Стих мама рубит курицу значит будет борщ
Самые смешные стишки за месяц!
упорядоченные по результатам голосования пользователей
— Секьюрити знает порядки:
Нельзя пропустить на посадку
Колючий и острый предмет.
Вот даму ведут в кабинет.
— Инспектор глядит очень строго,
Себе вызывает подмогу.
— Пришел специальный отряд:
Майор, капитан и солдат
— Эксперт по шнуркам, а вдогонку
— В погонах неслась собачонка.
— Капитан все проверил коробки
На ножницы, скрепки и кнопки.
— Майор на детекторе лжи
Искал у гражданки ножи,
— Согласно уставу, солдат
5 раз разобрал автомат,
Обрез, пулемет и наган.
— Все, вроде, в порядке, но звонко
Залаяла вдруг собачонка:
— Похоже, она террористка!
Смотрите, при ней зубочистка!
— Завыла сирена, и сразу
Возникли 2 роты спецназа.
— «Мадам, вы в своем или нет?!
Ведь это же острый предмет!»
— Летит в самолете багаж:
Тротил, динамит, камуфляж,
— Граната, три бомбы, два диска.
— Но нет, не прошла зубочистка!
— Мы бдительными будем!
— Америку Год Блесс!
— Когда такие люди
— В охране нашей.
ПЕСНЯ ПРО ВЛАСТНУЮ ВЕРТИКАЛЬ
На этот зов без промедления
бежит начальник отделения
и командир подразделения,
и комендант, и адъютант,
бежит куратор направления,
и первый зам по усилению,
а представитель населения
несет уместный транспарант.
Бежит начальник кавалерии,
за ним начальник артиллерии,
за ним начальник бухгалтерии
очаровательный главбух,
за ней начальник канцелярии,
за ним толпой парламентарии,
а следом дети и аграрии
довольно весело бегут.
Бежит командующий армией,
бежит заведующий кадрами,
бежит заведующий ведрами,
совками, шваброй и метлой.
Бежит директор департамента
бежит помощник по регламенту,
спецпредставитель по парламенту
и губернаторы толпой.
Бежит министр информации,
за ним министр навигации,
а там министр вакцинации
как лист осиновый дрожит…
Бежит главврач по санитарии,
бежит сенатор от Татарии,
бежит сенатор от Мордовии,
а не от счастия бежит.
Бежит владелец нефтепровода,
за ним владелец газопровода,
за ним владелец пивопровода
плетется рысью как-нибудь,
бежит владелец санатория,
за ним владелец серпентария,
а следом дети и аграрии
бегуть, бегуть, бегуть, бегуть…
И тьма на родиной рассеется,
и в небе солнце заалеется,
и вся напасть преодоелеется,
и снова газ пойдет в трубу,
когда начальник нашей родины
и замначальник нашей родины
замзамначальник нашей родины
народ поднимут на борьбу!
Человек в камуфляже.
В защиту президента.
У него хотя и черный пояс,
Он ведь не обидел никого!
Я чего-то очень беспокоюсь
За престиж и репутацию его!
Другая сдавала в багаж:
Зарин, автомат, камуфляж,
ПМ, два ТТ, ППШ,
И ржавый штык-нож с Калаша.
*СДЯВ- сильно действующи ядовитые вещества.
Меня ты пылко полюбила,
Мечтала стать моей женой,
И часто розы мне дарила,
Встав на колени предо мной.
Мои ты целовала руки,
Шептала: «Милый, стань моим!»,
А я зевал с тобой от скуки,
Приветлив, но неумолим.
Меня домой ты провожала,
Несла тяжелый мой портфель,
От хулиганов защищала,
Мечтая лечь в мою постель.
Тебе давал я обещанье
Любви твоей не забывать,
Но только в щечку на прощанье
Себя давал поцеловать.
В подъезде часто ты смелела,
Стремилась дальше ты зайти,
Пощупать ты меня хотела,
Но я шипел: «Пусти, пусти!».
Тянулась ты ко мне руками,
Но от тебя я убегал,
«Давай останемся друзьями»,
— тебе я сверху предлагал.
Как я капризничал упрямо!
В кино меня ты позвала,
Я ж прокрутил тебе динамо,
В метро ты зря меня ждала.
Ты снова назначала встречи,
Мне покупала шоколад,
Я приходил порой на встречи
И делал вид, что очень рад.
Ты посвящала мне сонеты,
Меня поила в кабаках,
Дарила кольца мне, браслеты,
Порой носила на руках,
И я сказал тебе: «Ну, ладно:
Теперь мы будем вместе, да?
Помучал я тебя изрядно,
Но ты мне нравилась всегда.
Теперь ты за меня в ответе,
Ведь понял я, что, может быть,
Никто не сможет в целом свете
Меня так пылко полюбить.»
Настало время для Союза
повально трескать кукурузу
и рваться в Космос натощак,
как Циолковский завещал,
и ездить по миру кругом,
грозя буржуям башмаком.
В науке также был порядок.
На страже всесоюзных грядок
Лысенко намертво стоял
и лжеученых отгонял:
им, морганистам, только дай
сожрать колхозный урожай!
Но, словно каменная стенка,
стоял с берданкою Лысенко-
и не один космополит
из той берданки был убит.
В отображении натуры
мы не упустим и культуры:
чтоб двинуть живопись вперед,
бульдозеры пускали в ход;
и слово “заяц” под конец
чуть не сменили на “заец”.
Не знал сиятельный Никита,
что дало течь его корыто.
А подсидел его герой
с квадратной челюстью вставной.
3
Он встал, наградами бренча,
над саркофагом Ильича;
и с той поры весь шар земной
считался Малою землей.
Теперь то время золотое
зовут эпохою застоя.
Так коммунистам дали знать,
что надо в меру воровать.
. И сей же миг пора пришла
закрыть крамольные “дела”.
Хотя хватало, между тем,
для партвозни и прочих тем.
Бумаги стало не хватать,
чтобы талоны штамповать:
(по магазинам без талонов
шататься не было резонов.
и по талонам не всегда
могла быть куплена еда).
С животным бешенством в глазах
стоял народ в очередях.
Но хоть он богом мечен,
а всякий трон не вечен.
Легко сместил его с поста
бунтарь, свалившийся с моста
(а может, сброшенный врагами;
ведь не напрасно, между нами,
и голытьба и партократы
зовут то времечко горбатым).
Короче, вскоре эсэсэр
в районе Белой Вежи вмэр.
Тут полутрезвый президент
опасный вычислил момент
и, опустивши очи долу,
к чертям отрекся от престола
Отнюдь не буен, но речист он:
Мочить в сортире террористов
из всех стволов распорядился…
И в дружбу с НАТО напросился.
9
Что может автор тут добавить?
Нельзя историю исправить.
Исторгнув песню о “совке”,
я удаляюсь налегке.
11. Суббота
Столичная газета приводит интересный
счет, представленный по начальству
одним из чиновников, командированных
в провинцию по делам службы. «Две
рюмки водки – 20 к., одна рюмка – 10
к., один графин водки – 40 к., одна
сельдь – 30 к., две порции винегрета –
60 к., одна порция солянки – 30 к.,
четыре порции поросенка – 1 р. 20 к.,
шесть порций мороженого – 1 р. 80 к.,
одна бутылка воды – 25 к., бутылка
редедеру – 5 р., две бутылки лимонной
воды – 60 к., одна рюмка водки старой –
15 к., одна порция поросенка – 30 к.,
одна порция бифштекса – 40 к., одна
порция пирожного – 25 к., фисташки –
30 к., одна бутылка пива – 30 к., свеча
стеариновая – 10 к., самовар – 10 к.,
одна порция белорыбицы – 40 к., одна
бутылка пива – 30 к., необходимый отдых
после занятий (?!) – 10 руб.
Итого, не более не менее, 28 р. 10 к.».
Казанская газета
«Волжский вестник»,
2 апреля 1887 года
Поднимется мститель суровый,
И будет он нас посильней.
Из революционной песни
«Дворник,
что за крик на улице?
Снова, что ли, их пороть?»
«Да суббота.
Русь разгуливается.
Пьянство,
ваше сковородь».
Люди,
синие от стужи,
обнимают фонари.
Сорок градусов снаружи,
сорок градусов внутри.
Кто Россию травит?
Кто Россией правит?
Барыня стеклянная –
водка окаянная.
Мчат по пьяным рысаки.
Боже,
что творится!
Нынче водка на Руси
как императрица.
И сургучный венец
на головке царственной,
а соленый огурец –
скипетр государственный.
Твои очи,
Русь,
поблекли,
а в ослаблых пальцах –
дрожь.
Вниз по матушке по водке
далеко не уплывешь.
Если все в глазах двоится,
ты вдвойне бессильна,
Русь.
Пьяный спьяну не боится,
а с похмелья пьяный –
трус.
Эй, мужик,
ты снова к рюмке?
Но когда дрожливы руки,
не удержишь в них кола,
не рванешь в колокола.
Али было мало порки,
али та наука зря?
Ты в царевой монопольке
не опасен для царя.
Выпьешь –
царь и поп
родимы,
хоть целуйся с ними всласть.
Ты и власть
как побратимы:
водку пьешь и ты
и власть.
И по городу Казани,
мужичье валя врастяг,
мчат осанистые сани
в раззолоченных кистях.
«Шваль посконная с жидами,
прочь с пути,
сигайте в ров!»
Едет пьяный шеф жандармов
с Азой –
дочерью шатров.
И полковнику Гангардту
на служебную кокарду,
раззвенясь во все сережки,
нацепляет Азочка
еще теплую от ножки
розочку-подвязочку.
А в номерах Щетинкина
такая катавасия!
Шампанское шутихами
палит по потолкам.
Плевать, что за оказия –
гуляй Расея-Азия,
а малость безобразия
как соусок пикан.
Купцы в такой подпитости,
что все готовы вытрясти.
Деньга досталась хитростью,
а тратить – разве труд?
Тащи пупки куриные
и пироги с калиною,
а угости кониною –
они не разберут.
Первогильдейно крякая,
набрюшной цепью брякая,
купчина раскорякою
едва подполз к стене.
Орет от пьянства лютого,
от живота раздутого:
«Желаю выйти тутова!
Рубите дверь по мне»
11. Суббота
Столичная газета приводит интересный
счет, представленный по начальству
одним из чиновников, командированных
в провинцию по делам службы. «Две
рюмки водки – 20 к., одна рюмка – 10
к., один графин водки – 40 к., одна
сельдь – 30 к., две порции винегрета –
60 к., одна порция солянки – 30 к.,
четыре порции поросенка – 1 р. 20 к.,
шесть порций мороженого – 1 р. 80 к.,
одна бутылка воды – 25 к., бутылка
редедеру – 5 р., две бутылки лимонной
воды – 60 к., одна рюмка водки старой –
15 к., одна порция поросенка – 30 к.,
одна порция бифштекса – 40 к., одна
порция пирожного – 25 к., фисташки –
30 к., одна бутылка пива – 30 к., свеча
стеариновая – 10 к., самовар – 10 к.,
одна порция белорыбицы – 40 к., одна
бутылка пива – 30 к., необходимый отдых
после занятий (?!) – 10 руб.
Итого, не более не менее, 28 р. 10 к.».
Казанская газета
«Волжский вестник»,
2 апреля 1887 года
Поднимется мститель суровый,
И будет он нас посильней.
Из революционной песни
«Дворник,
что за крик на улице?
Снова, что ли, их пороть?»
«Да суббота.
Русь разгуливается.
Пьянство,
ваше сковородь».
Люди,
синие от стужи,
обнимают фонари.
Сорок градусов снаружи,
сорок градусов внутри.
Кто Россию травит?
Кто Россией правит?
Барыня стеклянная –
водка окаянная.
Мчат по пьяным рысаки.
Боже,
что творится!
Нынче водка на Руси
как императрица.
И сургучный венец
на головке царственной,
а соленый огурец –
скипетр государственный.
Твои очи,
Русь,
поблекли,
а в ослаблых пальцах –
дрожь.
Вниз по матушке по водке
далеко не уплывешь.
Если все в глазах двоится,
ты вдвойне бессильна,
Русь.
Пьяный спьяну не боится,
а с похмелья пьяный –
трус.
Эй, мужик,
ты снова к рюмке?
Но когда дрожливы руки,
не удержишь в них кола,
не рванешь в колокола.
Али было мало порки,
али та наука зря?
Ты в царевой монопольке
не опасен для царя.
Выпьешь –
царь и поп
родимы,
хоть целуйся с ними всласть.
Ты и власть
как побратимы:
водку пьешь и ты
и власть.
И по городу Казани,
мужичье валя врастяг,
мчат осанистые сани
в раззолоченных кистях.
«Шваль посконная с жидами,
прочь с пути,
сигайте в ров!»
Едет пьяный шеф жандармов
с Азой –
дочерью шатров.
И полковнику Гангардту
на служебную кокарду,
раззвенясь во все сережки,
нацепляет Азочка
еще теплую от ножки
розочку-подвязочку.
А в номерах Щетинкина
такая катавасия!
Шампанское шутихами
палит по потолкам.
Плевать, что за оказия –
гуляй Расея-Азия,
а малость безобразия
как соусок пикан.
Купцы в такой подпитости,
что все готовы вытрясти.
Деньга досталась хитростью,
а тратить – разве труд?
Тащи пупки куриные
и пироги с калиною,
а угости кониною –
они не разберут.
Первогильдейно крякая,
набрюшной цепью брякая,
купчина раскорякою
едва подполз к стене.
Орет от пьянства лютого,
от живота раздутого:
«Желаю выйти тутова!
Рубите дверь по мне»