиции, департамента по делам несовершеннолетних, психиатров и СМИ. Все эти службы упомянуты в данной книге только затем, чтобы дать описание событий, реально происходивших во время процесса. Я никоим образом не хотела поставить под сомнение их компетенцию.
Я благодарю Бога за многих мужчин и женщин, работающих в этих учреждениях и сферах. Это их объединённые усилия помогают поддерживать безопасность на улицах каждый день. И хотя у меня есть некоторые комментарии относительно ведения данного дела, я должна подчеркнуть, что все они действовали в убеждении, что против ребёнка действительно было совершено преступление. Их стремление к правосудию достойно похвалы, но очевидно, что многие из них были захвачены азартом и не хотели отступаться даже тогда, когда никаких доказательств совершения преступления не было обнаружено.
Прошло уже 10 лет с тех пор, как обвинения против Майкла Джексона попали во все новостные сообщения, и миллионы людей остаются с ощущением, что правда о том деле так и не была рассказана. Когда истерия в прессе стихла и все сенсационные истории закончились, осталось чувство какой-то недосказанности. Обычно, когда кто-либо совершает преступление, и расследованием занимаются два офиса окружной прокуратуры, это приводит к аресту и судебному разбирательству.
Поскольку Майклу Джексону не были предъявлены обвинения, единственным завершением этого дела было внесудебное улаживание дела за некую сумму денег. И поскольку официально обвинения не были предъявлены, многие мыслящие люди по всему миру верят, что Майкл Джексон был подставлен.
Я убеждена, что Майкл Джексон был невиновен, и моё убеждение основано на фактах, которые я изложу в этой книге. Я наблюдала поступки, слышала заявления и видела документы, которые гораздо более напоминали чьи-то попытки состряпать заведомо ложную схему, нежели попытки добиться торжества справедливости.
10 лет я пыталась донести эту информацию до широкой публики. Во время расследования я предоставила всё, что мне известно, адвокатам, проводившим расследование со стороны защиты. Дело было улажено, и предоставленные мной факты так и не стали известны публике. И я не могла придумать, как же мне рассказать людям правду, которая известна мне – что Майкл Джексон был невиновен в совращении малолетних.
Я не могу предоставить твёрдых доказательств в подтверждение невиновности Майкла Джексона, но твёрдых доказательств не было и у обвинителей. Офис окружного прокурора не нуждался бы в допросе маленького мальчика, если бы они нашли хоть малейшие убедительные улики, чтобы подтвердить выдвинутые матерью 13-летнего мальчика обвинения.
Я просто нарисую вам картину, которая поможет сложить все кусочки головоломки вместе. В некоторых случаях я расскажу вам о фактах, которые могли быть известны только тому, кто мог видеть всё изнутри и знал, где их искать. Только те, кто действительно хотят найти правду, могут её найти.
Из-за того, что я верующий человек, в моей книге будет много ссылок на религиозные материи. Я уверена, что многое в этом деле невозможно объяснить без указания на совершённое духовное преступление, лежащее в основе этих обвинений. И в то же самое время, я чувствую, что мир должен знать – Господь всемогущий был на стороне Майкла Джексона с самого начала этих ложных обвинений. Бог дал Майклу Джексону защитника – свидетеля, который может подтвердить его невиновность.
Я убеждена, что, прочитав эту книгу, вы будете знать все факты, связанные с этим делом. Эти факты основаны на том, что я видела, и что я записала в своём рабочем дневнике, всё в хронологическом порядке. Я включила сюда факты, которые так и не стали известны публике. И я уверена, что это в интересах людей – знать всю правду об этом деле.
Если вы читаете эту книгу в поисках грязных сплетен, вы будете сильно разочарованы. Я надеюсь, что «Избавление» прольёт свет на правду в этом деле. Настоящее правосудие нуждается в истине. Так и только так может начаться процесс исцеления. Чтобы получить ясную картину того, что случилось, вы должны пройти всю цепь событий в той последовательности, как они происходили до, во время и после того, как публике стало известно об обвинениях. Для большинства из нас дело Майкла Джексона было лишь газетными заголовками.
Я не стараюсь кого-то переубедить или изменить чьё-то мнение об этом деле. Я просто рассказываю мою версию того, чему я была свидетелем. У меня нет других доказательств, кроме рабочего дневника, который я вела, работая на Барри Ротмана. Но, основываясь на моих воспоминаниях, моём восприятии и понимании, я утверждаю, что рассказанное мной – правда.
Никогда не поздно дать правде восторжествовать, особенно если недоказанные обвинения по-прежнему отбрасывают тень вины на кого-либо. Только так настоящая свобода и справедливость может победить.
Летом 1993 года я работала у Барри Ротмана, адвоката, представлявшего отца мальчика, обвинявшего Майкла Джексона в совращении малолетних. Я секретарь с 23-летним стажем работы, а недавно приобрела опыт работы менеджера в юридическом офисе. В настоящее время я служу в благотворительной миссии, работая с детьми из группы риска в городе Уоттс, штат Калифорния.
Фактически, это моя первая попытка написать книгу. Одна из причин, по которой я решила заняться этим, состоит в том, что я с 1993 года храню информацию, которую собираюсь наконец поведать. Я несколько раз пыталась донести эту информацию до широкой публики, но все мои попытки не увенчались успехом. Моей первой попыткой была передача информации следователям, которые собирали улики и свидетельства для рассмотрения дела в суде. После того, как команда следователей и адвокатов была заменена и дело стало развиваться в ином направлении, ничего из моих сведений так и не было оглашено в суде.
В 1997 году, четыре года спустя после предъявления обвинений, я услышала выступление одного издателя на конференции, предлагавшего людям задуматься о том, нет ли в их жизни чего-либо такого, о чём стоило бы написать книгу. Вернувшись с конференции, я поняла, что лучшим способом для меня будет написать книгу. Это позволит людям самим взвесить всю информацию и прийти к собственным выводам.
Поскольку прежде я никогда книг не писала и ничего не знала о том, как их пишут и как продают, мне пришлось внимательно изучить этот предмет. После этого я взялась за написание черновика. Чтобы быть уверенной в точности изложения, я собрала все факты по делу и соединила с моими собственными сведениями так, чтобы читатель проследил, как разворачивалась эта история и что происходило «за кулисами» в 1993 году.
Не раз и не два я собиралась бросить этот проект, из-за того эмоционального стресса и обеспокоенности, которые я испытывала… Но я преодолела всё это, понимая, что время обязательно исцелит все раны. Что-то постоянно грызло меня, заставляя завершить начатое дело, которое, по-видимому, стало частью моей судьбы.
Как я упомянула прежде, я не знакома лично с Майклом Джексоном и не знаю никого, кто был бы с ним знаком. Я просто хочу рассказать миру то, что знаю уже много лет. Неважно, что пишет о Майкле Джексоне пресса, я твёрдо настаиваю на его невиновности, потому что я сама была свидетелем этому.
Когда разразился скандал с обвинениями в совращении малолетних, все СМИ, таблоиды и репортёры со всего мира старались заполучить заявление от лагеря Чандлера. Но лагерь Чандлера не просто избегал контактов с прессой как чумы, они также воздерживались от опубликования заявления и/или определения их позиции как относительно обвинений в сексуальных домогательствах, так и относительно менее интересной для прессы битвы за опекунство над 13-летним сыном Чандлера, происходившей в то же самое время.
Ни слова не было произнесено до тех пор, пока известный юрист по делам несовершеннолетних Глория Олред, нанятая для защиты интересов 13-летнего мальчика, не подключилась к делу. Глория Олред заявила, что «готова и намерена вести это дело в суде». Однако через пару дней после этого публичного заявления она отказалась от этого дела. Причина осталась неизвестной.
Майкл Джексон, в свою очередь, несколько раз выступал с заявлениями, как лично, так и через своих адвокатов и следователей, говоря о своей невиновности и уверяя миллионы своих поклонников в стране и во всём мире, что он не виновен в ужасных обвинениях, выдвинутых против него. По сей день Майклу Джексону так и не было официально предъявлено обвинение на основании иска, поданного в 1993 году.
В новостях и таблоидах сообщалось множество вещей о Майкле Джексоне, которые попросту были неправдой. Соответственно, было немало фактических событий, о которых нигде не сообщалось, но которые были основополагающими во всей истории. Огромное количество ложной информации, разошедшейся по всему миру, заставило миллионы людей поверить, что Майкл Джексон был виновен в совращении малолетних. С тех пор Майкл Джексон совершил много поступков, стараясь, как мне кажется, преодолеть негативную репутацию, которую ему создали.
Для человека, который не заботится о своём имидже и не собирается ни для кого быть примером, пристальное внимание публики не так уж важно. Но для человека, который всегда заботился о своём добром имени и старался быть положительным примером для других… Лживые слухи становятся источником духовных, физических и эмоциональных страданий для невинного человека – и неважно, насколько он известен.
Ни один человек не должен становиться объектом лживых слухов. Правосудие обязано дать настоящим жертвам возможность оставить всё в прошлом и исцелиться. Настало время рассказать правду о выдвинутых против Майкла Джексона обвинениях в совращении малолетних. Пора всё прояснить.
* * *
Я впервые заподозрила, что в офисе Ротмана происходит что-то не то, из-за того, какой секретностью он окружил дело Чандлера, держал всё в тайне от своих сотрудников.
В отсутствие обычных процедур, сопровождавших ведение большинства других дел, дело Чандлера начинало выглядеть как плетение интриг. Мои подозрения привели к тому, что я стала делать записи о происходящих событиях в моём еженедельнике (в статье Мэри Фишер «Был ли Майкл Джексон подставлен?» мои записи упоминаются как «дневник»). Я понятия не имею, зачем мне понадобилось делать эти записи, потому что я и представления не имела о том, что произойдёт дальше, кроме битвы за опекунство, которая как раз разворачивалась. Я просто делала заметки себе на память. Но я могу утверждать, что за эти годы не вносила дополнений и изменений в мой дневник с записями 1993 года.
Все записи в моём еженедельнике 1993 года делались в хронологическом порядке и могут, если понадобится, пройти экспертизу на определение давности их написания. Я делала их для самой себя, и еще до начала истории с Майклом Джексоном.
Никто не читал мой дневник, кроме членов моей семьи и ближайших друзей, помогавших мне справиться с эмоциональным стрессом, который я испытывала, работая в офисе у Ротмана. Я совещалась только с матерью и близкими друзьями. Помощь моей матери придала мне сил, чтобы связаться с командой юристов и сыщиков, работавших на Майкла Джексона, когда возникли обвинения в совращении малолетних.
Я знала о том, что у нас печатаются письма и судебные документы, которые разожгли дело о совращении малолетних, и они очень беспокоили меня. Несмотря на возникшие подозрения, я и понятия не имела, к чему всё это приведёт. Единственное, что было перед глазами – это битва за опекунство, которой не скрывала вся установленная в офисе секретность. Выдвижение обвинений в сексуальных домогательствах к ребёнку готовилось втайне, чтобы не привлекать ничьё внимание, даже внимание сотрудников офиса.
Продюсеры и редакторы находятся под постоянным давлением, вынужденные соревноваться с другими телеканалами и газетами. Они не пытаются изменить общество, сообщая позитивные, здравые, вдохновляющие и гуманные истории – они только гонятся за рейтингом. Конечно, есть на всех новостных каналах некоторая доля сообщений о героях и гуманитарных деятелях, но эти сообщения всё же очень редки, они-то рейтинга не делают.
* * *
Далее на страницах этой книги я расскажу также об обвинениях в вымогательстве, выдвинутых против Чандлера и Ротмана. По моему мнению, если бы по этим обвинениям в вымогательстве было проведено столь же длительное и ревностное следствие, как по обвинениям в совращении малолетних, это помогло бы разрешить многие вопросы, оставшиеся без ответа.
Полиция камня на камне не оставила, расследуя дело Майкла Джексона: они допросили его бывших и нынешних работников, не поленившись найти их в других странах, чтобы они рассказали о том, как были свидетелями неблаговидного поведения Майкла Джексона по отношению к детям. Хотя в попытках официально обвинить Майкла Джексона было потрачено тысячи долларов, не было найдено ни единой убедительной улики, чтобы привлечь его за совращение малолетних. Десятки детей были проинтервьюированы, и даже друзья этих детей давали показания. Но улик так и не нашлось. Скоро стало очевидно, что средства и силы, потраченные на поиск доказательств вины Майкла Джексона, отнюдь не были направлены на расследование обвинений в вымогательстве, а ведь это могло бы вернуть ему доброе имя.
Майкл Джексон и так был жертвой непрошеного и пристального внимания публики на протяжении многих лет, причём без всяких весомых улик. Когда против него были выдвинуты обвинения в совращении малолетних, публика, казалось, вздохнула с облегчением, потому что получила то, во что могла ПОВЕРИТЬ. Вместо того чтобы хотя бы усомниться или вспомнить о его правах, указанных в Конституции Соединённых Штатов. Единственное подтверждение обвинениям, которое смогла найти пресса, это их мнение, что «ненормально для 35-летнего мужчины проводить столько времени с детьми и ночевать вместе с ними». Это утверждения является простым измышлением. Оно не доказывает его вины и не подвергает сомнению его невиновности. Наш порочный и недоверчивый мир, похоже, с трудом воспринимает чистую и простую любовь. Майкл Джексон не раз вслух говорил о своей любви, восхищении и привязанности к детской невинности, переживая заново детство, которого он был лишён. Многие из нас знакомы с мужчинами и женщинами, которые всё еще могут чувствовать детские эмоции и в свои 40, 50 или даже 60 лет.
Отправляясь в парк развлечений, катаясь на устрашающих горках, мы вновь переживаем бесстрашные дни нашего детства. Почему же нам так трудно понять, что человек, который вынужден был ежедневно общаться только с взрослыми людьми, с самого раннего своего детства, теперь наслаждается чистотой и невинностью в компании детей? Эта привязанность к детям особенно свойственна людям, у которых нет собственных детей. Такие люди часто относятся к чужим детям как к своим. В случае Майкла Джексона, при нём всегда были дети, которых он брал с собой в путешествия. Временами его компаньоном была обезьянка, временами – Брук Шилдс. Компаньоны разные, но любящий Майкл Джексон всё тот же.
Нет сомнений в том, что система правосудия несправедлива к бедным людям, неспособным нанять дорогих адвокатов. В случае Майкла Джексона, на его стороне были лучшие адвокаты и сыщики, каких только можно нанять, но вы не поймёте самого главного элемента всей головоломки, пока не прочтёте главу под названием «С точки зрения закона». Я постаралась детально объяснить людям, не знакомым с системой правосудия Соединённых Штатов, почему судебная система вынудила адвокатов Майкла Джексона посоветовать ему уладить дело за деньги без слушания в суде. Причиной были не явные улики против него. Если бы против него существовали какие-то весомые улики, Майкл Джексон был бы официально обвинён окружной прокуратурой.
Часть 2. Главные герои.
Барри Ротман был адвокатом, представлявшим в суде интересы доктора Эвана Чандлера, отца 13-летнего мальчика, обвинявшего Майкла Джексона в сексуальных домогательствах. Я поступила к нему на работу по независимому контракту в качестве секретаря летом 1993 года. Мистер Ротман был хорошо известным адвокатом по делам шоу-бизнеса в Сенчури-Сити, Калифорния. Он занимался музыкальными контрактами и организацией концертов для многих знаменитых рок-групп и даже нескольких легендарных личностей в музыкальной индустрии. Офис Ротмана был украшен «золотыми» и «платиновыми» дисками его клиентов, развешанными по стенам. Выглядит мистер Ротман очень изысканно, всегда очень хорошо одет, волосы у него с проседью. В то время, когда я на него работала, он водил Роллс-ройс «Корниш» 1977 года.
Но за кулисами в офисе Ротмана вы бы нашли совершенно другого человека.
В статье Мэри Фишер (GQ, 1994 год) говорится: «Про Ротмана знают, что он нечист на руку». Он считался профессиональным должником, который никому не платит. И как юрист, он не раз получал дисциплинарные взыскания от Верховного суда.
Из-за строжайшей секретности его офис оборудован как форт Нокс. Никто не может просто прийти в его офис и встретиться с ним. Он сам всегда приходил в свой офис с величайшими предосторожностями. Пока разворачивалось дело вокруг обвинений Джексона в совращении малолетних, Ротман всегда сперва звонил в офис перед своим приездом, чтобы узнать, не случилось ли чего необычного. Он словно проверял перед высадкой, чист ли берег. Или убеждался, не поджидает ли его кто-нибудь.
Вход в офис мистера Ротмана полностью просматривался, чтобы никому не позволить пройти незамеченным. В офисе было две входные двери, одна вела в вестибюль, другая в сам офис. Та дверь, что вела в офис, была всегда заперта. В приёмном зале имелась перегородка, открыть которую можно было только изнутри. Переговорное устройство позволяло дежурной секретарше разговаривать с любым человеком, вошедшим в вестибюль, не пропуская его дальше. Установив его личность, она отпирала перегородку и впускала его в офис. Мне всегда было неуютно в этой крепости.
Как только Ротман являлся в офис, царившая до того мирная атмосфера мгновенно улетучивалась. Его прибытие немедленно создавало нервную и враждебную обстановку, наполненную воплями, отвращением и гневом. Лучше всего описать встречу с мистером Ротманом я могу так – это как встретиться с настоящим демоном, прибывшим прямиком из ада. Я, правда, никогда не встречала настоящего демона из ада, но после знакомства с Ротманом имею очень хорошее представление о том, как это бывает.
Когда я начала работать у него летом 1993 года в качестве единственного секретаря по юридическим делам, это было начало таких рабочих взаимоотношений, которые я в жизни не забуду. Ничего подобного я не видела ни прежде, ни потом. В офисе работали: один секретарь по юридическим делам, одна девушка в приёмной и два юриста-ассистента, мужчина и женщина. К юристам, работавшим вместе с ним, Ротман не имел никакого уважения. Я то и дело слышала, как он орёт на них, как на обслугу, а работавшую с ним женщину он дразнил, как ребёнка. Я никогда не видела, чтобы он хоть к кому-то относился уважительно.
2.2 13-летний мальчик
Майкл Джексон впервые встретился с 13-летним сыном Чандлера, позднее обвинившим его в сексуальных домогательствах, в агентстве по найму подержанных автомобилей. Хозяином агентства был Дейв Шварц, новый муж матери мальчика, Джун Чандлер (в новом браке – Джун Шварц). Однажды у Майкла Джексона сломалась машина, и он обратился в это агентство; узнав о таком госте, Дейв Шварц позвонил Джун и сказал ей, чтобы она привела в офис их 13-летнего сына, который был большим поклонником Джексона. Майкл был тронут, когда узнал, что маленький мальчик нарисовал и послал ему картинку после того, как Майкл пострадал от огня на съёмках рекламного ролика.
С того момента, как Майкл познакомился с мальчиком, они стали друзьями. Майкл Джексон стал часто звонить мальчику, дарить ему и его матери дорогие подарки и брать их с собой в путешествия по всему миру, включая Монако и Париж.
За время моей работы у мистера Ротмана я видела этого мальчика дважды. Первая встреча была неожиданной. Готовясь уйти домой в конце рабочего дня, я вдруг обнаружила в кабинете у Ротмана 13-летнего мальчишку. Мы обязаны были перед уходом заглядывать в кабинет мистера Ротмана, чтобы узнать, не нужно ли ему что-нибудь. Двери в его кабинет были всегда закрыты, и это означало, что ты должен сначала постучать. Не раздумывая, я открыла дверь в кабинет, чтобы попрощаться, и увидела мальчика лет 12-13 в глубине комнаты. Я догадалась, что это сын Чандлера, потому что в то время это было единственное дело с участием ребёнка, которое вёл Ротман. Но я была удивлена тем, что он находится в кабинете Ротмана один, без отца. Мальчик тоже был удивлён, когда я открыла дверь. Мистер Ротман отругал меня за то, что я вошла без предупреждения. Я даже не видела, как мальчик прошёл в кабинет Ротмана, и сам Ротман не говорил, что у него назначена встреча с мальчиком. Выглядело так, будто эта встреча проводилась в тайне. Я посмотрела на мальчика и, притворившись, что всё в порядке, вышла из кабинета. На лице у мальчика было озадаченное выражение, мне показалась подозрительной эта встреча между Ротманом и сыном Чандлера. У меня было очень сильное ощущение, что этот визит относился именно к обвинениям в совращении малолетних, а не к спору об опекунстве, который как раз шёл между родителями ребёнка. Встреча Ротмана с мальчиком произошла прямо перед тем, как ребёнка показали психиатру, позднее сообщившему о развратных действиях Майкла Джексона в отношении этого мальчика.
Второй раз я увидела мальчика, когда новости об обвинениях уже попали в прессу. Доктор Чандлер и его сын прибыли в наш офис, чтобы скрыться от того репортёрского безумия, которое немедленно вспыхнуло. Никто не был готов к такой реакции публики. Чандлер боялся идти домой, потому что его двор наводнили журналисты, отчаянно пытавшиеся разыскать доктора Чандлера и его сына, которые оба прятались у нас в офисе. Мистер Ротман попросил меня поработать сверхурочно в тот вечер, чтобы напечатать некоторые документы для них.
Пока Ротман и Чандлер вели в конференц-зале тайные переговоры о том, что им теперь делать дальше, мальчик бродил взад-вперёд между дверью конференц-зала и моим столом. Я помню, что его поразила моя способность печатать более ста слов в минуту. Он спросил меня: «Как вам удаётся так быстро печатать?» Он смотрел на мою клавиатуру в изумлении. Один раз, когда он опять подошёл, я спросила у него, как дела. Он сказал, что прекрасно.
Пока он наблюдал за мной, я тоже за ним наблюдала. Он играл с какими-то игрушками, слушал свой «Вокмен». На вид он был вполне довольным. Я не уверена, знал ли он точно, что происходит в кабинете Ротмана, но в тот момент казалось, что чувствует он себя очень хорошо. Оба раза, когда я его видела, он казался совершенно нормальным ребёнком, любящим играть и слушать музыку, и проявляющим ко всему интерес.
2.3 Доктор Чандлер – отец мальчика
Доктор Чандлер, отец мальчика, обвинившего Майкла Джексона в сексуальных домогательствах, работал дантистом, но надеялся и стремился стать киносценаристом.
Он родился и вырос в Бронксе, в 1944 году. Позже он переехал в Лос-Анджелес вместе со своей женой Джун Чандлер. Их брак распался в 1985 году, и Джун получила полную опеку над их сыном.
Начало карьеры Чандлера в качестве дантиста было омрачено несколькими исками, поданными против него. Он перебрался в Беверли-Хиллз и успешно продолжал свою практику врача вплоть до начала истории с обвинениями.
Продолжая стремиться к своей кинематографической мечте, Чандлер, как я уже упоминала, стал соавтором фильма Мела Брукса «Робин Гуд: мужчины в колготках». Добившись некоторого успеха с этим фильмом, он захотел иметь большее влияние над следующим подобным проектом. А для этого ему требовалась внушительная сумма денег.
Поначалу Чандлер приветствовал дружбу сына с Майклом Джексоном, позволяя Джексону даже оставаться в своём доме в гостях у мальчика. Но его настроение стало меняться, когда мальчик и его нынешняя семья привязались к Майклу Джексону. Говорили, что доктор Чандлер стал всё сильнее ревновать своего сына к суперзвезде, особенно когда ребёнок стал пропускать положенные ему встречи с отцом по выходным.
Рассказывали также, что Чандлер не мог проводить много времени с ребёнком из-за собственного плотного рабочего графика. Когда Чандлер обнаружил, что Майкл Джексон «похитил» внимание его ребёнка, эта дружба стала приводить его в ярость. Я помню, что доктор Чандлер сильно расстраивался, когда его жена хоть слово говорила о том, чтобы отпустить их сына в турне с Майклом Джексоном. Это означало, что ребёнок не сможет ходить в обычную школу, и в турне с ним поедет специально нанятый преподаватель. Эта идея приводила Чандлера в бешенство. Так начиналась цепь событий, вызвавших ненависть Чандлера к Майклу Джексону и приведших в итоге к обвинениям в совращении малолетних.
Существует запись телефонной беседы между Дейвом Шварцем, отчимом мальчика, и доктором Чандлером. Доктор Чандлер говорит в ней, что ему подсказали, что говорить, и что он платил людям за их выступления против Майкла Джексона. Он добавляет, что всё делается согласно ПЛАНУ. Детали этой беседы были не выдуманы, это тайно сделанная запись реальной телефонной беседы Чандлера и Шварца, в которой Чандлер признаёт, что у него есть план по уничтожению Майкла Джексона, если только он не получит того, чего хочет. Чего же он хотел? Снова быть со своим сыном? Разрушить дружбу между Майклом Джексоном и мальчиком? Нет! Чандлер ясно заявил о том, что им движет ревность, он был уверен, что ребёнок больше привязан к Майклу Джексону, чем к нему. Чандлер был в гневе, и к тому же ему представилась возможность сделать на этом деньги.
Однако же ревность не помешала Чандлеру попросить у Майкла Джексона денег на перестройку дома, якобы для того, чтобы для гостя было больше места, когда он приезжает к мальчику. Майклу Джексону понравилась эта идея, но когда Чандлер узнал, что строительные инспекторы не дадут ему разрешение на пристройку к дому, он просто попросил Майкла Джексона купить ему новый дом. Уже тогда Чандлер старался нажиться на дружбе своего сына с Джексоном, прокручивая в уме разные способы поиметь доход с этой дружбы.
2.4 Дэвид и Джун Шварц – мать и отчим 13-летнего мальчика
2.5 Пелликано – сыщик