мой отец домогается до меня
Личный опытПусть сгорит в аду: Меня домогался отец
Почему о сексуальном насилии в семье не принято говорить
Интервью: Александра Савина
Иллюстрации: Катя Дорохина
Свою историю рассказывает Анастасия Бортникова.
Детство
Мои родители — программисты. Мама встретила папу в МГУ: она училась на математическом факультете, а он — на физическом. Я родилась, когда маме было двадцать; незадолго до этого они поженились, и мне кажется, что ребёнка они не планировали. Когда мне было три года, мама только писала диплом. МГУ она так и не окончила: был трудный девяносто второй год, пришлось уехать в Волгоград, к родственникам, которые могли помочь с детьми.
Совсем недавно я узнала, что до мамы у отца была другая жена. Она провела с ним год и сбежала, не выдержав давления. Последней каплей, с её слов, стал эпизод, когда она прибежала в перерыв между лекциями в общежитие, чтобы разогреть ему обед: «Всё поставила на стол, налила чай, положила сахар и не размешала. Он заявил: „Мне не нужна жена, которая не размешивает мне сахар в чае“. Я сказала: „Ну, не нужна — я пошла“, — собралась и ушла — и больше не вернулась». Она показала свои свадебные фотографии, а ещё рассказала, что после мама однажды попала в психиатрическую больницу — похоже, что с нервным срывом.
Когда мне было три года, у меня появился брат. Мы снова переехали, на этот раз в Астрахань. Жили бедно, в деревянном доме с кривым полом, в котором были мыши, газовой печкой, самодельной канализацией. В детстве я не придавала этому большого значения, но сейчас очень злюсь, когда думаю об этом. Как можно заводить детей в таких условиях?
Недавно мы встретились с моим братом. Сейчас ему двадцать один, он агностик и тоже переосмыслил многое из нашего детства. Он поделился со мной важной мыслью: как лицемерна была наша семья
В какой-то момент родители увлеклись православием. Мы стали молиться перед едой и после неё, строго постились, каждое воскресенье ходили на богослужения, а потом мы с братом шли в воскресную школу. Каждое лето нас отправляли в детский православный лагерь при училище Анатолия Гармаева. В интернете его называют сектой.
Я была очень замкнутым ребёнком, до шестнадцати лет у меня почти не было друзей. Семья предъявляла к моей учёбе много требований, и в школе я была типичным ботаником: у меня списывали, меня подкалывали, дразнили за внешний вид. В седьмом классе был случай: на уроке учительница спросила, кем мы хотим стать. «Актрисой», «продавцом», «президентом», — говорили все, а я, помолчав, серьёзно сказала: «Монахиней». Это была ошибка, о которой я долго потом жалела.
Позже в нашей семье родились ещё двое детей — мои брат и сестра. Нас стало четверо. Потом я уехала учиться в Петербург, а сейчас живу и работаю в Москве. В Астрахань я ни за что не вернусь. Недавно мы встретились с моим братом. Сейчас ему двадцать один, он агностик и тоже переосмыслил многое из нашего детства. Он поделился со мной важной мыслью: как лицемерна была наша семья. Как бы плохо ни было, все всегда улыбались и делали вид, что всё замечательно. Все делали вид, что ничего не происходит.
Мой отец, мягко говоря, очень консервативный человек. В доме он был единоличным хозяином, и все решения нужно было согласовывать с ним. Помню, как мы ходили на рынок покупать одежду и всегда переживали, понравится ли папе. Если не нравилось, носить её было нельзя.
Если он обижался на что-то — а обижался он часто, — вся семья ходила по дому на цыпочках. Не помню, чтобы нас били, но эмоциональное давление хуже всего. Помню, как он кричал, мама плакала, а потом вытирала слёзы и возвращалась в режим покорности и самоиронии. Помню, как часто он осуждающе говорил о её еде, притом что мама одна готовила, убирала дом, заботилась о детях, а параллельно работала.
Однажды мама рассказала историю: был поздний вечер, зима, а отец всё не возвращался с работы. Мама переживала, позвонила бабушке, а та предположила: «Может, он у девушки какой?» «Лучше бы у девушки, чем на улице, — сказала мама. — Зато ему там хорошо и тепло». Иногда он напивался. Как-то раз пришёл домой очень пьяным, прямо перед вечерним поездом в другой город. Мама кричала и била его по щекам.
Всех нас он как будто считал своей собственностью. Мы даже говорили с ним об этом, и он заявил, что до свадьбы каждая женщина принадлежит своему отцу, а после — мужу. Личное пространство тоже никто не ценил, двери в комнаты закрывать было нельзя. В десятом классе я случайно нашла в городе место, о котором мечтала всё детство, — судостроительный кружок. Мы делали корабли и мечи из дерева, стреляли по мишени на заднем дворе, а весной планировали отправиться путешествовать на яхте. Это были две недели моего беззаветного счастья. А потом папа узнал об этом. Он запретил мне ходить туда под предлогом, что мне нужно готовиться к ЕГЭ.
Как всё началось
Мне было восемь, когда отец впервые приставал ко мне, или это был первый случай, который я помню, — мама уехала в командировку в другой город. «Мне одиноко, давай ты сегодня поспишь со мной в кровати», — сказал папа. Я легла в кровать — она была огромная и совсем не скрипела, как моя, и не нужно было забираться на второй этаж. «Как здорово», — подумала я. А потом он обнял меня и залез ко мне в трусики. Я не понимала, что происходит, меня сковал ужас, я шёпотом говорила, что расскажу всё маме, а потом убежала к себе в комнату. Но мама вернулась, а я так и не решилась ей рассказать.
Сейчас, спустя время, я иногда думаю о том, почему не поговорила с ней тогда. Кажется, было слишком страшно и неловко. Кажется, я даже сказала вскользь, что он вёл себя плохо, пока её не было, но она не стала уточнять подробности. Позже я читала статьи на тему сексуального насилия над детьми. Многие сходятся в том, что мать должна заметить изменения в поведении своего ребёнка. И если она их не видит, возможно, она не хочет видеть. Не знаю, правда ли это, но мне сложно простить её за то, что она меня не защитила. К тому же подобные случаи повторялись.
Это происходило не очень часто. Память об этих моментах очень фрагментарна, и я долгое время держала это глубоко в себе — наверное, так работают защитные механизмы психики. Иногда в минуты сомнений я думала: а что если ничего не было?
Почти все теряются, не зная, что сказать. Люди понимают, что ребёнок не может дать согласия на такие вещи, не может спровоцировать такое поведение
Мне десять, мы идём в баню, потому что дома нет горячей воды, и мама уходит куда-то, а отец моет меня. Мне стыдно и неприятно от того, что он трогает меня везде. «Чего ты стесняешься? — говорит он, улыбаясь. — Я же твой папа».
Мне пятнадцать, и мы всей семьёй едем в отпуск. Отец выпивает и спрашивает, умею ли я целоваться. Обещает научить. Меня охватывает отвращение. Я не хочу с ним разговаривать. В такие моменты я чувствовала смесь страха, непонимания, презрения и стыда.
Лет в семнадцать я прочитала рассказ Чарльза де Линта «В доме врага моего» и сразу узнала в нём себя. Это было очень сильное впечатление. Кажется, в тот раз я впервые почувствовала столько злости. «Кто-то из посетителей написал в книге отзывов на выставке: „Никогда не прощу виновных в том, что с нами сделали. Не хочу даже пытаться“. „И я тоже, — сказала Джилли, прочитав эти слова. — Помоги мне Бог, я тоже“».
Разговор
Первой, кому я через много лет рассказала свою историю, была моя психолог, следующим — мой близкий друг. Мне очень повезло, они дали мне почувствовать, что понимают и поддерживают, так что я стала больше верить своим эмоциям. Это тема, о которой обычно не говорят. А мне очень хотелось услышать реакцию людей, которым я доверяю, увидеть всё со стороны. Это действительно ужасная ситуация? Или это ерунда, ведь ни до чего по-настоящему плохого дело не дошло? Я как будто не могла оценить эту ситуацию сама.
С мамой о том, что произошло, я поговорила только в прошлом году — это была переписка. Я нашла в себе силы сделать это, потому что у меня есть младшая сестра и мне не хотелось, чтобы что-то подобное произошло с ней. Я взяла с мамы обещание, что она поговорит с сестрой на эту тему. Даже прислала ей хороших статей, например вот эту. Мама поверила мне, но я не совсем поняла её реакцию. Мне кажется, она была поражена, но не знаю, действительно ли она никогда об этом не догадывалась, учитывая, что она живёт с этим человеком уже двадцать пять лет.
Не знаю, чем именно закончился разговор родителей, но мне известно, что отец не стал ничего отрицать. Через несколько дней он прислал мне сообщение с единственной фразой: «Люди никогда не меняются
к лучшему через ненависть»
Не знаю, чем именно закончился разговор родителей, но мне известно, что отец не стал ничего отрицать. Через несколько дней он прислал мне сообщение с единственной фразой: «Люди никогда не меняются к лучшему через ненависть, осуждение или приговор. Мы меняемся через прощение, любовь и веру в собственные силы». Да пусть сгорит в аду.
Сейчас я не общаюсь ни с кем из родственников. Я чувствую, что у меня нет на это сил и желания. Я как будто вырастила в себе внутренний барьер, который оберегает меня от того, что небезопасно и может причинить мне вред. Я не доверяю родственникам и не хочу сообщать им информацию о моей жизни. И я до сих пор чувствую много обиды и злости. Возможно, когда-нибудь я смогу это отпустить, но сейчас я слабо в это верю.
Я очень люблю свою сестрёнку. У меня даже были мысли забрать её в Москву, вытащить из этого жуткого места. Но это безумная идея: я понимаю, что не могу взять на себя ответственность за воспитание подростка. Совсем недавно мы встретились с братом, который сейчас учится в магистратуре МГУ. Внезапно я нашла в нём единомышленника. Рада, что во многих вещах он согласен со мной. Думаю, мы продолжим общаться.
Конечно, я не рассказываю людям свою историю сразу же при знакомстве. Иногда, если речь заходит о моём детстве и о родителях, я осторожно говорю, что это сложная тема. Но часто говорю прямо, что мы не общаемся и я разорвала с ними отношения. В такие моменты людям очень легко меня осудить. Не знаю, кого они представляют в своей голове, глядя на меня, но многие начинают читать мораль. Знаете, что я думаю об этом? Для меня нет никого дальше родителей.
Мне 30 лет, мой отец меня домогается
Вопрос психологам
Спрашивает: Мария, 30 лет
Категория вопроса: Семья
Получено 4 совета – консультации от психологов, на вопрос: Мне 30 лет, мой отец меня домогается
Ответов на сайте: 20353 Проводит тренингов: 0 Публикаций: 6
Здравствуйте,Мария.Вам следует избегать отца,жестко и строго с ним говорить и не поддерживать разговор,уходить и не слушать речи вдогонку.Если не помогает-обращаться за помощью к маме.А лучше всего,уходить на съемное жилье,и пусть родители оплачивают,если не можете Вы.А так же,важно основательно заняться своей самооценкой и находить достойного партнера,с которым можно бы было строить отношения.Работу с самооценкой можно выстроить с психологом.
Ответов на сайте: 4283 Проводит тренингов: 1 Публикаций: 83
Вы пишите о том что ваш отец вас домогается, вы вполне можете дать ему отпор и постепенно понимаете насколько сильно зависимы с детства от его поощрения.
Так же вы пишите что финансово зависимы от них. Но вы не уточняете от кого конкретно вы зависимы. Из ваших слов можно предположить что кроме отца и вашей дочери в семье присутствуют еще взрослые люди.
Описав ситуацию, вы не формулируете вашего вопроса к психологам, а скорее будто просто жалуетесь на нее. Сложно понять чего вы ожидали написав сюда. Вашу проблему финансовой зависимости за вас никто здесь не решит.
Если ситуация для вас совсем неразрешима, то можете обратиться в центр социальной помощи для женщин подвергающихся домашнему насилию.
В связи с этим я бы хотела обратить ваше внимание на следующую вещь опасную не вам, а вашей дочери. Вы не уточнили каков ее возраст, но предупредить я обязана. Если ваш отец наслаждается властью и призывает вас к инцесту, но с вами не решается переходить к активным действиям, а только говорит об этом, то очень велика вероятность что с девочкой он ведет себя более уверенно. А это значит что только вы можете ее защитить.
Подобные преступления разворачиваются всегда в условиях когда:
— об этом все молчат или делают вид что ничего не происходит
— не выносят, так сказать, сор из семьи и очень заняты своими личными проблемами
— человек подвергающийся сексуальному насилию находится в зависимом положении
Так как дети всегда в зависимом положении и их легко убедить в том чтобы они молчали, а их матери молчат или делают вид что не замечают лишь бы не утратить финансовое благополучие, то они являются самой доступной добычей насильника. Наиболее распространенный по статистике возраст в котором девочки подвергаются изнасилованию и домогательствам со стороны старших членов семьи это от 3/4х до 14ти лет. В более взрослом возрасте девочки просто пытаются убежать из дома, но сожалению в силу такого воспитания попадают в руки других насильников или абьюзеров.
Откройте глаза на реальность. Будьте бдительны и не увлекайтесь слишком жалостью к себе, а внимательно понаблюдайте что происходит в семье по отношению к вашей дочери. Сделайте все возможное чтобы исключить факторы приводящие к беде и начните с себя, так как вы уже не ребенок. Никто кроме вас не заступится за вашу дочь и не научит вас зарабатывать деньги на себя.
Ваш Психолог, Гештальт терапевт. Консультации в Петербурге и Skype
Частый сон: домогательство отца
Вопрос психологам
Спрашивает: Юлия, 34 года
Категория вопроса: Сон и сновидения
Здравствуйте! Периодически меня мучает сон, что мой папа меня домогается. При этом во сне чувствую тревогу и отвращение. В настоящей и жизни отношения с папой хорошие, есть конечно вопросы к воспитанию, почему он меня никогда не хвалил, а всегда критиковал, что мешает в жизни и по сей день, хотя я над этим вопросом работаю. А в остальном он очень хороший, добрый и желает мне только лучшего.
Получено 3 совета – консультации от психологов, на вопрос: Частый сон: домогательство отца
Ответов на сайте: 8475 Проводит тренингов: 1 Публикаций: 9
А это было в реалии?
Если да, то эту травму стоит проработать. Для этого есть психологические техники.
С Уважением,
Коваленко Ангелина
Очные и Skype консультации
Ответов на сайте: 20353 Проводит тренингов: 0 Публикаций: 6
Здравствуйте,Юлия.Сновидение про домогательства отца,на самом деле,совсем не про отца.А,быстрее всего,про страх перед влюбленностью или молодыми людьми.Могут быть и варианты.Поэтому,прорабатывайте тревогу,которая Вам может быть привычна и не заметна для Вашего сознания.Не будет тревоги,не будет и таких сновидений.
Если Вы хотите понять Ваш сон не с точки зрения «сонника», а с психологической(научной), то предлагаю Вам гештальт-подход в работе со сновидениями.
«Сны — прямая дорога к гармоничному самосознанию» Ф. Перлз(основатель гештальт-терапии)
Сон, особенно повторяющийся, несёт важное для человека зашифрованное послание. Это послание содержит в себе информацию о том, как человек себя чувствует на данном отрезке жизни или в данных обстоятельствах. Каждое событие, тема или процесс, как-то связаны с реальной жизнью. На консультации психолог предлагает клиенту рассмотреть его сон со всех возможных сторон.
По Перлзу, только клиент может понять значение своего сна — тщательно исследуя его с помощью терапевта.
Возникнет желание подробнее разобраться с Вашим сновидением, обращайтесь.
Виктория Грозыкина, психолог, гештальт-терапевт, Краснодар
В детстве домогался отчим
Вопрос психологам
Спрашивает: Юлия, 26 лет
Категория вопроса: Стресс и депрессия
Долго собиралась кому-нибудь задать вопрос, наверное, время пришло)
Мне 22 года, я занимаю достаточно хорошую должность в хорошей компании, чего добилась сама, в целом я у меня всё в порядке. Я справляюсь со многими стрессами и не могу сказать, что склонна впадать в состояние «я не знаю что мне делать». Но увы с данной проблемой не могу справится.
К нему приходили друзья, он звал меня (мама в эту комнату не заходила), садил себе на колени и начинал трогать меня под нижним бельём. Я просто сидела и не могла пошевелится, потому что не понимала что происходит. Ведь если бы было всё плохо, рядом сидящие взрослые что-то сказали бы, правда ведь? Но все молчали и я молчала. Его племянник могу укусить меня за ягодицу, стянув с меня нижнее бельё. Кусал больно, я плакала и бежала жаловаться маме, на что она, почему-то не смущалась, что с меня при 3-х мужчинах стянули трусики. Она ругала их за большие синяки.
Я не помню, чтобы приставания отчима были систематически, наоборот, они были крайне разбросаны во времени. В 8 лет, он ложился рядом, когда я отдыхала, и тёрся об меня интимным местом. Когда у меня стала расти грудь, обнимая меня он прижимал меня именно этой частью к себе. Но в силу того, что всё это с промежутком в несколько лет, годам к 15 мне начало казаться, что я преувеличиваю. Мне было 16, у нас в семье родилась двойня, мои любимые младшие сёстры. В семье есть ещё одна младшая сестра, я её тоже очень люблю. И она однажды заболела. Двойню оставили мне и отчиму (скорее мне, он детьми не занимался совсем), и та неделя, когда мамы не было рядом, была самой ужасной.
У меня были мужчины, один был скорее другом, который во всём поддерживал и была всегда рядом, а второй был возраста моего отца. После этих мужчин, 1,5 года не было контактов ни с кем, а потом обнаружила, что не равнодушна к девушкам. И собственно с этих пор отношения только с девушками, больше года живу с любимой.
Нужно сказать, что вниманием мужского пола никогда не была обделена, в силу достаточно красивой внешности и хорошего чувства юмора.
«Потерпи ради детей. У ребенка должен быть отец», – так часто говорят женщинам, у которых есть проблемы в семье. Даже когда бьет и насилует муж. Но что значит на самом деле «сохранить семью ради ребенка»? Что говорят по этому поводу сами дети? Аня, Оксана и Наташа с ужасом вспоминают детство. Их истории рассказывает журнал «Имена».
Они росли в семьях, где папа бил маму, где отчим приставал к падчерице, где младший брат истязал сестру. Они не знали, куда обращаться, где искать помощи и как объяснить взрослым, что там, где сильный обижает слабого, нет семьи.
«По телефону доверия сказали, чтобы я не вмешивалась в дела родителей»
– Папа бил маму, – начинает свой рассказ Аня (имя изменено по просьбе героини). – Это происходило все детство. Острее всего помню, когда у меня был переходный возраст – 11–13 лет. Агрессия проявлялась, когда папа выпивал. Он никогда не был алкоголиком, но раз в неделю после работы мог себе позволить. Начинал с банального: «Почему носки мои лежат не там, где я их положил, а постираны и лежат в другом месте?» Находил зацепку. Шел на кухню, где была по вечерам мама. Мог разбить чашку. Такое устрашение – сейчас я тебя поколочу. Потом он закрывал дверь, и я слышала, как он ее бьет. Пыталась зайти внутрь. Когда у меня получалось, становилась между ними. Говорила: «Папа, остановись! Папа, не трогай! Папочка, папочка». Его как-то гладила. Даже в нем злом пыталась увидеть человека и понять, что ему болит. Иногда он успокаивался. Если нет – все заканчивалось синяками. Попадало и мне.
Он бил маму в основном по голове. И толкал – кухня была не очень большая – ее в стену. Часто меня брал за шиворот и выкидывал в коридор.
Когда он был сильно пьяный, мы с мамой связывали его веревками. Боялись, что сядет за руль: он тянулся водить, как выпьет. Если нам удавалось его связать, мы оставались дома. Не удавалось – уходили к соседям или к маминой сестре. Ее муж тоже бил. Интересно, что, когда мы приходили к ним прятаться от папы и муж тети был дома, он нас жалел и говорил: «Да, оставайтесь ночевать, какой ужас». А когда он их бил, они приходили к нам, и уже мой папа говорил: «Ох, какой нехороший Валерка». Такая смена ролей – от спасителя к насильнику.
Как-то раз я сломала ногу на танцах и ходила в гипсе, на костылях. Когда была очередная драка, мы выскочили с мамой и поехали ночевать к тете. На следующий день мама пошла на работу, а я вернулась домой. Нашла где-то номер горячей линии исполкома и позвонила, чтобы узнать, что делать в такой ситуации. Телефон был сдвоенный, и, пока я говорила, папа слушал. Потом ворвался в комнату, положил трубку, поднял меня за майку и кинул в стенку. Убежать я не могла – нога была сломана. Майка порвалась.
Тетечка из исполкома за эти пару минут сказала мне, что не надо лезть в отношения родителей, все будет хорошо, они сами разберутся. Повторила несколько раз, что я никуда не могу обратиться и что надо мирно решать вопрос.
Когда мама пришла, я ей рассказала. Она пошла разговаривать с папой. И он ее побил. А потом успокоился. Сидел, зашивал мою майку и плакал. Говорил, что так больше делать не будет.
Помню, мама всегда вызывала милицию. Заявлений не писала. Ей и не предлагали никогда. Только пальчиком папе грозили: «Мужчина, успокойтесь». И папа успокаивался. Где-то на месяц.
Мама всегда говорила: единственное, что мы можем сделать, – не жить с ним. Что надо продавать квартиру. И не жить. Но у нас не было денег, чтобы разъехаться. Мама работала в школе.
О том, что происходит, знали многие. Хотя мама только один раз пришла на работу с фингалом. Обычно синяков не оставалось – отец умел так бить. Соседи и родственники могли принять нас на ночь. Но о том, что можно получить психологическую помощь и помощь юриста, речи не шло. Я считала, что это нормально. Это часть жизни. Надо просто уметь как-то выкрутиться. Двух моих одноклассниц били отцы. Тетю бил муж. Это было повсюду. И если милиция видела и ничего не делала… Что могли сделать мы?
Когда мне исполнилось 15, папа перестал пить и распускать руки. А потом мама наконец осуществила мечту – мы разъехались. Договорилась с папой продать жилье и на эти деньги купили нам квартиру в Минске (у папы осталась квартира от родителей).
Мы сейчас очень редко общаемся. Он до сих пор чувствует себя виноватым. Самое важное, когда я была маленькая, он дал мне почувствовать себя беззащитной. Что я ничего не могу сделать. И я решила, когда вырасту, сделать так, чтобы сильный никогда не издевался над слабыми.
Я не видела его два года. Подвела к стенду. Попросила почитать. И он сказал мне тогда: «Прости за все». Это был первый раз за 15 лет, когда он нашел в себе силы извиниться. И это был первый раз, когда мы об этом поговорили.
«Я знала: если обращусь в милицию, от меня отвернутся все»
– У нас большая семья, – говорит Оксана (имя изменено по просьбе героини). – Пятеро детей. Старшие брат и сестра жили с маминой мамой. Еще одна сестра (на два года меня старше) – с папиной мамой. Я и мой младший брат – с родителями.
Папа меня любил. Но пил. То ли от одиночества, то ли от тяжелого детства – его маленьким мама била до потери сознания. Пил он много, не работал, только изредка снимался в массовке. Когда ему не хватало денег, продавал наши вещи.
Из-за такого поведения мама стала с ним ругаться. Она работала с утра до вечера, пыталась прокормить семью, а тут он выносит деньги. Скандалы были страшные. Я была маленькой и очень пугалась. Бил он ее, только когда мы не видели. Зато постоянно хватал ножи и размахивал, кричал, что маму убьет.
Каждый раз я брала с родителей обещание, что они не будут ругаться. Каждый день они его нарушали. Когда у меня был день рождения, 9 лет, я попросила у мамы вместо подарка купить папе выпить – он бы тогда успокоился, и в доме бы стало спокойно.
Мне было очень жалко папу. Но я боялась, что он убьет маму, и часто желала ему смерти.
Из-за постоянных стрессов у меня часто случались истерики. Бабушка (та самая, что била папу в детстве) забрала меня к себе. Я жила у нее с пятого по девятый класс. Она была очень заботливая, кормила хорошими продуктами. Но иногда ее накрывали приступы ярости. Если я не слушалась, она говорила: «Ты будешь умываться кровью!» Могла ударить учебником по голове или схватить за волосы и швырнуть в батарею. Очень похожа на бабушку из книги «Похороните меня за плинтусом».
Папа вскоре умер от алкоголизма. А бабушка стала много болеть. Я переехала назад к маме и младшему брату. Очень скоро он стал меня избивать. Пошел по стопам отца. Оно и понятно – он другого отношения к женщине не видел и думает, что бить – это норма. Когда я бежала к трубке, чтобы позвонить в милицию, он хватал меня за волосы и тащил по полу, кидал на подушку. Душил подушкой. Руками. Поясом от халата. Пару раз приходили на крики соседи, но потом он стал отбирать у меня мобильный телефон и ключи, запирал дверь и уходил, чтобы я никуда не вышла и никому не могла открыть.
Мама была на его стороне. Считала, я его провоцирую тем, что не могу дать отпор. Говорила: «Успокойся, дети все дерутся!» Но мы уже не были детьми: мне было 20 лет, ему – 18. Он бил меня кулаком в глаз, в нос, выворачивал руки. Однокурсница однажды сказала: «Мне кажется, тебя кто-то бьет». А я придумала байку, что я лунатик, ночами хожу по дому и бьюсь лицом в дверные проемы. Или говорила, что у меня тонкая кожа.
Звонить в милицию я перестала. Подумала, он все-таки мой родной брат. Вспоминала, как ухаживала за ним маленьким. А еще я понимала, что, если снова обращусь в милицию, от меня отвернутся все.
Я ушла жить к старшим сестре и брату, в квартиру другой бабушки. С сестрой в одной комнате жил ее муж. Он оказался алкоголиком и агрессором. Когда сестры не было дома, он пил очень сильно. Становится неадекватным. Приходил ко мне, хватал, сажал к себе в кресло и не давал уйти. А наутро делал вид, что ничего не произошло. Я поняла, что так продолжаться не может. Чудом через интернет вышла на «Радиславу» и попала в «Убежище».
С девяти лет я кусала себя. Потом рвала волосы. В 16 лет начала себя резать и не заметила, как это стало привычкой. В «Убежище» психологи помогают мне справиться с самоагрессией. И еще стать самостоятельной. Я уже нашла временное жилье и работаю медсестрой в стоматологической клинике. Учусь на психолога и заканчиваю курсы татуировки. Хожу на английский и учусь рисовать – все эти курсы я нашла через «Убежище». Там меня очень поддерживают и помогают развиваться. И я наконец чувствую себя живой и нужной.
Недавно я написала ей, что делал со мной ее муж. Она прочитала сообщение, но ничего не ответила.
«Ко мне приставал отчим, а мама не хотела ничего слушать»
– Мои родители развелись, когда мне было шесть, – вспоминает Наташа. – Очень быстро появился Андрей. Сначала я его даже называла папой – отношения были очень хорошие. Все началось, когда мама родила второго ребенка, а Андрей начал немножко выпивать. Мне было 12 лет.
Однажды к нам в гости приехали родственники. Их поселили в мою комнату, а я легла спать с мамой и отчимом. Мама лежала посередине. Ночью он перелез через нее, и я почувствовала, что он меня трогает. Я сначала не поняла, что происходит. Подумала, может с мамой перепутал. А он полез по ноге, по сиськам, под ночнушку. Я подорвалась и убежала в туалет. Просидела там до утра.
Я думала о том, что нужно сказать маме. Но, как многие дети, не сказала. Боялась, что не поверит. И вообще: вдруг показалось? Промолчала. Перестала называть его папой.
Родственники уехали. Но все стало повторяться: он приходил ко мне в комнату, всегда пьяный, ложился возле кровати и своей мерзкой лапой залазил под одеяло и начинал меня трогать. Я бежала в туалет. Он уходил. Правильно было бы пнуть его, закричать, разбудить маму, чтобы она увидела. Но я этого не делала. Не знаю почему. Просто какой-то психологический блок был. Все, чего хотелось, – убежать.
Я росла. Это была катастрофа. Думала: «Господи, сделай, пожалуйста, чтобы у меня больше никогда не росла грудь!» Было так страшно! Вся эта «женскость». Думала, чем больше развиваюсь, тем больше этот ублюдок будет меня лапать. Домолилась (смеется) – в какой-то момент мое женское развитие заморозилось и осталось на уровне 12 лет. Вплоть до моего 19-летия.
Я начала уходить к друзьям и тете. Когда оставалась дома, все повторялось. Через какое-то время мой сон стал настолько чутким, что я просыпалась и вскакивала, стоило ему подойти к двери. Тогда он перестал приходить.
Чем старше я становилась, тем больше мы ругались с отчимом. Я решила рассказать обо всем маме. Она ответила, что я все придумала, чтобы испортить ее отношения с отчимом. Это у меня до сих пор в голове не укладывается. Стало совсем плохо.
Пока мы молчим и считаем, что это нормально, пока вбиваем в головы девочек, что главное – сохранить семью, такие истории будут восприниматься как данность.
Я поступила в соседний город в университет на платное. Подрабатывала, чтобы были деньги на проезд. Отец дал половину денег на обучение, и еще половину должны были дать мама и отчим. Но отчим не захотел, и меня отчислили за неуплату.
Почему мама ничего не делала? К тому моменту отчим ее уже основательно споил. Она до сих пор пьет. А еще у нее был какой-то психологический блок. Однажды я сказала: «Мама, смотри, меня отчислили из университета, меня лапал твой муж, я прогуливала школу, у меня нет денег на зимнюю одежду». Сказала ей правду. И от осознания у нее случился приступ, она упала на пол и потеряла сознание.
Был январь. Я шла по улице в этих осенних сапогах и понимала, что терять мне нечего. Что надо уезжать хоть в Антарктиду – везде будет лучше, чем здесь. Я села на поезд и уехала к папе. И пока ехала, кажется, переродилась. Обнуление! Ты на новом месте, где никто не знает, что тебя обижали одноклассники, что у тебя никогда не было отношений с парнями, что мама алкашка и отчим так себе вообще человек, что ты живешь в бичовнике. Ничего! Ты можешь себя вылепить как хочешь. Эти четыре года в новом университете я была дерзкой, высокомерной, создала такой образ-наоборот. Тогда это мне было нужно, чтобы поверить в себя. Теперь, когда у меня отличная работа, прекрасный муж, друзья, я могу позволить себе быть собой – спокойной, доброй, ранимой. Одно я знаю точно: в то место я больше никогда не вернусь.
Отчим получил по заслугам. Он сдох от алкоголизма, мучительно. Панкреатит. Сгорел буквально за несколько дней. Лежал и чувствовал, как постепенно отказывали органы – печень, почки, – и нет человека. Царствие ему небесное.
– Женщине часто говорят: «Потерпи, сохрани семью ради детей. Пусть у ребенка будет хоть какой, но отец». Это очень плохо, – объясняет детский психолог «Убежища» Елена Кожакина. – Да, есть те, для кого стрессы – это ступень роста. Но такие дети – исключения. Большинство ломаются, живут по образу и подобию родителей.
Что делать ребенку? В идеале собрать взрослых, которым он доверяет (тетя, соседка, сестра, подруга), и обязательно маму, и спросить, замечают ли они, что происходит. Часто мама блокирует то, что не хочет видеть, – ей самой нужна помощь. Важно понимать, что «Убежище» – это осознанный выбор женщины. Но ребенок может обратиться на горячую линию.
Общенациональная горячая линия для пострадавших от домашнего насилия: 8 801 100 8 801.
Телефон экстренной помощи для размещения в Убежище (круглосуточно): +375 29 610 83 55.
Психологи с ним пообщаются и через ребенка постараются связаться с мамой. Если женщина не захочет приходить к нам, мы можем направить ребенка к другим взрослым, к педагогам, психологам и в социально-педагогические центры в зависимости от района, где проживает ребенок.
Мы всегда говорим, что не надо бояться вызывать милицию и писать заявление. Да, семью могут поставить в СОП (социально опасное положение). В тех случаях, где будут для этого основания. Что это чаще всего? Антисанитария, ненадлежащие условия, отсутствие предметов первой необходимости, скандалы и прочее. Устранить эти критерии, оставаясь в одном доме с агрессором, невозможно. Но, когда мама с ребенком попадают в «Убежище», все факторы «опасного положения» устраняются. А значит, женщина и ее дети в безопасности.
За последние три года в «Убежище» проживало 365 человек, 146 из них – дети. По статистике только 4% женщин после «Убежища» возвращаются к агрессору. И все они повторно обращаются в «Убежище».
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Иллюстрации: Лилия Худик, Имена.
Следствие чего? Того что все мужчины насильники и воспитывались как насильники?)))
Никто алкоголем побои не оправдывает, читайте внимательно. Алкоголь депрессант, от его употребления люди становятся злее, тупее, хуже справляются с бытовым стрессом. Он имеет доказанный вред для психики человека.
Вы как-то всё переводите в позицию жертвы, а вам пишут про то что надо выделить для продажи алкоголя определенные магазины и ограничить время продажи, сделать как в скандинавских странах, а не продавать 24/7 в каждом мелком ларьке. Тогда будут просто скандалы, а не побои.
Но некоторым это не очень выгодно. Зачастую мужчине бросившему пить приходится бросить и жену, т.к. оказывается что ей неудобно договариваться с ним трезвым. Она не умеет в нормальные отношения, ей это тревожно, она полуосознанно пытается допилить и загнобить его чтобы он снова стал прежним и начал бухать. Да побои, зато сколько красок и эмоций, жизнь снова приобретает насыщенность, глубину и определённость! И с мужем не надо договариваться, а то он трезвый вечно тащит то на рыбалку то на лыжи, чувства вины ни за что не испытывает, алкаш проклятый.
Если не удалось вернуть мужа в привычное состояние подавленности и тревоги, то развод. После развода она снова находит алкоголика. Так называемый «жизненный сценарий Жена Алкоголика» довольно давно обсуждают и книги пишут. И не надо прикрывать его детьми и сохранением семьи «ради детей». Сохраняют часть своего персонального комфорта, дети тут не при чём. Ими просто удобно прикрываться говоря «ну ребенку же нужен отец, поэтому я не развожусь, это мой крест и мне его нести».
Но это невыгодно сексистско-экстремистской волне феминизма, поэтому эта часть проблемы замалчивается и игнорируется.
Разберем ваш ответ:
> Следствие чего? Того что все мужчины насильники и воспитывались как насильники?)))
я этого не писала нигде. Не все мужчины. Но многие перед глазами имеют пример пьющего отца/обоих родителей. Каждая 4я женщина в семье подвергается насилию. То есть в каждой 4 семье ребенок видит, как папа бьет маму. Этого достаточно, чтобы оценить масштаб проблемы и воспитания детей своим примером?
>Никто алкоголем побои не оправдывает, читайте внимательно. Алкоголь депрессант, от его употребления люди становятся злее, тупее, хуже справляются с бытовым стрессом. Он имеет доказанный вред для психики человека.
Пока мы придем к этому, женщин и детей будут избивать и даже убивать. Поэтому вопрос продажи и вопрос наказания за подобные издевательства, которые ломают не только тело, но и калечат психику, должны решаться параллельно. И да, я всегда стану на место жертвы, постараюсь понять ее боль и помочь. И наказать агрессора. Мне искренне жаль в агрессоре покалеченного ребенка, которым он скорее всего был в детстве, но ответственность за свою жизнь нужно брать в свои руки, а не списывать на тяжелое детство или еще какие-то проблемы.
>Но некоторым это не очень выгодно. Зачастую мужчине бросившему пить приходится бросить и жену, т.к. оказывается что ей неудобно договариваться с ним трезвым. Она не умеет в нормальные отношения, ей это тревожно, она полуосознанно пытается допилить и загнобить его чтобы он снова стал прежним и начал бухать. Да побои, зато сколько красок и эмоций, жизнь снова приобретает насыщенность, глубину и определённость! И с мужем не надо договариваться, а то он трезвый вечно тащит то на рыбалку то на лыжи, чувства вины ни за что не испытывает, алкаш проклятый.
Такие отношения необходимо разрывать. Если один партнер тянет другого на дно, зачем они нужны? Чтобы как у всех было? Да, иногда приходится уходить от партнера, но если это во благо, то в чем проблема?
В вашем комметарии очень много злости и обиды, как будто это личный опыт.
>Если не удалось вернуть мужа в привычное состояние подавленности и тревоги, то развод. После развода она снова находит алкоголика. Так называемый «жизненный сценарий Жена Алкоголика» довольно давно обсуждают и книги пишут. И не надо прикрывать его детьми и сохранением семьи «ради детей». Сохраняют часть своего персонального комфорта, дети тут не при чём. Ими просто удобно прикрываться говоря «ну ребенку же нужен отец, поэтому я не развожусь, это мой крест и мне его нести».