расстроили вы меня ребята
Агния Барто. Наш сосед Иван Петрович
Стихотворение Агнии Барто Наш сосед Иван Петрович из сборника лучших стихов Агнии Барто от Deti-Online.com.
Знают нашего соседа
Все ребята со двора.
Он им даже до обеда
Говорит, что спать пора.
Он на всех глядит сердито,
Все не нравится ему:
— Почему окно открыто?
Мы в Москве, а не в Крыму!
Нынче день такой хороший,
Тучки в небе ни одной.
Он ворчит:- Надень галоши,
Будет дождик проливной!
— Ах ты, мишка косолапый,-
Мне сказали мама с папой,-
Ты прибавил целый пуд!
— Нет,- сказал Иван Петрович,-
Ваш ребенок слишком худ!
Мы давно твердили маме:
«Книжный шкап купить пора!
На столах и под столами
Книжек целая гора».
У стены с диваном рядом
Новый шкап стоит теперь.
Нам его прислали на дом
И с трудом втащили в дверь.
Он сказал, что все не так:
Что со шкапа слезет лак,
Что совсем он не хорош,
Что цена такому грош,
Что пойдет он на дрова
Через месяц или два!
Есть щенок у нас в квартире,
Спит он возле сундука.
Нет, пожалуй, в целом мире
Добродушнее щенка.
Он не пьет еще из блюдца.
В коридоре все смеются:
Соску я ему несу.
— Нет!- кричит Иван Петрович.-
Цепь нужна такому псу!
Но однажды все ребята
Подошли к нему гурьбой,
Подошли к нему ребята
И спросили:- Что с тобой?
— Прочь!- сказал Иван Петрович.
Я сейчас вас проучу!
Я,- сказал Иван Петрович,-
Вижу то, что я хочу.
Отошли подальше дети:
— Ой, сосед какой чудак!
Очень плохо жить на свете,
Если видеть все не так.
Расстроили вы меня ребята
Из записок неизвестного
Дядя мой, полковник Егор Ильич Ростанев, выйдя в отставку, переселился в перешедшее к нему по наследству село Степанчиково и зажил в нем так, как будто всю жизнь свою был коренным, не выезжавшим из своих владений помещиком. Есть натуры решительно всем довольные и ко всему привыкающие; такова была именно натура отставного полковника. Трудно было себе представить человека смирнее и на все согласнее. Если б его вздумали попросить посерьезнее довезти кого-нибудь версты две на своих плечах, то он бы, может быть, и довез; он был так добр, что в иной раз готов был решительно все отдать по первому спросу и поделиться чуть не последней рубашкой с первым желающим. Наружности он был богатырской: высокий и стройный, с белыми, как слоновая кость, зубами, с длинным темно-русым усом, с голосом громким, звонким и с откровенным, раскатистым смехом; говорил отрывисто и скороговоркою. От роду ему было в то время лет сорок, и всю жизнь свою, чуть не с шестнадцати лет он пробыл в гусарах. Женился в очень молодых годах, любил свою жену без памяти; но она умерла, оставив в его сердце неизгладимое, благодарное воспоминание. Наконец, получив в наследство село Степанчиково, что увеличило его состояние до шестисот душ, он оставил службу и, как уже сказано было, поселился в деревне вместе с своими детьми: восьмилетним Илюшей (рождение которого стоило жизни его матери) и старшей дочерью Сашенькой, девочкой лет пятнадцати, воспитывавшейся по смерти матери в одном пансионе, в Москве. Но вскоре дом дяди стал похож на Ноев ковчег. Вот как это случилось.
В то время, когда он получил свое наследство и вышел в отставку, овдовела его маменька, генеральша Крахоткина, вышедшая в другой раз замуж за генерала, назад лет шестнадцать, когда дядя был еще корнетом, но, впрочем, уже сам задумывал жениться. Маменька долго не благословляла его на женитьбу, проливала горькие слезы, укоряла его в эгоизме, в неблагодарности, в непочтительности; доказывала, что имения его, двухсот пятидесяти душ, и без того едва достаточно на содержание его семейства (то есть на содержание его маменьки, со всем ее штабом приживалок, мосек, шпицев, китайских кошек и проч.), и среди этих укоров, попреков и взвизгиваний вдруг, совершенно неожиданно, вышла замуж сама, прежде женитьбы сына, будучи уже сорока двух лет от роду. Впрочем, и тут она нашла предлог обвинить моего бедного дядю, уверяя, что идет замуж единственно, чтоб иметь убежище на старости лет, в чем отказывает ей непочтительный эгоист, ее сын, задумав непростительную дерзость: завестись своим домом.
Я никогда не мог узнать настоящую причину, побудившую такого, по-видимому, рассудительного человека, как покойный генерал Крахоткин, к этому браку с сорокадвухлетней вдовой. Надо полагать, что он подозревал у ней деньги. Другие думали, что ему просто нужна была нянька, так как он тогда уже предчувствовал весь этот рой болезней, который осадил его потом, на старости лет. Известно одно, что генерал глубоко не уважал жену свою во все время своего с ней сожительства и язвительно смеялся над ней при всяком удобном случае. Это был странный человек. Полуобразованный, очень неглупый, он решительно презирал всех и каждого, не имел никаких правил, смеялся над всем и над всеми и к старости, от болезней, бывших следствием не совсем правильной и праведной жизни, сделался зол, раздражителен и безжалостен. Служил он удачно; однако принужден был по какому-то «неприятному случаю» очень неладно выйти в отставку, едва избегнув суда и лишившись своего пенсиона. Это озлобило его окончательно. Почти без всяких средств, владея сотней разоренных душ, он сложил руки и во всю остальную жизнь, целые двенадцать лет, никогда не справлялся, чем он живет, кто содержит его; а между тем требовал жизненных удобств, не ограничивал расходов, держал карету. Скоро он лишился употребления ног и последние десять лет просидел в покойных креслах, подкачиваемых, когда было нужно, двумя саженными лакеями, которые никогда ничего от него не слыхали, кроме самых разнообразных ругательств. Карету, лакеев и кресла содержал непочтительный сын, посылая матери последнее, закладывая и перезакладывая свое имение, отказывая себе в необходимейшем, войдя в долги, почти неоплатные по тогдашнему его состоянию, и все-таки название эгоиста и неблагодарного сына осталось при нем неотъемлемо. Но дядя был такого характера, что наконец и сам поверил, что он эгоист, а потому, в наказание себе и чтоб не быть эгоистом, все более и более присылал денег. Генеральша благоговела перед своим мужем. Впрочем, ей всего более нравилось то, что он генерал, а она по нем —генеральша.
В доме у ней была своя половина, где все время полусуществования своего мужа она процветала в обществе приживалок, городских вестовщиц и фиделек. В своем городке она была важным лицом. Сплетни, приглашения в крестные и посаженые матери, копеечный преферанс и всеобщее уважение за ее генеральство вполне вознаграждали ее за домашнее стеснение. К ней являлись городские сороки с отчетами; ей всегда и везде было первое место, — словом, она извлекла из своего генеральства все, что могла извлечь. Генерал во все это не вмешивался; но зато при людях он смеялся над женою бессовестно, задавал, например, себе такие вопросы: зачем он женился на «такой просвирне»? — и никто не смел ему противоречить. Мало-помалу его оставили все знакомые; а между тем общество было ему необходимо: он любил поболтать, поспорить, любил, чтоб перед ним всегда сидел слушатель. Он был вольнодумец и атеист старого покроя, а потому любил потрактовать и о высоких материях.
Но слушатели городка N* не жаловали высоких материй и становились все реже и реже. Пробовали было завести домашний вист-преферанс; но игра кончалась обыкновенно для генерала такими припадками, что генеральша и ее приживалки в ужасе ставили свечки, служили молебны, гадали на бобах и на картах, раздавали калачи в остроге и с трепетом ожидали послеобеденного часа, когда опять приходилось составлять партию для виста-преферанса и принимать за каждую ошибку крики, визги, ругательства и чуть-чуть не побои. Генерал, когда что ему не нравилось, ни перед кем не стеснялся: визжал как баба, ругался как кучер, а иногда, разорвав и разбросав по полу карты и прогнав от себя своих партнеров, даже плакал с досады и злости, и не более как из-за какого-нибудь валета, которого сбросили вместо девятки. Наконец, по слабости зрения, ему понадобился чтец. Тут-то и явился Фома Фомич Опискин.
Признаюсь, я с некоторою торжественностью возвещаю об этом новом лице. Оно, бесспорно, одно из главнейших лиц моего рассказа. Насколько оно имеет право на внимание читателя — объяснять не стану: такой вопрос приличнее и возможнее разрешить самому читателю.
Явился Фома Фомич к генералу Крахоткину как приживальщик из хлеба — ни более, ни менее. Откуда он взялся — покрыто мраком неизвестности. Я, впрочем, нарочно делал справки и кое-что узнал о прежних обстоятельствах этого достопримечательного человека. Говорили, во-первых, что он когда-то и где-то служил, где-то пострадал и уж, разумеется, «за правду». Говорили еще, что когда-то он занимался в Москве литературою. Мудреного нет; грязное же невежество Фомы Фомича, конечно, не могло служить помехою его литературной карьере. Но достоверно известно только то, что ему ничего не удалось и что, наконец, он принужден был поступить к генералу в качестве чтеца и мученика. Не было унижения, которого бы он не перенес из-за куска генеральского хлеба. Правда, впоследствии, по смерти генерала, когда сам Фома совершенно неожиданно сделался вдруг важным и чрезвычайным лицом, он не раз уверял нас всех, что, согласясь быть шутом, он великодушно пожертвовал собою дружбе; что генерал был его благодетель; что это был человек великий, непонятный и что одному ему, Фоме, доверял он сокровеннейшие тайны души своей; что, наконец, если он, Фома, и изображал собою, по генеральскому востребованию, различных зверей и иные живые картины, то единственно, чтоб развлечь и развеселить удрученного болезнями страдальца и друга. Но уверения и толкования Фомы Фомича в этом случае подвергаются большому сомнению; а между тем тот же Фома Фомич, еще будучи шутом, разыгрывал совершенно другую роль на дамской половине генеральского дома. Как он это устроил — трудно представить неспециалисту в подобных делах. Генеральша питала к нему какое-то мистическое уважение, — за что? неизвестно. Мало-помалу он достиг над всей женской половиной генеральского дома удивительного влияния, отчасти похожего на влияния различных Иван-Яковличей и тому подобных мудрецов и прорицателей, посещаемых в сумасшедших домах иными барынями, из любительниц. Он читал вслух душеспасительные книги, толковал с красноречивыми слезами о разных христианских добродетелях; рассказывал свою жизнь и подвиги; ходил к обедне и даже к заутрене, отчасти предсказывал будущее; особенно хорошо умел толковать сны и мастерски осуждал ближнего. Генерал догадывался о том, что происходит в задних комнатах, и еще беспощаднее тиранил своего приживальщика. Но мученичество Фомы доставляло ему еще большее уважение в глазах генеральши и всех ее домочадцев.
А что у вас? (Дело было вечером, делать было нечего)
Кто на лавочке сидел,
Кто на улицу глядел,
Толя пел,
Борис молчал,
Николай ногой качал.
Дело было вечером,
Делать было нечего.
Галка села на заборе,
Кот забрался на чердак.
Тут сказал ребятам Боря
Просто так:
— А у меня в кармане гвоздь!
А у вас?
— А у нас сегодня гость!
А у вас?
— А у нас сегодня кошка
Родила вчера котят.
Котята выросли немножко,
А есть из блюдца не хотят!
— А у нас в квартире газ!
А у вас?
— А у нас водопровод!
Вот!
— А из нашего окна
Площадь Красная видна!
А из вашего окошка
Только улица немножко.
— Мы гуляли по Неглинной,
Заходили на бульвар,
Нам купили синий-синий
Презеленый красный шар!
— А у нас огонь погас —
Это раз!
Грузовик привез дрова —
Это два!
А в-четвертых — наша мама
Отправляется в полет,
Потому что наша мама
Называется — пилот!
С лесенки ответил Вова:
— Мама — летчик?
Что ж такого?
Вот у Коли, например,
Мама — милиционер!
А у Толи и у Веры
Обе мамы — инженеры!
А у Левы мама — повар!
Мама-летчик?
Что ж такого!
— Всех важней, — сказала Ната, —
Мама — вагоновожатый,
Потому что до Зацепы
Водит мама два прицепа.
И спросила Нина тихо:
— Разве плохо быть портнихой?
Кто трусы ребятам шьет?
Ну, конечно, не пилот!
Летчик водит самолеты —
Это очень хорошо!
Повар делает компоты —
Это тоже хорошо.
Доктор лечит нас от кори,
Есть учительница в школе.
Мамы разные нужны,
Мамы разные важны.
Дело было вечером,
Спорить было нечего.
Куплеты Йевы
Я пропою куплеты Евы
Из этой розовой тетради.
Я думал здесь собрались девы.
А здесь одни лишь только бл. и!
Какой-то старый лысый поп
Свою козу в сарае. гладил,
Чего-то с нею не поладил,
Она боднула его в лоб.
Себя от холода страхуя
В кабак вошли четыре. деда.
Там просидели до обеда,
О всякой всячине толкуя.
Себя от холода страхуя
В кабак вошли четыре. деда.
У одного из под тулупа
Торчала конская. уздечка.
Себя от холода страхуя,
Купил доху я на меху я,
Но с той дохой дал маху я:
Доха не греет. абсолютно.
У атамана Гандалyпа
Была огромная. сноровка!
Семизарядная винтовка
И три енотовых тулупа
У атамана Козалупа
Была отменная. сноровка,
Семизарядная винтовка
И к ней два новеньких шурупа.
На берег выплыли два трупа.
У одного торчит. печенка.
А их нашедшая девчонка
Чему-то улыбнулась глупо.
А на лугу лежат два трупа
У одного торчит. запонка
И проходящая девчонка
Сказала: «Дядя, это глупо»
В аптеку шел старик Гордон,
Хотел купить себе. таблетки,
Но деньги он забыл в жилетке
И тем был страшно огорчен.
Пошел в аптеку сэр Гордон
Чтобы купить себе. таблетки,
Но деньги он забыл в жилетке
Чему ужасно огорчен.
Какой-то маленький вассал
Все стены замка. обошел
И на воротах написал,
Что ничего он не нашел.
Какой-то маленький вассал
Все двери замка. обошел
Но никого там не нашел
И на воротах написал.
«Маркиз вошел с маркизой в сделку,
Маркиз сломал маркизе. брошку.
Обломки выбросил в окошко
Чтоб не узнали о проделке.»
Побив повстанческую рать
Три мушкетера сели. кушать.
Все приготовилися слушать,
А д’Артаньян начал брехать.
А в магазине между касс
Стоял какой-то. мужичок
И у него из-под тулупа
Торчала конская. уздечка.
Старик Михеич издавна
Носил с собой кусок. газеты.
Она ему, газета эта,
Для агитации нужна.
Во глубине сибирских руд
Два парня девушку. ласкают
Не пропадет их скорбный труд
Лет по 15 им вкатают.
Во глубине сибирских руд
Два парня девушку. спасают
Не пропадет их скорбный труд
Лет по 15 им дадут
На берегу сидят два зайца
У одного отвисли. уши
Они пришли сюда послушать
Как плещет море-океан
Какой-то русский генерал
Всех баб в селе. перехитрил
Но, видит Бог, он маху дал
Болезнь лихую подхватил.
В кабак зашла кинозвезда
У ней широкая. натура
И погулять она не дура
Хотя и замужем была.
Король двенадцатый Луи
Велел отрезать всем. по пальцу
За то, что бедные страдальцы
Доспехи пропили свои.
Наш граф известен был везде:
Он бил графиню по. субботам,
Чтобы отбить у ней охоту
К английской верховой езде.
На берегу, поросшем маком,
Художник ставил деву. в позу,
И рисовал с нее он розу
И покрывал картину лаком.
В полях, заросших диким маком,
Художник ставит даму. в позу.
Обрисовав ее как розу,
Картину покрывает лаком.
А в пирамиде Эхеопса
Где конь с кобылою. пасется
Я взял кобылу за узду
И почесал ее. подмышку
У стен священного Хеопса
Священный бык с коровой. пасся,
И открывался чудный вид
Со всех окрестных пирамид.
А футболисты сняли бутсы
Они с девчонками. играют
А те конечно понимают
И шире ноги расставляют
А на волнах качался буй
К нему подплыл какой-то. дядя
Кричали дяде: «Не балуй,
А то дельфин откусит. ногу.
А на волнах качался буй
К нему подплыл какой-то. дядя
И отплывая от буя
Мужик остался без. ноги.
А по широкой водной глади
Плывут какие-то две. девы
Ну а за ними в стиле брасс
Плывет какой-то. мастер спорта
Стиль баттерфляй на водной глади
Нам демонстрировали. девы!
А мимо буя стилем брасс
Проплыл какой-то. мастер спорта!
Стиль баттерфляй на водной глади
Продемонстрировали. девы.
Закройте толстые тетради,
Я вам пропел куплеты Евы.
Мой юный друг! В глухой ночи
Стихи прочти и по … размысли.
Они полны глубокой мысли,
Но ты об этом умолчи!
Речь Демьяна Клюева,
Стихоплета … знатного,
Для детей заштатного
Города Кукуева.
Меня простите, Бога ради!
Я знал, что здесь собрались … дети
Я б вам прочел куплеты эти,
Но дома позабыл тетради.
И, чтоб не возвращаться вспять,
Давайте вместе вспоминать:
Мой друг Евгений очень крут,
Но все равно его … не любят.
Не пожурят, не приголубят
И даже в гости не зовут.
А друг Кирилл – звезда в Европе.
Он рыжий чуб завил на … пальчик.
Кирюшу знает каждый мальчик
От Магадана до Майкопа.
А Николай, не зная страха, всех дружно посылает … к морю,
Чтоб там, на голубом просторе,
Забилось сердце вольной птахой!
Василий, навещая Степу,
Его всегда целует в … щеку.
И тут же дарит Степе много
Открыток с баснями Эзопа.
Андрей разглядывает в лупу
Свою истертую. монету.
Он нумизмат, и значит это,
Что нам над ним смеяться глупо.
Валерий под журчанье струй
В фонтане мыл свой толстый… свитер.
Он по случайности им вытер
Свои ботинки по утру.
Два футболиста скинув бутсы
Друг с другом яростно… судачат
И о голах и о подачах,
И вместе плачут и смеются.
Мой друг по имени Антон
Надел на голову… бейсболку,
Но в этом было мало толку,
Февраль – бейсболу не сезон
Семен приятеля целуя
Щипнул его за кончик… носа.
Мы здесь поставим знак вопроса,
Поскольку Сему не пойму я.
В одежде пестрого раскраса
Олег похож на… падишаха
И на него с тоской и страхом
Глядят не только папуасы.
Четыре маленьких китайца
В дверной щели зажали… веер,
Иначе им ни кто не верит
Что он не может поломаться.
Мне с детства так хотелось, чтоб
Меня мой старший братец … понял,
Но он про гордость мне долдонил,
Как самый распоследний сноб!
Граф, зайдя в английский клоб,
Там увидел много … сброда
И, храня престиж породы,
Вышел вон, нахмурив лоб!
Правило дурного тона –
Целоваться без … любви.
У любви свои законы:
Улетела – не лови!
Ребята! Я повинен в том,
Что стих мой отдает … весельем.
Не знаю, насмеялись все ли,
Но я горжусь своим пером!
Такая-сякая — песня из мультфильма «Бременские музыканты»
Песня отчаявшегося отца, крик души родителя-одиночки мы можем услышать в формате произведения «Такая сякая сбежала из дворца». Даже король не может приручить веселую и бесшабашную принцессу, которая влюбилась в бродячих артистов. Юная особа избалована вниманием окружения, ей надоела жизнь в золотой клетке, она хочет вырваться на свободу и почувствовать себя в новой роли.
Всем детям хорошо известна печальная мелодия и плаксивый голос обманутого отца. Слушать этот замечательный шедевр вы можете здесь, а также окунуться в безграничный мир музыкальных произведений, ставших хитами. Нельзя обижать родителей, не слушать их советы, ведь самые близкие и родные люди хотят для своих детей только добра.
Придворные:
Что за дети нынче, право,
Никакой на них управы!
Мы свое здоровье тратим,
Но на это наплевать им.
Глупый король:
Такая-сякая…
Придворные:
…сбежала из дворца,
Такая-сякая…
Придворные:
…расстроила отца.
Придворные:
Нынче детям много ль надо —
Им бы танцы до упада,
Им бы песни до рассвета,
А до нас им дела нету.
Глупый король:
Такая-сякая…
Придворные:
…сбежала из дворца,
Такая-сякая…
Придворные:
…расстроила отца.
Придворные:
Дети — наше наказанье,
Дали им образование.
Стали дети непослушны,
Но без них ужасно скучно.
Глупый король:
Такая-сякая…
Придворные:
…сбежала из дворца,
Такая-сякая…
Придворные:
…расстроила отца.
Слова: Энтин Ю.
Музыка: Гладков Г.
Исполнитель: Гладков Г.