как жить если знаешь что скоро умрешь
«Смерть – бытовая история»: как принять страшный диагноз и жить дальше?
Что происходит с человеком, когда он узнает, что тяжело болен? Или болен смертельно? Через подобные испытания проходят многие, но объяснить здоровому человеку, каково это – очень сложно. Истории людей, столкнувшихся с тяжелыми заболеваниями, нередко ложатся в основу романов или кинолент. Но если в кино такая история может обернуться веселой комедией, то в жизни все совсем иначе.
«Нет, это не со мной»
Ольге было 39 лет, когда ее жизнь резко изменилась: целый месяц девушка подозревала, что у нее рак. Жизнь словно замерла: Оля чувствовала, что в один миг оказалась отрезана от привычной реальности. Все прошлые страхи и тревоги стали казаться такими мелкими и неважными по сравнению с тем ужасом, который разом навалился на нее и будто придавил к земле. Имя ему – Неизвестность.
«Год назад у меня обнаружили мастит, сделали операцию. Было очень неприятно слышать, как во время операции, которая происходила под местным наркозом, врач спросил: «А вы не худели резко в последнее время?». Я сразу спросила: «Вы думаете, что это может быть рак?». Он ответил: «Не исключено». Это был первый тревожный звоночек», – рассказала Ольга корреспонденту «МИР 24».
Сейчас она уже может говорить об этом спокойно, без дрожи. Такова удивительная природа человека – мы можем пережить очень многое и привыкнуть практически ко всему. Но многие, конечно, ломаются. Человеку, которому никогда не говорили, что он серьезно болен или даже скоро умрет, вряд ли легко понять, какие чувства при этом возникают, и сколько душевных и физических сил нужно, чтобы пережить подобное. Почти всегда в таких случаях больному важно ощущать поддержку близких, а иногда требуется и помощь психолога.
Ученые издавна интересовались темой околосмертных переживаний, но, пожалуй, первый весомый вклад в помощь людям с тяжелыми заболеваниями внесла американка Элизабет Кюблер-Росс. Она создала концепцию психологической помощи умирающим больным, а ее книга «О смерти и умирании», вышедшая в 1969 году, побила рекорды продаж в США.
К сожалению, репутация Элизабет оказалась сильно подорвана из-за того, что она связалась с медиумами и даже водила к ним некоторых своих клиенток. Кроме того, женщина увлекалась сомнительными эзотерическими и религиозными практиками. Тем не менее, именно Кюблер-Росс принадлежит знаменитая концепция пяти стадий принятия смерти. Наблюдая за поведением больных, которым врачи оглашали суровый диагноз, психолог выделила пять последовательных этапов: отрицание, гнев, торг, депрессия и, наконец, принятие. Несмотря на то, что многие исследователи впоследствии подвергали эту идею критике, врачебная практика знает массу случаев, когда пациенты с серьезными заболеваниями, угрожающими их жизни, испытывали все эти состояния и именно в таком порядке.
«Сначала я думала: «Нет, это не может случиться со мной», и как-то вообще не приняла это на свой счет, была абсолютно спокойна, – вспоминает Ольга. – Но после второй операции (первая была неудачной) доктор с тревожным лицом вызвал меня к себе в кабинет и показал результаты гистологии: «Есть подозрение на карциному».
Психолог Андрей Зберовский согласен с теорией госпожи Кюблер-Росс: к нему на прием часто приходят люди, которых доктора огорошили страшным диагнозом. Андрей помогает своим подопечным пройти через все стадии принятия болезни, справиться с навалившимся горем и жить дальше. Он неоднократно замечал, что его клиенты испытывают именно те состояния, которые описывала Кюблер-Росс, и примерно в той же последовательности.
«Это необязательно касается онкологии: ко мне приходят люди и со СПИДом, и с гепатитом C, и перед сердечными операциями. Когда к человеку приходит страшный диагноз, конечно, у него очень долго сохраняется ощущение, что это врачебная ошибка. Потом, когда диагноз подтверждается, у человека возникает паническое состояние: «Я вот-вот умру», – рассказал Андрей в интервью сайту «МИР 24».
Несмотря на то, что диагноз Оли был лишь предположением, мысли о смерти посещали ее постоянно. Этому способствовала и обстановка больницы, где ей пришлось провести целый месяц.
«Когда я лежала в больнице, я видела, как люди, которые лежали рядом со мной в хирургическом отделении, умирали буквально на моих глазах. Это было для меня совершенно неожиданно, я не могла понять: как человек, с которым мы вчера говорили, вместе обедали, вдруг мог взять и умереть. », – вспоминает девушка.
Главные враги – паника и депрессия
Но постепенно приходило понимание того, что все люди смертны, и никаких исключений тут быть не может. Все представления о жизни мгновенно перевернулись, признается Оля. Раньше ее жизнь была полна планов: поход в театр, встреча с друзьями, устройство ребенка в школу. Но теперь все эти планы перестали иметь хоть какое-то значение. Впрочем, даже находясь в душевном раздрае, девушка все равно пыталась как-то упорядочить свою жизнь. Это помогало не сойти с ума от съедавших ее тревожных мыслей.
«С того дня, когда мне был озвучен предварительный диагноз, мои планы выглядели следующим образом: значит так, я поеду в больницу, там в меня будут втыкать трубки с какими-то химическими препаратами, которые убьют мои волосы и я облысею; потом мне удалят грудь – значит, нужно будет где-то искать импланты; потом, возможно, я умру, значит, мне надо быстренько завещание написать. Причем, все это было с той же степенью деловитости, что и прежде», – с улыбкой рассказывает Оля.
Но это еще не все перемены. После того, как первый шок и паника отступили, Ольга стала испытывать острое желание помогать людям.
«Почему-то мне очень захотелось помогать своим соседкам по палате. Включился такой момент вины. Я подумала, что если сейчас буду всем помогать, стану такой «матерью Терезой», то, может быть Бог меня спасет», – анализирует девушка.
Поведение Оли можно сравнить со стадией торга: в этот период больной начинает пытаться заключить сделку с судьбой и придумывает условия, при которых он якобы может поправиться. На этом этапе недуг воспринимается человеком как наказание за «неправедную» жизнь.
«Человека мучает вопрос: «Почему это случилось со мной? Что я сделал не так?». В этот период времени происходят самые разные откровения, начиная с религиозных: неверующие становятся верующими, а иногда – наоборот. Многих сильно мучает чувство вины. Затем человек очень серьезно анализирует свою жизнь. Он пытается понять, где и какие были допущены ошибки – в образе жизни, в экологии, в работе, что привело к тому или иному заболеванию. А дальше начинается борьба за выживание», – объясняет Андрей Зберовский.
Он убежден: одним из главных факторов выздоровления и поддержания высокого качества жизни в период лечения является позитивный настрой и постоянное общение. Ни в коем случае нельзя замыкаться в себе и оставаться один на один со своим горем, утверждает психолог. Найти поддержку можно не только у родственников, но и на различных специализированных форумах и сайтах, где люди, пережившие онкологию и другие тяжелые недуги, описывают свои пути выхода из этой ситуации.
«Какое бы ни было заболевание, самое главное – это преодолеть панику и депрессию, которые сейчас сопровождают любой тяжелый диагноз. Очень важно найти хорошего врача, которому ты доверяешь, важно ощущать симпатию к тому, кто с тобой взаимодействует. Очень важно найти товарищей по несчастью, которые вместе с тобой проходят курс лечения, поддерживать их, общаться. В общем, самая главная психологическая составляющая сопровождения лечения – это, конечно, общение!
Те люди, которые общаются, которые дорожат своим кругом общения и у которых появляются новые знакомые, конечно, имеют более высокие шансы на выздоровление. Надо понимать, что любое заболевание напрямую связано с иммунной системой организма. Если человек находится в депрессивном состоянии, то снижается выработка серотонина – «гормона радости», который отвечает за иммунитет организма. Грубо говоря, чем ты грустнее, тем меньше у тебя шансов вылечиться, и чем ты бодрее, тем мощнее жизненная сила организма, которая тебя поддерживает», – утверждает Зберовский.
Успеть прожить
Также у людей часто возникает озлобленность на весь мир – они видят огромную несправедливость в том, что случилось с ними. Примерно такое чувство испытывала Оля, когда часами смотрела из окна своей больничной палаты на то, как прохожие спокойно идут по своим делам, спешат на работу и домой, ходят по магазинам. Ничего этого у нее самой больше не было и, казалось, быть не могло.
«Человек идет по улице и думает: «У меня такой сложный, страшный диагноз, а вокруг все ходят, улыбаются, фотографируются, целуются». Возникает ненависть, раздражение. Если заболевание уже имеет тяжелую стадию развития (допустим, третья стадия онкологии), то у людей бывает риск суицида. С этим мы тоже работаем, чтобы человека остановить на этом пути», – говорит Андрей Зберовский.
Когда тяжело больные люди проходят стадию гнева, некоторые психологи дают им весьма необычный совет – направить всю свою злость на болезнь. Судя по всему, эти врачи считают, что чем сильнее ты ненавидишь свой недуг, тем скорее ты его победишь. Однако Зберовский с таким подходом не согласен.
«Злоба – это точно не инструмент успешного выхода из ситуации. Тут нужна просто мобилизация. Какое бы ни было у человека заболевание, важно поднять иммунную систему, мобилизовать силы организма. Для этого достаточно делать простые вещи: побольше быть на свежем воздухе, побольше заниматься физической активностью, следить за питанием, хорошо высыпаться, получать позитивные эмоции, общаться с приятными людьми. Это имеет действительно большое значение. Возьмем ту же онкологию: если люди с первой, второй стадией заболевания правильно живут, то вероятность их выздоровления колоссальная!», – отмечает врач.
«Некоторые хотят успеть продать или купить квартиру, кто-то хочет путешествовать, поездить по миру, кто-то начинает писать стихи и другие произведения. Кто-то пытается отыскать любимую девушку, которую не видел 30 лет, или школьную любовь, которой не успел признаться в своих чувствах. Кто-то старается извиниться перед родственниками, успеть окунуться в политическую жизнь, заняться волонтерством. Случаи очень разные. Поэтому люди, которые хотят как-то по-особенному прожить остаток своей жизни в условиях смертельного диагноза – они, конечно, есть, и ничего необычного в этом нет», – рассказывает психолог.
При этом он убежден: в такой ситуации больше всего нужно опасаться шарлатанов. В порыве отчаяния люди порой готовы отдать все свои деньги всевозможным целителям и колдунам, которые обещают излечить их от любой болезни. Ну а что происходит, когда серьезно больной человек отказывается от квалифицированного лечения – догадаться нетрудно.
«Когда начинается активный поиск лечения, человек все время колеблется – от традиционных методов, то есть сугубо медицинских и научных, до попыток то йогой заняться, то поехать в деревню и лечиться там какими-то бабушкиными травками.
К сожалению, у меня очень много пациентов, которые полагаются на нетрадиционную медицину. Например, в прошлом августе скончалась одна моя клиентка. Молодая девчонка, всего 34 года – умерла от рака груди. Ей поставили вторую стадию, операбельную; по современным меркам вылечиться в такой ситуации – вообще не проблема. Но она отказалась делать операцию, стала лечиться народными методами. Полтора года она бегала по всяким бабкам и шаманам, в итоге дотянула до четвертой стадии и просто умерла. У нее остались двое детей.
Около года назад у меня скончался парень, которому поставили диагноз: СПИД. Но он начитался на всяких форумах, что такой болезни нет. Естественно, он не стал лечиться и в конце концов умер. И у меня таких историй много. Причем, их количество не уменьшается, а только растет», – сокрушается Андрей.
Совет родным: нельзя плакать и жалеть!
Ольга, к счастью, к гадалкам и народным лекарям обращаться не стала, да ей и не пришлось. Когда она на трясущихся ногах пришла в институт имени Герцена, чтобы узнать результаты биопсии, услышала лишь короткое: «У вас ничего нет».
«И тут меня прорвало. У меня прямо там случилась истерика, я плакала от счастья, руки тряслись. Все напряжение, которое я весь этот месяц в себе носила, вылилось наружу. И я сказала себе: как после такого испытания можно хоть чего-то в мире бояться?! Этот невероятный подъем энергии продолжался несколько месяцев. Конечно, образ мышления тоже сильно поменялся. Наверное, тогда я впервые за всю жизнь повзрослела; примирилась с мыслью, что я ответственна за все, что имею. И, если раньше я могла в случае какой-то неудачи подумать: «За что же это мне?», то этот случай примирил меня с мыслью, что жизнь не течет отдельно от меня – это результат тысяч микровыборов, которые каждый день происходят в моей голове», – говорит Оля.
Девушка с болью вспоминает, как родные переживали за нее в тот сложный период. Маленький сын всегда был рядом и вел себя удивительно спокойно и по-взрослому, а мама часто плакала. Поэтому девушке самой приходилось успокаивать близких, она инстинктивно чувствовала, что сейчас должна быть сильной. Сильнее, чем все вокруг.
Андрей Зберовский всегда дает близким тяжело больных совет: ни в коем случае не проявлять жалости! В такой ситуации больному нужна не просто поддержка, а уверенность в том, что все преодолимо.
«Нельзя жалеть и плакать! Это только ухудшает ситуацию. Человек начинает думать, что его уже оплакивают, что с ним прощаются – это деморализует. Поэтому когда приходит беда, и какие-то ваши близкие, родственники или друзья получают неприятные диагнозы, вы должны сказать: «Конечно, это большая проблема, но она преодолима, и мы преодолеем это вместе». И самое главное, конечно, это максимум активного досуга: совершайте какие-то поездки, путешествуйте, посещайте новые места. Важно не оставлять человека одного, общаться с ним. И, конечно, нужно по мере сил самим вникать в течение болезни, искать специалистов, какие-то новые методики. У меня был пример буквально пару лет назад: у женщины была четвертая стадия рака, и она уже готовилась уйти в монастырь, чтобы доживать там остаток своих дней. У нее был сын – молодой двадцатилетний пацан, студент, который тогда еще ничего не знал и не зарабатывал. Но он был продвинутый: перерыл весь интернет и нашел какой-то экспериментальный онкологический центр в Новосибирске. И его мама выздоровела! Поэтому позитивный настрой и корректная практическая помощь – это самое главное», – подытожил психолог.
Прошел почти год с тех пор, как у Оли заподозрили рак. Сейчас она вернулась к привычной жизни: работает, воспитывает сына, встречается с друзьями. Иногда, проходя по двору больницы, где она когда-то лежала, она поднимает голову и смотрит в окна. «Я помню все эти ужасы, в каком я была состоянии, глядя из окна на людей, – говорит девушка. – А сейчас я сама на их месте, и кто-то смотрит на меня из того больничного окна и тоже мне завидует. Это все время как «якорек» для меня. И каждый раз, когда меня гложет какая-то проблема, я поднимаю глаза на эти окна и говорю себе: «Оля, ты же на самом деле счастливая, разве ты забыла. ».
Что делать, если знаешь, что умираешь?
Приблизительное время чтения: 6 мин.
Протоиерей Андрей Лоргус, практикующий психолог, директор Института христианской психологии (Москва)
Первая встреча с диагнозом — всегда шок. А в шоковом состоянии мы не способны ясно сознавать происходящее, чаще всего это состояние первой стадии принятия диагноза, когда восприятие туманно и нерационально. Если человек узнает, что у него страшный диагноз, то перед тем как начать действовать, важнее понять и разобраться, что именно угрожает и насколько это достоверно. Серьезный диагноз может означать как многолетнюю борьбу с болезнью, так и несколько месяцев жизни. Другое дело, когда человек довольно давно уже находится в тяжелом состоянии, периодически приходя в сознание. В эти моменты он может отдавать себе отчет в том, что дни его сочтены; сознание остается ясным, он близок к кончине и понимает это. Это как раз то время, когда священник нужен умирающему, и не только верующему. Я поясню, почему.
О чем молится священник? О том, чтобы, несмотря на возможное отступление человека от Господа, Бог продлил его дни и исцелил. Потому что жизнь — главная ценность, которой мы обладаем на земле. И не только телесная жизнь — наше сокровище, но и жизнь вечная. Все, что происходит здесь, в этой жизни, не может не рассматриваться в перспективе жизни вечной. Поэтому священник молится о здравии человека, чтобы он мог жить дальше и реализовать свои потребности и возможности. Может быть, отныне человек будет нуждаться в помощи других людей. Жизнь — это тот дар, о котором молится священник и человек, знающий, что умирает. Причем не только о физическом здоровье, но и о прощении грехов, которые в том числе могли стать причиной болезни.
Вторая просьба к Богу, с которой мы вместе обращаемся, — о врачах. Встреча и контакт с искусным, заинтересованным и гуманным врачом необходимы сейчас. Здесь есть о чем просить Бога. С одной стороны, не все пациенты способны слушаться и адекватно воспринимать рекомендации и назначения, а с другой, и сами врачи бывают настолько директивными, что уточняющие вопросы больного воспринимают резко, вплоть до отказа от него. Мы молимся об отношениях врача и больного, понимая, насколько это непростая задача.
Умирание — важный этап жизни, который человек может провести иначе, чем жизнь обыденную. Когда ты знаешь, что умираешь, ты можешь использовать это время для переосмысления своих представлений о самом главном. И тут наставления священника могут быть серьезным и полезным подспорьем. В этом завершающем периоде земной жизни болеющему, возможно, предстоит изменить отношение к жизни, к себе самому. Священник может выступить в роли учителя, поскольку умирающий может не знать ничего не только о вере, о Боге, но даже о собственной душе.
Впервые столкнувшимся, только что узнавшим о страшном диагнозе, предстоит пережить шоковое состояние. На это требуется время и терпение себя. Одномоментно это невозможно пережить никому, поэтому не стоит на себя давить. Мужчины чаще всего проходят эти страшные этапы в одиночку, а женщины в большинстве своем нуждаются в разговоре, многие в этом состоянии бегут в Церковь. Шок страшен тем, что человек не способен осознавать свои чувства и поведение. Как ни парадоксально звучит, но, переживая шок, узнав, что скоро умрешь, лучше ничего не делать. Важно дать волю своим эмоциям, чувствам. В этом ужасе и страхе нет ничего конструктивного, но это необходимо пережить.
Шок обязательно пройдет, но человеку потребуется поддержка и новые смыслы
существования, которые мы находим в религиозности, где присутствует осмысление смерти.
Как христианин готовится к вечности? Он собирается в поход, в который может взять только самое главное — свое сердце. При этом сердце человека может быть огромным, полным любви, радости, счастья. Умирающему трудно это осознать и принять — он погружен в стихии страха, боли, страданий. Но эта задача стоит перед ним, он входит в режим экономии каждого часа, иногда и минут, отбрасывая все бессмысленное и ненужное.
Не все умирающие боятся смерти и переживают ее как катастрофу. Я видел, как смерти ждали как засыпания, как ухода в мрачную безмятежность, но с усилием возвращались к действительности, чтобы посмотреть еще раз в любящие глаза, чтобы услышать молитвы, Евангелие, пожать руку того, кто рядом. Пусть у постели больного в этот момент даже не самые дорогие и близкие. Умирающему важно, чтобы с ним был хотя бы кто-то до самого конца. Вопрос — насколько духовно зрелы те, кто останется рядом с умирающим. Это в том числе и предмет заботы священника.
Люди, находящиеся рядом с тем, кто умирает, могут оказать ему очень важную услугу. Но и умирающему важно собраться и попросить о том, что действительно важно. Священника лучше звать заранее, а не тогда, когда человек в коме и священник уже не может его напутствовать.
Знаю человека, которому при раке желудка оставалось полгода жизни. Он договорился со своими детьми о записи рассказов об истории семьи. Они по очереди приходили, слушали и записывали на видеокамеру. Он умер через 8 месяцев, но практически все это время провел дома. С семьей. Он сумел наполнить этот этап жизни сосредоточенным собиранием истории семьи, погружением в самое ценное, что было в его жизни. И рядом были его дети.
Другой мой знакомый решил иначе: он вспомнил всех, кого знал, чтобы встретиться с ними и проститься. Сначала обзвонил круг более дальних знакомых. Конечно, он не объявлял каждому, что умирает, для него было важно отдать долг дружбе. С более близкими встречался, чтобы выразить свою любовь. И не один раз, конечно. А самое последнее и дорогое время, конечно, оставил для семьи, для родных и любящих, чтобы засвидетельствовать: «я люблю тебя», «ты мне дорог», «ты много значишь в моей жизни».
Моя покойная сестра работала медсестрой в реанимации и рассказывала о двух случаях особенного приготовления к смерти. О старушках. В кардиореанимации у людей очень мало сил, трудно дышать. Одна попросила: «Доченька, дай мне судно, а потом подмой и одень на меня чистую рубашку». На это ушло 20 минут, а на 25-й минуте бабушка умерла. Сестра говорила, что никогда не забудет этого. Потому что была рядом, провела эти последние минуты жизни с ней и сделала то, что она просила. Другая бабушка попросила позвонить племяннице, назвала ее номер по памяти. Через несколько часов та приехала в больницу, ее пустили буквально на минуту в реанимацию, и после этой встречи бабушка умерла.
Если человек и раньше ходил в Церковь, то он знает, как действовать, готовясь к переходу в вечность. Если же он никогда раньше не исповедовался, то важно, чтобы подготовка к этому шла осознанно, а не в шоковом состоянии.
Необходимо время и помощь, чтобы вспомнить, что было 5, 10 или 30 лет назад, а не только вчера, невозвращенную сдачу или прихваченный в общественном месте карандаш. Шоковое состояние завершится возвращением осознанности, пониманием стоящих перед человеком задач, решением о характере лечения, возвращением рационального рассуждения. И тогда начинаешь понимать, насколько болезнь — удобный момент, чтобы увидеть иначе повседневность и отключиться от обыденности, которая порой не дает нам рассмотреть все стороны жизни, понять близких, расставить приоритеты.
Вера, обретенная через страх смерти, несколько специфическая. Но даже в этой ситуации человек в состоянии пересмотреть свое отношение к собственным поступкам в целом, увидеть иные горизонты.
Когда человек близок к смерти, но при этом у него есть физические и духовные силы провести остаток своих дней осознанно, то главная задача состоит в том, чтобы сосредоточится на итогах земного существования, попросить прощения самому и простить других. Рассмотреть внимательно всю ценность прожитого, в том числе и своих неудач, ошибок, не только радостей и достижений.
Помочь вернуть красоту и радость жизни, использовать каждый оставшийся день могут близкие и любящие, когда они рядом. Они поддержат сосредоточенность на благодарности за всё — как за встречи, так и за расставания. Умение благодарить — одно из качеств, способное освятить последние часы, преодолеть страх. Это очень трудно, но возможно, потому что совершенная любовь изгоняет страх (1 Ин 4:18).
Моя работа — сообщать людям, что они скоро умрут. Рассказ онкопсихолога
Павел Сапожников — паллиативный онкопсихолог. Он работает с людьми, которым поставили неизлечимый диагноз. Паллиативная помощь должна облегчить страдания больного на протяжении всего периода болезни и оказать медицинскую поддержку в последние месяцы, дни и часы жизни. Также паллиативный психолог работает с родственниками больных, помогает пережить потерю близкого. Он рассказал, как сообщаются и принимаются «плохие новости» с позиции врача, пациента и его близкого человека.
Сообщение «плохих новостей» — одна из наиболее пугающих задач для врача
Онкологи — вторые по выгоранию после реаниматологов. Врача у нас очень долго учат лечить и спасать. Но чтобы врач ни делал, пациенты все равно умирают. Плохая новость в том, что в России не учат профессиональной коммуникации с пациентом. Пациенты говорят: «Я даже не понял, что имел в виду врач, когда говорил о диагнозе» или «Врач не смотрел на меня, когда говорил о диагнозе».
Умение сообщать пациенту плохую новость — это большой труд. Чем дольше будут слова врача, тем легче будет больному. Ученые проводили исследование на эту тему. Оно показало: больные считают, что сопереживание и ощущение поддержки значат намного больше, чем внезапная трагичность услышанного. Самыми важными для них были слова о том, что будет сделано все возможное, что больного не бросят, что есть обнадеживающие методы лечения даже на самых крайних стадиях заболевания. Если новость сообщается в такой форме, больной продолжает доверять своему врачу. У него есть время, чтобы начать смиряться с этим, прямо в кабинете у доктора.
Чтобы сказать два простых предложения, потребуется от трех до пяти минут. Первое предложение: «Мы получили результаты анализов, и они не такие хорошие, как мы надеялись». Затем нужно взять паузу примерно на пять ударов сердца, и после сказать самое главное. «Мне очень жаль, но у вас рак/ВИЧ/ или любое другое заболевание». И замолчать. Дать человеку прийти в себя.
«Этого не может произойти со мной. С кем угодно, только не со мной».
Психика защищает. Он ничего не видит и не слышит. Часто это приводит к травмам. Бывает такое: больному сообщают о диагнозе, он выходит из больницы и попадает под машину. Не потому что он хотел покончить с собой, а просто потому, что он ничего не видел.
У пациента возникает желание пойти к другому доктору, сдать другие анализы. Врачи ведь часто ошибаются. Отрицание — это психологический буфер между сумасшествием и тем, чтобы не сойти с ума. И каждому нужно свое время, чтобы пройти этот этап.
Следующий этап — это гнев. Страшный момент осознания порождает ужас:
«Лечение бесполезно, мне ничего не поможет, я умираю».
Из разбитых надежд лезут два уродливых чувства — зависть и ярость ко всем живым, ко всем здоровым. И на этом этапе люди способны творить ужасные вещи. Они уходят в алкоголь, наркотики, в еще большее саморазрушение. Перед нами душераздирающее зрелище. Но когда человек имеет дело со смертью, он имеет право на выражение любых эмоций.
Люди страшны в своем гневе. Это похоже на панику вперемешку с истерикой, когда на коленях в соплях и слезах они молят богов о спасении. И в этот же момент хохочут, визжат, кричат, дерутся, отталкивают близких. Они будут винить всех вокруг и выбирать самые грубые, обидные слова. Это будет очень больно, но нужно позволить обреченному выплевывать всю эту ярость, освободиться от гнева.
Следующим этапом идет торг. Мы научились договариваться друг с другом, так что мы хотим договориться с собственной болезнью. Здесь мы часто слышим что-то вроде:
«Я согласен умереть, но я хочу увидеть, как моя дочь заканчивает университет»
В этих желаниях так много энергии, что люди проживают намного дольше отпущенного им времени.
Далее наступает депрессия. Она приходит после бушующей ярости и мольбы о спасений. Она заберет все силы. Это самый сложный этап молчаливой подготовительной скорби. Настолько глубокой, что она переопределяет сами понятия жизни и смерти. Она не нуждается в утешении: ободрения будут бесполезными. Уравновешенная любовью честность будет самым лучшим вариантом поддержки. Иногда молчаливая, иногда вопиющая.
Это время неловких моментов и бессмысленной болтовни. Но когда этот поток бессвязных слов иссякнет, вы ненадолго замолчите. Вы посмотрите друг другу в глаза. Внутри вас поднимется такая волна любви и боли, о которых вы бы не подумали раньше. Поддайтесь этим чувствам.
Нужно просто жить и понимать, что скорее всего так будет. По статистике 80% людей умирает вследствие продолжительной хронической болезни.
Умирающие учат кайфовать от каждой минуты жизни. Они учат замедляться, потому что на больших скоростях жизнь пролетает незаметно. Часто пациенты говорят, что жить они начали только после диагноза.
Последний подарок, который мы можем сделать человеку, – это быть рядом до последнего выдоха
Это очень важно. Даже если вас гонят — это ненадолго. Оставайтесь в зоне досягаемости, потому что очень скоро вас позовут обратно.
Нам нужно быть естественными с теми, кто прощается с жизнью. Нас не учили, на каком языке говорить о смерти. Мы не умеем прощаться, но умеем оставаться с чувством вины и гнева. И в наказание преумножаем наше горе. Мы боимся сказать что-то не то, боимся прикосновением сделать еще больнее. Мы оставляем близких умирать в одиночестве, а потом виним себя за слабость. Именно одиночество страшнее для умирающего. Да, мы не можем не умирать. Но мы можем повлиять на этот процесс.
Нужно помнить о трех вещах. Первое — умирающий нуждается в том, чтобы его слушали. Слушайте его истории, даже если слышали их тысячу раз. Второе — ему нужно, чтобы вы его трогали. В конце жизни человек чувствует себя безобразным и неприятным. Помните, это все тот же человек, которого вы всю жизнь любили. Общайтесь прикосновениями. Они скажут все вместо тех слов, которые вы все равно не сможете подобрать. Третье — умирающему нужно ваше позволение уйти, чтобы они не чувствовали, что предали и бросают вас. Дайте им знать, что с вами все будет в порядке. И не забудьте сказать ряд очень простых вещей:
«Прости меня за что-то, что я сделал или не сделал, и это причинило тебе боль. Я прощаю тебя. Спасибо, что ты мне дал. Я люблю тебя. До свидания».