Ссср низкий в медицине что такое
Ссср низкий в медицине что такое
Оценка риска с помощью SCORE:
1. Что еще следует иметь в виду:
• Шкалы SCORE не заменяют знаний и клинического опыта врача. Так, многие пожилые люди, особенно мужчины, имеют повышенный уровень риска по SCORE в силу возраста и пола. Это не должно вести к избыточной фармакотерапии.
• В тех случаях, когда в стране наблюдается снижение смертности от ССЗ, риск у конкретного пациента может быть завышен, если же смертность увеличивается, то риск окажется заниженным. Это недостаток всех калькуляторов риска, ситуация требует перекалибровки калькулятора.
• В любом возрасте у женщин риск ниже, чему мужчин. Это не должно вводить в заблуждение, так как в конечном итоге от ССЗ умирает больше женщин,чем мужчин. При внимательном взгляде на таблицу ясно, что риск у женщин начинает повышаться примерно на 10 лет позже.
2. Реальный риск может превышать расчетный в некоторых ситуациях:
• Малоподвижный образ жизни и ожирение, особенно центральное.
• Преждевременное (в возрасте до 45 лет у мужчин или до 55 лет у женщин) развитие ССЗ у ближайших родственников.
• Неблагоприятные социальные условия, социальная изоляция, стресс, тревожные и депрессивные состояния.
• Сахарный диабет (наличие СД повышает риск в 5 раз у женщин и в 3 раза у мужчин). Большинство пациентов с СД имеют очень высокий и высокий риск и должны рассматриваться как приоритетная группа профилактики.
• Низкий уровень холестерина-ЛВП и высокий уровень триглицеридов.
• Признаки доклинического атеросклероза у бессимптомных пациентов.
КОММЕНТАРИЙ: Результаты современных исследований демонстрируют концептуальную связь значимых нарушений баланса артериального давления на конечностях* с рисками и заболеваниями обструктивным атеросклерозом во всем артериальном бассейне сердечно-сосудистой системы.
Так, при одновременном измерении АД на конечностях обнаруженные асимметрии более 10 мм.рт.ст и снижение лодыжечно-плечевого индекса до 0,95 и ниже повышают 10-летний риск смерти и заболеваний от инфаркта и инсульта до 60-70%.
*Достоверная оценка баланса и асимметрии сАД возможна исключительно при исследовании в положение «лёжа», в состоянии покоя и одновременно на всех конечностях.
В чём советская медицина так впечатлила ВОЗ, что та рекомендовала её как образец
Впереди планеты всей?
В 1978 году в советском тогда городе Алма-Ата состоялась международная медицинская конференция под патронажем ВОЗ. Во время конференции страны обсуждали передовой опыт Советского Союза и приняли декларацию, положения которой во многом учитывали советский подход и опыт в сфере медицины. Звучит, как фантастика? А может, сразу заставляет вспомнить лозунги о лучшей бесплатной медицине в мире? Не стоит торопиться с выводами.
Те, кто лично прошёл через горнило советской медицины, могут рассказать много странного и даже пугающего. Всеобщее взяточничество и кумовство, нехватка элементарных препаратов (и, как следствие, приверженность медиков к средствам, для которых достижения фармацевтики неважны — банки, физиотерапия и санитарно-курортное лечение), отсталость во многих вопросах медицины и, наверное, самое ужасное — отсутствие обезболивания при почти что всех медицинских процедурах, где оно на самом деле необходимо.
Всеобщая коррумпированность не так плохо задуманной медицинской системы делала её не слишком эффективной. Да, в СССР изобрели несколько прорывных медицинских технологий, вроде искусственого сердца, аппарата искусственного кровообращения, линзы Кумахова (позволившей значительно усовершенствовать рентгеновские аппараты и направленно облучать злокачественные опухоли для учнитожения). До сих пор по всему миру пользуются аппаратом Илизарова — как при обычном лечении проблем с костями, так и в косметической медицине, удлиняя им ноги.
Разработанный учёными советского Киева «Энтеросгель» есть в каждой аптечке. Антигистаминный препарат «Димебон» до сих пор прописывают наряду со многими другими антигистаминными. А использование облучения ультрафиолетом, популярное в СССР как для дезинфекции помещений, так и для борьбы с бактериями, вызывающими отиты, ларингиты, хронические риниты и многие другие проблемы носоглотки, многие сейчас называют более экологичным и бережным способом профилактики и лечения бактериальных болезней, чем фармакологические антибактериальные средства. Разрабатывались отдельные уникальные методики операций.
И с этими передовыми достижениями сочетается тот факт, что астматики не могли достать банальный ингалятор, диабетикам зачастую приходилось ходить ради уколов инсулина каждый день в поликлинику — дефицит шприцев и препаратов не позволял завести их дома, гречку диабетикам выдавали по рецепту, а реальной медицинской помощи уже лежащие в больнице пациенты ждали неделями и месяцами. Чтобы дождались, им прописывали укрепляющие процедуры и, порой, витаминки. Реже — облегчающие симптомы препараты.
Впрочем, в плане получения медицинской помощи Советский Союз был не слишком равномерен: в детских больницах в среднем обращение было лучше, чем во взрослых; одни вспоминают, как быстро и качественно их поставили на ноги — другие как месяцами не могли улучшить состояние, которое, как они узнали позже, даже не требовало госпитализации.
Эта неравномерность, позволяющая спорить, мол, не везде же так плохо было, говоря откровенно, тоже является недостатком. В социально-ориентированном государстве качество медпомощи как раз обязано быть ровным. Так что же за передовой опыт рассматривался в Алма-Ата, столице Казахской ССР?
Наследие царизма
В шестидесятых годах девятнадцатого века, при царе Александре II, в России было введено земское самоуправление — система выборного самоуправления на уровнях губернии, волости и уезда. Различные медицинские общества моментально воспользовались ситуацией для того, чтобы на всех этих уровнях убедить создать систему медицинской помощи крестьянам — земские больницы.
Далеко не везде были построены сразу, собственно, больницы и далеко не везде они были пристойно оборудованы. Поначалу чаще всего нанятый земством врач объезжал фельдшерские пункты уезда, принимая пациентов то здесь, то там. К 1910 году врачей и больниц стало достаточно много по сравнению с первыми годами существования земской медицины: один врач на двадцать восемь тысяч человек.
Понятно, что о настоящей доступности и качестве медицинской помощи при таком соотношении речь не шла. Фактически многие врачи видели своей миссией сбор информации о здоровье населения и том, какого рода и в каком количестве требуется медицинская помощь крестьянству. Потому что хоть чем-то надо же было быть полезным врачу — если он не в силах был оказать медицинскую помощь каждому, кто в ней нуждался.
Доклады, написанные для медицинских обществ, статьи для журналов и даже отчёты, направленные чиновничеству, изобиловали удручающими цифрами и жуткими описаниями повседневных для крестьянства проблем. Обычными были болезни, вызванные тяжёлым трудом: опущение матки, артриты, грыжи, проблемы с позвоночником, разного рода травмы и их последствия. За норму были паразиты, с которыми крестьяне боролись от случая к случаю, но в целом считали почти неизбежным злом.
Многие болезни были вызваны антисанитарией, низкой грамотностью населения в отношении гигиены — это воспалительные болезни глаз и женских половых органов, расстройство желудка, которое порой уносило немало детских жизней. Почти за норму был рахит. Многие девочки к пятнадцати годам были недоразвиты и в целом, и в половом отношении — из-за недокорма и недостатка ухода.
В начале двадцатого века среди крестьянства стал распространяться новый бич: сифилис. Молодой муж уезжал на заработки в город, там вступал в контакт с проституированными женщинами и привозил заразу к жене. От жены зараза порой шла дальше — если её свёкр был снохачом, то вскоре симптомы сифилиса демонстрировал и он, и свекровь, и другие его невестки.
Поражал сифилис и детей, в основном — через рот, реже — через глаза. Если в наше время бытовое заражение сифилисом почти невозможно, то санитарно-гигиенические условия во многих крестьянских домах начала двадцатого века, трудно для нас представимые, делали обычным для детей именно бытовое заражение — через общую с родителями ложку, чашку, бельё.
Неизвестно, как точно решили бы эти масштабные проблемы, если бы цари остались во главе страны. Случилось два переворота подряд, к власти пришли большевики, и с накопившимся пришлось спешно справляться им. А также с валом других проблем: на первые годы власти большевиков приходится несколько эпидемий — помимо сифилиса, это туберкулёз (тоже «оставшийся от царизма»), брюшной тиф, испанский грипп, неожиданно далеко на север забравшаяся малярия и. Банального (но от этого не менее страшного) голода, вечного спутника переворотов и гражданских войн.
Система Семашко
Решать проблему медицинской помощи предполагалось в несколько этапов. Первый — распространить информацию о санитарии и гигиене, о профилактике заболеваний, а также о той первой помощи, которую можно оказать внутри семьи (что, впрочем, также очень сильно было завязано на вопрос санитарии и гигиены). Второй — расширение и улучшение оставшейся в наследство от земской медицины первичной медико-санитарной помощи. Это означало — открытие достаточного количества фельдшерских пунктов. Позже к ним добавилась система травмпунктов, где можно было получить срочную помощь именно в связи с травмами.
Третий — открытие достаточного количества поликлиник для доступности врачебной помощи по часто встречающимся заболеваниям и достаточного количества больниц для тех, кому нужно стационарное лечение. Притом количество койкомест в больницах должно было быть избыточным — на случай эпидемий. Наконец, планировалось развивать специализированные клиники и обеспечить население родильными домами, так, чтобы под наблюдением акушерки могла родить даже обычная колхозница с периферии.
Всё это предлагалось объединить в иерархическую систему, подчиняющуюся Наркомату здравоохранения (позже — сменившему его министерству) и финансируемую на 100% из бюджета. На хозрасчёте были только появившиеся в тридцатых годах клиники косметической медицины. Естественно, учреждения должны были тщательно вести отчётность.
Так видел развитие системы здравоохранения в СССР Николай Александрович Семашко, врач и коммунист, на чьи плечи возложили почётную обязанность создать медицину в новой стране. Надо сказать, что именно по образцу системы Семашко в конце концов была создана бюджетная медицина во многих других странах.
Как это выглядело на практике? Самым нижним звеном этой долгой цепочки должны были стать. Нет, не медицинские работники, а молодые комиссары и комиссарки, рассылаемые по деревням и селам. В их обязанности вменялся тотальный ликбез, то есть ликвидация безграмотности.
Во-первых, организация обучения чтению и письму детей и взрослых (а неграмотными были большинство крестьян, при том, что крестьяне составляли большинство населения страны). Во-вторых, разъяснение новых законов, например, о праве на развод в одностороннем порядке (чем воспользовались тысячи отданных замуж насильно девушек), о праве на бесплатное обучение в городе (организованная на месте комсомольская ячейка имела право выписать путёвку на учёбу!) и так далее.
В-третьих, именно присланные для работы на местах комиссары поначалу вели разъяснительные беседы на темы санитарии и гигиены. Например, пропагандируя крестьян выделять всем в семье обособленные спальные места, что вовсе не было нормой — часто кровать была только для патриарха семейства и его жены, а большинство его родных спали чуть ли не где упали. Или объясняя, зачем надо кипятить воду, мыть кипятком ложки и чашки, почему важно кормить детей материнским молоком, а не жёваной кашей, и так далее. Распространение представлений о гигиене серьёзно улучшило эпидемиологическую обстановку в стране и снизило детскую смертность.
В помощь комиссарам печатались брошюры, листовки, плакаты, разъезжали лекторы. Постепенно информация о профилактике болезней переместилась из лекций комиссаров на стены больниц, и каждый, кто родился в СССР, хорошо помнит, как сидящие в очереди развлекались изучением плакатов на стенах, узнавая, что СПИД не спит, а ячмень надо лечить у врача, а не плевками в глаз.
Система фельдшерских пунктов, где пациент может получить простую помощь или узнать, что ему надо показаться врачу, досталась СССР в наследство от Российской Империи. Но в империи её справедливо критиковали: фельдшеры показывали удивительную неосведомлённость в вопросах оказания и первой помощи, и распознавания болезней, требующих помощи врача.
Многие из них транслировали устаревшие поверья о миазмах, от которых происходят болезни, и окуривали всех ладаном или другими ароматическими травами, или просто воспроизводили методы народной медицины — ту помощь, для которой больному незачем было и обращаться в пункт.
Ярким исключением были фельдшерицы (их так и называли) и порой приезжавшие для работы в земские больницы акушерки. Девушки, мечтавшие о работе в медицине, только-только добились допуска к образованию и выкладывались на полную. Так, в записках врача из Сарапульской больницы сохранилось сравнение подготовки основной массы фельдшеров и девушки по фамилии Рувимова, приехавшей из Казани. «На все мои вопросы о тифе, воспалениях легких, об отличительных признаках детских болезней, не говоря уже о женских болезнях. отвечала смело», — с удовольствием пишет доктор Португалов.
Решением проблемы в империи видели немедленное увеличение количества врачей в сельской местности. В СССР для начала предложили улучшить подготовку фельдшеров. Кроме того, в учреждениях земской медицины практически отсутствовали санитары, а медсёстры (сёстры милосердия) были приметой скорее военного госпиталя, нежели обычной больницы, городской или сельской.
В Советском Союзе предполагалось значительно увеличить количество и сестринского персонала, и санитаров, чтобы разгрузить более квалифицированных медицинских работников. Конечно же, количество врачей тоже предполагалось увеличить, и вот тут начались первые сбои в системе, точнее — в плановой системе, в которую моментально вписали и медицинское образование.
Из мединститутов в двадцатых-тридцатых выпускали огромное количество врачей, но напоминало это выпуск лотерейных билетов. Часть врачей были блистательными, часть — просто хорошими и добросовестными докторами, но многие получили диплом, даже близко не продемонстрировав на экзаменах нужных знаний.
Всё дело в том, что количество было поставлено во главу угла, и преподавателей, ставивших неуды, обвиняли в том, что они. занимаются антисоветской деятельностью, лишая страну новых врачей вместо того, чтобы постараться и подготовить их нормально. Неуд превратился из проблемы студента в недоработку преподавателя, в его брак. Хронических бракоделов передавали под суд и выносили им приговоры. То есть — так поступали со строгими преподавателями, не желавшими наводнять больницы страны, пусть даже в качестве временной меры, недоучками.
На этом фоне действительно улучшенная система подготовки фельдшеров и медсестёр создала парадокс. Часто пациенты больше доверяли фельдшеру, чем докторам: «хороший фельдшер десяток врачей стоит!» — говорили в народе. Такие установки сохранялись ещё в пятидесятые-шестидесятые годы. А что ещё могли говорить люди, глядя, как фельдшерица ловко расправляется с задачами, которые ставят в тупик её ровесника-врача с дипломом столичного института?
В итоге в стране к семидесятым годам (за полвека с перерывами на репрессии и войну) действительно была создана обширная и довольно эффективная система первичной медико-санитарной помощи, которая успешно развивалась. В селе или в городе, человек, получивший травму, отравление, обнаруживший острые симптомы болезни, мог достаточно быстро получить первичную диагностику и определённую помощь — при том, что из средств этой помощи зачастую были только перекись, зелёнка, бинты, вата и активированный уголь. С этими немногими инструментами виртуозно научились обращаться и фельдшеры, и врачи травмпунктов.
В поликлиниках к семидесятым годам качество врачей выровнялось, и многие пациенты вовремя получали назначение в специализированные клиники или больницы. Хотя, конечно, даже лучший врач поликлиники ничего не мог сделать с нехваткой препаратов, так что приходилось напирать на изменение образа жизни в целом (что, впрочем, в наше время снова относят к передовому подходу в медицине).
Именно с этой успешной системой знакомились представители разных стран на конференции в Алма-Ате, и именно по мотивам знакомства с ней ВОЗ приняла декларацию о необходимой организации аналогичных государственных систем по всем странам. И даже сейчас русские эмигранты, живущие в странах Европы, нередко сравнивают работу терапевтов и травмпунктов в пользу покинутой страны.
Увы, но недообеспечение системы медикаментами и расходными материалами, повсеместные коррупция и воровство, отсутствие заинтересованности врачей в своей работе (их мотивация никак и никогда не рассматривалась — только вопрос их долга) и отсутствие связи с мировой медициной, необходимой для полноценного развития медицины отечественной, привело к общей картине, которую многие сейчас не могут вспомнить без содрогания.
«Страшно вспоминать» Советскую медицину считали лучшей в мире. Но так ли это было на самом деле?
Фото: Peter Turnley / Corbis / Getty
Любители поностальгировать по временам Советского Союза считают, что в СССР все было самое лучшее: мороженое, колбаса, транспорт, общепит, самое лучшее в мире образование. И, конечно же, «бесплатная и всеобщая» медицинская система, равной которой в мире не было. Именно ее чаще всего вспоминают, когда начинают обсуждать нынешнее положение дел в медицине, перспективы ее развития и даже нацпроект «Здравоохранение», на который государство планирует потратить до 2024 года более 1,7 триллиона рублей. «Лента.ру» разбирается в том, каким в действительности было советское здравоохранение и почему его нельзя было назвать ни бесплатным, ни всеобщим, ни передовым.
Филатовская детская больница была далеко не самым плохим вариантом в 1987 году для семилетнего мальчика с хроническим насморком и аденоидами. В приемном отделении мама сказала, что ничего страшного не будет, просто «уберут сопли из горла», а потом она обязательно купит ему килограмм пломбира — потому что после этого нужно обязательно есть много холодного.
В России до 2024 года будет реализован нацпроект «Здравоохранение», на который в общей сложности планируется потратить более 1,7 триллиона рублей. В его рамках смертность трудоспособного населения снизится до 350 случаев на 100 тысяч человек, а показатель младенческой смертности составит 4,5 случая на тысячу родившихся детей. Не менее 70 процентов россиян станут ежегодно проходить профилактические осмотры или диспансеризацию, и в итоге повышение качества и доступности медицины должно привести к тому, что средняя продолжительность жизни россиян к 2024 году достигнет 78 лет.
Поднявшись в палату, мама закинула в тумбочку с отваливающейся дверцей комплект сменного белья, пару яблок и ушла. День прошел в играх со сверстниками, а ночью мальчик долго не мог заснуть, но все же ближе к утру сон сморил его. Подняли палату часов в 6 и колонной повели на второй этаж, в хирургию, поставив всех в очередь.
В хирургическом кабинете было темно, пахло спиртом, сигаретами и перегаром — от врача, который делал операции. Мальчика усадили и тут же примотали марлевыми жгутами руки к ручкам жесткого кресла. Было жутко страшно, но все только начиналось — голову ребенка примотали к спинке.
«А ну, рот открой! Рот открой, кому сказал!» — рыкнул хирург, разжал мальчику челюсть и запустил в горло какой-то острый инструмент, которым начал скрести по носоглотке. Было ужасно больно, и ни о какой анестезии речь, конечно же, не шла. После операции мальчику выдали серое полотенце (когда-то оно определенно было белым — лет десять назад), в которое сказали отхаркивать кровь.
Фото: Валерий Христофоров / ТАСС
Никакого мороженого мама, конечно же, ему не купила, но он был безумно рад тому, что уже после обеда та пришла за ним и увела из этого страшного заведения.
Советское статистическое чудо
В 1913 году в Российской империи насчитывалось 1,5 врача на 10 тысяч человек, в то время как, скажем, в Великобритании эта цифра составляла 6,54. Однако через пятьдесят лет советская власть хвасталась тем, что СССР занимает не только первое место по количеству врачей в мире, но и по количеству врачей на гражданина.
Здесь, впрочем, важно понимать, каким образом и за счет чего эти цифры были достигнуты. На заре советской власти большевики столкнулись с ужасным состоянием медицинской системы страны и предпринимали недюжинные усилия для того, чтобы изменить ситуацию.
Тут важно заметить, что советская система здравоохранения должна была радикально отличаться от западной и работать в режиме геополитической самоизоляции. В идеологическом плане врачи должны были способствовать созданию социалистического общества нового образца, а кроме того (что следует из первого пункта), полностью подчиняться государству и партии. Все решения спускались сверху, и медицина как профессия и область знания была лишена возможности саморегуляции.
Новое поколение врачей растили в условиях, когда количество было существенно важнее качества. На выходе получались не мыслящие специалисты, способные разрабатывать собственные методы лечения на основе полученных знаний, а скорее «технари», заучившие определенный набор практик и незыблемых аксиом. Старая гвардия опытных врачей никак не могла помешать этой политике.
Врач Людмила Красина, которая обучалась в одном из ленинградских медицинских вузов в середине 30-х годов, вспоминала, насколько поверхностно им преподавали теорию. «Все профессора хотели, чтобы у студентов были хорошие оценки. На экзаменах они задавали простейшие вопросы и говорили, что если мы будем читать их лекции внимательно, то пройдем».
Студенты зубоврачебной школы с пациентом, 1922 год
Фото: Topical Press Agency / Getty
Профессура выдавала студентам лекции в текстовом виде, однако многие одногруппники Красиной были настолько неграмотные, что читали плохо, и ей приходилось им помогать. И тут важно отметить, что с 1920-х годов в медицинские вузы стали брать абитуриентов рабоче-крестьянского происхождения, а в 1930-х годах из-за нехватки кадров срок обучения сократили с пяти до четырех лет. Все это, конечно же, не могло не сказаться на профессионализме выпускников.
Интересно, что за два года до описываемых событий отец Людмилы, профессор медицины в Первом ленинградском медицинском институте, был арестован. По ее словам, это произошло потому, что он противился такому поверхностному подходу к преподаванию и всего лишь требовал от студентов сдавать экзамены не устно, а письменно. С тех пор Красина не видела своего отца ни разу, и судьба его была неизвестна.
Конечно, с годами ситуация менялась, неграмотность ликвидировали, учебные программы совершенствовались. Но в основе советской системы медицины все равно продолжал лежать тот же принцип: количество важнее качества.
Хорошо иллюстрирует эту ситуацию статья, опубликованная в «Медицинской газете» профессором Витольдом Бржеским из Гродненского государственного медицинского института. Она показывала, что преподаватели старались завышать оценки студентам, так как их работа оценивалась не по тому, удалось ли им передать знания подопечным, а именно по баллам, которые те получают. И если баллы не завышать, то к лекторам возникнут претензии, «а кто же хочет, чтобы ему устроили разбор?» При этом, разумеется, ни качество преподавания, ни уровень знаний студентов не повышается. Неуспевающих второ- и третьекурсников дотягивали до выпуска — ведь в их обучение уже были вложены государственные деньги. И такие люди получали профессию и становились докторами.
Бржеский приводит пример, который кажется анекдотическим, и при этом в нем нет ни капли выдумки. Итак, на экзамене одной из студенток задают простейший вопрос: где на поврежденной конечности следует накладывать жгут — над раной или под ней? Она отвечает «под», демонстрируя свою полную некомпетентность.
Однако, когда председатель экзаменационной комиссии уже хочет поставить «неуд», с места встает декан и заводит шарманку о том, что экзаменуемая за свои шесть лет обучения хорошо пела в студенческом хоре и отлично себя зарекомендовала. «Такая аргументация зачастую оказывается вполне действенной», — с сожалением отмечает Бржеский.
Условно бесплатно
Конечно, многие в детстве читали о достижениях советской медицины. Героем советской прессы 70-80-х годов был доктор Гавриил Илизаров, новатор, внедривший уникальный аппарат для быстрого сращивания и исправления костей, который используют до сих пор. В СССР было множество специалистов, действительно любивших свою профессию и творивших чудеса — скорее вопреки, а не благодаря сложившейся системе. Но основная масса медицинского персонала оставалась такой же, как и работники других сфер советской экономики: немотивированной и зачастую малообразованной.
Действительно, помимо общего низкого уровня медицинского образования, врачи получали в целом ту же зарплату, что и, скажем, инженер. То есть в зависимости от квалификации — 100-150, максимум — 200 рублей.
Фото: Олег Никишин / Getty
Такая ситуация не только подталкивала врача к взятке — советская медицина и взяточничество были буквально синонимами. Этому активно способствовали и советские граждане, которые быстро привыкли решать все свои проблемы тем, чтобы «занести кое-что хорошему человеку». А уж когда дело касалось здоровья — тут и думать было нечего. «Подарки» были обязательным атрибутом, без которого заходить во врачебный кабинет с серьезным вопросом просто было странно.
Причем нежелание принимать такие взятки зачастую трактовалось советскими гражданами как неуверенность врача в своих силах. Как же так, рассуждали они, деньги не берет, подарки не принимает, значит, работу свою не ценит или не уверен в том, что не сделает хуже. Плохой доктор, видимо.
К зубному же врачу без подарка было вообще лучше не приходить. В одном из номеров журнала «Крокодил» за 1979 год описывается реальный случай, который произошел в стоматологической поликлинике в Тбилиси, где врач требовала за удаление резца бутылку «Букета Абхазии», а за удаление коренного зуба — коньяк.
Фото: Семен Майстерман / ТАСС
Эта информация дошла до главврача, после чего было собрано совещание сотрудников, в ходе которого мнения персонала разделились. В то время как одни осудили такую практику, другие нашли, что «здесь нет ничего особенного». А один врач даже сказал: «Если человек сделал добро другому человеку, с какой стати ему не ждать, что его отблагодарят?» Наконец, в поликлинику нагрянула инспекция республиканского министерства здравоохранения, и стоматолога уволили, но эта зарисовка показывает, насколько естественным было получение взятки за то, что входило в профессиональные обязанности.
Таким образом за бесплатное здравоохранение советские люди платили регулярно, и в эпоху брежневского застоя сфера окончательно погрязла в коррупции (справедливости ради стоит заметить, что не только медицина, но и любая сфера экономики СССР). При этом взятки не открывали доступ к передовым методам лечения — в той же стоматологии речь шла о жутких бормашинах, произведенных по зарубежным образцам, которые не использовались на Западе с 30-х годов, металлических коронках, умерщвлениях нерва мышьяком и пломбах из цемента. Иной по качеству сервис получить было невозможно, ведь не было ни соответствующего оборудования, ни специалистов.
Практика обязательного одаривания врача существенно пережила Советский Союз и только недавно начала уходить из обихода россиян. Однако некоторые ее сегменты настолько ритуализировались, что прочно вошли в наш быт. Даже у молодых врачей, учившихся в 2000-х, в совершенно другой реальности, на кухне или в баре можно найти бутылку подарочного дешевого коньяка или домашнюю малиновую настойку в пошлой бутылке в форме лебедя. Выкидывать дары неудобно. Еще сложнее хоть как-то логически объяснить традицию давать нянечке из роддома, выносящей ребенка отцу, деньги — будто она будет отвечать за здоровье и благосостояние малыша, и ее, как духа-покровителя, следует задобрить жертвоприношением.
Рожденные в СССР
Вообще, советские роддома — тема отдельная. Большинство женщин, рожавших в СССР, запомнили это заведение не иначе как пыточную. Впечатления можно найти, к примеру, в ЖЖ исследователя советской повседневности Дмитрия Румянцева.
Они рисуют безрадостную картину, в которой в роддоме не разрешалось иметь ни своей одежды, ни даже белья — ходить только в больничном халате на завязках. Причем персонал относился к пациенткам как к обузе, «крадущей у врачей и медсестер драгоценное время, которое они могли бы потратить с большей пользой».
Фото: Эдди Опп / «Коммерсантъ»
Другой пользователь рассказывает о том, как, когда одну из рожениц вырвало в палате, к той подлетела медсестра и заставила убирать за собой, а нетрезвая нянечка перевернула каталку с новорожденными. «Наш первый ребенок умер из-за того, что врачи не пришли. Жена кричала, а они подходили и говорили: «Ну, это ничего, это первые роды, это фигня! Ты терпи, а не ори!» А когда переполошились, было уже поздно», — описывает ужасный опыт bormental_r.
«Конечно, я вовсе не хочу сказать, что во всех советских роддомах было то, о чем вспоминают читатели журнала, — пишет Румянцев в своем посте. — И наверняка были очень хорошие роддома. Таким, например, как говорят, был роддом № 7 им. Грауэрмана, в котором появился на свет я. Но однако весьма показателен факт, что практически однотипные мрачные воспоминания затрагивают роддома в различных городах и в разные годы».
Игры бюрократов
Такое положение дел было для обычных советских граждан, но не для номенклатурщиков. Партийные функционеры пользовались услугами ведомственных поликлиник и больниц, в которых сервис и его качество часто были совершенно другими.
Часто, но не всегда. В уже упомянутой «Медицинской газете» в начале 80-х годов критиковались медицинские учреждения Министерства путей сообщения. Статья, написанная доктором биологических наук Натальей Темурьянц, показывает, как ведомственные ветви системы здравоохранения не только не улучшали, но и усложняли жизнь рабочих.
Она описывает ведомственную поликлинику в Севастополе, расположенную на первом этаже жилого дома, в которой нет половины специалистов. За их услугами железнодорожных рабочих посылают в Москву, Днепропетровск и Симферополь, хотя в паре кварталов от этого здания стоит современный медицинский комплекс. Все только потому, что работники министерства путей сообщения должны обслуживаться в ведомственных заведениях.
Не менее идиотично выглядела и схема снабжения подобных поликлиник и больниц лекарствами. Вместо того, чтобы заказать товар на месте, поликлинике приходилось посылать запрос в Министерство путей сообщения. Более того, у министерства даже существовала своя отдельная служба переливания крови, которая собирала кровь от доноров из различных регионов, где проходила железная дорога, чтобы послать ее в Днепропетровск, откуда ее, после проведения анализов, рассылали на места. Настолько продолжительная и бессмысленная процедура, конечно же, влияла на качество медпомощи.
Особый путь
Невозможность оказания действительно качественной медицинской помощи и оторванность советской научной мысли от мировой привели к тому, что в Советском Союзе появилось множество вполне официальных практик лечения заболеваний, эффективность которых практически ничем не подтверждена.
Одна из них — это аппаратная физиотерапия. Только в СССР и России практиковались методы лечения всевозможных болезненных состояний при помощи УВЧ, магнитного воздействия и прочих сомнительных приборов. Сюда же можно присовокупить и санаторно-курортное лечение, которое по сути никаким лечением не было и представляло собой развитие практики выезда «на воды», любимой дореволюционными врачами. Появилась она, очевидно, не от чудодейственного эффекта тех самых вод, а от слабого развития медицины.
Фото: Юрий Белозеров / ТАСС
В эту же копилку стоит поместить и «заболевания», которые диагностировали только в СССР и которые продолжают диагностировать в России. Загадочная «вегетососудистая дистония» представляет собой широкий набор симптомов от депрессивных психосоматических расстройств до тяжелых психиатрических и неврологических состояний. Диагноз «остеохондроз» подразумевает просто боли в спине — неважно, какого генеза. А лечение «ослабленного иммунитета» витаминами, интерферонами и прочими фуфломицинами, действие которых практически не доказано, вообще имеет мало общего с медициной. Как и «дисбактериоз», который определяется по абсолютно неинформативному анализу кала.
Неудивительно, что в подобной ситуации как многие граждане позднего СССР, так и современные россияне потеряли доверие к медицине и предпочитают самолечение или альтернативные практики.
Хотя этому есть и другая, более веская причина. Как пишет в своей работе социолог Полина Аронсон, в СССР экспертное медицинское знание концентрировалось исключительно в институциональной среде и передавалось вниз, потребителю медицинских услуг, в форме приказа, вторгаясь в приватное пространство телесности человека. Поэтому сейчас «в первую очередь, экспертное медицинское знание часто видится пациентам как источник опасности для человеческого тела». Медицина непонятна людям, они видят ее как нечто чуждое, враждебное — отсюда и расхожие высказывания вроде «пока жива, к врачам не хожу». Поэтому лечиться граждане пытаются, находя «проверенные средства» и «хороших специалистов» самостоятельно, по слухам и связям. Что, конечно же, приводило к распространению полумагических практик и употреблению препаратов, эффективность которых даже проверить невозможно.
Крах Советского Союза принес и новую проблему — исчезновение доверия к государству как таковому, а значит, и к государственной медицине как таковой. А поскольку времена, когда хоть что-то было ясно и понятно, ушли в светлое прошлое, то и советская медицина видится людям на порядок лучше существующей сейчас, да к тому же бесплатной, честной и всеобщей.
Вероятно, лучше всего этот тезис проиллюстрировал режиссер Никита Михалков в выпуске своей программы «Бесогон TV», где он рассказывал о том, как Билл Гейтс будет чипировать население планеты с помощью прививок от коронавируса. «Но это не те прививки, как от полиомиелита и оспы, как нам в школе ставили», — сказал Михалков. И в этой фразе заключено все: тоска по детству и юности, по стране, в которой было все ясно и понятно, и даже по прививкам от старых добрых заболеваний, а не от придуманного [американцами/китайцами/рептилоидами — нужное вставить] коронавируса.