почему меня считают плохим
Что делать, если вам кажется, что вы хуже остальных
Чувство, что вы хуже коллег, может проявляться в самых разных формах. Оно может быстро пройти – например, если начальник при вас сделал комплимент кому-то другому, или давить на вас постоянно – например, если ваш коллега уволился, чтобы запустить собственный бизнес. Используйте следующие пять приемов, чтобы не пасть духом и повысить собственную эффективность.
Отслеживайте то, что вызывает у вас стресс. Подумайте, что заставляет вас сравнивать себя с другими. Вас расстраивает, если руководитель хвалит кого-то, но не вас? Вы завидуете достижениям конкретных знакомых? Часто ловите себя на том, что листаете Facebook или Instagram и чувствуете себя все более одиноко и неуверенно? Если да, вы не одиноки. Согласно исследованиям, социальные сети усугубляют нашу склонность придавать неприятным чувствам больше внимания, чем приятным.
Постарайтесь заметить, что заставляет вас сравнивать себя с другими: поняв, что это триггеры, вы сможете постараться реагировать на них более конструктивно.
Попробуйте извлечь пользу из собственных чувств. Вы, скорее всего, не сможете не слушать, что начальник говорит о вас и ваших коллегах. И хотя вы можете перестать общаться с друзьями или бросить социальные сети, от этого вы, вероятно, только почувствуете себя еще более одиноко. Лучше действовать иначе: специально использовать эти чувства себе на пользу.
В следующий раз, когда вы будете листать ленты социальных сетей, спросите себя, зачем вы этим занимаетесь. Вам скучно? Значит, ищите что-нибудь интересное, а не то, из-за чего вам станет еще хуже. А если вы услышите новости о карьерных успехах коллеги и почувствуете, что вы ему уступаете, остановитесь и спокойно, без осуждения проследите за своими чувствами, а затем примите решение и постарайтесь воспринять успехи коллеги объективно. Думайте так, будто вы ему не прямой конкурент, а журналист, который пишет о нем статью.
Что делать, если вы не нравитесь начальнику
Если все это слишком тяжело, конечно, лучше сделать паузу. Но помните, что вы всегда можете постараться чему-то научиться в каждой ситуации. Не говорите себе «вот бы у меня тоже это было» или «вот бы я тоже так поступил». Лучше сформулируйте так: «А почему бы и мне так не сделать?» Прислушайтесь к мыслям, которые возникнут у вас в голове после такой фразы.
Проявите свои сильные стороны, чтобы вернуть себе силу и мотивацию. Во время острого приступа неуверенности вы можете застрять в мыслях о том, как догнать других. В такие моменты важно вернуть себе чувство эффективности: сделайте что-нибудь несложное и одержите маленькую победу. Используйте свои самые сильные стороны, покажите их миру и зарядитесь от этого уверенностью.
Одного из моих клиентов должны были назначить старшим вице-президентом, но из-за пандемии его повышение было отложено. Он очень расстроился и завидовал знакомым из других компаний, которые успели перейти этот рубеж еще до кризиса.
Чем больше он переживал, тем хуже он работал. Чтобы разорвать этот замкнутый круг, он решил использовать свою сильную сторону: умение писать. Он написал для блога компании хорошую статью о том, как руководство справляется с кризисом, – и она стала самым просматриваемым постом за всю историю блога. Множество младших и старших коллег поблагодарили его за честность и оптимизм. Эта обратная связь вернула ему уверенность в собственной полезности для компании.
Как мелкие раздражители доводят до выгорания
Создайте новое поле игры. Сравнения с узкой группой коллег не имеют смысла: коллег можно либо обогнать, либо отстать от них. Но если взглянуть на ситуацию шире и включить новые, более разнообразные группы, представление об успехе станет более объемным и у вас появятся новые сферы, в которых вы сможете побеждать.
Джеки, директор в одной из компаний из списка Fortune 100, три года не повышали до вице-президента. Это не давало ей покоя. Поняв, что она всегда сравнивала себя только с узкой группой других вице-президентов, Джеки начала общаться с людьми за пределами компании. Приняв участие во встрече предпринимателей, послушав презентации местных стартапов и побыв в роли ментора, она почувствовала прилив сил. От этой группы новых знакомых она тоже отставала, ведь у них уже был свой бизнес, но ей было приятно у них учиться. Это не только помогло ей отказаться от неприятных сравнений с коллегами внутри компании, но и придало энергии и мотивации, чтобы переоценить свои карьерные амбиции.
Освободитесь от внутренних ожиданий. Если вы отстаете от коллег в настоящей конкуренции – например, их повышают, а вас нет, – это одна проблема. Но есть и другая, еще более вредная ситуация, которая может стать источником вечной неуверенности, – убеждение, что вы должны не только опережать своих коллег, но и хотеть того же, чего хотят они. Эта тирания долга порождает бесконечную гонку, в которой вы никогда не можете порадоваться тому, чего уже достигли. Ваше внутреннее определение успеха постоянно меняется – в зависимости от того, чего хотят другие.
Подумайте: может быть, на самом деле вы все сделали правильно? Не увеличивайте свою неуверенность, погружаясь в прошлое, и пообещайте себе принимать будущие решения исходя из своих ценностей и из того, предоставляют ли они вам возможности для роста. Если менять планы из-за чужих желаний или достижений, вы будете постоянно отставать и зависеть от коллег.
Об авторе: Нихар Чхая – коуч руководителей глобальных корпораций, в том числе American Airlines, Coca-Cola, GE и Dell
Статья впервые опубликована в «Harvard Business Review Россия». Оригинал статьи здесь
Я думаю, что окружающие считают меня злой
Вопрос психологам
Спрашивает: Анна
Категория вопроса: Отношения
С детсада я подвергалась всяческим издевательствам со стороны ровесников. Многие доводили до слёз и истерики. В школе я решила исправить данную ситуацию. Во втором классе школы я толкнула одноклассника, который бегал за мной с палкой. Я решила ответить, развенулась и толкнула его, при этом он упал и задел виском ветку дерева и его отправили в больницу. После этого никто и никогда меня не обижал. Но чем дальше шло время, всё усугублялось, я старалась быть милой, помогать, но от меня лишь отстранялись. Сейчас, моя агрессивность идёт только для защиты. Я никогда не любила ругаться и не люблю, я никогда никого не била, но репутация с начальной школы держится до сих пор. Теперь меня просто не хотят слушать, говорят, что я злая и со мной невозможно общаться. Но это совсем не так, я изо всех сил стараюсь переубедить людей, но они меня не слушают. Я не знаю что делать.
Получено 2 совета – консультации от психологов, на вопрос: Я думаю, что окружающие считают меня злой
Ответов на сайте: 4856 Проводит тренингов: 10 Публикаций: 60
Вероятно, Вы стараетесь быть милой, а изнутри идет агрессия. Вы сами этого не осознаете, а окружающие чувствуют, поэтому переубедить их Вы не сможете.
Вам надо убрать сопротивление и отрицание и самой увидеть в себе то, о чем зеркалят другие люди, т.е. принять свою злость и агрессию. Когда Вы это сделате, Вы сможете от них избавиться.
Если нужна помощь, приходите на индивидуальную консультацию.
Столярова Марина Валентиновна, психолог-консультант, Санкт-Петербург
Давайте разберемся: есть агрессия – то есть осознанное поведение, которое причиняет вред другому человеку. Это может быть вербальная агрессия, физическая, обесценивание и проч. И есть злость как эмоция. Злость есть у всех, это реакция на некоторые варианты фрустраций. Например, злость на то, что вас не любят окружающие, или злость на себя, или… Список бесконечен. Вы пишите, что у вас нет агрессивного поведения. Редко, но бывает, или вы не считаете это поведение агрессивным. Но вы живая и у вас есть злость. Иногда, когда злость накапливается, она бессознательно выливается на окружающий мир. Мир морщится, а вы не понимаете почему.
Какая волшебная таблетка, если экономить на психотерапевте? (увы, это теплое молоко при гриппе)
Описать, как в вашей семье ведут себя во время конфликтов. Кто главный агрессор? Какую модель агрессии вы имеете из семьи и как она проявляется в вашей жизни?
Как показывают приязнь и любовь? Что бы из семейных догм о любви и агрессии вы хотели бы изменить?
Прочитать все, что найдете про Я-высказывания и Ты-высказывания. (Можно у Гиппенрейтер «Общаться с детьми как»). Сначала тренироваться на кошках и листочках, потом на людях.
4. Провокативный глоток
Испечь торт, и написать на нем : «Я не гений общения, но мне важны люди и теплота!». Даже поедание его с родственниками – оздоровительно, а уж в коллективе…
Но это молоко. Если с детства есть ощущение, что вас обижали сверстники и накоплена обида, с ней надо серьезно работать с профессионалом. Если нет денег, в каждом районе существуют психологические службы для школьников. Там можно найти группы личностного роста, получить профессиональную поддержку.
Увы, вкус общения каждый из нас добивается работой над собой и редко над другими. И мы все совершаем ошибки, глупости и разбрызгиваем обиды. И что теперь, не есть тортов! Успехов и смелости!
Смагина Станислава Юрьевна, психолог в Санкт-Петербурге
Я – хуже всех? Покаяние и комплекс неполноценности
Приблизительное время чтения: 13 мин.
О том, действительно ли Православие развивает в человеке комплекс неполноценности, где грань между смирением и самоедством и когда стремление к самоуничижению превращается в патологию, мы беседуем с известным психиатром и поэтом из Одессы Борисом Херсонским.
«Православные» комплексы
— Борис Григорьевич, где грань, за которой покаяние, попытка смириться переходит в патологический комплекс вины и ощущение собственной никчемности?
— Мне кажется, что сам человек не в состоянии отметить эту границу: она может быть почти неуловима и пролегает не внутри, а вовне — в отношении к другим людям, к ближнему.
Есть один верный критерий: пока самоумаление ведет к близости с другими, доброжелательности, умению прощать — о патологии не может быть речи. А если человек отворачивается от других, целиком уходит во внутренний мир, утрачивает радость жизни, окончательно осуждает себя самого, не пытаясь ничего исправить, — перед нами уныние, депрессия — на профессиональном нашем языке. И, разумеется, хоть в депрессии есть и «плотский уровень» (страдает, скажем, обмен серотонина), но не видеть в ней душевной и духовной составляющих означает оставаться на уровне примитивного материализма.
— Среди православных депрессия на такой почве действительно встречается чаще, чем среди других людей?
— Не думаю. Первая половина моей врачебной практики проходила в условиях почти тотального атеизма. Но в депрессивных пациентах и в людях с комплексами недостатка не было. Сейчас количество верующих увеличилось на два порядка. И если бы религия действительно всерьез была патогенным фактором, то это повлияло бы на общую частоту депрессивных состояний. А она остается прежней.
Чувство ущербности — откуда оно?
— Давайте разберемся в определениях: комплекс неполноценности, низкая самооценка и комплекс вины — это одно и то же? Если нет, то в чем разница?
— Термин «комплекс неполноценности» вошел в психологическую литературу с легкой руки австрийского психиатра Альфреда Адлера, наряду с «комплексом превосходства» и «социальным чувством». Комплекс неполноценности, как и многие иные комплексы, не выдумка, а психологическая реальность.
— Откуда он берется?
— Он возникает из постоянного соотнесения себя с другими людьми. Возможно, впервые — в раннем детском возрасте, когда маленький «царь вселенной», вокруг которого вращался мир, внезапно осознает себя слабым, беспомощным и ничтожным существом. Фигуры взрослых и старших детей вырастают до гигантских размеров. В каком-то смысле детство — это путешествие Гулливера в страну великанов.
И даже сравнявшись с великанами в росте, человек продолжает чувствовать себя ничтожным и беспомощным: всегда рядом будут люди сильнее и значительнее его. Комплекс неполноценности подпитывается чувством зависти и страхом отвержения. В религиозном отношении это зависть к Богу. Желание «у Бога отнять небеса» (слова из советской песни). При ясном понимании, что Богу завидовать невозможно: если Его нет, то как завидовать «нулю», который «проповедуют атеисты» (Ф. Достоевский). Если же Бог есть, то человек всегда будет ничтожен перед Тем, для Кого звезды — искры.
Я думаю, что сам по себе комплекс неполноценности не патология, а часть нормального отношения человека к миру. Гораздо большее количество проблем порождает комплекс превосходства, он же — гордыня, он же прелесть в старом понимании этого слова — прельщение.
— А разве комплекс неполноценности — не обратная сторона гордыни? Ведь в таком состоянии человеку нужно постоянно чем-то подпитывать свое самолюбие.
— Нет, не обратная. Хотя внешние результаты близки: человек избегает общения. Но в первом случае он считает себя недостойным, боится провала, боится быть отвергнутым. А в случае комплекса превосходства он — выше всех и не хочет опускаться до общения с теми, кто его заведомо не поймет.
— В первом случае — тщеславие, во втором — гордыня?
— Да. Тщеславие направлено на коммуникацию, оно нуждается в поддержке извне. Гордыня — личное дело человека, он и так считает, что всё о себе знает, а все остальные — ниже его, так что их мнения не имеют значения. Конечно, это схематичное объяснение.
— Когда Вы говорите, что комплекс неполноценности не патология, а часть нормального отношения к миру, что Вы имеете в виду?
— Человек, правильно относящийся к миру, осознает ограниченность своих возможностей. В том числе и ограниченность своего разума. То есть он понимает, что не всемогущ, не всеведущ. И уж точно — не всеблаг.
— Осознание ограниченности своих возможностей и комплекс неполноценности — тождественны, таким образом?
— В известном смысле. Но закомплексованному человеку осознание ограниченности возможностей начинает мешать в повседневной жизни. То есть приводит к социальным фобиям. Например, так: «Я не смогу этого сделать, потому что я плохой»; или, скажем, «я не буду участвовать в благотворительной программе просто потому, что меня никто не послушает и дело только проиграет». Это признак того, что граница нормы уже пройдена.
— Что нужно для преодоления таких установок?
— Комплекс неполноценности требует компенсации и сверхкомпенсации. Речь идет о достижениях, об успехах в соревновании. К примеру, пишут о комплексе Демосфена, у которого был дефект речи. И он стремился сверхкомпенсировать его, пытался говорить, набивая рот галькой, то есть работал над собой, терпеливо исправлял свой дефект и в итоге стал оратором. Похожая история случилась с самим Адлером. Он не успевал по математике и должен был быть отчислен из гимназии. Чувство неполноценности заставило его взяться за дело, и он стал первым учеником.
Кстати, Адлер писал, что компенсации может быть на «полезной стороне жизни» и на «бесполезной», «темной». Иными словами, хулиганство в школе — частая форма компенсации недостаточных успехов в обучении.
— Но ведь это не преодоление проблемы, а преодоление ее симптомов. Не становится ли человек таким образом болезненно зависимым от своих успехов и неудач?
— Об этом и речь. Компенсация всегда предусматривает соревновательность и ориентацию на достижение. Если успеха не будет, то комплекс, разумеется, вернется с новой силой.
— Стало быть, он неистребим? Но ведь у смиренного человека вроде бы комплексов быть не должно.
— У смиренного человека в идеале — не должно. Но путь к этому — духовный и очень напряженный, приступы депрессии и самоуничижения часты на этом пути.
Другой разговор, что в жизни верующего это нормально, поскольку в его мировоззрении присутствует вертикальное измерение: он видит перед собой цель, видит идеал — Христа, и земную жизнь воспринимает как борьбу за то, чтобы приблизиться к этому идеалу. «Я буду умаляться, а Христос во мне — расти».
— Как не скатиться к тому, чтобы в своем самоумалении и попытках «смириться» начать смаковать чувство собственной никчемности?
— Меньше думать о себе. Адлер говорил, что королева безобразия — все равно королева. Смакование собственной никчемности в этом смысле мало отличается от смакования собственного величия.
На волоске от лицемерия
— Давайте перейдем к чувству вины — это, казалось бы, обычное состояние православного человека.
— Комплекс вины куда глубже комплекса неполноценности и имеет более четкий религиозный оттенок. Достаточно сказать, что для преодоления неполноценности необходимо соревнование, совершенствование, компенсация. А для преодоления чувства вины — искупление и прощение.
— Действительно ли православная традиция покаяния провоцирует комплекс вины?
— В некотором смысле — провоцирует. Но это не значит, что православное понимание покаяния заведомо неправильное. Ведь первые слова в Евангелии говорит не Христос, а Иоанн Креститель, и это — слова о покаянии: Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Небесное! Потребность в покаянии вытекает из ощущения близости Христа.
Осознание своей личной греховности — отправная точка духовного роста. Христианство вообще не религия самодовольных и самоуверенных. И, если можно так выразиться, стиль нашей духовной жизни направлен на преодоление наших несовершенств с помощью Божией. Но ведь нужно знать, что именно ты преодолеваешь? Совесть — тонкий инструмент, который должен быть правильно настроен. Вот православная аскетика, молитва — это своеобразный настройщик души.
В ежедневных молитвах, в последовании богослужений постоянно подчеркивается наша греховность и виновность перед Богом. Покаянный 50-й псалом мы читаем ежедневно: Вот, я в беззаконии зачат и во грехе родила меня мать моя.
В молитве перед Причастием — называем себя первыми от грешников. А текст Великого покаянного канона Андрея Критского, в котором наша душа приравнивается к душам всех библейских грешников и злодеев, включая Ламеха, похвалявшегося перед женами смертоубийством?
В молитвах при чтении Псалтири от имени усопшего произносятся самообвинения в таких грехах, которых покойный, может быть, и не знал. А есть еще и знаменитое «Покаяние скитское». Эта весьма поэтичная молитва, имевшая, по-моему, хождение преимущественно в старообрядческой среде, содержит такой список грехов, что удивляешься, как в него не попали вдох и выдох.
— Выходит, нормально для православного считать себя самым грешным, считать, что он — ничто, просто орудие, что он действительно хуже всех?
— Я бы не назвал такое отношение к себе подлинно православным. Какой тут простор для лицемерия! Вспоминаю рассказ Куприна «Мирное житие», в котором подлый человек с удовольствием слушает канон Андрея Критского. Он представляет себя смиренным и очень православным, но при этом обдумывает донос, слушая покаянный канон. И не чувствует противоречия.
Это, в некотором смысле, весьма знакомый мне тип.
— То есть опасность надеть на себя «маску смирения» касается всех, кто проходит через покаяние.
— Да, и подчеркнуто «смиренный» человек на поверку легко может оказаться жестким, негибким, да и недобрым. Я несколько раз имел дело с подобными людьми. Пример. Какое-то время тому назад я формально руководил православным центром милосердия. Формально, потому что моя «заместительница» отличалась редким своеволием и блокировала любые мои начинания, не забывая каждый раз просить прощения с опущенными глазами. Естественно, прощение она получала столь же формальное, сколь и просьба о нем. Я считаю, что дело, которым мы занимались, от этого пострадало сильно.
С точки зрения психологии маска — это норма. А с духовной точки зрения — что может быть хуже лицемерия? Горе вам, фарисеи лицемеры! — это ведь наиболее частая инвектива, которую мы слышим из уст Спасителя.
— Если человек на самом деле себя самым плохим не считает, но продолжает говорить «я грешный, я хуже всех», это обязательно приводит к внутреннему конфликту и лицемерию?
— Не совсем. Парадоксально, но лицемер как раз и не переживает внутреннего конфликта и, со своей точки зрения, — совершенно здоров. И, следовательно, никогда не обратится к психологу. У него прекрасно работают механизмы психологической защиты. В каком-то смысле жизнь для такого человека — маскарад, он может радоваться тому, что маска ему к лицу, что она лучше, чем другие маски. Психологи говорят о «масках», о «ложном я». Совсем недавно прочел статью известного детского психолога Дональда Виннекота на эту тему. Он считает доминирование ложных представлений о себе весьма опасным состоянием. Не то чтобы человек от этого заболеет. Он просто не проживет свою жизнь.
— В каком смысле?
— Он будет все время гнаться за несуществующим идеалом, пытаться соответствовать некоему образу себя, который сложился у него в голове и который он считает достойным одобрения окружающих людей.
— Может ли вообще самообвинение — нелицемерное — считаться нормальным, здоровым состоянием человека?
— Самообвинение — обычное состояние души того, кто вникает в смысл богослужебных текстов и стремится в молитве отождествить себя с окончательно падшим грешником. Но зачастую бывает, что мы чрезмерно подчеркиваем свою греховность — это значит, что мы либо скользим по поверхности покаянных молитв, не понимая и не вслушиваясь, либо это какой-то внутренний протест.
Во всем нужна мера. Погрязать в мыслях о грехах столь же опасно, как и погрязать в грехах. Только опасности разные.
— Но как в таком случае относиться к словам покаянных молитв, если ты их искренне не можешь принять на свой счет?
— Иногда это нужно глубоко прочувствовать. Для того чтобы воззвать из глубины. Но это уже далеко от психологической тематики, я бы эти вопросы оставил духовнику.
Смирение и/или достоинство?
— А что такое смирение на языке психологии?
— Мне кажется, что это спокойное состояние души, готовность принять любые испытания. Психологи скажут «высокая фрустрационная толерантность», но на вопросы о смирении отвечать нашими терминами не подобает. Кроме того смирение предполагает готовность спокойно и правильно действовать с другими людьми, «никого не огорчая и не смущая», как говорится в молитве последних оптинских старцев.
Нарциссизм, болезненная обидчивость, раздражительность — все это противоречит понятию смирения. О смирении можно сказать почти то же, что апостол Павел говорит о любви — не превозносится, не ищет своего.
— С точки зрения психологии какой позитивный момент есть в смирении и покаянии?
— В самоумалении есть серьезная доля реальности. Мы ведь не только считаем себя грешниками. Мы действительно таковы. Наши достижения тоже не столь велики. И мир наш не столь совершенен. И все мы бессильны перед величием Бога и Его творения. А умение видеть себя в мире таким, какой ты есть в действительности, — великое дело. В конце концов, самоконтроль и трезвый взгляд на себя — это именно то, что должен выработать у своего клиента хороший психолог.
Есть, впрочем, психологические направления, которые побуждают человека забыть страх и упреки совести, открыто выражать свою враждебность и агрессию. Но я к этим направлениям не принадлежу.
— Искореняя свои недостатки, умаляя себя, верующий человек, выходит, не имеет права замечать свои достоинства и придавать значение своим успехам? Мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать (Лк 17:10).
— Скорее — не должен акцентироваться на своих успехах, но, конечно, каждый человек свои успехи замечает. И неужели верующий не может оценить то, что делает? Другой разговор, что верующий знает цену этим успехам. И что мы не имеем права трубить на всех перекрестках о «благодеяниях», совершенных нами. Мы не носимся со своей самооценкой как с писаной торбой. В каком-то смысле, в идеале, вера должна быть прививкой против нарциссизма.
Вот что важно! Не искать побед во взаимоотношениях с Богом. Вот финал стихотворения Рильке, переведенного Пастернаком:
— А слова: «Все плохое во мне — от меня, все хорошее — от Бога» — позиция слабого, пассивного человека?
— Не стоит всерьез говорить об этом. На мой взгляд, такая формулировка вступает в противоречие с известными словами Христа: Царство Божие — внутри вас.
А представление о том, что верующий заведомо неполноценен, слаб — оскорбительно и не соответствует реальности. Список великих верующих настолько огромен, что нет даже смысла обсуждать этот вопрос.
— Не страдает ли чувство собственного достоинства, индивидуальность человека оттого, что он старается смиряться и не придает значения своим успехам?
— Индивидуальность — никоим образом! Она описывается тысячью психологических характеристик, и нарциссически раздутая самооценка лишь в патологии может быть названа ведущей из них. Аккуратность, педантизм, сдержанность, импульсивность — разве зависят эти черты от самоумаления?
— А чувство собственного достоинства?
— Смирение и признание собственных грехов и слабостей не умаляет достоинства человека, а просто снимает этот вопрос. Потому что, с точки зрения верующего, если Бог «немного умалил его пред ангелами, славою и честью увенчал его» — не в этом ли высшее достоинство человека? Не в неуничтожимом ли образе Божием?
Что делать?
— Каков признак того, что верующему пора бороться с комплексом вины? И с чего начать, если ты привык в себе копаться и выискивать собственные недостатки?
— Критерий может быть таким: если ты начинаешь себя ненавидеть и при этом отдаляться от людей, замыкаться в себе, то пришла пора бороться уже не с собой, а с ненавистью к себе. И с отчуждением от окружающих. И думаю, что начать нужно с попытки совладать с этим самостоятельно. Вдумчивый и не слишком строгий духовник может здесь быть хорошей опорой. Но иногда необходимо обращение к психологу, реже — к психиатру. Верующему христианину поможет психотерапевт, с уважением относящийся к духовному миру своего клиента. В идеале — если этот специалист сам верующий. Но вовсе не обязательно.
— Многие сомневаются, что психология может быть полезна верующему. Ведь есть священники, с которыми можно поговорить, посоветоваться.
— Есть простой ответ: по вопросам душевной жизни — лучше обращаться к психотерапевту, по вопросам духовной жизни — к духовнику. Сложность начнется, когда мы станем определять границу.
— Вопросы, которые мы обсудили, — чувство вины и чувство собственной неполноценности — куда относятся? К духовной или душевной сфере?
— И к тому, и к другому. Все зависит от уровня. Если я чувствую вину перед другом — к душевному. Если я чувствую себя виноватым, безвозвратно погибшим перед Богом — это уже другое.