почему жадину называют говядиной
«Плакса-вакса» и «жадина-говядина». Филолог — о том, как возникают дразнилки (и не только)
Вы обращали внимание на рифмы в разговорной речи? Вряд ли, не поэзия ведь. Но если покопаться в памяти, то непременно вспомнятся дразнилки типа «Маша-растеряша» или «плакса-вакса», а еще «тили-тили, трали-вали» и даже «танцы-шманцы». Доктор филологических наук, профессор Тамара Матвеева рассказывает, откуда берутся повторы-отзвучия, они же — парные рифмованные слова.
В русской речи таких повторов много. Некоторые из них состоят из двух исходных слов, первое из которых называет, а второе характеризует названное: зеркало-коверкало, Валера-холера, Лиза-подлиза. При этом парное слово в целом чётко ориентировано на экспрессивность. Главная часть в нём — вторая, та, что характеризует (как правило, выражает отрицательную оценку, открытую или иронически припрятанную: Светочка-конфеточка).
Неудивительно, что таких образований много среди прозвищ, добавим к названным Славку-малявку, Юльку-пульку, Мишку-мартышку, Людку-верблюдку, а также тюху-матюху и жадину-говядину. А добавив, сразу столкнёмся с вопросом, за что и почему. Ну, со Славкой понятно: маленький — или ростом, или возрастом. Матюха — это Матвей в фамильярном исполнении, и он тюха, то есть размазня, ротозей, увалень. С Людкой уже хуже: высокая? Сутулая? Может плюнуть как следует? Всё уже неявно.
А почему жадина с говядиной спарилась, а не с курятиной? И вообще, при чём тут мясо?
Тем более что полное обзывание звучит так: жадина-говядина пустая шоколадина. Из чего следует, что ни мясо, ни шоколад ни при чём. Важно, чтобы было складно, вот и всё.
Эти слова возникают для смеха или для выражения раздражения, неприязни, досады, обиды. Правда здесь не важна, важно лишь выпустить пар, обозвав хорошенько объект своих отрицательных эмоций. Среди рифмованных повторов много совершенно бессмысленных с логической точки зрения (Лена-пена, Олежка-тележка, Зина-резина или корзина, плакса-вакса), а также со второй частью, которая вообще не слово: чудо-юдо, фокус-покус, ябеда-корябеда.
Есть такие, у которых и первая часть непонятна; фИгли-мИгли, хухрЫ-мухрЫ (о пустяках), цИрлих-манИрлих (о манерной барышне), шошка-ерошка (пренебрежительно о людях).
Такие повторы лучше всего показывают выразительную роль ритма и рифмы, а также силу интонации
Самым прямым образом чувство выражается интонационно, с помощью тембра голоса, растяжки гласных, силового нажима на звуки, звуковысотных модуляций. А в языке много маленьких слов: рта раскрыть не успел, как оно уже закончилось. Повтор продлевает слово, даёт больше возможностей интонационной выразительности, и эта языковая модель экспрессивности осознана русскими уже в фольклорные времена (вспомним парные слова звать-величать, дневать-ночевать, стёжки-дорожки, тренди-бренди, тары-бары-растабары).
То, что рифмованный повтор — это именно схема образования экспрессивной единицы, по которой можно сочинить собственный экспрессив, доказывают авторские слова. Эту модель любили Аркадий Гайдар, сочинивший злюшину-лягушину и зледину-медведину, Константин Паустовский, писавший сынишке: «Целую тебя очень-очень, мальчик-золотайчик!», Борис Заходер: «Зайцы убежали, птицы улетели, мышата-лягушата и те усвиристели», Андрей Вознесенский: «Есть балерины-тишины, балерины-снежины. Они тают».
«Мам, я в хлам» и «Твойдодыр». Филолог — о том, как с нами заигрывают авторы городских вывесок
Ну а мы, не поэты и писатели, а просто люди своего языка, можем сделать нечто подобное? Легко! Ведь есть модель, схема, а среди её реализаций отработана одна прекрасная возможность сочинить нечто парно-рифмованное: возьми нужное слово (то, что задело тебя в разговоре и вызывает желание посмеяться или высмеять по причине раздражения, возмущения, пренебрежения) и повтори это слово, слегка подпортив его начальную часть. Получишь экспрессив.
Русские давно это сделали, опытным порядком установив наиболее удобные звуки для замены начала исходного слова. Наиболее популярен в качестве замены звук [м] и звукосочетание [шм]. В итоге имеем хорошо известные танцы-манцы, танцы-шманцы и возникающие по требованиям ситуации лес-шмес, туалеты-муалеты, орехи-марехи, шарики-марики, зелень-мелень, шашлык-машлык, паузы-шмаузы, йога-мога и даже совесть-мовесть (все примеры — из реальной разговорной речи).
Сейчас вот нашу ситуацию определяет ковид. Хочу высказаться в этой связи уничижительно — и скажу ковид-шмовид, с соответствующей интонацией, конечно
Заметьте, сам сочиню разговорное экспрессивное словечко! И меня поймут совершенно адекватно, ведь модель в русском языке уже обкатана.
Штучки-дрючки устной речи (именно так, кстати, называется одна из первых научных работ о таких словах авторства Н. А. Янко-Триницкой). Тут, кстати, видим ещё одно удобное звукосочетание для замены, ср. у К. Паустовского в другом письме: «Твой папка-драпка». Возможны ли ещё какие-то? Конечно: вот, например, в прозвище Федя-бредя из дразнилки Федя-бредя съел медведя.
Как выбирают то или другое начало второй части? Думаю, здесь срабатывает фонетический слух и общее языковое чутьё человека. Положим, можно ли сказать Федя-медя или Федя-шмедя? Никто не запретит, устная разговорная речь — лучший полигон для эксперимента. Но первый повтор будет напоминать о меди, что ни к чему, а второй — принижать того, кого поддразнивают. А Федя-бредя просто звонкий и весёлый, и намёк на глагольную форму бреду от брести в связи с медведем очень уместен: бродил по лесу и набрёл на медведя. Вот и закрепился Федя-бредя, который медведя этого съел (шутка).
А в обзывалке на базе слова хлюзда (тот, кто хитрит в игре, нарушая правила) отмечено другое начало: хлюзда-мнузда, хотя и хлюзду-шмузду правильно бы поняли
Есть и грубый вариант применения данной модели, когда вторая часть начинается матерно, что нетрудно в силу краткости двух самых популярных слов такого рода. Конечно, и здесь фонетическая сторона важнее всего. Можно сказать йогурт-шмогурт, а кто-то изобрёл уже непечатный вариант второй части. Но это уже вопрос воспитания, что будет стоять вначале: [шм] или [ху]. Дискуссия о мате как части русской речи не утихает. Можно в неё включиться.
В целом же слова, о которых шла речь, ещё раз показывают, как развита смеховая культура в русском языке. Русская речевая техника выразительности чрезвычайно разнообразна, русский язык содержит не только огромное количество готовых экспрессивных слов и выражений, но и модели их создания, позволяющие добавлять к языковым, т. е. общим, словам собственные эмоционально-экспрессивные новообразования. Открывая тем самым дорогу к словесному творчеству, к оригинальному выражению собственных эмоций.
Фото: Shutterstock / MaraZe, Iurii Stepanov
Картография и хронология жадин
Почему «турецкий барабан» — не обязательно признак москвича
В феврале мы попросили наших читателей продолжить фразу «Жадина-говядина», чтобы узнать, какие существуют региональные варианты этой дразнилки и как они меняются со временем. Выяснилисьд неожиданные вещи: «турецкий барабан» — вовсе необязательно признак москвича (и чем дальше, тем меньше), в Дагестане существует абсолютно уникальный вариант этой дразнилки, «зеленый огурец» родом с Украины (а возможно, и весь «огурец» вообще), Екатеринбург почему-то похож на Питер. А еще мы нашли уникальный способ опознать жителя Иркутска и Тюмени.
Коротко для нетерпеливых
«Огурец» победил, даже, скорее, «соленый огурец» победил, причем с подавляющим перевесом, и не только в России, но в основном и за границей. Впрочем, в процессе анализа данных мы обнаружили массу других интересных вещей. Если вы хотите узнать подробности — про пензенскую, дагестанскую и тюменскую аномалии, «шоколадный мост», падение барабана, о том, как опознать жителя Омска или Тюмени, и другие интересные вещи, которые мы обнаружили, — читайте ниже.
Мы должны извиниться: мы обещали участникам опроса, что результаты обработки данных будут готовы через две недели, но справились с этим только через четыре месяца. Это отчасти потому, что мы сами не ожидали получить столько ответов — 40 506, отчасти потому, что у нас не было навыков работы с большими данными (это первый наш опыт в этой сфере).
Не совсем удачно был составлен и опросник: он оставлял слишком большую свободу респондентам. Кто-то писал в графе «год рождения» возраст, кто-то ставил обязательные 1488, один из участников опроса написал год рождения в двоичном коде (привет, zborovsky, мы оценили шутку).
Но сложнее всего пришлось собственно с данными, поскольку у нас не было другого выхода, кроме как вручную исправлять десятки однотипных опечаток. Например, оказалось, что автокорректор не знает слова «шоколадина» и во всех случаях заменяет ее на «шоколад на». Но мы все-таки справились и смогли обнаружить кое-что интересное.
Чуть-чуть теории, или Почему это вообще интересно
Если вы когда-нибудь видели диалектологический атлас, то вряд ли его забудете: это толстенная папка, набитая картами размером метр на метр. Не каждый студент в силах его поднять, поэтому в нашем случае атлас лежал на кафедре. Каждая из сотни карт этого атласа показывала распространение какого-то одного языкового явления по территории России (и это при том, что составители атласа не картировали «территории позднего заселения», то есть речь идет о Руси времен Ивана Грозного, не более того).
Диалектологам в каком-то смысле легче, чем фольклористам, — диалектные черты чаще всего слышны сразу, как только носитель диалекта откроет рот. Конечно, нужно задать носителю пару десятков вопросов, попросить сказать несколько фраз (как он скажет, «в л[я]су» или «в л[и]су»?). Фольклористам значительно труднее: фольклорные тексты довольно быстро забываются со сменой образа жизни и уходом из жизни старшего поколения, их сложнее воспроизводить и запоминать, наконец, сами тексты могут быть очень вариативны, на одном конце деревни вы можете записать один вариант былички, а на другом конце — абсолютно другой. Поэтому картографирование фольклорной традиции до сих пор находится в зачаточном состоянии.
Детский фольклор (а дразнилка «жадина-говядина» — часть детского фольклора) находится в несколько более выгодном положении, во многих случаях его легче собирать и обрабатывать. Дети более восприимчивы к традиции, отчасти потому, что их культурный багаж еще относительно невелик, отчасти потому, что они (особенно школьники) проводят большую часть времени со своими сверстниками, внутри группы, где и происходит взаимный обмен фольклорными текстами.
Краткая предыстория
Не будет большим преувеличением сказать, что с появлением интернета, а затем форумов, чатов и социальных сетей жители России заново открыли для себя свою страну. Раньше о существовании петербургской произносительной нормы или старшей и младшей московской нормы из молодежи знали в лучшем случае первокурсники-филологи (и сразу забывали, как только был сдан экзамен по фонетике). Теперь же слово «поребрик» и связанные с ним коннотации известны практически всем. В соцсетях появилось множество словарей региональных слов, люди, общаясь друг с другом, фактически впервые узнают, что русский язык вовсе не так монолитно един, как можно было бы подумать, глядя в телевизор, что в нем есть местные региональные слова, местные разговорные топонимы, различные произносительные нормы и акценты.
Именно обитатели соцсетей обнаружили, что известные каждому тексты детского фольклора могут быть разными в разных регионах. И если «повторюшу» в одном регионе дразнят одним образом, то в другом ему достается совершенно иначе.
Пользователи «Живого журнала», судя по всему, впервые обнаружили всем известный сегодня факт, что следом за словами «жадина-говядина» может следовать разное продолжение, и каким оно будет — зависит от места жительства человека в детстве. Возможно, первое такое открытие было сделано почти 15 лет назад, в сентябре 2005 года, когда этим вопросом задалась пользователь ЖЖ dashi_ell (лингвист Дарья Кавицкая). Через пару месяцев похожий опрос в своем ЖЖ провел лингвист и научный журналист Максим Руссо — он получил 102 ответа и собрал все основные варианты, а в 2008 году о региональных вариантах вскользь упомянула лингвист Ирина Левонтина.
Наконец, в 2011 году вышла первая научная статья, в которой была сделана попытка действительно широкомасштабного обзора имеющихся региональных вариантов дразнилки. Ее автор, филолог Мария Ахметова, не стала проводить опрос в соцсетях, а воспользовалась существовавшим тогда поиском Яндекса по блогам, выбирая из результатов те, где видна региональная принадлежность человека.
Всего Марии Ахметовой удалось обнаружить и обработать более 1200 упоминаний дразнилки про жадину с определяемым регионом. Выяснилось, что основных вариантов три, с продолжениями «. барабан», «. огурец» и «. шоколадина», что «барабан», действительно, встречается в основном в Москве и Московской области, «огурец» распространен по всей территории России, а «шоколадина» чаще встречается в Петербурге, Карелии и Эстонии.
Эти данные отчасти подтверждаются и уточняются в наших материалах.
Кто ответил на нашу анкету?
Напомним, что каждому участнику мы задали три вопроса: попросили его продолжить дразнилку «жадина-говядина…» (и в случае, если он знает больше одного варианта, заполнить анкету повторно), назвать своей год рождения и местность, где он провел детство, а также оставить свой электронный адрес, если он захочет получить результаты (мы, честно, не предполагали, что это займет столько времени).
Всего с 20 февраля по 9 марта, когда мы перестали принимать данные, было получено 40506 ответов. Из этого числа 40207 респондентов корректно указали год рождения, а 40087 — место, где они жили в детстве. В некоторые моменты (спасибо «Лентачу») мы получали по десятку ответов в секунду. Так выглядит график пополнения нашей базы с ответами на анкету (обратите внимание, что вертикальная шкала — логарифмическая).
География
Из числа корректно указавших регион около 36 тысяч человек были из России, примерно 1,6 тысячи — из Украины, около 1 тысячи — из Белоруссии, около 700 — из Казахстана, по нескольку десятков человек из стран Прибалтики и Средней Азии, по нескольку человек — из стран, не входивших в состав СССР. Если говорить о регионах России, то ответы мы получили из всех областей, республик и краев. Больше всего ответов, как и ожидалось, пришло из Москвы (5314), на втором месте Петербург (2852), на третьем месте Московская область (2308), за ними следуют Свердловская (1210) и Челябинская (1021) области. Относительно мало ответов — меньше 100 — пришло с Чукотки (19), из Еврейской автономной области (9) и Ненецкого (18) автономного округа, а также республик Кавказа. Абсолютный минимум — 1 ответ — был достигнут в случае Ингушетии.
На карте России распределение выглядит так:
(Эта и следующие карты отражают состояние границ на период до 2013 года)
Естественный вопрос, который возникает в такой ситуации: в какой степени опрос фиксирует реально существующую традицию и нет ли в этом случае перекоса в сторону Москвы просто в силу большего распространения интернета в столичном регионе. Может быть, если бы количество опрошенных в процентном отношении соответствовало бы численности населения регионов, мы бы получили другие цифры. Чтобы проверить географическую «смещенность» данных, мы сравнили процентное отношение числа опрошенных к численности населения в каждом из федеральных округов.
Понятно, что это сравнение не совсем точно, поскольку мы используем современные данные о численности населения. Изменения в численности населения, разумеется, произошли, но не в разы, и с определенной осторожностью такое сравнение провести можно.
Как видно из гистограммы, лучше всего в опросе представлен Северо-Западный, а не Центральный федеральный округ, как можно было бы ожидать. Хорошо выглядит и Дальневосточный округ, то есть в любом случае о глобальном перекосе в сторону столицы говорить не приходится.
Возраст
Действительно, серьезное отклонение от идеальной выборки демонстрируют возрастные характеристики опрошенных: медианный возраст ответивших на анкету — 22 года, то есть большинство опрошенных — 1997 года рождения, их 7,04 процента, или 2835 человек. Вправо кривая резко падает, опрошенных в возрасте 13 лет всего 22 человека. Влево она падает медленнее, однако людей старше 50 лет уже меньше сотни для каждого года рождения.
Если мы сопоставим наши данные с возрастной пирамидой по данным Росстата, мы увидим, что наши опрошенные — по преимуществу люди 20-30 лет и наша выборка страдает очевидной непредставленностью старшего поколения.
Таким образом, проводя этот опрос, мы узнали о том состоянии детской фольклорной традиции, которая существовала приблизительно в середине-конце 1990-х годов, на которые пришлось детство нынешних 20-30-летних. Однако большое количество опрошенных позволяет нам делать некоторые выводы и о более ранних периодах. В частности, мы получили достаточно показательную картину для Москвы. Но не будем забегать вперед.
Инвентаризация вариантов
Первый шаг, который нужно сделать при анализе собранных текстов, — проанализировать варианты. Всего мы получили 2180 вариантов — в этом случае одним вариантом считались все полностью совпавшие тексты (за вычетом очевидных опечаток). При этом единичных вариантов — встретившихся только один раз — оказалось 450, дважды встретились 280 вариантов, трижды — 78 вариантов. В 370 случаях ответы оказались неподходящими для обработки — то есть тексты не имели прямого отношения к нашему вопросу.
Самым частотным, как можно было предвидеть, оказался вариант «соленый огурец», его привели 11122 человека, на втором оказался более развернутый «соленый огурец, на полу валяется никто его не ест» (8185 раз), на третьем — «пустая шоколадина» (3457), на четвертом вновь появляется слегка видоизмененный «огурец»: «соленый огурец по полу валяется никто его не ест» — 3244 раза. И только на пятом месте возникает «турецкий барабан» — 1812 раз.
Мы попытались собрать полное дерево, состоящее из всех вариантов, но нам пришлось исключить из него варианты, которые встречались менее 10 раз, поскольку дерево получалось чересчур сложным. Однако даже в упрощенном виде это дерево выглядит так:
Георгий Мороз
На специальной странице вы можете посмотреть на это дерево же в интерактивном формате.
Из этой картины хорошо видно, что господствует с большим перевесом следующий вариант:
Жадина-говядина
Соленый огурец
По полу валяется
Никто его не ест.
К этой же ветви относится самый длинный зафиксированный вариант:
Жадина-говядина
Соленый огурец
По полу валяется
Никто его не ест.
Муха прилетела
Понюхала и съела
Самый «мощный» из его конкурентов — вариант
Жадина-говядина
Турецкий барабан
Кто на нем играет
(Имя) — таракан
сильно уступает «огурцу». Если у «огурца» даже на уровне четвертой строки толщина ветви составляет более 14 тысяч, то «барабан» на четвертой строке «усаживается» до 850.
Общее распределение вариантов и их эволюция во времени
Еще одна деталь, которую важно отметить для дальнейшего анализа: очевидно, что второе слово во второй строке дразнилки более устойчиво, чем первое, оно значительно меньше варьируется, что можно связать с его положением в конце стихотворной строки и тем, что предшествующее слово — прилагательное, заменить которое на любое другое, подходящее по числу слогов, значительно проще, чем слово в конце строки.
Опираясь на это наблюдение, мы можем грубо разделить все имеющиеся варианты на четыре группы: «огурец», «барабан», «шоколадина» и «остальные».
В этом случае общая картина будет выглядеть так:
И уже здесь мы можем обнаружить признаки эволюции традиции, если попробуем составить ту же диаграмму для опрошенных, которым уже исполнилось 40 лет и больше.
Видно, что доля «огурца» в недавнем прошлом — примерно 30 лет назад, когда сегодняшним 40-летним было около 10-11 лет, то есть в конце 1980-х, — лишь немного превышала половину, а «барабан» существенно опережал «шоколадину». Вот так эта динамика выглядит в более наглядной форме:
Георгий Мороз
Ниже мы попробуем отследить эти изменения на уровне региона.
География
Пензенская аномалия
Анализировать географию вариантов «жадины» мы начнем с построения карты относительной распространенности «барабана». Собственно, всеобщее убеждение в том, что «барабан» — маркер москвича, а «огурец» — жителя регионов, отчасти стало отправной точкой и толчком к этому исследованию, поэтому проверить его в первую очередь было бы логично.
Для этого мы подсчитали, сколько раз варианты с «барабаном» встречаются в каждом из регионов России, а затем посмотрели, какой процент от общего числа ответов приходится на «барабан».
Всеобщее убеждение подтвердилось: практически во всех регионах страны на «барабан» приходилось не более 1,5–3 процентов. За одним исключением. Посмотрите на карту:
Хорошо видно, что есть два региона, где на «барабан» приходится около 50 процентов. Это Москва (53,8 процента) и Пензенская область (48,35 процента) — неожиданный результат для тех, кто считает «барабан» маркером столичности. Даже в Московской области доля «барабана» существенно ниже, чем в Пензенской области (16,98 процента). С чем это может быть связано? Известно, что некоторые особенности выговора, топонимы на Урале и в Поволжье могут соотноситься с эвакуированными во время войны ленинградцами. Во многих городах есть свои маленькие Ленинграды, возникшие вокруг эвакуированных во время войны заводов. Можно предположить, что «пензенская аномалия» может быть связана с эвакуацией московских заводов, учреждений, детских домов из центра России и из Москвы.
Уходящая натура
Если мы попробуем отмотать время назад и посмотреть, как эта же картина выглядела во времена детства нынешних 40-летних, мы обнаружим, что «пензенская аномалия» была еще мощнее (57,1 процента), в Москве «барабан» оказывается безоговорочным лидером (84 процента), в Московской области набирает почти половину (40,2 процента), а кроме того, в центре России появляется зона с существенным присутствием «барабана» на уровне 10–15 и даже 25 процентов.
Таким образом, как ни печально, «турецкий барабан» — уходящая натура, через некоторое время он наверняка уступит свое место другим вариантам. Сегодня этот процесс вовсю идет в Москве. Мы проанализировали, как представлены три основных варианта среди жителей Москвы одного года рождения, и у нас получилась такая довольно выразительная картина:
Видно, что с 1980-х годов (годы детства тех, кто родился в 1970-е) в Москве впервые появляется «соленый огурец», а в 2000-е годы этот вариант перекрывает «барабан» и становится лидером в столице. Таким образом, вариант с «барабаном» является маркером не только жителя столицы (и Пензы), но и маркером возраста. Тем, кто продолжает «жадину-говядину» словами «турецкий барабан», сегодня в среднем около 30 лет, и они будут становится старше.
Линия «Псков — Курган»
Варианты с «огурцом» занимают всю территорию страны, они встречаются везде, даже единственный ответ от жителя Ингушетии содержит именно этот вариант. Однако если посмотреть на карту, можно увидеть, что есть регионы, где господство этого варианта небезраздельно, и есть зоны, где на его долю приходится даже меньше половины ответов.
Посмотрим на эту карту.
Видно, что есть три зоны с полным господством «огурца», там, где он занимает порядка 80-90 процентов. Это Центральная Россия примерно южнее линии «Псков — Курган» (с пензенским эксклавом), Западная Сибирь и Дальний Восток.
Несложно догадаться, кто отбирает поклонников у «огурца» в остальных регионах. Это «шоколадина», карта регионов с этим вариантов похожа на негатив верхней карты.
Попробуем определить динамику и посмотреть, как выглядела ситуация с «шоколадиной» примерно 30 лет назад, — возьмем ответы сегодняшних 40-летних и старше.
Видно, что некоторые регионы «шоколадина» утрачивает, например Мурманская область потеряла почти 10 процентов, но в целом картина остается такой же, линия «Псков — Курган» остается на месте.
Если не учитывать территорию позднего заселения — Урал и Сибирь, то можно прийти к выводу, что «родина» «огурца» находится в южной части России. Интересно, что если посмотреть на диалектологические карты европейской России, то можно увидеть, что примерно по той же линии проходит и граница между северными и южными диалектами русского языка.
Карте диалектных зон русского языка — желтая полоса разделяет северные и южные диалекты.