на моем обеденном столе нет блюд фанфик
Archive of Our Own beta
Site Navigation
Actions
Work Header
На моём обеденном столе нет блюд
AnnaJones
Summary:
Юнги говорит, что ему нравятся худые ноги. Чимин хочет соответствовать.
Work Text:
— О, вы видели, в какой короткой юбке сегодня пришла Дахен?
Большая перемена подходила к концу, но они пока еще не собирались расходится по кабинетам. Приятнее было обсуждать женские прелести и каждый раз пунцоветь от смущения и понимания, что они все тут жаждут одного.
— Ну я еле себя сдержал и всю перемену просидел в туалете, — покачал головой Намджун. — Было так тяжело справиться с напряжением.
— Знаем мы твое напряжение, можешь нам не рассказывать.
— Я не об этом! — возмутился он, вдруг поняв, что сморозил.
— Но я, правда, не дрочил на Енсу!
— Потише, нас могут услышать, и тогда мы точно будем лить по тебе слезы, — фыркнул Хосок.
Чимин улыбался, слушая, как ребята делятся своими сексуальными предпочтениями, и все смотрел на Юнги украдкой. Ждал, что он тоже откроет рот и выдаст свой секрет, скажет, например, что ему нравятся длинные волосы или пухлые губы. А может, большая грудь или, наоборот, маленькая, чтобы в ладошках помещалась, да еще и место оставалось впрок. Но хен молчал, изредка хихикая или смеясь над тем, как краснеют парни от собственных смущающих их самих причуд.
— А я кинкую на дзэттай-реики, — признался Тэ, и ребята поддержали его громким «О!», раздавшимся по школьной площадке. — Ах, эта голая кожа между юбкой и чулками буквально сводит с ума!
— Я так бы и запустил туда руку, — вздохнул Джин, краснея уже кончиками ушей. Он даже мечтательно облизал губы, и вдруг стало так тихо и влажно. Казалось, даже солнце скрылось за тучами, и на школьном дворе стало темно и напряженно. — Идеально, когда расстояние между юбкой и гольфами размером с ладонь. И ты можешь накрыть ее голую кожу своей рукой.
— Вообще-то, — Джин уже сидел весь красный от обращенных на него взоров, смущенно теребил школьный галстук, но молчать не планировал. — Когда я в начале учебного года сидел за одной партой с Наен, она была весьма не против, чтобы я иногда касался ее коленок.
Младшие буквально сгрудились вокруг Джина, ловя каждое его слово, словно оно ответ на самый сложный вопрос в экзаменационном тесте.
— Да и да. Я даже сумел подняться выше, коснулся ее под юбкой прямо во время контрольной по алгебре.
— Хен! О, хен! — школьная площадка взорвалась дружным гоготом, даже Юнги смеялся во весь голос, пока Чимин с Чонгуком на пару краснели от таких откровений.
— Вы ведь даже не встречались! — присвистнул Хосок. — После всего случившегося ты был просто обязан предложить ей стать парой.
Чимин краем глаза заметил, как Юнги недовольно поджал губы. Он огладил свои коленки, острые и худощавые. Широкие школьные брюки ему приходилось перешивать. Но даже в мешковатых штанах его ноги смотрелись тоненько и по-девичьи мило.
Тэ вдруг покрылся румянцем, хотя из-за его смуглой кожи это был не особо заметно. Парни с секунду молчали, а потом в который уже раз за перемену загомонили, заорали, засмеялись, направо и налево раздавая всем подряд тычки да подзатыльники.
Джин упомянул, что Суджи и Юнги друг на друга заглядываются. Учитывая, что Суджи была одноклассницей Чимина и переглядываться с более старшим Юнги она могла разве что на переменах и в столовой, то сей факт Чимину ой как не понравился. Иногда Юнги бросал колкие фразы с таким равнодушным лицом и безликой интонацией, что совершенно было не разобраться, сарказм это или от души сказанные слова. Нравятся ли Юнги худощавые ноги, или это он про свои так говорил с присущим ему ехидством?
Чимин огладил свои коленки, и руки полезли вверх, трогая выпирающие в карманах телефон и пачку жвачки. Юнги худой, как щепка, Чимин же обладатель крутых накачанных бедер и не менее накачанных икр. И если парни сворачивали шеи, заглядывая на дзэттай-реики одноклассниц, эти самые одноклассницы сворачивали шеи, глядя на то, как узкие штаны облегают задницу Чимина.
Чимин кивнул, мрачно поглядывая на тощую задницу идущего впереди Юнги-хена. Задница Суджи была еще меньше.
А еще у нее были длинные волосы в школе. Она никогда не красила, в отличие от половины их класса, в том числе и Чимина, успев побыть и рыжим, и блондином, и черт знает кем еще. Суджи отбрасывала волосы за спину, скрывая крыльями торчащие лопатки под тонкой тканью блузки, и улыбалась. Ее длинные пальцы порхали над телефоном, она с кем-то переписываясь прямо во время урока. Ее острые коленки, плотно обтянутые гольфами, хищно щерились в сторону Чимина, когда она проходила мимо, обдавая его шлейфом цветочного шампуня и удушающим ароматом своих духов. Школьная юбка была такая короткой, что Чимин видел ее черное белье, когда она садилась за стол, отклячив назад свою костлявую задницу.
Пару секунд назад он заметил Юнги у полок с булочками, рядом с есть стояла и Суджи.
Чимин соскочил с подоконника и вытянул шею, пытаясь разглядеть, что же черт возьми творится в этой толпе голодных школьников, когда заметил, что Юнги пропускает Суджи вперед. Внутри все тут же похолодело, скрутилось и ухнуло вниз. Хен только что пропустил его одноклассницу вперед в очереди, мазнул взглядом по ее спине, и хоть Чимину отсюда видно не было, ноняка Юнги глянул и на ее задницу. Потому что именно так поступили бы Джин и Намджун, если бы даже эта девчонка им не нравилась. Они бы облапали ее взглядом, разве что не запустив глаза в трусы.
Чимин подвернул спортивные штаны почти до середины бедра, разглядывая себя в большое зеркало. Танц-класс быстро опустел после занятий, оставив тяжелый запах мужского пота и оседающий на пол звон музыки.
Хосок хихикнул, высокая эффектную позу, и Чимин скосил на него взгляд. Ноги у хена были смуглые и стройные, чуть менее мясистые, чем у него, и Чимин вдруг поджал губы.
— Ну тогда удачи завтра.
Когда Хосок ушел, Чимин схватил себя за попу и крепко сжал. Суджи была плоской, и Юнги это нравилось.
Чимин на автомате кивнул, его стеклянный взгляд блуждал по улице и только потому, что он боялся врезаться в дерево, как минут десять назад, или споткнуться колесом о тротуар. Чимин с трудом удерживался, чтобы не взглянуть вниз, на ноги, что так упорно крутят педали.
— Ты, судя по всему, действительно сильно приложился головой о то дерево. Давай остановимся?
Чимин помотал головой, от встречи с деревом на лбу осталась ссадина, но это было сущим пустяком.
— Тогда чего ты сегодня такой мрачный? Ни слова не проронил. Если я слишком много говорю о девчонках, то прости. Выбери любую тему, поговорим, например, о школе. Как тест по геометрии?
У Юнги была утренняя тренировка по баскетболу, и Чимин хотел на нее прийти. Он даже встал пораньше, чего в воскресенье с ним бывало редко. В осенний холод она была в юбке, синей, на этот раз намного короче школьной, и Чимина буквально парализовало.
На тренировку Чимин так и не пошел. Ясно туда было, что Суджи пришла не просто так, а поглазеть на Юнги. Может, бутылку воды ему поднесет во время перерыва, полотенцем оботрет ему вспотевшее лицо, помассирует плечи. Чимин скрипнул зубами. Наверное, если бы Намджунерное не позвал его кататься на велосипедах, он бы накрутил себя до состояния пружины и взмыл бы в небо, распрямившись.
-… когда персонажи вытворяют такие вещи. Ты меня не слушаешь.
— Обычно ты задаешь вопросы, но сейчас как воды в рот набрал. Что не так?
— Чонгук сказал, что ты пропустил уже вторую утреннюю пробежку с ним.
— А я уж думал, ты слился. Помню, Гуку долго пришлось уговаривать тебя вообще с ним бегать, на это ушло все лето.
-… осеннюю дискотеку. Тэхен и Чонгук будут оформлять зал… кто-то из старших собирался пронести алкоголь втихаря от учителей…
Чимин крутил педали, чувствуя, как иногда щелкают колени. А еще Чимин знал, какие конкретно мышцы качаются при езде на велосипеде. Грубо говоря, все мышцы ног. Все то, что делает ноги Чимина такими крупными и здоровыми по сравнению с девчачьими ногами. Суджи сегодня была в юбке, как, впрочем, и всегда. Чимин даже думать не хотел о том, в каком восторге мог бы быть Юнги при виде ее ног. Как мог бы невзначай положить свою ладонь ей на острое колено и погладить. А, может быть, даже скользнуть рукою вверх.
-… подписка на Нефтликс. Я устал, может, пойдем поедим чачжанмен?
Чимин резко остановился, ужасав велосипед от падения. Очень хотелось спросить у всевидящего Намджуна об отношениях Юнги и Суджи. Так и чесался язык, ныли зубы, мысли чесали череп изнутри до зуда, хоть бейся головой о твердые поверхности. Намджун должен был знать, наверняка, он просто гуру отношений напару с Джином. Они оба знали все про всех и про Юнги он наверняка что-нибудь знал.
Чимину нравился только Юнги-хен, и это единственное, что сейчас его беспокоило.
Суджи утром была в короткой юбке, та самая прикрывала ее плоский зад. А Чимин сегодня навернул несколько километров на велосипеде, раздувая свои икры, ягодицы и бедра еще сильнее. Надо было об этом поразмышлять на досуге.
— Почему ты взял только салат?
Чонгук удивленно захлопал свои длинные ресницы, и пусть Чимина всегда умилял этот невинный олений взгляд, но сейчас было не до этого. Ребята внезапно резко обернулись к нему, и Чимин стушевался, одаривая Чонгука недовольным взглядом.
Чимин растерянно оглядел половинки помидоров черри в своем салате. Под тяжелыми взглядами есть было как-то неловко, и он все трогал палочки, лежащие на столе. Они были холодные и гладкие, наверное, такие наощупь ноги Суджи. Юнги уж явно знает.
— Ты чуть не помер, потому что сорвался на третий день и расплакался, когда купил в школьном буфете мармеладки.
— Ты между прочим тоже не выдержал.
— Я продержался больше недели! И смотри какие у меня бицепсы!
— Нечего тыкать мне в лицо своими мускулами. Мои плечи больше.
Чимин выдохнул, когда понял, что к его несчастному салату они возвращаются не собираются. Есть хотелось зверски, потому что утром он не позавтракал, а вчера поужинал только миской риса. Он еще не в полной мере осознавал, как и что делать. Смутные мысли серыми призраками сновали в голове и все думали, а стоит ли здесь уживаться или черт с ним. А пока салат и пару-тройку пропущенных пробежек с Гуком.
— Но Чимин явно не на сушке, смотри, сколько в его тарелке соуса к салату.
Чимин так и застыл с палочками, поднесенными к губам.
— Если сушишься, то делай это с умом. Вон, взгляни на нашего Гуки, вот он явно мастер своего дела.
Хены захихикали, заставив макнэ смутиться и порозоветь.
— Так мы все равно в этом году выпустимся, а Чонгук как пить займет наше место.
— Да, хен, я в этом разбираюсь. А еще нужно много тренироваться, а ты уже столько наших пробежек пропустил.
Чимин поднял взгляд от ненавистного салата, к которому так и не притронулся, и заметил на себе взгляд Юнги. Тот смотрел на него как-то сквозь, задумчиво пережевывая еду, и Чимин ощутил себя максимально отвратительно за все. За салат, за ноги, за Суджи. Мысли в голове пузырились, крепли, оформлялись, и теперь это были уже не бестелесные призраки. Чимин знал, что делать дальше.
И ощущение наконец-то найденного решения вдруг озарило его с ног до головы, когда в столовую вошла Суджи и проходя мимо, взглянула на него. У нее был острый нос и узкий подбородок, но только сейчас Чимин заметил, какие у нее, ярко очерченные высокие скулы. Он сглотнул, когда Юнги обернулся, чтобы посмотреть на нее. И если бы в финале конкурса на самые тонкие ножки оказались Суджи и палочки для еды, то Суджи бы выиграла.
На следующий день Чимин бросил все: танцы, повергнув Хосока в шок, утренние пробежки, буквально ошарашив Чонгука, и велосипедные прогулки, невероятно удивив этим Намджуна. Как-то эти решения его невероятно обрадовали, хотя танцами он занимался уже десять лет, и вообще ему нравилось бегать с Гуком наперегонки или слушать монолог Намджуна об очередной прочитанной книге.
Чимин купил большое зеркало во весь рост и достаточно сильно удивил этим младшего брата, с которым и делил комнату.
Сушкой он называл тотальный голод. Тот самый, от которого кружилась голова, а желудок намертво присасывался к спине.
Чимин распечатал найденную в инстаграме фотография Суджи в полный рост.
Чимин купил весы и ленту, чтобы измерить объем своих бедер и икр. Он завел блокнот, в котором записывал данные, и мечтал, как наденет короткие шорты, чтобы Юнги-хен заметил, что его ноги тоже могут быть худыми. Вряд ли почти такими же, как у Суджи, но…
Руки все еще дрожали, хотя уроки близились к концу, и дрожали они не от холода. Чимин все послеобеденные занятия думал лишь о трех вещах: о Юнги, Суджи и о том, как избавиться от еды. Последнее заботило его намного больше, чем уроки и контрольные работы. Больше чем рядом сидящий Тэхен, или кто-нибудь из одноклассников.
Чимин в отупении тыкал ложкой в рис, словно в кошачий труп с намерением узнать, а жива ли кошка.
— Кто еще остался? Гуки? Кого ты хочешь пригласить?
Что-то странное творилось внутри. Сегодня он привычно встал на весы, измерил бедра и икры, обыденно взглянул в зеркало, прежде чем надеть школьную форму. Движения были отработаны до автоматизма, но все было как-то не так, не совсем правильно, и Чимин никак не мог понять, что конкретно.
Ему откровенно нечем было заняться после школы. Раньше он ходил на танцы, оставался там до самого вечера, напару с Хосоком занимаясь на тренажерах. Домой приходил уставшим и еще долго делал домашку, и засыпал почти сразу, стоило только взглянуть на подушку.
Сейчас все мысли были исключительно о еде. Он приходил домой голодным, голодным делал домашнюю работу, голодным залипал на июль Суджи, голодным шлялся по квартире, и путь его неизменно пролегал через кухню. Он подолгу голодным взглядом смотрел широкую светлую пасть холодильника, доверху набитую едой, и через пару минут закрывал дверцу. Он голодным взглядом, обводил кухню, с ощущением голода играл в компьютерные игры, голодно зевал и голодно опять к холодильнику, чтобы взглянуть в его рот и тут же закрыть. Чимин голодно смотрел в зеркало, ощупывая свои ноги, голодно стоял на весах, голодно шелестел в руках лентой и голодно шел к холодильнику, чтобы голодно на него уставился голодным взглядом. Он голодно слушал через стенку, как ужинают родители и младший брат, как жужжит телевизор, но самым громким звуком был звук работающего холодильника.
Этот звук мешал ему спать, Чимин слышал его дребезжание через закрытые двери, и эта пасть, освещенная изнутри яркой лампочкой, манила его к себе. Стоило открыть дверцу и Чимин готов был провалиться вовнутрь: в бездну йогуртов, замороженной курочки и овощей.
— А ты, Чимин? Чимин. Чимин!
Собственное имя прозвучало в гомоне школьников на удивление громко.
— Осенняя дискотека, будет в следующем месяце. Можно прийти и одному, но лучше парочками. Ты уже выбрал кого-то?
Чимин наконец-то поднял голову от тарелки и оглядел ребят. Они уже все доели, их тарелки были пусты, и посуда грязной горкой удобно устроилась на их подносах. Палочки для еды телевизионными антеннами торчали из глубоких мисок. И тогда Чиминнул взгля на Юнги. Тот внимательно смотрел на него, как обычно ожидая ответа, но лицо его было совершенно нечитаемым, как обычно. Это почему-то разозлило Чимина, он отправил первую ложку риса в рот.
— А кого, если не секрет, ты хочешь пригласить?
— Я слышал, даже Юнги-хен уже выбрал себе пару.
Хосок и Джин произнесли это одновременно, и Чимин смог удержаться, чтобы не выплевать весь рис в лице напротив сидящему Чонгуку.
Намджун взглянул на Чимина, и тот с трудом, но все же проглотил еду, издав утробный звук. Он чувствовал, как рисовый комок вяло и медленно скользит по пищеводу вниз.
— Не зря я говорил, что вы друг на друга заглядываетесь. И почему ты нам про это не говорил?
За окном ливнем бушевала осень, Суджи пришла в школу в плотных колготках, но в них ее ноги все равно были тонкими. Даже запястья Чимина наверняка были толще ее лодыжек.
Он голодно взглянул на себя в зеркало и сделал то, о чем жалел весь вечер и всю ночь, не в силах заснуть. И теперь это гложило его, похуже сосущего желудка, но уже не так сильно, как тот, что Юнги и Суджи пойдут на дискотеку вместе.
Прозвенел звонок, и ребята заторопились. Тэхен привычно пихал Чимина в плечо, поторапливая.
В туалете пахло чистыми средствами, чем-то безликими и непонятным, без отдушки. Чимин швырнул рюкзак на пол и уставился взглядом в закрытую кабинку с унитазами. Руки нащупали за спиной край раковины и крепко сжали.
Ночью он плакал под одеялом, стараясь не разбудить брата. Он впервые с тех пор, как осознал, что ему очень нравится Юнги. И что ему с ним хочется не просто дружить. Не просто кидать мяч в кольцо, петь в караоке, читать комиксы, обедать вместе и обсуждать тупые уроки или учителей. Хочется взять его за руку, не как обычно они это делали, а прям переплести пальцы. Хочется не просто обнять его, как друг, а ткнуться носом ему в ключицу и крепко сцепить руки в замке у него за спиной. Хочется ощутить на своем лице его горячее дыхание и наконец-то взглянуть на глаза в глаза. И хочется, очень хочется, до зубовного скрежета, коснуться его губ своими.
Чимин плакал вчера в подушку, сотрясаясь под одеялом и стараясь не проронить ни звука. Потому что он вчера впервые в жизни попробовал два пальца в рот, и ему казалось, что Юнги никогда не посмотрит на него не как на друга.
Чимин так этого не хотел. Он много читал об этом на форумах, и его это безумно пугало. Он и так обедал раз в день и подолгу гулял, пытаясь хоть как-то умудриться создать дефицит калорий, но все кажется, что эффект нет. Зеркало было свидетелем, да и никто из ребят не заметил в нем перемен. Цифры в блокноте хоть и говорили об обратном, но ведь друзья и особенности Юнги молчали. Значит, Чимин старался не так сильно. Значит, надо было перестать обедать. Но тогда бы они заметили, снова бы на него налетели, пристыдили, сказали бы, что это неправильно, недостойно, жалко и незачем.
Чимин глубоко вздохнул, чувствуя поясницей острые края раковины. Видит бог, он и вправду этого не хотел. Но Юнги уже пригласил тонкокостную сухощавую Суджи на дискотеку, и до ее параметров Чимину было далеко, если не невозможно. А еще он умудрился все испортить, запихнув в себя аж пять ложек риса.
Было-то дурацкое ощущение, что он занимается чем-то совершенно не тем, ковыряясь пальцами во рту и оставляя обед в школьной уборной.
Тэхен протянул ему очередной энергетический батончик, и Чимин, не глядя, разорвал шуршащую упаковку и откусил кусочек. Жевал он долго, мучительно, пока еда во рту не превратилась в жижу, но он продолжал чавкать, катая на языке уже слюну.
— Ты стал каким-то странным.
Чимин взглянул на свою тетрадь, он исписал пару строчек.
— Вы пойдете сегодня на открытую тренировку к баскетболистам?
Чимин застыл, сжимая в руке батончик с такой силы, что он треснул пополам. Он чувствовал затылком, как Суджи за его спиной улыбается.
Он медленно поднялся, роняя на пол раскрошившийся батончик со злаками, и под удивленный взгляд Тэхена вышел из класса.
Чимин слышал, как протяжно воет школьный звонок, но отцепить пальцы от раковины было тяжело, если не невозможно.
— Ему стало плохо, и его отпустили домой. Кажется, он отравился.
Воцарилась тишина, слегка вязкая, как йогурт в руках Чонгука. Намджун прокашлялся:
— Вы заметили? Что-то с Чимином не так. Он как-то осунулся весь, побледнел. Нет, даже скорее посерел и стал сливаться со школьными стенами.
— Что-то с ним случилось?
— Ну учитывая, что он десять лет занимался танцами, а потом резко все бросил, то да, с ним явно что-то не в порядке.
— Он перестал общаться с нами вне школы.
— Он даже в общем чате перестал отвечать, а раньше каждый час засорял его мемами.
— Может, у него в семье какие-то проблемы?
— Тогда надо спросить его младшего брата. Чонгук, вы же учитесь с ним в одном классе.
— Он, наверное, переживает, что единственный из нас остался без пары на дискотеку.
— Давайте найдем ему девушку.
— А какие девушки в его вкусе?
Помолчали, ковыряясь палочками в еде. Юнги растерянно оглядел пустое место рядом с собой, здесь обычно сидел Чимин, клевал рис и в последнее время только и делал, что молчал. Если раньше он был таким шумным, то сейчас он был тише воды, ниже травы. Он тихо грыз яблоко, вроде как слушая их разговоры, иногда поглядывал на Юнги, но делать это стал реже. Раньше его взгляды были липкие, густые, восхищенные, он так и норовил заглянуть в лицо, в глаза, буквально съесть, влезть в душу. Сейчас даже его взгляд казался потухшим.
Юнги с трудом оторвался от созерцания пустого стула.
— В любом случае выбора у нас немного.
— Наверняка. Например, Кон Хенсу.
— Она же весит на тридцать килограммов больше Чимина.
— Я слышал, она не сдала три последних теста по истории.
— Это та яндере, которая в прошлом году преследовала Джина? Так ее же исключили.
— Честно говоря, я больше никого и не припомню так на вскидку.
— Надо поискать, кто-нибудь да остался.
Юнги взял в руки одно из двух яблок со своего подноса и отдал Чонгуку. Чимина все равно нет, так пусть макнэ набирается сил.
— Чиминщи, у нас для тебя хорошая новость. Я узнал, что Наен из моего класса, ну та самая, которую я трогал на уроке под юбкой, рассталась со своим студентом пару дней назад, и ей не с кем идти на дискотеку. Она, конечно, старше тебя, но…
Чимин медленно шнуровал кроссовки. Тремор пальцев не позволял делать это быстро, и он боялся, что если ускорится, то развалится на части.
Джин присел рядом с ним на скамейку.
— Мне все равно, я в любом случае на дискотеку не приду.
— Почему? Подумаешь, нет пары. Вот пригласишь Наен, вдвоем будет нескучно.
— Никак. Он даже слушать нас не стал. Бедная Наен, если бы я знал, что Дахен и Наен не исцарапают друг другу лица, я бы пошел на дискотеку с обеими.
Джин словил на себе слегка недовольный взгляд Намджуна и вздохнул:
В спортзале пахло потными мужскими телами, горячим трением кроссовок о полы и женскими духами. Уши резал скрип обуви и удары баскетбольного мяча обо все поверхности, в том числе и человеческие лица.
— Наверное, мне не стоит об этом говорить, но… мне кажется, Чимину очень нравится Суджи.
Юнги протягивал ему яблоко, большое, красное, наверняка сочное. В руке оно кажется таким спелым и ярким, что Чимину и вправду захотелось впиться в него зубами, чтобы сладкий сок потек с уголков рта.
Чимин позволил себе взять хена под руку и прижаться к нему поплотнее; под узким маленьким зонтиком было, но внезапно уютно. От Юнги пахло пыльными баскетбольными мячами. И этот запах хотелось вдыхать до головокружения, до головных болей, до потери сознания. И, казалось, все к этому и ведет.
— Ты можешь пригласить Ли Суджи на осеннюю дискотеку.
— Ты ведь хотел ее пригласить. Я давно заметил, ты таким взглядом ее провожаешь, так разглядываешь ее. Слюной на ее ноги исходишь. Мог бы и сразу сказать. Она не очень-то и хотела со мной идти на эту дискотеку. Мне кажется, ты ей нравишься больше, чем я, и с тобой она пошла на вечеринку с большим желанием, чем со мной. Я даже думаю, что, если ты ее пригласишь, то она согласится, даже несмотря на то, что обещала мне. Она, извини меня, слегка без принципов. Прости, что так говорю. Знаю, Суджи тебе нравится…
С чего он вообще взял, что она ему нравится. Она худосочная и абсолютно неинтересная. Ее тонкие ноги были целью Чимина, его несбыточной мечтой, глупой и плоской, как ее грудная клетка. Эти ноги нравились Мин Юнги, а Мин Юнги нравился Чимину.
— Не надо врать, я не обижусь.
Чимин с силой сжал несчастное яблоко. Он бы разорвал его напополам одними лишь руками, возможно, несколько недель назад он бы действительно смог это сделать.
— Не надо. Не стыдно признаться, что она тебе нравится. Я же заметил, как тебя аж перекосило, когда я сказал, что пригласил ее на дискотеку.
Автобус остановился, и Чимин, скрестив пальцы, взглянул на номер.
В тот день он вернулся домой позже, чем обычно, и под удивленный взгляд брата бросил яблоко на кровать, достал из стола блокнот с аккуратно выписанными по датам числами и разорвал его чертям. В мусорку полетела смятая фотография Суджи, в шкаф на верхнюю полку отправились весы.
В тот день Чимин впервые за эти недели селективать с родителями. Мама так обрадовалась, что чуть было не наложила ему добавки и все приговаривала:
Казалось, вся семья облегченно вздохнула, когда Чимин пояснил:
Он обнимал маму и шептал ей на ухо, что ужин был очень вкусным. Так радостно было наконец-то жевать еду, чувствовать ее вкус, запах, а не морщиться, оглядывая полные тарелки и худощавые ноги проходящей мимо Суджи.
Красное яблоко черной тенью в ночи лежало на письменном столе, и Чимину впервые снились голодные тревожные кошмары, а сытые розовые сны.
Сложно было, глядя в зеркало, понять, что изменилось, поэтому Чимин надеялся, что это заметят окружающие. Мама с ее «Как же ты похудел!» была совершенно не авторитетом, и он ждал этих слов от других.
Девочки больше не сворачивали шеи, глядя на его задницу, штаны уже не облегали бедра как раньше, а болтались мешком. На ремне пришлось сделать еще одну дырку. Чимин видел изменения в мелочах, в цифрах, в душащей отдельные части его тела измерительной ленте, но не в словах окружающих.
Стены школьных коридоров пестрели оранжевыми плакатами. Рябило в глазах, огонь баскетбольных мячей и осенних листьев мозолил глаза.
Чимин завел новый блокнот, достал с полки весы, снова распечатал фотографию Суджи и вытащил на свет божий старые летние шорты. Он повесил их ему на зеркало, чтобы они напоминали, к все-таки Чимин чему стремится. Напоминали, но не объясняли, а к чему.
В спортзале жарко, шумно и очень много народу. Короткие шорты в самый раз в такую вязкую духоту, и Чимин щеголял в них, словно модель на подиуме, отставляя ногу от бедра. Он слегка покачивался в стороны, наверняка выглядел как пьяный, но ощущение эйфории его не покидало. Если так чувствуют себя девчонки-манекенщины, то это прекрасное чувство. Чимин им даже завидовал.
Тэхен подвинулся, уступая ему место, и вдруг недовольно поджал губу, когда заметил, что на верхней губе у Чимина испарина, да и он весь сам какой-то вспотевший, бледный и лихорад.
Чимин пожал плечами, слегка подворачивая и без того короткие шорты. Казалось, еще чуть-чуть и он обнажит полоску трусов.
Сил на то, чтобы громко и истошно кричать с трибун «Мин Юнги!» не было, но ребята голосили похлеще. Скандировали кричалки, топали ногами и хлопали в ладоши. Чимину было плевать, кто и сколько забросил мячей в кольцо и выигрывала ли их школа вообще. Он следил только за Юнги, за его мельтешащей, бегающей фигурой, и в поле зрения вечно попадали черлидерши с Суджи во главе. Короткая синяя юбка задиралась высоко вверх, и вся школа могла лицезреть ее шортики, больше похожие на трусы.
В кафе они все же пошли, и Чимин возненавидел этот момент, как и все их школьные обеды вместе разом. Через них две пальца в рот, подушечки жвачки и долго полоскать лицо. В зеркало ему смотрело бледное мокрое лицо, и он не понимал, чье оно.
Юнги устало чесал нос, уже не считая, сколько раз Чимин поднес ко рту палочки, чтобы их облизать.
По полу рядом с делом были разбросаны овощи: помидорки, листья салата, морковь; упаковка из-под печенья, уже почему-то пустая, хотя Чимин помнил, что утром она была полной. Под пятками с хрустом ломались целые чипсины.
Телефон продолжал надрываться, и Чимин наконец-то взглянул на экран. Юнги.
Юнги продолжал звонить.
Чимин нырнул лицом под струю воды, резко и больно царапая кожу жирными от курочки пальцами. Он не сразу понял, что руки онемели под холодной водой, и их свело судорогой.
Очень хотелось позвонить маме, зарыться носом в ее волосы, и… Чимин не знал, что ей сказать, как позвонить, что ему сейчас чертовски плохо. «Мама, я объелся?», «У меня крутит живот, потому что я слишком много съел? Насколько много? Я не знаю ».
Чимин собирал по полу улики, фантики, пакетики, распихивал еду по полкам холодильника, чистил и подметал пол от крошек, и каждый раз, как он нагибался, горло скручивало спазмом, но он стоически терпел, и сам не понимал почему. Потому что в прошлый раз он делал это, потому что так решал сам, а в этот раз бунтовал желудок, прося его освободить, иначе он лопнет.
Трель дверного звонка настигла Чимина в ванной, когда он отстирывал футболку от пятен и одновременно чистил зубы, после того, как пообщался со своим новым белоснежным фаянсовым другом. Просто потому что не стерпел и все вышло само, без пальцев в рот.
— Хотел побросать мяч с тобой. Я звонил.
Чимина вдруг повело, он почти задохнулся, уже в который раз за день, и чуть не было подпрыгнул от радости. Он улыбнулся воспаленными губами и судорожно закивал, вдруг испугавшись, что Юнги передумает. Наверное, он выглядит не лучшим образом, Чимин натянул кроссовки и схватил с вешалки куртку.
Чимин покачал головой. Он достал их из шкафа и теперь носил дома, не снимая уже несколько дней. Он даже спал в них. Да, он был без футболки, под курткой было обнаженно и неуютно, но с места преступления убраться хотелось неимоверно, подальше от кухни и опустошенного холодильника.
До спортивной площадки было недалеко, но Чимин уже и замерз, и устал, поэтому последние метры прополз и уселся на скамейку. Юнги пару раз ударил мячом о землю. Он был тепло одет, в брюках, толстой куртке, в шапке.
Пару минут Чимин наблюдал, как хен играет, и понял, что больше не может не знать.
Юнги вообще выглядел так, словно ему было плевать на то, что происходит вокруг. Чимин знал, что это всего маска лишь напускного равнодушия. Юнги был очень наблюдательным и не заметить. Не должен был. Чимин и так из кожи вон лез, пытаясь это использовать: джинсы с рваными коленками, короткие шорты, как у младшеклассников. Смотри, любуйся ножками-спичками. Можешь даже закинуть их себе на плечи.
— Коленки разбиты. Ты где-то упал?
Чимин ошарашенно уставился на фиолетово-желто-зеленые синяки и даже надавил пальцем на один из них, самый свежий, наверное, даже сегодняшний. И понял, что эта боль ни капли не сравнится с тем, что он сейчас испытывал в душе.
— Хен, я замерз. Наверное, пойду домой.
— Я говорил тебе одеться потеплее.
— Давай дойдем до твоего дома, ты переоденешься, и мы снова покидаем мяч.
— Не хочу. Ты ведь знаешь, я не особо хорош в баскетболе.
— Какая разница? У нас же не решающий матч по выходу в финал, мы просто бросаем мячик в кольцо.
Если бы Чимин обернулся, как и хотел, он бы увидел, что Юнги шумно шмыгнул носом, пиная ногой мяч.
— Пойдешь со мной на осеннюю дискотеку?
Суджи с секунду удивленно на него пялилась, и ее острый нос был в такой опасной близости от глаз Чимина, что он испугался: вот она занесет голову назад и как клюнет его!
— Прости, оппа, мне нравится другой.
Чимин вдруг злорадно изменился, он бы хотел видеть лицо хена в этот момент. Чтобы Юнги разозлился, рвал и метал от ревности, схватил его за воротник школьного пиджака, опасно приблизившись к лицу. И шипел, шипел ему в нос что-нибудь обидное.
— Переживу. Мне не очень-то и хотелось танцевать с Суджи весь вечер.
Чимин чувствовал себя обманутым и тупым. Особенно когда примерял костюм на дискотеку, стоя у зеркала и не понимая, как уложить волосы. У него уже давно отросли корни, и, по-хорошему, ему бы их прокрасить, но как же плевать. Он бы пошел на эти танцы хоть голым, хоть в тех же шортах или не пошел бы вообще.
Чимин заметил, как младший брат скосил на него глаза. Он не был глупым или несведущим, он учился в одном классе с Чонгуком и наверняка знал, что такое сушка, в отличие от родителей. Но он никогда ничего ему не говорил.
Мама удовлетворенно кивнула и тут же поджала губы, когда ее старший сын влез в костюм младшего и тот сел на нем просто идеально.
В такси они ехали молча, и Чимин раздраженно теребил в руках манжеты. Рубашка на нем тоже была из гардероба младшего брата, и его это нисколько не смущало, даже радовало. По крайней мере, должно было, но Чимину казалось, что он разучился за последние недели что-либо ощущать, кроме голода, хотя и тот уже шел на спад.
Когда они приехали, Суджи вытащила его из такси за руку и поволочила в школу. Ее каблучки отдавали в голове Чимина уколами игл в нервы. Сзади платье оказалось открытым и ее острейшие лопатки были вонзиться в лицо Чимина, если бы он вдруг споткнулся.
В спортивном зале было людно, темно и шумно. Эпилептично сменялись цвета на полу и потолке и единственной стабильно ярким пятном здесь была сцена. Суджи висла на его руке мертвым грузом, и Чимин уже готов был упасть в пропасть, но что-то его еще удерживало в вертикальном положении. Он искал ребят, но в глазах радужно рябило, в уши била чертовски громкая музыка. Кружилась голова, то ли от дискотеки, то ли от голода. Намджун помахал ему из-за стола с пуншем, и Чимин слабо смог, подняв руку. Хен обнимал за плечи Енсу.
Где-то должны быть и все остальные. Честно говоря, Чимину было плевать на остальных, он искал глазами Юнги. На секунду его охватил ужас, у хена не было пары и он мог не прийти на дискотеку, но он обещал. Поэтому Чимин беспокойно шарил осоловелым взглядом по разноцветным, дрыгающимся в танцевальных судорогах фигурам.
Суджи куда-то пропала, и Чимин с облегчением вздохнул. Он бродил по залу, сжимая в руках стаканчик, который в руки ему сунул кто-то из старших. И с удивлением обнаружил, что добрел до обеденного столика, тот ломился от закусок, и Чимин тут же отвел взгляд. Ему нужно найти Юнги-хена, определенно, но на глаза попался только Чонгук в обнимку с Джиын.
От столика пахло, разило, воняло едой, пищей, снедью, вкусно, утробно, приятно и сытно. В горле что-то шевелилось, Чимин вдруг испугался, что это крик, и он с силой сжал стаканчик. В нем что-то плескалось, наверное, сок.
Суджи тут же выхватила из его рук стакан и потащила на танцпол. В толпе мелькнуло лицо Тэхена, и Чимину вдруг захотелось зацепиться за него и умолять не отдавать его Суджи. Суджи крепко держит его за плечи и ее кучерявая голова у него на груди.
Чимин слепо рыскал глазами по людям. Он уже успел заметить Джина, танцующего с Дахен, и как Намджун уводил свою девчонку из зала. Наверняка они собирались целоваться под школьной лестницей, если чего не развратнее.
— Да, занимался несколько лет. А что?
— Ты все ноги мне отдавил. Двигаешься, как корова на льду, копыта разъезжаются. Будь нежнее.
Он все еще видел перед собой насупленное лицо Суджи и ее острый нос, готовый клюнуть его за любую оплошность, пока он прорывался сквозь пихшую его толпу прочь. Его слегка мутило, горло давным-давно пересохло, и Чимин схватил со стола доверху стаканчик. Апельсиновый сок был немного странного вкуса, слегка крепкий, но он был таким свежим и кислым, что Чимин не глядя опрокинул в себя сразу два.
Чимин облизал губы, хлопая себя по карманам пиджака. Он забыл гигиеническую помаду дома и теперь губы были сухими и саднили от мелких ран. Внутри вдруг стало тепло и ясно, и Чимин удивленно понял, что ему стало немного веселее. Огоньки перестали мозолить глаза, да и музыка стала как-то бодрее что ли. Захотелось пуститься в пляс, впервые с тех пор, как он бросил танцы. Взгляд невольно словил в толпе Хосока. Тот дрыгался в обнимку со своей Суен, и Чимину вдруг так захотелось схватить его за руку и упасть перед ним на колени. Плакать и молить его принять снова в группу, рыдать и мыть его ботинки слезами.
Но вместо этого Чимин опрокинул в себя еще один стаканчик с пуншем и услышал за одобренный хохот.
— Мы пронесли в школу алкоголь и добавили его в пунш. Ты выглядишь уже не так хреново, как в начале дискотеки.
Ребята одобрительно смеялись, и Чимин удовлетворительно закивал. Его трясло, то ли от разливающегося внутри алкоголя, то ли от въедливого осознания, что он напился на школьной дискотеке, и если учителя его поймают, то исключат. А может, это был ужас, что он так и не смог отыскать в толпе Юнги.
Очнулся Чимин, когда кто-то схватил его за руку, не давая поднести ко рту очередной кусок торта. Он попытался сопротивляться, но хватка была крепкой, и Чимин заметил, что весь рукав пиджака вымазан в креме. Стояла абсолютная тишина, зловещая и тяжелая, включили свет и теперь в глаза не било истеричной светомузыкой. На него все пялились, и на лицах его одноклассников были написаны ужас и жуткое любопытство. Изо рта выпал непрожеванный кусочек торта, когда Чимин осознал, что сделал.
Он заметил, как кто-то в толпе направил на него телефон, но Хосок тут же загородил его от камеры.
За руку его держал Юнги. Он-то и вывел его в коридор, таща за собой в мужскую уборную.
Перед глазами все еще изуродованный торт, который он так бесцеремонно запустил свою руку. В крепко сжатых пальцах пузырился крем, и Чимин как ни пытался, все никак не могу разжать пальцы. Пришлось помогать себе второй рукой, и на кафельный пол шлепнулся кусок выпечки, достаточно большой, чтобы можно было пропихнуть его в рот за раз, не откусывая.
На щеке Юнги расцветал яркий след от пятерни Чимина, кожа испачкалась кремом и крошками коржей. Чимин вдруг улыбнулся, весьма довольный собой. Чтобы только увидеть такое выражение на обычно безмятежном лице хена, можно было и душу продать. И он, кажется, продал.
Чимин отпихнул Юнги с дороги и выбил дверь в кабинку с ноги. Она жалобно взвизгнула и накренилась, выбитая из пазов. Слив унитаза щерился наполненной водой и черным дном, и Чимин уже почувствовал липкими костяшками пальцев свои зубы и влажный язык, когда его снова схватили за запястья. Чимин тут же захлопнул призывно открытый рот, больно клацнув зубами по собственным пальцам.
Они повалились на кафель, отчаянно пытаясь отпихнуть друг друга от унитаза. Чимин брыкался и лягался, Юнги же пытался за лацканы пиджака вытащить его из кабинки. Трещали стенки, к черту слетел держатель для туалетной бумаги и Чимин успел удариться подбородком о кафель, когда Юнги все же умудрился зажать его в кольцо своих ног, цепко схватив за липкие руки.
Они долго возились на полу, Чимин все брыкался, пытаясь освободиться. Он все еще старался извернуться, чтобы хотя бы назло боднуть Юнги в нос, но уже не так успешно.
Сколько они так пролежали, плотно прижатые друг к другу, Чимин уже не знал. Когда он открыл глаза, казалось, прошло несколько часов, но Юнги все еще держал его крепко, так и не выбившись из сил. Значит, прошла от силы пара-тройка минут. Наверное. Дышалось с трудом, обоим: Чимин чувствовал себя, как тяжело вздымалась грудь Юнги, его горячее дыхание жгло правое ухо. В желудке копошился торт.
— Когда мы обсуждали, что нам нравится в ножках, ты сказал про ножки. Джин добавил, что вы с Суджи встречаетесь.
Юнги долго молчал, и Чимин уже было решил, что тот никак это комментировать не будет. И не больно-то и хотелось услышать ответ. Чимин даже было решил, что так лучше. Он слабо пошевелился в надежде, что его отпустят, как Юнги вдруг хмыкнул ему в ухо, почти касаясь губами его сережек.
— С чего ты взял, что мы с Суджи встречались? Я всего лишь пригласил ее на дискотеку и все. Мы даже за руки не держались.
— Ты пропустил ее вперед себя в буфете.
— Что? Ах, ты про это. Она сказала мне, что очень хочет рисовый пирожок, но он там оставался один, и я пропустил ее вперед.
— Чимин, она капитан команды поддержки. Она всегда ходила на мои тренировки.
— Она подавала тебе воду во время перерывов…
— Что ты несешь? Как будто ей заняться всю нашу тренировку репетировали танец и кричалки.
— Ты частенько смотрел на нее.
— Ну… например, когда я вместо нормального обеда взял один салат, и вы на меня налетели.
Юнги немного помолчал, тяжело дыша прямо в ухо Чимина.
— А, так ты сам на нее глазел. Вот я и решил узнать, на кого ты там так пялишься.
— Ты перестал звать меня побросать мяч в кольцо. Ты гулял с ней после школы.
— Мы готовились к матчу. У меня каждый вечер были тренировки, я чисто физически не успевал даже делать домашку, что уж говорить о свиданиях.
— Они с девчонками из команды поддержки очень жарко обсуждали дискотеку на нашей тренировке. И хены, услышав это, стали их приглашать. И тогда один из них пихнул меня в бок и сказал, что и мне надо кого-то позвать. Вот я и позвал единственную оставшуюся, и это была Суджи.
— Разве ты не заглядывался на ее ноги?
— Наверное, ты не так меня понял. Я не говорил, что мне нравятся стройные ножки. Я посетовал на то, что мои ноги слишком худые для мужчины. А Суджи мне вообще не нравится, она напыщенная и высокомерная. Мы с ней выглядели вдвоем как пленники концлагеря. Не особо эстетично, согласись? Мне вообще плевать какой комплекции человек, худой, толстый, с тремя ногами или вообще без. Мне даже на пол плевать. Какая разница, если тебе встречаться не с оболочкой, а с тем, что внутри?
Чимин молчал. Очень хотелось потеребить что-нибудь в руках, да хоть манжету, но запястья все еще были крепко стиснуты в руках Юнги, и ничего не оставалось, как пошевелить пальцами. Те слиплись в единый кремовый плен.
— Но ведь невозможно обращать внимание на такие вещи. Даже я смотрел на ноги Суджи.
— Ты смотрел, потому что ты мужчина. Да и вообще невозможно смотреть, ты прав. Потому что школьные юбки такие короткие, а ты видел форму черлидерш, синюю такую, в полоску? Это же не юбки, а черт знает что. Я вообще удивлен, что девочки не устраивают бунт, а такие, как Джин и Намджун, бессовестно заглядывают им под юбки.
— Разве тебе не хотелось самому туда заглянуть?
— Я понимаю, гормоны, подростковый возраст, очень хочется любви и секса, что наглядно нам демонстрируют самые Джин и Джун. Но мне никогда не было это интересно. Просто… просто мне никто не нравился. Мое сердце не екало, что уж говорить про член, когда я видел стройные женские ножки.
— Значит, все зря? Я все равно бы тебе не понравился.
Он вздрогнул, ощутив лопатками, как завибрировал в груди голос Юнги. Он даже ощутил, как хен задержал дыхание. Чужие губы мазнули по ушной раковине.
— Ты что, худел, чтобы у тебя были стройные ножки? Зачем? Потому что я так сказал? Потому что мне это якобы нравится? О боже, Чиминщи. Ты делал это, чтобы понравиться мне?
Чимин вдруг разрыдался. Громко, жалко и со всхлипами. Слезы пачкали щеки, очень хотелось выпутаться из объятий хена и отползти в кабинку. Закрыться и рыдать, желательно прерывая плач шкребаньем языка пальцами и первой рвотой. При каждом судорожном вдохе Чимина Юнги мог пересчитать спиной его ребра даже через ткань пиджака. Острые позвонки легли ему на грудину, и не будь между ними одежды, а всего лишь их собственная кожа.
Чимин под конец уже стал завывать, потому что не хватало дыхания, а потом он затих, откинувшись Юнги на плечо. Он по-детски всхлипывал и дрожал всем телом. Юнги позволил себе отпустить его руку и коснуться взмокшего лба липкими пальцами. Черные пряди волосы смотрелись на его бледной ладони столь контрастно, что Юнги повело. Он продолжал гладить Чимина по виску и счищать крем с щеки.
— Знаешь, а я ведь завидовал тебе. Твоей попе, круглой и твердой, как орех, ноги такие здоровые и накачанные, объем бедер больше, чем у меня, и сам ты весь такой хорошо сложенный. Не перекачанный, а именно рельефный, спортивный. Я же сколько не могу набрать мышечную массу. Ноги как спички, даже девушки хотели бы таких худощавых ног, как у меня. Щиколотки тоньше запястий, я к тому же бледный, выгляжу как скелет. Не особо прикольно это осознавать, когда ты мужчина. А ты такой смуглый, подтянутый. Вот смотришь на тебя сзади, когда ты в своих брюках в облипочку, и видно: шикарная мужская задница. А смотришь на меня, когда я в джинсах, то ко мне сразу липнут какие-то аджосси с их «Какая попка!», А потом «Ой, простите, обознался», когда заглядывают мне в лицо. Это не так уж и круто обладать таким узким тазом и ногами-палочками. Да ты не широкоплечий, как Джин, и не высокий, как Намджун, но и я не они они. Мне нравится твое тело. Точнее нравилось, каким оно было раньше.
Чимин шумно сглотнул. Он все еще дрожал, но уже не от рыданий. Дрожь была какой-то болезненной, почти истеричной.
Он едва успел доползти до унитаза, как его вывернуло. Юнги встал, отряхнулся, слушая, как Чимина тошнит, почти на кусочки размалывает в спазмах, скручивает и разбивает. Он не решался подойти ближе, разглядывая подошвы его ботинок и очень худую маленькую фигурку, склонившуюся над унитазом.
Дверь в туалет медленно приоткрылась. Намджун заглянул в уборную. Сложно было что-то прочитать в его лице, пока он слушал блюющие звуки и видел только торчащие из кабинки ботинки. Его голова тут же скрылась за дверью.
Чимин крупно вздрогнул, цепляясь грязными руками в край унитаза, когда Юнги коснулся его волосы, убирая слипшуюся в комок челку. Чимина еще несколько раз вырвало кусками торта и чем-то еще, возможно, алкоголем. Очень хотелось на холодный кафель, прижаться к нему разгоряченной щекой, чем он и не преминул воспользоваться. Юнги продолжал убирать влажные волосы с его лица.
Очень хотелось сказать, чтобы хен убирался отсюда. Утром ему станет стыдно, что Юнги видел его в таком состоянии. Что его выходку вообще наблюдала вся школа. Но это будет утром, а сейчас он настолько плохо, что даже плевать, как он выглядит: со рвотой на лице, соплями, красный и одновременно бледный. Дышать было больно, и Чимин почти облизывал грязный пол, потому что хотелось в него влиться, раствориться в нем и исчезнуть, прочь с глаз Юнги. Тот наверняка его презирает.
Юнги стащил с ним пиджак и гладил вздрагивающую при каждом приступе спину. Рубашка взмокла, хоть выжимай, но Юнги продолжал гладить его широкой ладонью, разве что не приговаривая «Все будет хорошо», потому что иначе бы Чимина тошнило раза в два больше.
Он почти рыдал, потому что спазмы все никак не прекращались, а блевать уже было откровенно нечем, разве что позвоночником.
Вода была ледяной, но Юнги продолжал его умывать. Тер уши, лил воду на шею, хлопал по щекам, но перед глазами все плыло, троилось, и Чимин в конце концов сполз под раковину, вцепившись слабыми пальцами в штанины хена. Он, наверное, долго так просидел, обнимая его ноги, молясь только о том, чтобы его не вывернуло прямо Юнги в ботинки.
Чимин помотал головой. Он слегка дрожал от холода, но уже был в состоянии разлепить веки. Вспухший язык почти ворочался во рту, и он никак не могу сказать, что он хочет еще немного посидеть. А еще он не понимал, в какой момент перестал обнимать коленки хена, и его лицо оказалось с ним на одном уровне. Они перебирали друг друга пальцы друга, и у Юнги они были длиннее и как-то изящнее. Не то что у него.
Чимин разлепил высохшие воспаленные губы и хрипло прошептал больным горлом:
— Только не бросай меня здесь.
— Я не брошу, я довезу тебя до дома и сдам родителям на руки, слышишь? Я не оставлю тебя здесь одного.
Чимин ткнулся носом ему в плечо, оставляя на пиджаке слюни, но послушно пошел следом, слабо шаря рукой в воздухе. Ему срочно нужно было опереться о стену. В зеркалах он заметил, что его тщательно наложенный перед дискотекой макияж потек, оставив после себя только черные пятна вокруг глаз.
В коридоре их ждали ребята. Чонгук и Тэхен сидели прямо на полу, положив друг на друга головы. Хены сидели на корточках, подпирая могучими спинами стены. Они впятером синхронно выпрямились при виде них.
— Нет, я хочу. Я поступил глупо, что пришел сегодня на дискотеку, зная свое состояние…
Ребята напряженно молчали, пока Чимин безуспешно грел руки об уже остывший стаканчик с чаем.
— Я… Юнги-хен, прости, что я отбил у тебя девушку.
— Чимина, мы все знаем, можешь не объяснять.
Эти слова ударили его наотмашь, и Чимин замолчал. Он слышал, как в ночной тиши что-то стрекочет и молчит. В воздухе витал пар.
— Но ее уже пригласил Юнги.
Чимин взглянул на хена. Тот молчал, не перебивая ребят, и больше всего сейчас Чимин боялся, что хен скажет, что все это сраная чушь. Что так над собой Чимин издевался не из-за Суджи, а из-за него. Потому что он влюблен, бесповоротно, вдребезги, наотмашь, с головой и он просто хотел, чтобы его полюбили в ответ, хотя бы из-за худых, почти девчачьих ног. Но Юнги молчал, изредка бросая на него взгляд, привычно пустой и безразличный. Но именно этот взгляд так нравился Чимину.
-… и мы поговорили с Юнги-хеном и решили, что Суджи лучше пойти с тобой. Мы… она… в общем, мы ее уговорили. Она согласилась пойти с тобой, когда ты ее пригласил.
Наверное, это должно было его расстроить. Он бы сейчас кричал, рвал и метал, что им нельзя было вмешиваться в подобную ситуацию, но все уже решилось, и Чимину было откровенно плевать. Он только кивнул. Наверное, ему потом стоит извиниться перед Суджи.
Ребята откровенно ежились от холода, Тэхен с Чонгуком влезли к нему под плед, пока хены кутались в свои пиджаки.
— Давайте идите. Вы так готовились к этой вечеринке, а из-за меня все пошло кувырком…
Ребята засобирались, Тэ с Гуком выбрались из-под расследования, и стало так одиноко и пусто без их объятий.
— Нет, я отвезу тебя домой.
Ехали они молча, и Чимин пытался разглядеть в ночи очертания знакомых улиц, но было так темно, не спасали фонари, магазинные вывески и автомобильные фары.
Они посидели так еще немного. А потом Чимин скомкал плед и все же вышел из машины. В лицо ударило холодом и свежестью. Но сил войти в подъезд и подняться на свой этаж, а потом встретиться с родителями все еще не было. Он поправлял волосы, то зачесывая их назад, то просто взлохмачивая челку, пока Юнги приводил в порядок его пиджак.
— Ты можешь уезжать, тебя уже, наверное, дома заждались.
— Спасибо, что никому не сказал, что я это делал, чтобы понравиться тебе. Мне так стыдно, что я влюбился.
Юнги повернулся, чтобы посмотреть на него:
— Не стыдно влюбиться в кого-то, стыдно потерять себя, влюбившись.
Чимин сглотнул, мелко кивая. Хен дождался, пока Чимин откроет дверь и нырнет в квартиру, и только потом вызвал лифт. Чимин выглянул в окно, чтобы понаблюдать, как Юнги садится в машину и уезжает.
Чимин резко подскочил. Он все еще выдирал из блокнота исписанные числами листы, комкал и засовывал глубоко в мусорку, почти на самое дно. Туда же отправились и батарейки из-под весов, искрошенная ножницами измерительная лента и фотка Суджи. Зеркало переехало в коридор.
Пока младший брат Чимина с восхищением наблюдал за этим фокусом, Юнги стояла в прихожей, вращая на указательном пальце баскетбольный мяч.
Чимин шнуровал кроссовки и вдруг на этих словах. Возвращаться к истокам будет сложно, он знал, но чтобы так…
— Ты ведь позавтракал?
Чимин медленно завязал на обуви бантик и растерянно взглянул на хена. На безмятежном лице Юнги мелькнуло что-то странное, раннее никогда еще не виданное, и Чимин вдруг понял, что это испуг. Его хен чего-то боялся. И ему стало любопытно, что сейчас будет, если он ответит, что нет, не завтракал. Что скажет Юнги? Бросит его прямо здесь, разочарованно сплюнув? Или начинает читать лекцию о вреде голодания? Обнимет? Накормит? Ударит?
Воцарилось молчание, было слышно, как они оба шумно втянули носом воздух. Юнги только сильнее перехватил запястье своего донсэна.