Стиль нуар что это такое
Стиль нуар что это такое
Нуар (фр. noir — «чёрный») — направление в американском кинематографе 1940-х — 1950-х годов, позднее распространившееся в ряде европейских стран, а также в Японии.
Единого общепринятого определения феномена «нуар» в киноведении не существует. Этот термин применяется к группе фильмов, снятых в Голливуде в военный и послевоенный период, которые являются своего рода эталоном понятия «нуар» в кино. Часто его определяют как особый жанр киноискусства или субжанр драмы (Джеймс Дэмико, Фостер Хирш). Вместе с тем, ряд критиков возражают против этого, отмечая, что фильмы-нуар — это явление внежанровое (Стивен Нил, Пол Шрейдер, Джон Белтон), среди них можно найти не только детективы и криминальные драмы, но и вестерны, и даже комедии. [1] [2] [3]
Содержание
Подходы к определению фильма-нуар
 | Я узнаю его, когда увижу, но не могу описать словами. (режиссёр Сидни Поллак о нуаре) |  |
Происхождение термина
Несмотря на узкие рамки стилистики, «чёрный фильм» достаточно разнообразен в своих лучших образцах. Одной из первых картин этого направления был детектив Джона Хьюстона «Мальтийский сокол» (1941), который ввёл в американское кино тип жёсткого, циничного героя и образ расчётливой, корыстной женщины, предающей его. И то, и другое резко контрастировало с жизнерадостными голливудскими героями 30-х годов. К концу войны появился один из первых и лучших «чёрных фильмов» — «Двойная страховка» (1944) Билли Уайлдера. Это был фильм «без всяких следов любви или жалости». Сюжет о женщине, обманывающей любовника, чтобы избавиться от богатого мужа, соединял героя и антигероя в одном лице и был весьма жёстким для того времени.
Новая стилистика соответствовала настроениям времени: конец войны и возвращение солдат с фронта заставили американцев посмотреть в лицо реальности. «Чёрные фильмы» использовали, как правило, детективные сюжеты, заимствуя их у таких авторов, как Р. Чандлер («Убийство, моя милая», 1944), Д. Хэммет («Стеклянный ключ», 1942), Д. М. Кейн («Почтальон всегда звонит дважды», 1946), Э. Хемингуэй («Убийцы», 1946) и др.
Их стилистика оказалась выгодной для мелких студий, выпускавших малобюджетные ленты категории «Б», так как снимать можно было ночью, используя минимальное освещение, часто на натуре. Наиболее успешно справлялись с ограничениями бюджета такие режиссеры, как Э. Дж. Улмер («Обьезд», 1945) и Э. Дмитрык («Перекрёстный огонь», 1947). Их картины, так же как и работы Ж. Дассена, Г. Хэтуэя и др., приблизили Голливуд к реальной жизни.
В ряде случаев «чёрный фильм» обращался к канонам психологической драмы, отходя от условностей детектива: лучшие образцы такого рода — «Пленница» (1948, М. Офюльса), «Двойная жизнь» (1948, Д. Кьюкора), «В уединённом месте» (1950, Н. Рея). Изредка стилистика «чёрного фильма» проникала и в другие жанры, как в вестерне «Преследуемый» (1947, Р. Уолша). Элементы этой стилистики перерабатывались американскими режиссерами и позднее («Печать зла», 1958, О. Уэллса). Её использовали французские режиссёры, такие, как Ф. Трюффо («Стреляйте в пианиста», 1960), Ж.-П. Мельвиль («Самурай», 1967), и др.
Среди лучших современных образцов «чёрного фильма» в США — фильмы Дж. Дала «Убей меня снова» (1989), «К западу от Ред-Рока» (1992), «Последнее соблазнение» (1994).
Художественные особенности «чёрного фильма»
Обычно отмечают следующие элементы стиля «нуар»:
Фильмы нуар
Классический голливудский нуар (фильмы 1941—1958 годов)
Фильмы-нуар других стран
Нео-нуар
Следующие фильмы иногда с оговорками причисляют к современным формам «нуара» («пост-нуар», «нео-нуар»):
Пародии на нуар
Следующие фильмы целиком построены на пародировании стилистики фильмов-нуар либо содержат эпизоды, отчетливо пародирующие шаблоны такого рода фильмов:
Литература
Примечания
Ссылки
Полезное
Смотреть что такое «Нуар» в других словарях:
нуар — Французское слово – «черный» * * * (Источник: «Объединенный словарь кулинарных терминов») … Кулинарный словарь
нуар д’ос — * noir d os. Черная краска. Черная жженая кость, костяная чернь. Виннер 1950 350 … Исторический словарь галлицизмов русского языка
нуар — сущ., кол во синонимов: 1 • кинофильм (17) Словарь синонимов ASIS. В.Н. Тришин. 2013 … Словарь синонимов
НУАР — ( Noir), Виктор (псевдоним; наст. имя и фам. Ив Сальмон (Salmon)) (27.VII.1848 10.I.1870) франц. журналист. В кон. 60 х гг. сотрудничал в радикальных газетах. В янв. 1870 стал секундантом франц. публициста и политич. деятеля П. Груссе, вызвавшего … Советская историческая энциклопедия
нуар — з.б.п., нуæрттæ … Орфографический словарь осетинского языка
нуарæвæрд — з.б.п., мин … Орфографический словарь осетинского языка
Нуар — НУАРЪ, франц. гор. въ Арденнск. деп нтѣ. Дѣло 29 авг. 1870 г. между войсками V франц. и XII саксонск. к совъ, во время движенія Шалонской арміи Макъ Магона на соединеніе съ Базеномъ (см. Франко прусскія войны1). Рано утр. 29 авг. XII к съ б.… … Военная энциклопедия
НУАР-ПУАНТ — (фр.). Технич. название натуральных черных страусовых перьев. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н., 1910 … Словарь иностранных слов русского языка
нуар де бужи — * noire de bougie. Название краски. Ламповая копоть, масляная сажа, кунжутная сажа, чернила копченые, ламповая черная, сажа смоляная, сажа терпентиная Noire de bougie. Виннер 1950 362 … Исторический словарь галлицизмов русского языка
Нуар: голос из прошлого. Об истории и теории жанра
В московском кинотеатре «Пионер» стартовал мини-фестиваль «Наконец-то в кино», посвященный фильмам в жанре нуар. Вспоминаем текст Анжелики Артюх из номера ИК 2007 года — подробный путеводитель по миру теней, заманивающий зрителя во все главные фильмы-ловушки жанра — от классических историй, вдохновленных криминальными романами, до поздних жанровых метаморфоз, соединяющих нуар с комиксами, киберпанком и сюрреализмом.
«Все должно быть безупречно, до самого конца».
Если бы американские критики не были так высокомерны в 40-е годы, то сегодня мы, возможно, не использовали бы французский термин noir для обозначения таких фильмов, как «Мальтийский сокол», «Двойная страховка» или «Убийцы». Мы, возможно, говорили бы «черный фильм», или фильм «черной серии», или того лучше — hard-boiled film, имея в виду связь подобных образцов с традицией «круто сваренного» черного романа (hard-boiled). Тем не менее история распорядилась иначе, и первыми, кто заговорил о нуаре, были французские синефилы.
Завороженность авторов преступлением в нуаре куда сильнее, чем завороженность наказанием. Не из-за этого ли постановщик «Двойной страховки» Билли Уайлдер изъял из своего фильма финальную сцену смерти преступника на электрическом стуле? Подобный финал сразу бы вывел звучание фильма в регистр социальной критики — то есть в зону предшественников нуара, американских гангстерских фильмов 30-х годов, вроде «Я — беглый каторжник» Мервина Ле Роя или «Ревущие 20-е» Рауля Уолша. Нуары — фильмы о преступлении, но не документы преступления. Даже чуть ли не единственное исключение — один из поздних нуаров «Убийство» (1956) Стэнли Кубрика, построенный под «документ», по часам фиксирующий дело об ограблении кассы ипподрома, рассказывал, скорее, о вмешательстве рока, планомерно разрушающего хитроумно задуманную преступниками комбинацию.
Нуары исследовали преступление с точки зрения преступника, а не полицейского. Неслучайно повествование довольно часто велось от лица главного героя — частного детектива, страхового агента, писателя, ветерана войны, убийцы и даже убитого, как в «Сансет-бульваре» (1950). Через рассказ мир обретал смысл. «Из прошлого», «Леди из Шанхая», «Двойная страховка», «Лаура», «Почтальон всегда звонит дважды», «Рассчитаемся после смерти» — своим голосом за кадром герои этих и других фильмов как будто бы извлекали свой рассказ из прошлого, говорили, словно на исповеди. В картине «Почтальон всегда звонит дважды» эта «исповедь» была обыграна буквально: в финале зрителю давали понять, что рассказанная убийцей история о любовной связи с женой работодателя и двух попытках его убийства адресована священнику перед казнью. Похожий ход был разыгран в «Рассчитаемся после смерти» Джона Кромуэлла, где герой — ветеран войны, взявшийся расследовать убийство, в котором обвинили его боевого товарища, — также поначалу обращался со своим рассказом к священнику, но в финале переадресовывал его зрителю, который должен был стать главным свидетелем и моральным судьей преступников. Моральное видение жизни — неотъемлемая составляющая философии нуара. И хотя здесь жизнь раскрывалась во всей своей аморальности, за каждый неверно сделанный шаг героев ждала неминуемая расплата.
Голос за кадром, позволявший выстроить повествование как субъективный рассказ, являлся также следствием онтологической связи нуара и американского hard-boiled детектива. Черные романы (как их иногда называют) Дэшила Хэммета, Рэймонда Чандлера, Росса Макдоналда, Микки Спиллейна, по мнению теоретика кино Джона Кавелти, сотворили один из важнейших американских мифов. Центральной фигурой этого мифа был герой-сыщик, носитель субъективной точки зрения (the private eye hero), занимающий маргинальную позицию по отношению к официальным социальным институтам (вроде полиции или прокуратуры). В мире, где, как писал Чандлер в своем эссе «Простое искусство убивать», «гангстеры правят нациями и городами, где отели, многоквартирные дома, роскошные рестораны принадлежат людям, которые сколотили свой капитал на содержании публичных домов, где звезда киноэкрана может быть наводчиком бандитской шайки, где ваш очаровательный сосед может оказаться главой подпольного игорного синдиката, где судья, у которого подвал ломится от запрещенного сухим законом спиртного, может отправить в тюрьму беднягу, у которого в кармане обнаружили полпинты виски, где мэр вашего города может относиться к убийству как к орудию наживы, где никто не может спокойно, без опаски за свою жизнь пройти по улице, потому что закон и порядок — это нечто, что мы обожаем на словах, но редко практикуем в жизни», — в таком мире все-таки мог найтись человек, не запятнанный и не запуганный.
Частный сыщик вроде Филипа Марлоу или Сэма Спейда (сыгранных в кино Хамфри Богартом) вселял надежду на индивидуальную честность и способность разобраться с преступлением. Этот маргинальный герой, работающий вне официальных органов правопорядка и зарабатывающий не особенно много денег, рискуя жизнью, отстаивал интересы своего клиента, даже если последний старался использовать его как пешку в двойной игре. Он — человек чести и прямоты, который не мог сдаться, пока не найдет правосудие. В отличие от своих английских предшественников (вроде рациональных детективов Агаты Кристи и Дороти Сейерс, выстраивавших свой детективный метод на основе улик и рассказов свидетелей), сыщики черных романов вели расследование через непосредственные встречи и неожиданные столкновения с сетью преступной корпорации. Их частенько били, но они упорно пытались найти истину. Подобные герои, как отмечал все тот же Кавелти, раскрывали не отдельного преступника, но коррумпированное общество, в котором богатые и респектабельные люди были связаны с гангстерами и продажными политиками. Своими действиями они помогали обнаружить ту двусмысленность, которая существовала между институциализированным законом и подлинным правосудием. Поскольку речь шла о погрязшем в преступлении обществе, а не об отдельном преступнике, официальная машина закона была не в состоянии вершить правосудие. Героям черных романов приходилось самим решать, какого рода наказание должно быть совершено в двусмысленном мире современной Америки. Таким образом, героический маргинальный персонаж, наследовавший героям-одиночкам вестерна, становился судьей и вершителем правосудия, а закон и порядок поддерживался только индивидуальной волей. В дальнейшем история развития нуара, а точнее его современной модификации неонуар, покажет, что кино будет активно пересматривать формулу крутого детектива и образ сыщика. К примеру, «Китайский квартал» (1974) Романа Полански заставит поверить, что привести к правосудию коррумпированное общество нельзя, равно как никакими героическими усилиями невозможно защитить невинность, а «Черная орхидея» (2006) Брайана Де Пальмы продемонстрирует, что Лос-Анджелес (архетипическое место развития нуара) — город, где каждый способен на преступление, включая сыщика.
К тому же, часто являясь рассказчиком истории (учитывая фирменный для нуара голос за кадром), герой невольно навязывал зрителю свой субъективный взгляд, формируя образ женщины, возможно, такой же далекий от реальности, каким далеким оказывалось восстановленное в памяти героя прошлое от настоящего.
Женщина-фантазия, женщина-наваждение — героини классического нуара, сыгранные такими блистательными актрисами, как Рита Хэйворт, Ава Гарднер, Барбара Стенвик, Лорен Бэколл, Лана Тёрнер, Мэри Астор, Вероника Лейк, Джейн Грир, — при более близком рассмотрении просто боролись за свое место под солнцем, считая, что для этого все средства хороши. Мужчина являлся для женщин нуара средством для достижения своей цели: будь то какой-нибудь пожилой богач, за которого они обычно выходили замуж, или молодой герой, чьими руками они стремились устранить богатого супруга как препятствие на пути к долгожданной независимости. Треугольник здесь — принципиальная форма взаимоотношения характеров.
Искусительница Барбара Стенвик своей действенностью и решимостью позволяла вспомнить о героях триллера, в то время как психологическое портретирование внутренних дилемм Фреда Макмюррея — о мелодраме. Экстремальный эмоциональный опыт, который переживал в «Двойной страховке» герой, — игра судьбы, случайные совпадения, рефлексия и раскаяние — также связывал нуар с мелодрамой. Однако главное, чем поражала «Двойная страховка», — то, что отметил в программной статье «Заметки о кинонуаре» Пол Шредер: этот жанр вводил фильм в ранг негероических и неискупительных. Через мизантропический взгляд на человека нуар транслировал витавшую во времени разочарованность, которая была долгоиграющей реакцией на Великую депрессию 30-х и последовавшую за ней Вторую мировую войну.
Эта разочарованность и пессимизм порой буквально отражались на сюжетах послевоенных нуаров: в таких фильмах, как «В трудном положении» (1945), «Голубой георгин» (1946), «Рассчитаемся после смерти» (1947), герои — ветераны войны, обманутые своими подружками или партнерами по бизнесу, — сталкивались с миром, за который, казалось бы, вовсе не стоило воевать.
Безнадежность, отчуждение, клаустрофобия, чувство фатализма — ключевые слова для нуара. На все это в числе прочего работает черно-белая, почти графическая стилистика фильмов, создающая то, что можно назвать noir-look, — настолько узнаваемый и характерный, что просто напрашивается на то, чтобы предстать в рисованных графических сериях (что и было эффектно проделано создателем комикса «Город грехов» Фрэнком Миллером). Любимый прием нуара — половинное освещение лица главного героя, создающее эффект столкновения света и темноты, который можно трактовать как визуальное воплощение вечных моральных дилемм. Нуар любит ночные улицы, игру теней на стенах полуосвещенных комнат и вслед за немецким экспрессионизмом (еще одним предшественником нуара) предпочитает горизонтальным линиям вертикальные. Как верно заметил Пол Шредер, в нуаре композиционность имеет преимущество перед физическим действием: режиссеры скорее будут выстраивать композиции вокруг главного исполнителя, чем позволят актеру контролировать сцену за счет физических усилий. Яркая визуальная пластика — одна из главных причин игнорирования нуара американской критикой, вплоть до 70-х зацикленной на социологическом аспекте кино и со снобизмом относившейся к фильмам категории B, к которой частенько принадлежали нуары (достаточно вспомнить «Нечестную сделку» (1948) Энтони Манна или «Поцелуй меня насмерть» (1955) Роберта Олдрича). Нуар демонстрировал условность социального бытия, предлагая особую интонацию, тон, манеру, стиль. Своим узнаваемым стилем фильмы-нуары предлагали пересмотреть авторскую концепцию, ибо, как отмечал все в той же статье Пол Шредер, авторская концепция подразумевает то, чем режиссеры отличаются друг от друга, а критика кинонуара останавливается на том, что у них общего.
Освещение позволяло подчеркнуть непроницаемость лиц роковых женщин. Нуар не любит сверхкрупных планов лица, но когда использует их, то делает это с математической точностью. Например, в «Двойной страховке» сверхкрупный план героини Барбары Стенвик появляется в сцене, когда она дает понять своему соучастнику в убийстве, что не позволит ему выйти из игры. Есть один сверхкрупный план лица в «Убийцах» в момент, когда роковая женщина (Ава Гарднер) встречается в ресторане с ведущим расследование убийства страховым агентом и натравливает на него убийц. Крупный план позволяет взглянуть в глаза женщине-убийце, он показывает, что зло — тотально, раз занимает собой весь экран, и оно искусительно, раз таится в столь прекрасных глазах.
Излюбленная техника нуаров — глубокий фокус и съемка широкоугольным объективом при интенсивном освещении — позволяет «растянуть» кадр, создать многофигурные композиции и избежать монтажа «восьмеркой» при диалогах. Например, в экранизации Рэймонда Чандлера «Большой сон» благодаря широкоугольной оптике Филипп Марлоу (Хамфри Богарт) постоянно оказывается в одном кадре и ведет напряженный словесный поединок то с преступниками, то с женщинами-искусительницами, чем подчеркивается его уязвимость, одиночество. Герой все время находится один на один с опасностью, смотрит в глаза смерти, не отворачиваясь. Он как будто отчужден от всего остального мира, для него актуален известный сартровский афоризм «Ад — это другие».
Много было написано о влиянии экзистенциализма на нуар, о его «черном видении». И это логично, учитывая роль экзистенциализма в американской культуре послевоенного периода. Как и в мире книг Сартра и Камю, в мире нуара не было места ни трансцендентным ценностям, ни моральным абсолютам. Зато здесь знают, что такое чувство отчуждения, одиночества и одновременно импульс упрямой, почти абсурдной настойчивости, с которыми герои заявляли о себе. Персонажи Хамфри Богарта («Мальтийский сокол», «Большой сон», «Рассчитаемся после смерти», «Черная полоса»), Роберта Митчума («Из прошлого»), Ричарда Уидмарка («Ночь и город») и особенно Берта Ланкастера («Убийцы», «Грубая сила») демонстрировали упрямое сопротивление абсурдности и жестокости бытия. К примеру, в «Грубой силе» осужденный сидеть в тюрьме герой Ланкастера решался осуществить побег даже тогда, когда узнавал, что о его планах известно главному надзирателю тюрьмы, желающему воспользоваться моментом, чтобы демонстративно и самым садистским образом расправиться с бунтовщиком.
Как отметил Роберт Порфирио, автор статьи «При закрытых дверях: экзистенциальные мотивы нуара», герои черных фильмов демонстрировали предельную отчужденность от любого социального и интеллектуального порядка. Даже частные сыщики вроде чандлеровского Филипа Марлоу, сохраняющие на минимальном уровне эмоциональную вовлеченность в дела клиента, обретали силу над остальными только ценой одиночества. Женщины нуара (femme noir) также смотрелись своего рода отчужденными монадами, бесполезными для общества. На отчуждение работали и мизансцены, в которых персонажи то входили в тень, то выходили из нее, что напоминало о неминуемой опасности. В этом мире для них совсем не оставалось убежища, разве что маленький спартанский офис (частное детективное или страховое агентство) или апартаменты, и то до тех пор, пока туда не вторгалась полиция или не заявлялись убийцы.
Является ли нуар жанром? Это один из самых спорных вопросов кинотеории. Вплоть до конца 70-х французские, а затем и американские критики расценивали нуар не как жанр, а как тон, настроение, стиль. Пол Шредер даже предложил рассматривать нуар как своеобразный период в истории кино, вроде «новой волны» или неореализма. И только с конца 70-х стали появляться статьи, предлагающие рассматривать нуар как жанр, имеющий свою формулу, или структуру повествовательных конвенций. К примеру, Джеймс Дамико писал: «Жанр подразумевает собой группу, теоретически основанную на общих внешних формах (специфика метра, структура), а также на внутренних формах (склад мышления, тон, цель, предмет, аудитория)». Он обращал внимание на то, что, как любой жанр, нуар имеет период рождения, развития, расцвета и увядания и, что не менее важно, как другие жанры, обладает трансжанровыми функциями, которые активно работают в создании неонуаров. Например, можно встретить самые разные смешения: нуар-комикс («Город грехов»), нуар — эротический триллер («Основной инстинкт» (1992), нуар — сюрреалистический фильм (Femme Fatale, 2002), tech-нуар («Бегущий по лезвию бритвы», 1982), ретронуар («Черная орхидея») и даже нуар-мюзикл (номер Фреда Астера «Охота на девушку» в фильме «Театральный вагон», 1953). Конечно, любое ностальгическое использование классической формулы может закончиться лишь появлением еще одного образца ретронуара, но нуар продолжает удивлять своими новыми трансформациями. Тогда как роковые женщины нуара панически боятся своего преступного прошлого, ибо оно грозит расплатой, а мужчины готовы рассказывать о прошлом в подробностях как о самом сокровенном в жизни, жанр нуар обретает себя через обращение к прошлому. Это — одна из ключевых конвенций, которая сохраняется и в его современных модификациях. Иногда это обращение к прошлому ничем особо не маскируется, как, например, в первых кадрах фильма Femme Fatale, где Ребекка Ромейн-Стамос глядит, как в зеркало, в экран телевизора, на котором показывают «Двойную страховку».
Нуар в кино для чайников: как он появился и что нужно смотреть в первую очередь
Темная и дождливая ночь; редкие огни автомобилей, проезжающих по улице; мрачный мужик в плаще и шляпе закуривает сигарету и задумчиво выпускает дым в темноту… Уже чувствуете эту атмосферу? С момента своего зарождения в первой половине XX века нуар пользовался небывалой популярностью у широкой публики. И до сих пор востребован — в литературе, комиксах, играх, где угодно. Но самые яркие страницы истории стиля связаны с кино: о самом раннем, классическом периоде нуара в Голливуде и пойдет речь в нашем тексте.
Как и почти все влиятельные течения в кинематографе, нуар появился под тяжестью событий, происходивших в реальной жизни. Пережив индустриальный бум начала XX века, США погрузились в сложную эпоху «сухого закона» и Великой депрессии. На помощь уставшим от проблем американцам пришла индустрия развлечений: люди нашли отдушину в музыке, литературе и набирающем популярность кинематографе. Но высокое искусство массы не интересовало. Поэтому 20-30-е годы в США набирают популярность форматы, легче заходящие народу: бульварные романы, комиксы, хорроры — и нуар-кино.
Последнее естественным образом выросло из соответствующей литературы. В то время в США пользовались огромной популярностью романы Корнелла Вулрича, Дэшила Хэммета, Джеймса Кейна и Рэймонда Чендлера. От классики бульварное чтиво отличалось более грубым и прямым изложением, мрачной, гнетущей атмосферой, закрученным сюжетом — нередко детективным. Эти книги продавались огромными тиражами, но долгое время не воспринимались Голливудом как заслуживающие внимание первоисточники. В 30-е годы в кинематографисты, в первую очередь, старались поддерживать моральный дух нации, и такие беспросветные истории еще целое десятилетие будут добираться до больших экранов. Все изменится во время Второй мировой.
Появление нуар-фильмов именно в 40-х неслучайно. Американское общество, пережив трудное десятилетие и все с ним связанные потрясения, во-первых, несколько потеряло веру в государство и безоблачное будущее, во-вторых, погрузилось, пусть и на расстоянии, в другой ад — Вторую мировую войну. Эти колебания и события сильно повлияли в том числе и на кинематограф. Под гнетом проблем местное кино с каждым годом становилось все мрачнее, а темы и сюжеты — все более безрадостными. Тогда-то в Голливуде и вспомнили про то самое бульварное чтиво, которым американский народ зачитывался с конца 20-х годов, и постепенно начал экранизировать его. Подобная литература, которая, при всей популярности, все еще считалась «низким» жанром, вдруг, при помощи большого кино, будто прыгнула в высшую лигу.
В истории даже классического нуара есть и цветные картины («Ниагара»), и ленты, события которых разворачиваются днем («Печать зла»), и без роковых красоток («Потерянный уикенд»), есть — без очевидных детективов в главных ролях («Бульвар Сансет» и многие другие). Даже на заре этого стиля было много вольностей. Мне вообще кажется, что в отношении к нуару работает так называемый «эффект Манделы», когда человек, вспоминая о каком-то событии, модифицирует его в своем сознании или изначально воспринимает событие ошибочно. Не надо так: нуар сложнее, многограннее и интереснее, чем многие себе представляют. И точно редко ограничивается набором известных клише про дождь, Нью-Йорк, фетровые шляпы и сексуальных femme fatale.
Более того: нуар — не жанр, а стиль, который охватывает эпоху в мировом кино, проникая в другие жанры. Например, в мелодрамы («Касабланка»), вестерны («Преследуемый», «Высокая Сьерра»), триллеры («Ребекка») и так далее. При этом у нуара нет четких жанровых рамок: это просто набор инструментов и особенностей, которые сильно влияют на визуальный облик, атмосферу и общий тон фильма. Но не на фундаментальные особенности жанров! «Касабланка», несмотря на свой беспросветный окрас, который придают ей нуар-элементы, остается шпионской мелодрамой, а «Ребекка» — готическим триллером Хичкока. Характерные черты «черного кино» в этих картинах являются не только художественными приемами, но и приметой эпохи.
Еще один фактор, который сильно повлиял на внешний вид нуар-фильмов — экономия. Во время войны даже в США старались снимать дешево и быстро. Именно поэтому детективные нуар-картины сняты исключительно на черно-белую пленку (цветная тогда была очень дорогой), почти без съемок на улице — только в тесных и самых простых студийных декорациях, с блеклым освещением и без сложного грима. Все это пошло этим фильмам на пользу — именно из-за экономии появился их уникальный киноязык. Конечно, ближе к 50-м начали появляться нуары в цвете, но именно первые картины сформировали у зрителя четкий визуальный облик «черного кино» — с кривыми тенями, таинственными силуэтами, клубами дыма и грубой лексикой.
За почти 80 лет с выхода «Мальтийского сокола», первой значительной «черной» картины в истории, нуар сильно изменился и даже мутировал. У стиля появились многочисленные ответвления и переосмысления. Но мы остановимся только на классической эпохе «черного кино» — с 1941 по 1958 год. Основная часть — подборка лучших представителей жанра, обязательных для просмотра. И в дополнение — еще десятка отличных нуар-фильмов для особо продвинутых, кто уже затер классику до дыр.
«Мальтийский сокол» (1941)
Третья экранизация знаменитого романа Дэшила Хэмметта, с которой принято вести отсчет эпохи классического «черного кино». Как и многие картины в этом списке, «Мальтийский сокол» — это дико закрученный детектив с множеством героев, постоянно ускользающей интригой и густой напряженной атмосферой. Одна из лучших ролей Хамфри Богарта, а также первая американская картина с макгаффином в центре сюжета, введенным в большое кино за несколько лет до этого Альфредом Хичкоком.
«Тень сомнения» (1943)
Один из самых крутых и атмосферных фильмов Альфреда Хичкока из раннего американского периода его творчества. «Тень сомнения» построена на классическом приеме, когда мы до последнего не знаем, хорошим или плохим персонажем окажется один из главных героев. Сам Хичкок считал, что этот триллер про дуэль племянницы и странного дядюшки, который неожиданно возвращается в родовое гнездо — лучшая картина в его карьере.
«Двойная страховка» (1944)
Эталонный нуар от Билли Уайлдера — самого разностороннего режиссера в истории Голливуда. Именно «Двойная страховка» легитимизировала бульварное чтиво и вообще все «черное кино» на высшему уровне американского кино, получив в 1945 году семь оскаровских (пусть и холостых) номинаций. После выхода картины Уайлера нуар официально превратился в высокий жанр в Голливуде.
«Потерянный уикенд» (1945)
Еще одна (и не последняя) картина Уайлдера в списке — на сей раз триумфатор «Оскара». В 1946 году «Потерянный уикенд» выиграл 4 статуэтки, включая «Лучший фильм». Это не просто великолепный нуар, а еще и первое значимое высказывание в кино на тему алкоголизма. Это история одного уикенда из жизни талантливого, но пьющего писателя из Нью-Йорка, по ходу которого он постепенно погружается на дно синего ада. Цензура, действовавшая в Голливуде в то время, постаралась максимально облагородить фильм, заставив Уайлдера сделать в финале довольно дурацкий хэппи-энд. Но даже несмотря на это, «Потерянный уикэнд» и сегодня производит мощнейшее впечатление.
«Милдред Пирс» (1945)
«Глубокий сон» (1946)
«Убийцы» (1946)
«Леди из Шанхая» (1947)
Классический нуар Орсона Уэллса, который он согласился снимать, как и многие фильмы, только потому что ему были нужны деньги на другие проекты — в данном случае на театральный мюзикл «Вокруг света за 80 дней». По другой традиции, Уэллс сильно переписал сценарий, сильно изменив изначальный роман Шервуда Кинга «Если я умру до того, как проснусь». Финальный вариант не устроил студию Columbia Pictures и как следствие, прокат картины ограничился грайндхаусами и местечковыми кинотеатрами. Что не помешало ей стать классикой несколько десятилетий спустя, когда профильная пресса начала переосмысливать многие картины в карьере Уэллса. «Леди из Шанхая» — это мощнейшее, особенно во второй половине кино, новаторское и совершенно не устаревшее. Развязка в Китайском квартале, которой заканчивается фильм, со знаменитой сценой с зеркалами до сих пор остается визитной карточкой Орсона Уэллса.
«Бульвар Сансет» (1950)
Великая картина Билли Уайлдера об изнанке Голливуда. История сценариста, который убегая от коллекторов, случайно забредает в полузаброшенный особняк, где тихо живет бывшая звезда немого кино, мечтающая о камбеке, но уже в звуковом кинематографе. По моему мнению, это не только лучшая нуар-картина в этой подборке и лучший фильм Уайлдера, но и одна из лучших картин в истории Голливуда вообще. Если вы хотите посмотреть только один фильм из статьи, выбирайте «Бульвар Сансет».
«Печать зла» (1958)
Еще одна грустная история неравного противостояния Орсона Уэллса и студийных боссов: авторская версия «Печати зла» показалась им слишком путанной, мрачной и странной. В итоге последний классический нуар в истории, как принято считать, почти не снискал славы в США, зато подробно изучался в Европе. И внимание более разборчивой европейской прессы легко понять: в «Печати зла» столько уникальных элементов — от невыносимой красоты открывающей сцены, снятой одним кадром, до пугающих эпизодов убийств и издевательств, грузного Орсона Уэллса в своей самой эффектной роли — что их бы хватило на несколько фильмов. После того, как студийные боссы порезали, досняли и перемонтировали финальный вариант картины, Уэллс накатал им свой уже знаменитый 58-страничный доклад с авторскими правками. По нему Питер Богданович, большой голливудский режиссер, друг и биограф Уэллса, в итоге восстановил картину.