преступный кусок мяса манга
Манга Био Мясо | Bio-Meat: Nectar | BM: Nectar
Если не работает, попробуйте выключить AdBlock
Вы должны быть зарегистрированы для использования закладок
Информация о манге
Журнал: Shuukan Shounen Champion
Издательство: Akita Shoten
Задавайте вопросы, обсуждайте героя, конкретные детали
Уже февраль, а снег за зиму так ни разу и не выпал. Отец Канон часто уезжает в командировки и, кажется, слишком сдружился со своей молодой красивой подчиненной. Что Канон совсем не нравится так скоро после смерти ее матери. Ее брат собирает насекомых, но они умирают.
Как оказалось, эти смерти первое из множества бедствий, готовых обрушиться на них. Сначала повсюду таинственно умирают насекомые. Затем крысы выползают в поисках новых источников пропитания. А дальше будет только хуже…
Хазин Нама часто снились кошмары, но однажды один из очередных ночных кошмаров занёс его в будущее на семь лет вперёд, превратившееся в апокалипсис, где люди борются за выживание, сражаясь с демонами и зомби. Сначала Хазин подумал, что это ещё один ночной кошмар, пока девушка, которую он встретил в своём сне, не появилась в реальности, оказавшись ученицей, переведённой в его школу.
Пользуясь своей способностью переноситься из настоящего в будущее и обратно, сможет ли Хазин предотвратить всемирную катастрофу и остаться в живых?
Перевод 2 Ответить Обсудить перевод.
Уже февраль, а снег за зиму так ни разу и не выпал. Отец Канон часто уезжает в командировки и, кажется, слишком сдружился со своей молодой красивой подчиненной. Что Канон совсем не нравится так скоро после смерти ее матери. Ее брат собирает насекомых, но они умирают.
Как оказалось, эти смерти первое из множества бедствий, готовых обрушиться на них. Сначала повсюду таинственно умирают насекомые. Затем крысы выползают в поисках новых источников пропитания. А дальше будет только хуже…
The Charming Cannon Fodder / Очаровательное пушечное мясо
Количество глав: 105
Выпуск: продолжается
Частота выхода глав: каждые 5.66 дня
Альтернативное название: 炮灰女配万人迷[快穿]
Ин Рушен была выбрана системой в качестве пушечного мяса. Система предложила ей два параметра:
А: Быть высококлассным пушечным мясом, даже если мужской главный герой будет с ней плохо обращаться тысячи раз, она будет заботиться о нем, как о первой любви.
В: Контратака.
Учитывая низкий IQ девушки, умная система предложила выбрать параметр А.
Ин Рушен: Изначально я хотела выбрать А, чтобы ничего не делать, но если вы так говорите, то я не выберу А.
Позже, система обнаружила, что эта девушка не была до смерти измучена главным мужским персонажем, а главный мужской персонаж и второй мужской персонаж любили ее до смерти и были до смерти измучены ею.
Система: …
[Единый мир: Почему эта третьесортная актриса такая убогая]
Никто не знал, что эта третьесортная актриса, которую все ругали, была великим художником, но, к сожалению, великий художник была повержена тем, кого она любила и его аристократической семьей, так что она не могла взять кисть в руки снова.
Позже, главный мужской персонаж узнал, что любил только того, кто никогда не оглядывался назад.
Семья аристократов еще больше раскаивалась, потому что третьесортная актриса, которую они обижали, оказалась их родной дочерью.
[Мир II: Милый и нежный человек хитрит, ах!]
Так что, Ин Рушен радостная, выбрала параметр А, думая, что выиграет ничего не делая, но она не ожидала, что ее сводная сестра на самом деле окажется мужчиной.
Кусок мяса
Последним кусочком хлеба Том Кинг подобрал последнюю каплю мучного соуса, начисто вытер им тарелку и долго, сосредоточенно жевал его. Из-за стола он встал с гнетущим ощущением голода. А ведь только он один и поел. Обоих ребятишек уложили спать пораньше в соседней комнате в надежде, что во сне они забудут о пустых желудках. Жена не притронулась к еде и сидела молча, озабоченно наблюдая за мужем. Это была худая, изможденная женщина, дочь рабочего, сохранившая еще остатки былой привлекательности. Муку для соуса она заняла у соседей. Последние два полпенни ушли на покупку хлеба.
Том Кинг присел у окна на расшатанный стул, затрещавший под его тяжестью, и, машинально сунув в рот трубку, полез в боковой карман. Отсутствие табака вернуло его к действительности, и, обругав себя за беспамятность, он отложил трубку в сторону. Движения его были медленны, почти неуклюжи-казалось, он изнемогает под тяжестью собственных мускулов. Это был человек весьма внушительного вида и внушительного сложения; наружность его не слишком располагала к себе. Грубая поношенная одежда висела на нем мешком. Ветхие башмаки были подбиты слишком тяжелыми подметками, тоже отслужившими свой век. Ворот дешевой, двухшиллинговой рубашки давно обтрепался, а покрывавшие ее пятна уже не поддавались чистке.
Профессию Тома Кинга можно было безошибочно определить по его лицутипичному лицу боксера. Долгие годы работы на ринге наложили на него свой отпечаток, придав ему какую-то настороженность зверя, готового к борьбе. Это угрюмое лицо было чисто выбрито, словно для того, чтобы все его черты выступили как можно резче. Бесформенные губы складывались в крайне жесткую линию, и рот был похож на шрам. Тяжелая, массивная нижняя челюсть выдавалась вперед. Глаза под набрякшими веками и кустистыми бровями двигались медленно и казались почти лишенными выражения. Да, несомненно, было что-то звериное в наружности Кинга и особенно— в его глазах-сонных с виду глазах льва, готового к схватке. Низкий лоб был покат, а под коротко остриженными волосами отчетливо проступал каждый бугор на обезображенной голове. Нос, дважды сломанный, исковерканный бессчетными ударами на все лады, и оттопыренное, всегда распухшее ухо, изуродованное так, что оно стало вдвое больше своей нормальной величины, тоже отнюдь его не красили, а уже проступавшая на недавно выбритых щеках борода придавала коже синеватый оттенок.
Словом, у Тома Кинга была внешность человека, которого можно испугаться гденибудь в темном переулке или в каком-либо уединенном месте. А между тем он вовсе не был преступником и никогда ничего преступного не совершал. Иногда побранитсяэто дело обычное в его среде, а вообще-то он никому не делал вреда. Никто никогда не видел, чтобы он затеял ссору. Том Кинг был боксер-профессионал и всю свою боевую свирепость сохранял для профессиональных выступлений. Вне ринга он был флегматичен, покладист, а в молодые годы, когда у него водились деньги, раздавал их щедрой рукой, не заботясь о себе. Он не страдал злопамятностью и имел мало врагов. Бой на арене являлся для него средством к жизни. На ринге он наносил удары, чтобы причинить повреждения, чтоб изувечить противника, уничтожить его, но делал это без злобы. Для него это было обыкновенным деловым занятием. Зрители собирались и платили деньги, чтобы посмотреть, как противники нокаутируют друг друга.
Победителю доставалась большая часть денежного приза. Когда Том Кинг встретился двадцать лет назад с Улумулу Гуджером, он знал, что нижняя челюсть Гуджера, сломанная в ньюкаслском состязании, всего месяца четыре как зажила.
Преступный кусок мяса манга
Последним кусочком хлеба Том Кинг подобрал последнюю каплю мучного соуса, начисто вытер им тарелку и долго, сосредоточенно жевал его. Из-за стола он встал с гнетущим ощущением голода. А ведь только он один и поел. Обоих ребятишек уложили спать пораньше в соседней комнате в надежде, что во сне они забудут о пустых желудках. Жена не притронулась к еде и сидела молча, озабоченно наблюдая за мужем. Это была худая, изможденная женщина, дочь рабочего, сохранившая еще остатки былой привлекательности. Муку для соуса она заняла у соседей. Последние два полпенни ушли на покупку хлеба.
Том Кинг присел у окна на расшатанный стул, затрещавший под его тяжестью, и, машинально сунув в рот трубку, полез в боковой карман. Отсутствие табака вернуло его к действительности, и, обругав себя за беспамятность, он отложил трубку в сторону. Движения его были медленны, почти неуклюжи-казалось, он изнемогает под тяжестью собственных мускулов. Это был человек весьма внушительного вида и внушительного сложения; наружность его не слишком располагала к себе. Грубая поношенная одежда висела на нем мешком. Ветхие башмаки были подбиты слишком тяжелыми подметками, тоже отслужившими свой век. Ворот дешевой, двухшиллинговой рубашки давно обтрепался, а покрывавшие ее пятна уже не поддавались чистке.
Профессию Тома Кинга можно было безошибочно определить по его лицутипичному лицу боксера. Долгие годы работы на ринге наложили на него свой отпечаток, придав ему какую-то настороженность зверя, готового к борьбе. Это угрюмое лицо было чисто выбрито, словно для того, чтобы все его черты выступили как можно резче. Бесформенные губы складывались в крайне жесткую линию, и рот был похож на шрам. Тяжелая, массивная нижняя челюсть выдавалась вперед. Глаза под набрякшими веками и кустистыми бровями двигались медленно и казались почти лишенными выражения. Да, несомненно, было что-то звериное в наружности Кинга и особенно— в его глазах-сонных с виду глазах льва, готового к схватке. Низкий лоб был покат, а под коротко остриженными волосами отчетливо проступал каждый бугор на обезображенной голове. Нос, дважды сломанный, исковерканный бессчетными ударами на все лады, и оттопыренное, всегда распухшее ухо, изуродованное так, что оно стало вдвое больше своей нормальной величины, тоже отнюдь его не красили, а уже проступавшая на недавно выбритых щеках борода придавала коже синеватый оттенок.
Словом, у Тома Кинга была внешность человека, которого можно испугаться гденибудь в темном переулке или в каком-либо уединенном месте. А между тем он вовсе не был преступником и никогда ничего преступного не совершал. Иногда побранитсяэто дело обычное в его среде, а вообще-то он никому не делал вреда. Никто никогда не видел, чтобы он затеял ссору. Том Кинг был боксер-профессионал и всю свою боевую свирепость сохранял для профессиональных выступлений. Вне ринга он был флегматичен, покладист, а в молодые годы, когда у него водились деньги, раздавал их щедрой рукой, не заботясь о себе. Он не страдал злопамятностью и имел мало врагов. Бой на арене являлся для него средством к жизни. На ринге он наносил удары, чтобы причинить повреждения, чтоб изувечить противника, уничтожить его, но делал это без злобы. Для него это было обыкновенным деловым занятием. Зрители собирались и платили деньги, чтобы посмотреть, как противники нокаутируют друг друга.
Победителю доставалась большая часть денежного приза. Когда Том Кинг встретился двадцать лет назад с Улумулу Гуджером, он знал, что нижняя челюсть Гуджера, сломанная в ньюкаслском состязании, всего месяца четыре как зажила. И он метил именно в эту челюсть и опять сломал ее на девятом раунде, но не потому, что питал к Гуджеру вражду, а потому, что это был наиболее верный способ вывести Гуджера из строя и получить большую часть приза. И Гуджер не обозлился на него. Таков был закон игры, оба они знали его и следовали ему.
Том Кинг был несловоохотлив. Сидя у окошка, он молчал, угрюмо разглядывая свои руки. На тыльной стороне кистей выступали толстые, вздутые вены, а расплющенные и изуродованные суставы пальцев свидетельствовали о службе, которую они несли. Том Кинг никогда не слыхал, что жизнь человека-это жизнь его артерий, но что значат эти толстые, набухшие вены, было ему очень хорошо известно. Его сердце гнало по ним слишком много крови под слишком высоким давлением. Они уже не справлялись со своей работой. Задавая им непосильную задачу, он заставил их потерять эластичность, а вместе с этим утратил и свою былую выносливость. Теперь он легко уставал и уже не мог двадцать бешеных раундов биться, биться, биться, как одержимый, от гонга до гонга, то прижавшись к канатам, то сам отбрасывая к канатам противника и с каждым раундом усиливая ярость своих атак, чтобы в двадцатом, последнем, раунде, когда весь зал, вскочив, ревет, собрать воедино всю свою стремительность и всю мощь и нападать, бить, увертываться, снова и снова обрушивая на противника град ударов и получая такой же град ударов в ответ, в то время как сердце безотказно гонит по упругим венам бурно приливающую кровь. Вздувавшиеся во время боя вены потом всегда опадали, но не совсем, — каждый раз, незаметно для глаза, они становились чуточку шире прежнего.
Том Кинг смотрел на свои вены и на искалеченные суставы пальцев, и на мгновение ему припомнилось, какой юношески-безупречной формой обладали эти руки до того, как он впервые размозжил одну из костяшек о голову Бенни Джонса, известного под кличкой «Валлийское Страшилище». Голод снова заговорил в нем.
— Эх! Неужели нельзя достать кусок мяса!-пробормотал он, сжимая свои огромные кулаки, и тихонько выругался.
— Я пробовала, просила и у Берка и у Соулея…— виновато сказала жена.
— Ни на полпенни. Берк сказал…— Она запнулась.
— Договаривай! Что он сказал?
— Да что мы и так уж много забрали у него продуктов в долг и что Сэндл, наверное, задаст тебе нынче трепку.
Том Кинг хмыкнул, но промолчал. Ему вспомнился вдруг бультерьер, которого он держал, когда был помоложе, и закармливал до отвала мясом. Тогда Берк поверил бы ему, Кингу, тысячу бифштексов в долг. Но времена изменились. Том Кинг старел, а старые боксеры, выступающие в состязаниях во второразрядных клубах, не могут рассчитывать на сколько-нибудь порядочный кредит у лавочников.
Том Кинг встал в это утро с тоской по куску говядины, и тоска эта не утихала. К тому же он знал, что недостаточно натренирован для предстоящей борьбы. Этот год в Австралии выдался засушливый, дела у всех шли туго, и даже случайную работу нелегко было подыскать. Партнера для тренировки у Тома не было, питался он плохо, редко ел досыта. Иногда он по нескольку дней работал чернорабочим, если удавалось устроиться, а по утрам обегал кругом весь парк Домен для тренировки ног. Но трудно тренироваться без партнера, да еще когда у тебя жена и ребятишки, которых надо прокормить. Предстоящее состязание с Сэндлом не слишком-то подняло его кредит у лавочников. Секретарь Гейети-клуба выдал ему вперед три фунта-ту часть приза, которая причитается побежденному, — но дать что-либо сверх этого отказался. Время от времени Кингу удавалось перехватить несколько шиллингов у старых приятелей; они одолжили бы ему и больше, если бы не засуха, из-за которой им самим приходилось туго. Нет, что уж правду таить,-он плохо подготовлен к состязанию. Следовало бы лучше питаться и не иметь столько забот. К тому же в сорок лет труднее входить в форму, чем в двадцать.
— Который час, Лиззи? Жена побежала к соседям через площадку узнать время и тотчас вернулась.
— Без четверти восемь.
— Первый бой начнется через несколько минут,-сказал он.-Это только пробный. Потом пойдет бой в четыре раунда между Диллером Уэллсом и Гридли, потом в десять раундов-между Скайлайтом и каким-то матросом. Мне выступать не раньше чем через час. Посидев молча еще минут десять, он поднялся.
— Правду сказать, Лиззи, у меня не было настоящей тренировки. Взяв шляпу, Кинг направился к двери. Он не поцеловал жену,-он никогда не целовал ее на прощание, — но в этот вечер она сама решилась его поцеловать и, обхватив руками за шею, заставила нагнуться к ней; она выглядела совсем маленькой рядом со своим громадиной мужем.
Каков на вкус человек: 10 откровений каннибалов
В человеческой цивилизации каннибализм является одним из величайших табу. Но есть несколько человек, которые попробовали человеческую плоть, и некоторые из них поделились своими мыслями о том, какова человечина на вкус.
10. Артур Шоукросс
По словам Шоукросса, человеческое мясо на вкус похоже на подгоревший край хорошо прожареной свинины. В своих письмах писателю Кристоферу Берри-Ди Шоукросс повторяет, что человеческая плоть на вкус как свинина, и предлагает подумать об этом людям, когда они собираются съесть кусок ветчины, беконы или сочную свиную отбивную.
9. Питер Брайан
Долгая история насилия Питера Брайана началась с того, что владелец магазина, где он работал, уволил Брайана за кражу. В ответ Брайан забил до смерти молотком его 20-летнюю дочь, а затем попытался покончить жизнь самоубийством, прыгнув с балкона. Брайан был признан психически больным, и в 1993 году он был помещён в закрытую психиатрическую лечебницу с максимально строгим режимом.
Девять лет спустя режим был смягчён и Брайана перевели в другую больницу, где он вскоре получил разрешение на выход в город без присмотра. В ту же ночь он покинул больницу, отправился на квартиру 43-летнего Брайана Черри и избил его до смерти молотком. Затем, используя пилу и несколько ножей, Брайан ампутировал руки и правую ногу Черри. Когда прибыли полицейские, они обнаружили, что мозг убитого уже находился на сковороде.
8. Александр Селвик Венгшол
В 2010 году 21-летний норвежский студент и художник Александр Селвик Венгшол перенёс операцию по замене бедренной кости на имплантат. Операция была необходима, так как из-за врожденного дефекта Александр всю жизнь был прикован к костылям и инвалидной коляске. Венгшолу удалось убедить своего врача, чтобы после операции тот позволил ему забрать с собой удалённую кость. Венгшол ещё сам не знал, зачем она ему, но предполагал как-то её использовать в своём творчестве.
7. Тобиас Шнеебаум
Тобиас Шнеебаум был американским художником, который в 1955 году получил грант по Программе Фулбрайта на изучение искусства Перу. Он добирался туда из Нью-Йорка автостопом. По пути он услышал о племени аракмбут, которое жило в джунглях и охотилось при помощи лука и стрел. Решив, что это интересно, он отправился их искать. Хотя племя имело репутацию жестоких воинов, они приняли Шнеебаума, который был в восторге от того, что в племени процветал гомосексуализм, ведь в Нью-Йорке за это преследовали. Вскоре он решил остаться с ними на всю жизнь.
Всё изменилось после того, как он был приглашен на «охоту». Воины племени напали на другую деревню и убили шесть человек. После резни они зажарили некоторые из органов врагов, танцуя вокруг костра. Шнеебаум испугался, но в конечном итоге был вынужден присоединиться к танцу. Потом начали раздавать куски человеческого мяса, и Шнеебаум съел предложенный кусок. После произошедшего он решил покинуть племя и, в конечном итоге, распрощался с перуанскими джунглями.
Книга мемуаров Шнеебаума «Keep The River On Your Right» стала культовой. Он, как правило, избегает вопросов о вкусе человеческой плоти, объясняя, что он был слишком взволнован в тот момент, чтобы запомнить вкус, и он не хочет, чтобы люди думали о нём, как о каннибале. Тем не менее, однажды он упомянул, что по вкусу мясо напоминало свинину.
6. Омайма Нельсон
Убийство стало выглядеть ещё более странно, когда оказалось, что Омайма вырезала ребра из тела убитого мужа, покрыла их соусом барбекю и приготовила «как в ресторане». По словам психиатра, Омайма рассказала ему, что когда она откусила кусок мяса с ребра, то восторженно вскрикнула: «Это так мило, это так вкусно… мне это нравится!»
Когда Омайма попросила своего друга помочь ей избавиться от тела, тот позвонил в полицию. В конечном итоге она была признана виновной в убийстве второй степени и приговорена к пожизненному заключению. Позже она заявила, что не ела мужа, но это случилось, когда она подавала ходатайство на условно-досрочное освобождение, которое не применяется в отношении лиц, осужденных за каннибализм.
5. Джеффри Дамер
На вопрос о вкусе мяса Дамер ответил, что оно было похоже на филе миньон, вырезанное из тонкого края говяжьей вырезки. Это считается самым нежным срезом говядины и этот кусок часто называют «королём стейков».
Дамер был приговорён к пожизненному заключению в феврале 1992 года и убит сокамерником два года спустя.
4. Уильям Сибрук
Есть две разных истории о том, как Сибрук попробовал человеческое мясо. По словам самого Сибрука, а точнее по тому, что он описал в «Дорогах джунглей», он просто вступил в племя гуере. Другая история утверждает, что этого не произошло, и что на самом деле Сибрук совершил акт каннибализма уже по возвращении во Францию, где он убедил интерна из больницы отрезать ему кусок от свежего трупа.
Независимо от того, как он получил мясо, Сибрук, вероятно, был подлинным каннибалом и он подробно описал его вкус. «Это напоминало телятину, не молодую, но ещё не говядину. В то же время оно не похоже ни на одно мясо, которое я когда-либо пробовал. Но всё же это настолько близко к телятине, что, я думаю ни один другой человек с обычной, нормальной чувствительностью не смог бы их различить».
3. Хорхе Негромонте Да Силвейра
В апреле 2012 года бразилец Хорхе Бельтрао Негромонте да Силвейра, его жена, Изабель Кристина Пирес, и его любовница, Бруна Кристина Оливейра да Силва, были арестованы по подозрению в убийстве бездомной женщины. После заключения под стражу они признались в убийстве ещё двух молодых женщин. Во всех трёх убийствах трио расчленяло тела и продавало мясо.
Во время допроса да Силвейра сравнил человеческое мясо по вкусу и по консистенции с говядиной. Так как это мясо было похоже на говядину, группа Силвейра имела три разных рецепта для его приготовления. Первым было мексиканское рагу, для приготовления которого мясо кипятят на медленном огне. Вторым вариантом было бразильское блюдо на основе маниоки, известное как macaxeira. Но самыми популярными были традиционные бразильские мясные пироги, которые трио часто продавало ничего не подозревающим соседям.
Да Силвейра дали 23 года тюрьмы, а его жена и любовница получили по 20 лет каждая. Да Силвейра был доволен, что он находится в тюрьме, потому что в противном случае он бы, конечно, продолжал убивать.
2. Иссей Сагава
Одним из наиболее известных каннибалов в новейшей истории стал японец Иссей Сагава. Когда Сагава учился в Париже, он начал встречаться с 25-летней голландской студенткой Рене Хартевелт. 11 июня 1981 года, когда Рене пришла на квартиру к Сагаве, он выстрелил ей в спину. После того, как она умерла, Сагава два дня ел части её тела.
В своих мемуарах Сагава написал, что сначала он ел сырое мясо из её ягодиц. По его мнению, мясо не имело ни вкуса, ни запаха, но таяло на его языке, как сашими из сырого тунца. Мясо, срезанное с бёдер, он поджарил на сковороде, охарактеризовав его как вполне приличное, но безвкусное. Он также запёк груди Хартевелт, но они ему не понравились, потому что были слишком жирными. Больше всего ему понравилось мясо из верхней части бедра, которое он назвал «превосходным».
Сагава был арестован три дня спустя, когда свидетели увидели, как он прятал остатки тела. Он был объявлен сумасшедшим и помещён в лечебницу. В 1985 году он был депортирован обратно в Японию, где его объявили здоровым и отправили под суд. Тем не менее, французские власти отказались выдать доказательства, необходимые для уголовного процесса. Поскольку японские власти объявили его здоровым и не могли осудить как преступника, Сагава вышел на свободу. После освобождения он написал книгу и стал своеобразной знаменитостью в Японии. Тем не менее, в более позднем интервью он отказывается от некоторых из своих прежних утверждений: «В своей книге я написал, что это было вкусно, но это было неправдой; я бы с большим удовольствием съел говядину. Но из-за того, что я очень долго хотел попробовать человеческое мясо, я убедил самого себя, что это обязательно будет вкусно».
1. Армин Мейвес
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов