рассказ научи меня прощать глава 103
Научи меня прощать. Глава 120
Сознание возвращалось постепенно.
Сильно шумело в голове, и Дмитрию казалось, что он слышит непрекращающийся глухой гул. Сбоку было горячо и мокро, вокруг висела темнота.
Инстинктивно пошарив руками вокруг, он не обнаружил ничего, кроме твердой поверхности.
Почему-то в первую очередь он подумал о книгах: как же они там, прямо на снегу?
Потом рукой он схватился за бок. Сознание пока не хотело тревожиться из-за места, где он оказался.
Куртка была мокрой, но в темноте невозможно было понять, что это. Может быть, он лежит в луже? Но ведь сейчас зима, какие лужи… И потом, жидкость была какой-то липкой. Дмитрий повернулся, и бок неожиданно ожгло резкой болью.
Дмитрий вспомнил глухой голос: «Привет Виконту от хозяина!» Память снова услужливо подсказала: его не только ударили по голове, но и ткнули чем-то острым.
Значит, он ранен, а эта липкая жидкость – его кровь.
Но, если он пришёл в себя, он жив. Это главное. Только где он? И что это за шум?
Вдруг его охватила паника. Здесь темно, руки натыкаются на твердые стенки, замкнутое пространство, он что, в гробу?!
В полусознании тут же всплыли все прочитанные и слышанные «страшилки» о людях, похороненных заживо. Его что, похоронили?!
Вдруг за пазухой рука нащупала что-то твердое. Что это? «Псалтирь». Это же книга, подаренная Романом Николаевичем!
Вцепившись в книгу, как в последнюю соломинку, Дмитрий прошептал, первое, что пришло на ум: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного…»
Значит, эти двое не только подкараулили его в той арке, они затащили его в машину и теперь куда-то привезли. Вот только куда? К старику?
Зачем он сдался Георгию? Кто он, в сущности? Так, мелкая сошка. Просто выгодный человек, которого очень легко заменить. Правда, Георгий не прощает обид, а его поведение он вполне мог счесть за обиду.
Может быть, обнаружил, что икона – подделка? Вряд ли. «Репин» свою работу знает. Если бы старик обнаружил подмену, искали бы Дмитрия более рьяно. Однако, то, что Дмитрий удрал от бывшего хозяина, тоже тянуло на наказание. Но не на убийство же?!
Дмитрий вдруг напрягся – шум мотора стих. Хлопнули дверцы, его похитители вышли из машины.
Сознание вернулось полностью, все чувства обострились.
Теперь Дмитрий ощущал запах бензина и машинного масла, чувствовал холод металла, даже хруст снега под тяжелыми шагами показался ему просто оглушительным.
Двое остановились у багажника.
— Да хватит ныть, Козырь! Как баба себя ведёшь. Старик сказал найти гниду, так мы нашли. Считай, нам повезло! Ещё и премия светит.
— Козырь, ты что, тупой? Кто его будет искать? Кому он нужен, этот монах недоделанный?
Но Козырь продолжал чертыхаться.
— Как кому? А в клоповнике его, в монастыре этом, думаешь, его не хватятся?! Это у тебя мозгов нет, хоть и кликуха твоя: «Цезарь». Вдруг его бородатые приятели гомон поднимут?
Тот, кого хриплый голос назвал «Цезарем», рассмеялся.
Дмитрий вдруг вспомнил этого «Цезаря».
Невысокий, крепкий, юркий, как змея, злой, с вечно бегающими подозрительными глазками. Один из «шестёрок» Демона. Как же он его вычислил?
Видимо, этот же вопрос волновал и его подельника.
Цезарь снова зло рассмеялся.
— Вот поэтому ты – всего лишь Козырь! Когда фартит, а когда и нет. А Цезарь – это я. Потому что несколько дел одновременно могу делать. И память у меня феноменальная, особенно на лица. Мозг у меня правильно работает, понял?
— Другое место у тебя правильно работает, придурок! Как мы этот навоз разгребать теперь будем?!
— Сказал, успокойся! – Цезарь прикрикнул на приятеля. – Никак разгребать не будем. Выкинем его из машины, да и всех дел. Дорога пустая, вокруг поле и посадки, кто его здесь искать будет? В посадках и выкинем. Снегом засыплет, только по весне найдут. Если повезёт.
— Давай, открывай багажник, бери его за ноги!
— Ты офонарел?! А если с дороги кто увидит?
Цезарь снова выругался.
— Так фары горят! Нас же видно!
— И что?! Проедет кто мимо, подумает, что из деревни едем. А остановились мало ли зачем, может мотор заглох? Или ты думаешь, что нынче все такие альтруисты, помогать кинуться?
— Что ты всё время муть какую-то вещаешь? – Козырь неожиданно обозлился. – Говори по-человечески! То память у него какая-то этакая, не выговоришь, теперь туристов каких-то приплёл…
Его подельник захохотал в голос.
— Дубьё ты необразованное, Козырь! Хоть бы книжку какую прочёл, что ли. Для разнообразия.
— Зачем? – Козырь искренне удивился, завозился у багажника. – Нас и так неплохо кормят.
Дмитрий, слышавший всю эту перепалку, понял, что жизнь его висит на волоске. Он судорожно соображал, что ему делать. Драться?
Он попробовал слегка пошевелиться, но бок снова пронзила острая боль.
Натренированные тяжёлым физическим трудом мышцы были сильны, но в таком состоянии, раненому, ему не справиться с двумя противниками.
Если он будет сопротивляться, получит ещё одну рану, возможно не одну, и тогда – шанса выжить у него точно не будет.
Тем временем багажник распахнулся. В лицо хлёстко пахнуло морозным воздухом.
Дмитрий плотно закрыл глаза и полностью расслабился, чтобы не выдать того, что он давно пришёл в себя.
Двое мужчин выволокли его из багажника и бросили под колёса, словно куль.
Дмитрий едва удержался от крика. Боль была такой острой, что ему показалось, что он сейчас умрёт. Он ещё плотнее зажмурил глаза, хотя лежал теперь на снегу лицом вниз.
В свете фар кружились, словно танцуя, пушистые снежинки.
Козырь пнул его ногой.
Снова боль. Дмитрий стиснул зубы, чтобы не закричать.
— Слышь, Цезарь, а ты его точно … того? Может, он живой ещё?
Его приятель склонился над распластанным в снегу телом.
— Я ещё никогда не промахивался. – Он зло улыбнулся, от его улыбки подельника передёрнуло. – Если хочешь, так проверь.
— Ещё чего?! Ты его «на перо посадил», а проверять мне?
— Да не гоношись ты, я сказал! – Цезарь в свою очередь пнул Дмитрия. – Даже если он ещё жив, точно помрёт, я свидетелей не оставляю. Мороз своё дело сделает.
Лучше помоги скинуть его за обочину. За снежный отвал бросим, там его ни с дороги не увидеть, ни здесь не разглядеть, если кто мимо поедет. Да поехали отсюда! Я жрать хочу! Завтра старику позвоним, доложим, что разобрались с его красавчиком. Он доволен будет. Вот и погуляем по возвращении.
Он схватил Дмитрия за руки.
— И впрямь тёплый ещё! Ничего, скоро околеет.
Двое мужчин, поднатужившись, свалили Дмитрия с невысокого снежного отвала.
Он покатился куда-то вниз и снова потерял сознание.
Хлопнули дверцы, его похитители спешно уселись в машину.
Вскоре автомобиль медленно вырулил с развилки на основную дорогу, прибавил ходу и скрылся за поворотом.
Холодно… До чего же холодно…
Сознание снова медленно возвращалось.
Ощущение холода было первым. Руки и ноги закоченели, Дмитрий едва мог пошевелить пальцами.
Потом вернулась боль. Сильно болела голова, жгло бок, который снова стал теплым, значит, рана снова начала кровоточить.
Дмитрий попробовал пошевелиться.
Неожиданно для него, боль уже не была поглощающей, мороз действительно делал своё дело.
Кое-как перевернувшись, Дмитрий ухитрился встать на четвереньки.
Нужно как-то выползти на дорогу. Здесь в снегу, он не протянет и часа.
Он натянул рукава куртки на почти потерявшие чувствительность пальцы, мысленно воздавая хвалу отцу Николаю, который выдал ему вещь на размер больше.
— Так рукава-то заверни, и впору будет! – Отец Николай не церемонился. – Хорошая куртка. Тёплая!
В раненый бок впился острый угол. Книга!
Дмитрий застонал, нашарил рукой твердый прямоугольный предмет и сдвинул его в район живота.
Прямо так, на четвереньках, в полной темноте, он пополз куда-то вверх.
Кажется, его поддерживало только инстинктивное, животное чувство самосохранения и желания жить.
В голове снова вспыхнуло: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного…»
Кто знает, вдруг кто-то из брошенных им женщин решил наложить на себя руки?! Разве такого не могло быть? Уже одно это для него – смертный приговор. Он за свою одну недолгую жизнь собрал столько проклятий в свой адрес, что хватило бы на несколько жизней. Жил, не думая о других, искренне полагая, что вся жизнь – игра.
Его вдруг охватило неведомое чувство.
Паника ушла, пришло понимание, спокойствие, даже смирение.
Он бесконечно шептал про себя: «Господи, на всё воля Твоя…» и штурмовал невысокий снежный отвал, словно неприступную крепость.
Наконец, почти обессилев, он заполз наверх и съехал на дорогу.
Перед глазами плыло, голова болела и кружилась, зато стало теплее. Он сел прямо в колею, на укатанный колесами снег.
Что теперь? Где он? Дмитрия окружала полная темнота, он совершенно не знал, куда ему двигаться. Если он сейчас пойдёт не туда, он просто замёрзнет.
Вдруг в полной темноте он увидел свет.
Дмитрий, собрав силы, попытался подняться на ноги, но это ему сделать не удалось.
Тогда он пополз прямо по колее, в сторону света, на четвереньках. Он даже поднял руку вверх, порываясь закричать, но из горла вырвалось только тихое, невнятное сипение.
Проехавшая мимо машина была слишком далеко.
Конечно, кто мог его заметить тут, в темноте, ползающего по снегу…
Но теперь он хотя бы знал направление, в котором ему нужно было двигаться.
Оставляя за собой след из кровавых капель, он упрямо полз вперёд.
Наконец, силы оставили его и он упал, зажимая руками рану.
Сознание снова померкло.
Ему показалось, что в глаза снова бьёт свет, кто-то кричит прямо ему в ухо, тормошит за плечо. Он промычал что-то в ответ этому призрачному мороку, и свет окончательно погас.
Георгий, чувствуя, как быстрее бежит по жилам кровь, с удовольствием работал руками. Тренажер чуть слышно поскрипывал, мышцы приятно бугрились под кожей.
Златы ещё не было, она отправилась на очередную вылазку за импортными тряпками.
Георгий слегка поморщился.
Не то, чтобы он жалел на это денег или ему не нравилось, какие она выбирала для себя наряды. Просто последнее время он чуял, как зыбка стала почва под ногами.
Слишком много развелось желающих занять его место.
Он хищно улыбнулся.
Пусть попробуют! Он свою репутацию зарабатывал годами, одно его имя вызывает страх. И тут какой-то выскочка всерьёз думает, что вот так просто, с лёту, сможет свалить его?
Он усилил охрану, сменил водителя у Златы.
Она была этим недовольна, но вида не подала. Умная девочка. Он ещё раз похвалил себя за верный выбор.
Злата быстро усвоила, что его решения нельзя оспаривать. Можно, конечно, попробовать его уговорить, применить все эти хитрые женские уловки… Но его они мало заботили. Он никогда не менял своих решений.
Надо сказать Дементию, пусть ещё раз проверит водителя. Нужно, чтобы вокруг него были только стопроцентно проверенные люди. Дементию можно в этом доверять. Он предан ему до гробовой доски. Хорошо иметь рядом такого человека.
Дверь в зал отворилась. Словно услышав мысли хозяина, вошёл Дементий.
Демон был, как всегда, мрачен, сосредоточен и спокоен.
— В чем дело? – мужчина взял полотенце, висевшее на крючке, вытер со лба выступивший пот. – Какие-то проблемы? Ты же знаешь, я не люблю, когда меня отвлекают.
Демон сухо кивнул, но не ушёл. Это означало, что новости действительно важные.
Георгий подошёл к небольшому столику, открыл бутылку с минералкой.
Дементий отрицательно качнул головой, терпеливо наблюдая, как хозяин пьёт.
Поставив стакан на стол, Георгий обернулся к нему.
— Мои люди нашли Виконта.
Глаза Георгия вновь блеснули, он подался вперёд, словно гончая, почуявшая след.
— Где? – Голос звучал безразлично и равнодушно, хотя Демон прекрасно чувствовал нетерпение «старика».
— В городе Н. Он был монахом. Или что-то вроде того.
Рука Георгия, снова потянувшаяся к бутылке, застыла в воздухе. Он повернулся к Демону.
— Кто? Виконт?! Монах?! – Георгий расхохотался. – Он такой же монах, как я – автомеханик. Что за чушь? Хотя… Спрятаться таким образом Виконт мог. Хитёр, сволочь…
Он уселся в кресло возле стола.
— Ну так как? Я так понимаю, потому, что ты сказал «был», я могу сделать вывод, что дело улажено?
Дементий невозмутимо кивнул. На его лице не отразилось ровным счетом ничего.
Снова молчаливый кивок.
— Надо бы подыскать человечка на его место. Что думаешь?
— Есть две кандидатуры. Если угодно, приглашу в понедельник на рабочую квартиру.
— Ещё нет, но скоро будет.
— Сразу отправь её ко мне.
Дементий, с достоинством средневекового рыцаря, отвесил хозяину очередной поклон и растворился за дверью…
Научи меня прощать. Глава 103
Наступивший новый 1993 год, Константин с Ольгой отметили на этот раз дома.
Анютка разболелась накануне праздника, и традиционный поход к Зине с Яковом пришлось отменить.
Больше всего, кстати, из-за этого расстроилась Наташа.
Ей уже было почти пятнадцать, она превратилась из Наталки-русалки в несколько неуклюжую, худенькую девочку-подростка с непропорционально длинными руками и ногами, которых она очень стеснялась.
Наташа огорчилась вдвойне, потому что надеялась на компанию Веры, но увы… Вера отмечала этот Новый год в кругу своих новых и старых друзей, а Наташа, как не достигшая совершеннолетия, в этот круг никак не вписывалась.
Она надеялась, что хотя бы Анечка не даст ей скучать, поэтому, когда Яков сообщил ей, что Константин с Ольгой и дочкой не придут, расстроилась ещё больше.
Ольге было очень жаль пропускать, ставшие такими привычными, «семейные посиделки у мамы Зины». Но за дочь она переживала. Та температурила, капризничала, отказывалась от еды, и успокаивалась, только если чувствовала мать рядом.
Тогда она хватала её маленькой детской ладошкой за руку, или просто за фартук и держала крепко-крепко, чтобы она никуда вдруг не пропала.
Температура у Анечки держалась несколько дней.
Вызванная из детской поликлиники врач-педиатр, внимательно выслушав малышку, выписала лекарства.
Потом, внимательно, глядя прямо Ольге в глаза, сказала:
— Я бы Вам порекомендовала не сбивать высокую температуру. Вы меня поняли? Сбивайте, если будет 39. Если будет ниже – пусть организм борется сам.
И снова переспросила:
Ольга обеспокоенно кивнула.
Врач была уже пожилой, сухонькой и маленькой, но подвижной и шустрой женщиной.
— Если через три дня температура по-прежнему будет держаться, вызывайте «скорую», езжайте в больницу. Хотя, думаю, справитесь. Девочка у Вас крепкая.
Ольга удивилась, но промолчала, снова заученно кивнув.
Но врач оказалась права. Дочь, медленно, но верно, пошла на поправку. Только вот новогодние праздники прошли в этот раз как-то незаметно.
Пока дочь спала, Ольга с Костей нарядили маленькую искусственную ёлочку. Ольга приготовила «оливье», они выпили с мужем по стопке вишневой наливки мамы Зины. Немного посидели у телевизора, но быстро отправились спать.
Время от времени раздавалась музыка, где-то кричали «Ура!», соседи верху танцевали.
Однако молодые родители, утомленные, переживая за дочь, спали крепко.
Утром разбудила их Анечка.
Она выбралась из кроватки и принялась прыгать на диване между родителями, хлопая в ладоши.
— Ё-о чка! – восторженно махала она обеими ручками. – Ка-си-во!
Костя проснулся первым.
— Верно, дочка, ёлочка красивая!
Он поднялся, быстро натянул домашние брюки,подхватил дочь на руки, поднёс девочку поближе к деревцу. Анечка пошевелила ручкой развешанный по веткам блестящий «дождик».
— Это кто у нас тут выздоровел? – радостная Ольга тоже успела встать и подошла к ним.
— Я! – гордо сказала Анечка, трогая ладошкой свой лоб. – Бо-бо неть!
— Ух ты, как хорошо, что «бо-бо» от тебя убежала. Это, наверное, дед Мороз «бо-бо» прогнал.
Глаза Анечки округлились от удивления.
«Дедом» она звала исключительно Якова, поэтому была крайне удивлена.
Костя с женой рассмеялись.
— Я хо-ло-со! – тут же заявила Анечка, быстро сообразив, что слово «подарок» означает всегда что-то очень интересное.
— А вот мы сейчас и посмотрим, что дед Мороз тебе под ёлочку положил.
Ольга взяла дочь у Константина с рук на руки и осторожно присела с ней на корточки перед табуреткой, на которой стояла ёлка, посадив малышку себе на колено.
Глаза Анечки загорелись.
Как это она раньше не догадалась под табуретку заглянуть?!
Прислоненная к ножке табуретки, на полу сидела большая кукла в синем платье с оборками. На ногах у неё были белые сандалики, а на руке висела крошечная вязаная сумочка. Кукла была явно «в возрасте», но синее платье было новехонькое, словно только сшитое.
Надо же, как мама Зина постаралась. Обрядила Наташину куклу в самые лучшие одёжки.
— Точно, дочка, кукла! Да какая! Настоящая красавица! – Костя подмигнул жене. – Анечка, смотри! А за табуреткой ещё что-то есть!
Девочка снова замерла, а потом захлопала в ладоши.
Отец вытащил из-за табуретки детскую кукольную раскладную коляску.
Ольга снова улыбнулась.
Вчера Костя принёс от Зины огромную сумку. Но она так устала, что попросила его положить подарки под ёлку самостоятельно. Про куклу она знала, Зина проговорилась, конечно. Но об остальном не подозревала.
И коляску нашли! Столько лет в чулане пролежала у Жени с Ириной. Тоже Наталкина игрушка.
Теперь понятно, почему она так расстроилась. Сама хотела подарки под ёлку положить, а потом посмотреть, как Анютка их найдёт.
От сердца оторвала свои бывшие игрушки.
А мама Зина-то какова! Для коляски тоже новое сиденье сшила из обрезков разноцветной ткани. Получилось просто загляденье. Новая игрушка, как из магазина!
Ольга растрогалась и даже смахнула набежавшие слезинки.
Посылки присылали, письма мать писала, даже звонила изредка, но внучку Ольгины родители видели только на редких фотографиях.
Ольга вздохнула.
Зина с Яковом для них с Костей, как мать с отцом. Помогают, беспокоятся, одной семьёй живут.
Вот так… Иногда чужие люди становятся роднее самых родных.
Костя, почувствовав её настроение, погладил жену по плечу.
— Не грусти, солнышко моё. Смотри, как Анюта радуется! Выздоровела дочка, праздник у нас, чего слёзы лить? День рождения у неё на носу!
— Анютка тут же отвлеклась от разглядывания куклы.
— Де?! – она испуганно схватила себя ручонками за нос.
Родители опять рассмеялись, точно угадав, что дочь спрашивала: «Где?»
— Это значит, Анечка, что совсем рядом! Скоро!
Анюты довольно заулыбалась и потянулась к кукле.
Ольга подняла куклу и протянула дочери.
— Как мы её назовём, а, Анечка?
Думала она довольно долго, старательно шевеля губами. Потом, наконец, медленно, по слогам, попыталась выговорить:
Но девочка отрицательно замотала головой, прижимая к себе куклу.
— Ма-ин-ка! – повторила она настойчиво.
— Ах, Мар-и-и-инка! – Ольга звонко пропела выбранное дочкой для куклы имя. – Ну, что же… прекрасное имя!
Отец опять подхватил девочку на руки.
— Дочь! А кукла эта почти как живая. Если её положить, она закроет глазки и будет послушно спать. Проверим?
— Да! – Анечка была просто потрясена этим фактом и мечтала тут же проверить.
Костя уложил куклу на диван, Маринка послушно закрыла глаза.
— Па-а-ать! – Анютка была в восторге.
Оставив дочь играть с новыми игрушками, родители вернулись к ёлке.
— Олечка, там я из сумки не всё достал, что Зина с Яковом положили, ты посмотри, что там ещё. Я торопился вчера подарки для Анюты под ёлку вовремя пристроить.
Ольга вышла в прихожую и вернулась с большой матерчатой сумкой.
— Ого! Костик! Смотри! Здесь мохеровый шарф, это Зина для тебя связала, ещё бутылка какая-то… Костя, да это коньяк! Не иначе, Яков расстарался. Варенье Зина положила. А для меня – варежки! Смотри!
Ольга выудила из сумки симпатичные пушистые, белые варежки.
— Как хорошо, что мама Зина мне повстречалась. Костик, а наши подарки ты передал?
— Конечно! Кстати, передавали тебе особое спасибо за кофе. Где ты его только найти ухитрилась?
— Так выменяла, Костя. Сейчас люди на бартер перешли, разве не знаешь? Так и выменяла на две бутылки водки. Мы же с тобой не пьющие. Именно такой кофе Якову нравится, я хорошо помню.
— Можно. Врачи сказали, даже нужно. По маленькой чашечке в день и не крепкий. Не беспокойся, мама Зина, как курица с яйцом, с ним носится.
— Яков только что по струнке не ходит. Лекарства по часам, работать сверх меры ему не позволяет, даже сон послеобеденный прописала мужу по выходным. Он чуть не стонет уже. Но все предписания выполняет. Зато и чувствовать стал себя намного лучше.
— Наша мама Зина – форменный офицер. Только в юбке.
Оба рассмеялись, наблюдая, как Анечка, усадив куклу Маринку в новую коляску, старательно катает её по комнате…
Маленькая Анечка была занята.
Она сидела на своём детском стульчике и внимательно смотрела, как её мама выкатывает в коридор из небольшой кладовки стиральную машинку.
Сам агрегат всегда производил на Анечку неизгладимое впечатление.
Машинка была огромная, как гора, или как великан из сказки, которую читала мама ей перед сном. А ещё она страшно гудела, и даже немножко прыгала.
Анечка была ещё очень мала, но понимала, что, когда мама стирает, её нельзя беспокоить. Потому что стирка – это очень важно.
Ольга улыбнулась, глядя, как её дочь внимательно смотрит на цилиндрический гудящий агрегат под названием «Ока». Машинка была хоть и старая, но зато надёжная. Доставшись Косте от родителей, она не перестала служить семье верой и правдой, хотя Ольга подумывала о её замене на более новую и практичную «Сибирь».
Только когда это получится ещё сделать?
Когда мама ставила на плиту большой металлический бак, это означало, что Анечке пора уходить из кухни.
В баке кипятилось бельё. После кипячения его хорошо выполаскивали, а потом начиналось самое интересное!
В ванну наливалась вода, мама насыпала в банку немного красивого синего порошка из картонной коробочки, хорошенько взбалтывала содержимое и выливала его в ванну.
Вода сразу становилась ярко-голубой и очень красивой!
В этот раз было также.
Ольга подсинила воду, болтая в ней рукой, создавая в ванной небольшие волны и крутящиеся водовороты. Потом, погрузив в воду выстиранное бельё, отправилась немного отдохнуть в комнату.
После возни с тяжелым, мокрым бельём, у неё невыносимо ныла спина и плечи.
Только минут через десять она поймала себя на мысли, что в квартире подозрительно тихо.
Анютка, возившаяся с куклой у её ног, исчезла, оставив Маринку возле дивана.
Разлучить дочку с новой куклой могло только что-то очень важное.
Ольга отправилась на поиски и, обнаружив пропажу на кухне, всплеснула руками.
Посреди кухни, на полу, сидела довольная Анютка, щедро посыпая пространство вокруг себя синькой из раскрытой коробочки, которую она умудрилась стащить со стола.
В синьке было всё – полы, табуретка, Анечкино платье и сама Анечка.
Она потащила дочь в ванну.
— Вот папа наш придёт, увидит вместо тебя синюю девочку, и что он подумает? – причитала она озабоченно, поливая дочь из лейки и намыливая её ручонки в десятый раз.
Ольга корила себя за забывчивость.
Угораздило же её коробочку с синькой забыть на кухонном столе.
Синька была ядреной и до конца отмываться никак не хотела.
Больше всего окрасились руки и, о ужас, волосы! Видимо, Анютка, довольная находкой, решила, что её судьба – быть похожей на Мальвину.
У Ольги были тёмные волосы, а у Кости – светло-русые. В плане волос дочери достались папины гены и её детские пушистые волосы были светлыми.
Костя, вернувшийся с работы, сначала остолбенел, увидев выбежавшую ему навстречу дочь.
Ольга вышла навстречу мужу и развела руками:
— Прости, не уследила. Шустрая у нас дочь.
Видя, как веселится отец, Анютка тоже залилась радостным смехом.
Отсмеявшись, Костя потащил дочь к торшеру, чтобы хорошенько рассмотреть её кудри, явственно отсвечивающие голубым.
— Хороша! – вынес он вердикт. – Прямо Мальвина!
— Костя, что делать-то будем? – Ольга большими глазами смотрела на мужа. – К врачу нужно в поликлинику. День рождения седьмого. Как её к врачу вести в таком виде?
Научи меня прощать. Глава 113
Лера, в светлой косынке, скрывающей волосы, собранные в пучок на затылке, старательно возила большой малярной кистью по раскатанному по полу рулону обоев.
Лидия Николаевна гремела ведром на кухне, готовясь доставить в комнату очередную порцию целлюлозного клея, разведённого лично Фёдором Петровичем.
— Лерочка, спасибо тебе огромное за помощь. Вот что бы мы, старики, без тебя делали? Как же хорошо, что именно тебя нам в соседки определили! – говорила Лидия Николаевна из кухни, продолжая греметь ведром и какими-то тазами.
Лера разогнула усталую спину и улыбнулась.
— Как же иначе, Лидия Николаевна, дорогая? Сегодня я вам помогу, завтра – вы мне. Разве не так?
— Всё так, деточка, всё так! – в комнате появился Фёдор Петрович. В руках он держал большой развернутый лист газеты.
Вернувшаяся Лидия Николаевна с удивлением воззрилась на мужа.
— Федя, а газета тебе зачем?
Женщины с интересом смотрели на его манипуляции.
В результате у Фёдора Петровича получилась большая треугольная газетная шапочка.
— Разве можно начинать ремонтные работы без такой шапочки? Это традиция! – провозгласил мужчина и попытался приладить эту своеобразную треуголку на свои непослушные седые волосы, торчавшие в разные стороны.
Лера хихикнула, а Лидия Николаевна откровенно захохотала.
— Федя! Не смеши людей! Чтобы это чудо шляпной мысли держалось у тебя на голове, его нужно будет приклеить!
Лера начала хохотать вместе с соседкой, согнувшись пополам.
— Фёдор Николаевич, дорогой, если мы её приклеим, вам придётся потом ходить лысым!
Мужчина оставил попытки нацепить на голову шапочку и удивленно вытаращился на Леру.
Женщины продолжали смеяться.
Фёдор Петрович тоже захохотал.
Он снова попытался пригладить волосы, но это было нереально. Более-менее аккуратный вид ему удавалось приобрести только на первое время после посещения парикмахерской. Стричься он не любил, и жена загоняла его туда чуть ли не силой.
Фёдор Петрович обожал свою шевелюру, по его мнению, она делала его неотразимым, не похожим ни на кого, кроме Энштейна. К слову сказать, его шевелюра была намного гуще, чем у великого физика. Уложить волосы Фёдора Петровича в прическу не представлялось возможным. Только если состричь их напрочь, чуть не под корень. А на это преподаватель был категорически не согласен.
— Хорошо, хорошо, дорогая моя, обязательно выполню твою просьбу. Но ведь до его приезда у меня есть почти месяц свободной жизни!
Фёдор Петрович подмигнул Валерии.
Она улыбнулась ему, потом взялась за второй конец огромной бумажной ленты. Осторожно стала взбираться по стремянке под потолок.
Лидия Николаевна, оставшаяся внизу, контролировала процесс.
— Лерочка, ещё капельку выше! Прямо на полсантиметра! Вот-вот! Теперь всё, лепи!
Обои были выужены из кладовки. Они были светлые, с геометрическим узором, поэтому приходилось постоянно следить за тем, чтобы рисунок на соседних полосах совпадал.
Дверь комнаты, где проходил ремонт, находилась почти напротив двери в комнату Валерии.
Это был так называемый «кабинет» Фёдора Петровича.
Теперь письменный стол был вынесен в их с женой спальню, где он занял место у окна. Кресло и книжный шкаф на время переехали в комнату Валерии, она была большой, и в ей практически не было мебели.
— Лерочка, можно мы разместим мебель и книги у тебя? На время? – перед началом ремонта Фёдор Петрович пришёл к Валерии с просьбой. – Часть нужных книг я заберу в комнату, а остальные оставлю в шкафу. Креслом можешь пользоваться! А то нам никак не выкрутиться с ремонтом, ума не приложу, куда всё это девать…
— Конечно, Фёдор Петрович! Проходите!
— Ребята, заноси! – скомандовал мужчина и в комнату к Валерии с любопытством заглянули трое крепких молодых ребят, видимо, его студентов.
Они быстро и ловко внесли кресло, потом сложили в углу стопки книг, затем осторожно и медленно переместили в свободный угол небольшой приземистый книжный шкаф, больше похожий на комод.
Поставив его у стены и расставив вынутые книги по полкам, они ретировались.
Всё произошло так быстро, что Валерия опомниться не успела.
Фёдор Петрович с удовольствием потёр руки.
— Ну вот и чудненько! Теперь можно заниматься обоями.
— Я вам помогу, Фёдор Петрович!
— Что ты, Лерочка, вполне достаточно того, что ты позволила воспользоваться своей комнатой, как складом. Мы с Лидочкой сами справимся.
— Но ведь со мной будет намного быстрее, правда? К тому же начинается лето, у меня большой отпуск, делать совершенно нечего. Прошу – не отказывайтесь от моей помощи!
Фёдор Петрович тепло улыбнулся.
— Спасибо. Конечно, мы не откажемся. Только обещай, что когда будет ремонт у тебя, мы с Лидой будем помогать!
— Непременно! – Лера подумала, что ей очень повезло.
Редко, когда с соседями по коммуналке складываются такие добрые отношения. Если они просто мирные – это уже хорошо. Иногда между соседями разгорались такие «кухонные войны», что хоть из дома беги. Валерия была хорошо об этом наслышана.
Сама она была человеком не конфликтным, всячески стараясь избегать ссор. Но если дело доходила до скандала, тут уж она себя в обиду не давала.
С обоями общими усилиями справились быстро.
После того, как всё высохло, пришли студенты, те же самые молодые люди, что помогали пожилым супругам в первый раз, поставили на место мебель: диван, одно кресло, шкаф, но пока без книг.
Лера понимающе кивнула.
— Это совсем не проблема. Пусть себе лежат! Есть ведь не просят.
Комната посветлела, похорошела, старенький торшер, который Лидия Николаевна заново перетянула зелёной тканью, очень её украшал, придавал обстановке по-особенному уютный, домашний вид.
— А когда гости-то у вас будут, Лидия Николаевна?
— Должны на будущей неделе приехать. Алексей уже по поводу отпуска договорился, звонил, что собирается ехать за билетами.
— Ну вот и хорошо. Вам повеселее будет.
Лидия Николаевна покачала головой.
— Ой, уж не знаю, не знаю… По Алёшеньке мы очень соскучились, а вот Любаша… Сложный она человек.
— Лидия Николаевна, но ведь сын сам себе такую жену выбрал.
— Да я понимаю, Лерочка. Я хорошо отношусь к Любаше. Но всё-таки мне неспокойно как-то.
Лера погладила Лидию Николаевну по плечу.
— Всё будет хорошо. Главное – настраивать себя на положительные эмоции, правда ведь?
— Конечно, Лерочка, конечно…
Звонок телефона раздался резкой, переливчатой трелью.
Светлана возилась у плиты и посмотрела на телефонный аппарат с некоторой досадой.
Она как раз запекала в духовке картошку.
На кухню быстрым шагом вошёл Виктор, с удовольствием втянул вкусный запах, протянул руку к телефону, стоявшему на подоконнике.
Жена благодарно ему улыбнулась.
Как-то сразу было решено поставить телефонный аппарат на кухне.
Коридор их квартиры был небольшим и длинным, входная дверь располагалась почти напротив двери в комнату родителей. Если поставить аппарат на стол-книжку, служивший тумбочкой или прикрепить к стене – разговаривать всё равно будет неудобно. Присесть было некуда, тот, кто разговаривает, непременно мешал бы остальным.
На кухне же можно было говорить, вернее, «болтать», с комфортом: присев у стола на мягкий табурет, даже под чашку чая, что нередко практиковала Светлана, да и Вера.
Светлана, как правило, общалась с Зиной или Ольгой, близких подруг у неё не было, только приятельницы, знакомые по работе. С семьёй Зины они сдружились крепко, поэтому и телефонные разговоры были частенько. Дойти друг до друга не позволяло расстояние, всё-таки семьи жили на разных концах города, собираясь вместе только по праздникам.
Вера по телефону говорила с подружками, иногда болтая, «о своём, о девичьем», по целому часу. Родители не мешали. Разговоры девчонки устраивали по вечерам, и
Вера, прикрывая дверь на кухню, никому не мешала.
— Алло, слушаю! – сказал Виктор в трубку.
Услышав ответ, немного нахмурился, но тут же позвал дочь.
Девушка подошла к аппарату, уже подозревая о том, кто звонит.
Родители напряглись. Сложившаяся ситуация с ухаживаниями Игоря им не нравилась. По совету друзей они не вмешивались, посчитав, что дочь должна сама решить, нужен ли ей этот человек, или нет. Но сейчас волнение было написано на лицах обоих.
Вера же, повернувшись к ним спиной, продолжала говорить в трубку:
— Да, я сегодня свободна. Когда? Нет, давай в шесть часов, я не хочу возвращаться домой очень поздно, мама будет волноваться. У фонтана? Хорошо, я постараюсь приехать вовремя.
Она положила трубку и лучезарно улыбнулась родителям, быстро прошла по коридору в сторону своей комнаты.
Светлана с Виктором переглянулись.
— Ну и что? Что будем делать? – Виктор, всё ещё хмурясь, покачал головой.
— Витя, что ты сделаешь? Ну вот подумай, что мы можем сделать? Запереть её в четырёх стенах? Ты же сам понимаешь, что это не выход. И потом, мне кажется, что после произошедшего, их отношения с Игорем стали, как бы это сказать, более прохладными.
Мужчина по-прежнему хмурился, на лбу, на переносице, пролегли глубокие морщинки.
— Думаешь, что Игорь всё-таки любит нашу дочь?
Светлана покачала головой.
— Не знаю. Честно – не знаю. Трудно судить по тому, что я видела. Он очень хочет нам понравиться, это заметно. Даже после того, как вскрылась правда про историю с Ольгой, он не прекратил попыток наладить с нами отношения, как-то оправдать себя. И с Верой продолжает встречаться. Но беспокойство меня не покидает.
— Ты бы поговорила с ней, Света.
— Да, Витя, нужно поговорить. Последи за картошкой, хорошо?
Светлана встала, направившись в комнату дочерей.
Надюшки дома не было, она опять пропадала у подружек.
Вера вертелась перед зеркалом, шкаф был открыт, на дверцу были нацеплены деревянные плечики с разноцветными блузками.
— Мама, как думаешь, эту или вот эту, от костюма?
Вера повернула к матери улыбающееся лицо.
Светлана невольно улыбнулась.
Эх, молодость… Когда-то она точно так же смотрела в зеркало, переживая, заметит ли Виктор, что платье в котором она пришла на свидание, перелицовано, талия надставлена, а оборка пришита специально, чтобы увеличить длину…
Конечно, сейчас у дочери нет таких проблем. На рынке теперь можно было свободно купить нарядные вещи, в основном, польские, появились кооперативы, занимающиеся пошивом модной одежды, были бы деньги, как говорится.
Да, это был так называемый «ширпотреб», но уж лучше он, чем платье, перелицованное несколько раз.
У её дочери был неплохой вкус, она покупала вещи простые, но «к лицу».
— Согласна! – Вера тут же принялась переодеваться.
— Конечно, мама. Что такое?
Вера удивленно повернулась к матери, продолжая застёгивать на блузке маленькие пуговки, из-за блеска похожие на перламутровые.
— Тебе очень нравится Игорь? Ты уверена, что хочешь связать свою жизнь именно с этим человеком?
Вера села рядом с матерью на диван, задумалась.
— Очень нравится, мама! Я даже думаю, что люблю его. Тебя интересует, могла бы я выйти за него замуж, да?
— Да, дочь. Ты просто пойми, мы не собираемся очернять его в твоих глазах, но из песни слов не выкинуть – история с Ольгой была, и он вел себя в ней не очень достойно.
— Но, мама, сейчас ведь всё по-другому! – горячо заговорила Вера, взяв мать за руку. – Я – это я, а не Ольга! С Олей они не смогли найти общий язык, хотя она очень хороший человек, но ведь так бывает. Со мной Игорь совсем другой!
Светлана понимающе посмотрела на дочь и покачала головой.
— Вера, я не сомневалась, что ты именно этими словами будешь говорить. Разубеждать тебя я не стану, решение принимать ты будешь сама. Но прошу тебя подумать о том, что Игорь – взрослый мужчина. За его плечами определенный жизненный опыт, которого у тебя пока нет совсем.
— Мама, я понимаю. – Вера прижалась к матери, вдыхая такой знакомый, едва уловимый запах её любимых духов.
У Светланы была привычка наносить немного духов на волосы, отчего она всегда, казалось, была окружена легким ароматным облачком.
— Обещаю, что не буду принимать необдуманных решений, хорошо? Теперь мне пора. Я побегу?
Светлана улыбнулась, смотря на дочь. Как быстро выросла Вера. И как сложно ей сейчас будет сделать правильный выбор.
Но и решать за неё – не дело.
Чтобы потом дочь обвинила родителей в том, что они «запретили, не позволили, сломали жизнь»?
Остаётся надеяться, что они с отцом правильно объяснили ей, «что такое хорошо, и что такое плохо». Вот уж верно в народе говорят: «Маленькие детки – маленькие бедки».
Вера выпорхнула из подъезда, как нарядная птичка. Улыбаясь, поздоровалась с пожилыми женщинами на лавочке, весело цокая каблучками, побежала к автобусной остановке.
Ей повезло, нужный автобус подкатил почти сразу.
Ехать предстояло довольно далеко, она посмотрела на наручные часики, которые подарили ей родители на день рождения, когда ей исполнилось шестнадцать.
Позолоченные, с маленьким круглым циферблатом, часы были замечательны тем, что были похожи на украшение: звенья браслета представляли собой круглые камни янтаря, «усаженные» в «гнёзда» из позолоченного сплава.
Если смотреть издалека, не приглядываясь, то подарок больше напоминал золотой янтарный браслет.
Вере он так понравился, что она носила теперь часы, почти не снимая. Только приходя домой, аккуратно расстегивала прочный замочек. Полюбовавшись в очередной раз на янтарь, клала подарок в свою шкатулку у зеркала.
Часы показывали половину пятого вечера. За полтора часа она должна была добраться до места встречи.
Вера достала из сумки книгу и, устроившись у окна, углубилась в чтение.
Она так увлеклась, что едва не проехала нужную остановку. Поспешно выскочив из автобуса, Вера сразу же увидела Игоря. Он, держа в руке розу на длинном стебле, прогуливался у фонтана.
Вера подбежала к нему, подставила губы для поцелуя.
— Я не сильно опоздала?
Игорь поцеловал её. Жадно, до боли, стиснув тонкие запястья.
Вера охнула и невольно поморщилась.
— Прости! – Мужчина сразу отпустил её руки и отстранился. – Просто я так соскучился! Это тебе!
Он протянул девушке розу.
Вера улыбнулась, взяла цветок, понюхала. Он почти ничем не пах. Только свежестью.
— Спасибо! Ты долго ждал? Прости, но этот автобус полз, как черепаха.
Они пошли по направлению к парку, держась за руки, болтая обо всем, и ни о чём.
Игорь чувствовал себя несколько скованно. После знаменитого визита к будущим, как он надеялся, родственникам, свидания с Верой перестали быть беззаботными и лёгкими.
Теперь, встречаясь с девушкой, он только и думал о том, как убедить Веру в своих чувствах настолько, чтобы она согласилась с его планами на их будущую жизнь.
Вот и сегодня, он снова завёл разговор, который начинал уже неоднократно.
Они присели на скамью, Вера принялась кормить голубей, отщипывая крошечные кусочки от куска булки, который она предусмотрительно сунула в сумку, когда уходила.
Ей нравилось кормить птиц.
Голуби ворковали, толпились у её ног, принимались за показательные танцы перед подружками, а пронырливые воробьи то и дело обкрадывали менее расторопных сизых собратьев, устраивая мелкие драки и потасовки из-за каждого утащенного кусочка.
Вера веселилась, наблюдая воробьиную возню, слушая мирное воркование голубей.
Удивлённо она посмотрела на Игоря.
— Конечно. О чём ты хотел поговорить?
— О нас, Вера! О нас с тобой!
Игорь резко поднялся со скамейки, отчего испуганные голуби разлетелись от него во все стороны.
— Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
Вера подняла на Игоря счастливые глаза.
Неужели это именно то, о чем она так мечтала, то, чего ждала?
— Ты выйдешь за меня? – Игорь снова присел рядом с ней, вынул из кармана коробочку, открыл. Заблестело кольцо резными золотыми гранями. – Вера, будешь моей женой?
Раньше она всегда представляла себе в воображении, как именно это будет. Красиво, или обыденно, или как-нибудь необычно… Но сейчас это происходило не в воображении, а совсем по-настоящему.
Неужели Игорь сделал ей предложение?
Она даже зажмурилась. Когда она открыла глаза, ничего не изменилось. На дорожке по-прежнему ворковали голуби, а Игорь сидел с бархатной коробочкой в руках. От волнения Вера даже не разглядела, какого она была цвета. Синяя? Или, может быть, зелёная?
Хотя, какая разница?
Девушка посмотрела на мужчину. В его глазах читалась страсть и, одновременно, отчаянный страх того, что он может услышать отказ.
Как любой человек, он имеет право на прошлые ошибки. История с Ольгой была такой ошибкой. У Ольги не хватило любви для него, но с ней, с Верой, всё будет по-другому!
— Да. – Вера услышала свой тихий голос, словно со стороны. – Я выйду за тебя, Игорь.
Лицо мужчины изменилось, он вздохнул с явным облегчением, заулыбался, аккуратно достав кольцо, надел его на тонкий девичий палец.
Оно оказалось почти впору, было совсем чуточку великовато, но, в конце концов, кольцо не было обручальным. Это был подарок на «помолвку».
— Я так счастлив! – воскликнул Игорь. – Я сейчас готов даже этих голубей обнять!
Вера рассмеялась.
Вдруг голос Игоря вновь стал серьёзным.
— Верочка, но у меня есть условие.
Девушка с недоумением посмотрела на него.
— О чём ты? Что ещё за условие? Какое?
Улыбка, озаряющая её лицо, слегка погасла, а румянец отступил.
— Ты должна оставить учёбу и уехать со мной. Как мы и планировали.
Игорь взял руки Веры в свои. Потом заглянул в её глаза.
Вера не отвела глаз. Она смотрела прямо на мужчину.
— Мы планировали? Игорь, тебе не кажется, что ты выдаешь желаемое за действительное?
Игорь нетерпеливо сжал её руки.
— Но ведь мы говорили об этом? Я объяснял тебе, что мне не нужна жена, работающая в школе, занимающаяся чужими детьми вместо своей собственной семьи. Я вполне могу обеспечить тебе безбедное существование, ты не будешь ни в чем нуждаться! Зачем тебе эта неблагодарная работа?
Вера слушала его, приоткрыв от удивления рот.
— Я уже нашёл очень хороший обмен, это тоже крупный город, прекрасные для меня перспективы в плане работы. Меня уже ждут.
— В смысле? – Вера не могла поверить в то, что слышит. – Ты решил всё за меня?!
— Но ведь ты меня любишь, значит, должна прислушаться к моему мнению! – Голос Игоря был уверенным и спокойным.
Услышав её, Верино: «Да!», он даже не усомнился, что и со всем остальным она непременно согласится.
Вот как… Она ещё не стала женой, но уже должна…
Девушка вдруг встала, щеки её побелели. Она медленно сняла кольцо с пальца, взяла из рук Игоря коробочку, положила кольцо обратно, протянула коробочку мужчине.
— Я не думаю, что у нас что-то получится.
Игорь в изумлении смотрел на неё.
— Вера, ты что?! Ты меня не любишь?!
Он был потрясён переменой, произошедшей с девушкой.
Девушка взяла со скамейки сумку, повесила её на плечо.
— Я знаю, это всё Ольга виновата! И муженёк её! Я так и знал, что они оболгут меня, наговорят тебе обо мне гадостей!
— Игорь, ты хоть слышишь себя? – Вера грустно покачала головой, по её щеке поползла слезинка. – Ольга не говорила о тебе ничего плохого. Она всего лишь рассказала правду о своей жизни с тобой. Если честно, я ей не особо поверила, посчитала, что она просто недостаточно любила тебя. Но теперь понимаю, что в чем-то она определенно была права.
Она помолчала, говорить было тяжело, слёзы душили её.
— Почему ты считаешь, что я не должна работать? Я выбрала профессию сознательно, только я одна решу, подходит она мне или нет. Это моя жизнь! Не твоя, Игорь. Я не собираюсь раствориться в тебе без остатка, потому что я тоже личность. У меня есть свои желания, своё собственное мнение! А теперь ты предлагаешь мне замужество, одновременно ставя ультиматум?!
Игорь мрачно молчал, в отчаянии стискивая кулаки.
— Ты спросил меня, хочу ли я уезжать? Почему я должна бросить своих родных, по какой такой необходимости? Это что, вопрос жизни и смерти, или это просто тебе так захотелось? Подозреваю, что второе. Так вот, я не кукла, чтобы меня без спроса пересаживать с полки на полку.
— Ты никогда меня не любила! – Игорь выкрикнул эти слова громко, проходившая мимо пара оглянулась на них.
— Неправда, Игорь. Я тебя люблю. Если ты изменишь решение, не будешь вести себя, словно турецкий султан, я стану твоей женой. Но имей в виду, что я никуда не поеду. И ты получишь жену-учительницу, нравится тебе это или нет. Решать тебе. Как меня найти, ты знаешь!
Вера отвернулась от изумленного Игоря, и пошла по аллее.
Теперь, когда Игорь её уже не видел, она могла не сдерживать эмоций. По щекам потекли слёзы.
Вера не смахивала их. Она просто тихо плакала над своей первой любовью.