почему прекрасная леди девари кормит мясом одного только странствующего рыцаря
Легенда о странствующем рыцаре
ЛЕГЕНДА О СТРАНСТВУЮЩЕМ РЫЦАРЕ МАРТИНЕ
Давным-давно на белом свете жил странствующий рыцарь по имени Мартин. Не было у него ни дома своего, ни семьи, а только белая лошадь да меч обоюдоострый. А ещё у Мартина был пурпурный бархатный плащ, доставшийся от отца в наследство. Наверное, именно из-за этого прекрасного плаща привечали странствующего рыцаря в любой хижине, в любом доме. Красный цвет – он ведь особенный, магическим действием одарённый. Да и сам рыцарь – молод, красив, улыбается кротко, смотрит ласково и приветливо. На такого взглянешь – и тоже улыбнуться захочется.
Однажды, поздним вечером оказался Мартин у стен неизвестного города. Стояла поздняя осень, лил холодный дождь и ветер нещадно трепал бархатный плащ странствующего рыцаря. Долго бил кулаками в дубовые ворота продрогший, уставший от дальней дороги Мартин, и уж смирился было с участью заночевать под открытым небом. Но тут ворота приоткрылись и стражники впустили Мартина в город. Постучался он в маленький дом на тихой улице и попросился на ночлег.
Жила в том доме молодая вдовушка по имени Хильда. Как увидела Хильда рыцаря – сразу же страстью воспылала к прекрасному юноше. Мартину, кстати, Хильда тоже понравилась. Вдовушка рыцаря в дом позвала, у очага посадила, горячими пирожками накормила, а потом спать уложила. Плащ пурпурный бархатный высушила.
О, как не хотелось Хильде отпускать Мартина! Устала одна-одинёшенька мыкаться, по мужской ласке истосковалась. И будто услышали боги мольбы бедной вдовушки. Проснулся Мартин утром, да встать не может – застудился, видно, вчера на холодном ветру. Целую неделю в горячке пролежал.
Хильда от него ни на шаг не отходила, влажной тряпицей лоб раскалённый протирала, из ложечки бульоном наваристым кормила. А как только сном забудется Мартин, Хильда рядом ложится и плащом бархатным, как одеялом супружеским накрывается. От плаща степным ветром, полынью пахнет и свет алый исходит. Тихо в доме, лишь в очаге поленья горящие потрескивают. Вечно бы такое счастье!
Выздоровел Мартин, окреп, да всё медлит, уезжать не хочет. Хорошо ему с Хильдой живётся, покойно да сытно. Увидел как-то – плачет Хильда. Спрашивает Мартин, кто обидел? Вот, соседи, говорит Хильда, нехорошими словам обзывали, мол, в грехе с рыцарем живёт. Заблуждала-де совсем. Обвенчаться бы надо. Подумал Мартин, погодил немножко, да и обвенчался. А после свадьбы решил Мартин в последний раз постранствовать – в родной город съездить, матушку навестить. Опять Хильда плакать принялась, да Мартин ей слово дал: вернусь!
Отправился в путь наш странствующий рыцарь. Прискакал вскоре к дому родному, с матушкой старенькой повидался, и уж чресла подпоясал в путь обратный. Но тут вмешался в судьбу Мартина закон парных случаев.
Жила рядом с домом матушки молодая дева по имени Тильда. Как-то повстречал Мартин Тильду у колодца, и вступил в силу упомянутый закон – воспылала Тильда страстью, и Мартину Тильда тоже очень понравилась. И вновь пурпурный бархатный плащ супружеским одеялом стал. Бывало, лежит Тильда рядом со спящим Мартином, смотрит на него и налюбоваться не может. От плаща степным ветром, полынью пахнет и свет алый исходит. Тихо в доме, лишь в очаге поленья горящие в потрескивают. Вечно бы такое счастье!
Однажды утром вспомнил Мартин про обещание Хильде. Не хотелось ему возвращаться, да надо. Поцеловал на прощанье Тильду, и, чтобы любимую не разбудить, отсёк мечом своим обоюдоострым половину пурпурного плаща, которым они оба ночью укрывались.
– Я вернусь, – прошептал он Тильде и на коня вскочил.
Вернулся Мартин к супруге законной, Хильде. Та ему ребёночка показывает – ах, чудо-ребёночек, сыночек! Обрадовался Мартин. А Хильда вдруг как закричит – что случилось с плащом твоим пурпурным, одеялом нашим супружеским? Отчего от него лишь половина осталась?
Мартин растерялся и говорит – вот, по дороге нищего встретил, замерзал совсем бедняга, сжалился я и половину плаща ему мечом отсёк.
Заплакала Хильда, ногами затопала:
– Это что ж такое, в доме пелёнки лишней нет, а он бродяге какому-то бархатный плащ дарит! Ай-яй-яй!
Мартину стыдно стало, и выпалил он вдруг:
– О, Хильда, это не бродяга какой-нибудь, разве буду я всякому сброду плащи дарить, это. это.
– Ну? – нахмурилась Хильда.
– Это оказался не нищий, а сам Иисус! Понимаешь? Я когда плащ отдал, он вдруг засиял весь, засветился, и говорит – за твой благой поступок будешь ты теперь не просто Мартин, а Святой Мартин. Во как!
Удивилась Хильда, несказанно удивилась. И поверила.
Всем вокруг удивительную историю рассказала. Стал Мартин-рыцарь отныне Святым Мартином. Пастор городской возгордился! Творческий был человек, пастор этот, придумал раз в году праздник Святого Мартина в городе устраивать. В первое воскресенье ноября, как стемнеет, выходят детишки со всего города, и у каждого фонарик. Идут дети с фонариками по городу и поют:
Laterne, Laterne
Sonne, Mond und Sterne. *
Laterne, Laterne
Sonne, Mond und Sterne.
Странствующий рыцарь
Шлем, да панцирь, да седло, Бинт, бальзам, примочка… Есть такое ремесло — Рыцарь-одиночка. Путешествуй там и сям, Выручай кого-то, И всё время действуй сам — Вот и вся работа.
Странствующий рыцарь (Knight-errant), Белый рыцарь (White Knight) — это амплуа, противоположное черному рыцарю; аристократ, верный слуга короля, открыто действующий во имя высокой цели. В западноевропейской литературе странствующие рыцари впервые описаны в рыцарских романах, а позднее так стали называть всех странствующих героев-защитников. В сущности, то же самое, что и Рыцарь в сияющих доспехах, только отличается склонностью к активным путешествиям по белу свету во имя принесения добра.
Белый рыцарь действует во имя своего сюзерена и своей прекрасной дамы. Все его добродетельные поступки служат их прославлению. Обычно белый рыцарь выполняет какое-нибудь задание, вроде убийства дракона или подлого некроманта, но, увидев творящуюся неподалеку несправедливость, он, как и Рыцарь в сияющих доспехах, готов бросить всё и помогать ближнему своему.
Известными белыми рыцарями являются рыцари Круглого стола сэр Гавейн b сэр Ланселот, а также Амадис Гальский и w:Дон Кихот.
Русским аналогом белого рыцаря является богатырь, могучий воин-защитник Родины, воюющий с разбойниками, кочевниками, Кащеем и Змеем-Горынычем. Большинство историй о богатырях происходят при дворе Владимира Красна Солнышка: ему служили Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович.
Другие крестьяне уже прекратили сопротивление и покорно стояли на коленях в грязи под мрачными взглядами ратников. Несколько крестьян плакали, и все они затравленно оглядывались с лицами, бледными от страха, потрясенные действиями своего товарища.
Бертелис с перекошенным от ярости лицом прискакал обратно, его конь фыркал и топал копытами. Перехватив копье, Бертелис с силой всадил его в землю и соскользнул с седла. С металлическим лязгом выхватив меч из ножен, он подошел к ближайшему крестьянину, который уставился на рыцаря, оцепенев от ужаса. Ратники переглянулись, но никто из них не рискнул встать на пути разъяренного рыцаря.
— Брат… — произнес Калар предостерегающим тоном. Бертелис не обратил внимания, с мечом в руке шагая к жалкой кучке крестьян.
— Бертелис! — окликнул его Калар более громко, и это заставило младшего из братьев остановиться. Он повернул голову к Калару, и его светлые волосы взметнулись на ветру.
— Уйми меч свой. Я не допущу хладнокровного убийства.
Бертелис изумленно посмотрел на Калара, словно у того внезапно выросли рога.
Мерзавцам следует преподать урок.
— Преступник уже получил заслуженное наказание. Спрячь меч.
— Но… — начал Бертелис.
— Спрячь меч, брат, — сказал Калар, прерывая его.
Бертелис неохотно спрятал меч обратно в ножны. Отвернувшись от крестьян и недовольно глядя на Калара, он снова вскочил на коня и выдернул из земли копье.
— Ты в порядке? — спросил он. Злость постепенно исчезала с его лица. — У меня даже сердце дрогнуло, когда я увидел, как этот проклятый беглый…
— Пустяки, — ответил Калар. — Даже не поцарапало.
Широко улыбнувшись, он встряхнул головой и медленно выдохнул.
Его суровое лицо словно помолодело, и в первый раз за это утро он выглядел на свой возраст, двадцать один год.
— Сама Владычица меня спасла. На секунду я уже подумал, что все, на этот раз Морр заберет меня.
Бертелис улыбнулся в ответ, уже забыв о своей вспышке гнева.
— Ему не захотелось. Уж слишком ты страшный.
Калар фыркнул и повернулся к ратникам, его лицо снова приняло серьезное выражение.
— Стражник, — сказал он, — мы здесь закончили. Я с братом возвращаюсь в замок Гарамон.
Йомен почтительно коснулся края шлема.
— Я свяжу их, мой лорд, на случай если кто-то из них снова вздумает бежать.
— Сделай все как положено, — сказал Калар, небрежно махнув рукой, и повернул коня. Его сердце все еще учащенно билось.
Перед ним появился жалкий косоглазый крестьянин, сжимавший в руках рваную шапку. Это был тот самый доносчик, который привел Калара к лагерю беглых крестьян. Подлец, конечно, но, по крайней мере, он знал свое место. Рыцарь поднял бровь.
— Чего тебе? — спросил он.
— Молодой господин, — начал крестьянин, — я верно послужил вам, привел вас сюда, и, надеюсь, что, может быть, вы… моя семья очень бедна, милорд, нечем детей кормить, так что…
«Жадность простолюдинов беспредельна», подумал Калар. «Они возделывают поля своих господ, и им за это позволяют оставить себе десятую часть всего, что они вырастят, да еще и защищают от врагов».
— Ты будешь вознагражден за труды, — прервал его Калар.
Крестьянин упал на колени, кланяясь и почесываясь.
— Вы так щедры, молодой господин, — прогнусавил простолюдин, хотя Калар с трудом понял его слова, произнесенные слишком нечетко и с сильным акцентом.
— Стражник, — приказал Калар, — проследи, чтобы этот крестьянин получил плату. Думаю, пол-медяка будет достаточно.
— Более чем достаточно, — мрачно проворчал Бертелис.
— Спасибо, милорд, спасибо! — забормотал крестьянин, снова кланяясь до земли.
— Простите, что задерживаю вас, мой лорд, — сказал йомен. — Но как быть со свиньей? Прикажете возвратить ее маркизу?
— Отдай ее этому человеку, — велел Калар, — вместо его платы. Тебя это устроит, крестьянин?
— О, да, господин! Вы воистину щедры! — закивал крестьянин, стоя на коленях.
— Отлично. Отдай ему свинью, — сказал молодой рыцарь, развернув коня и переглянувшись с Бертелисом.
— Скачи, Гренголэ, — прошептал Калар, склонившись к голове коня и похлопав его по серой в яблоках шее. — На этот раз ты обгонишь его.
Улыбнувшись брату, Калар крикнул и, пришпорив коня, пустил его в галоп.
Дав волю своим могучим скакунам, оба молодых рыцаря мчались между укрытыми туманом деревьями, наслаждаясь чувством силы и свободы. Холодный ветер развевал их волосы, и они гнали коней еще быстрее.
Братья были отличным наездниками, и прекрасно чувствовали себя в седле. В действительности, они впервые сели в седло еще до того, как полностью научились ходить, и для них ездить верхом было так же естественно, как дышать, словно кони были продолжением их собственных тел. Мастерство обоих братьев в верховой езде было примерно равным, и их кони тоже оказались почти равны по силе и выносливости. Тем не менее, рыжий конь Бертелиса был более своенравным, и благодаря своему упорству чаще выходил победителем из гонки.
Гренголэ перескочил упавшее дерево, и Калар громко рассмеялся, на какое-то время вырвавшись вперед. С улыбкой он слышал, как Бертелис подгоняет своего рыжего белогривого коня. Громко стуча копытами, кони мчались к опушке, по которой проходила северная граница великого Шалонского леса.
Ни один конь Империи, Эсталии или Тилии не сравнится по силе и выносливости с чистокровным бретонским рыцарским конем. Ни один конь не сравнится с бретонским и в скорости, и бретонцы по праву гордились своими скакунами. Защищенные толстой пластинчатой броней, скрытой под роскошными попонами, и несущие на себе рыцарей в полных латных доспехах, эти могучие благородные скакуны могли обогнать любого коня Старого Мира.
Увидев впереди опушку леса, Калар пришпорил Гренголэ.
Оглянувшись, он заметил, что Бертелис скачет рядом, и вот два коня уже мчались ноздря в ноздрю. Приложив последнее усилие, конь Бертелиса вырвался немного вперед, и его всадник издал победный крик, достигнув опушки.
Почему прекрасная леди девари кормит мясом одного только странствующего рыцаря
История одного шедевра запись закреплена
«Странствующий рыцарь», Джон Эверетт Милле
1870г. дерево, масл. Размер: 184.1 х 135.3 см. Галерея Тейт, Лондон #Story_victorian
На картине The Knight Errant Милле изображен герой средневековой рыцарской романтической литературы. Странствующий рыцарь («блуждающий, скитающийся») бродил по земле в поисках приключений. Его задачей было доказать свои рыцарские добродетели либо в рыцарских поединках, либо в достижениях куртуазной любви (обозначение средневековой литературной концепции любви, которая подчеркивала благородство рыцарей).
Джон Эверетт Милле (англ. John Everett Millais, 8 июня 1829, Саутгемптон — 13 августа 1896,Лондон) — британский художник, один из основателей революционного «Братства прерафаэлитов». Милле — вундеркинд, одаренный природой и отмеченный медалями Королевской академии, вместе с единомышленниками бросил вызов традиционному искусству и начал писать под открытым небом природу и людей такими, какие они есть. Но, несмотря на такую дерзость, получил за свою жизнь все возможные и невиданные до сих пор почести, доступные художнику в Англии.
Легенда о Зелёном рыцаре (роман и его адаптация)
В конце XIV века одному очень известному английскому автору пришло в голову сочинить рыцарский роман. Автор считал себя настолько известным, что не счел нужным даже косвенно представиться, полагаясь на память потомков. Потомки его подвели. До нас дошло только его произведение, написанное аллитерационным стихом «Сэр Гавейн и Зеленый рыцарь».
Сей куртуазный роман считается высочайшим достижением английской, средневековой литературы, и написан с такой педантичностью, словно автор влюблен в главного героя. В нем сэр Гавейн – идеальный рыцарь, еще не совершивший ратных подвигов, скромный, точно монах-отшельник и обходительный, как истинный дворянин. В своем странствии к Зеленой часовне, он преодолевает множество препятствий, попутно устами автора донося до слушателей значение слов «честь», «долг» и «товарищество», а заодно предлагая задуматься о неотвратимости смерти и силе человеческого духа.
ВАЖНО! Прежде чем читать статью я настоятельно рекомендую сперва сохранить ее и ознакомиться хотя бы фильмом. Здесь будет затронут сюжет кинокартины и средневекового романа, их связь и множество отсылок к английской истории. Тех же, кто уже успел посмотреть его, я приглашаю в увлекательное путешествие в диковинный мир средневековых легенд.
Когда режиссер «Истории призрака» Дэвид Лоури объявил, что будет работать над киноадаптацией рукописи о приключениях сэра Гавейна, я стал внимательно следить за его работой. В итоге фильм вышел спустя два года и удивлению моему не было предела. Да, протагонист в нем сэр Гавейн, племянник Артура, и коня его зовут Гринголет, но в то же время – это какой-то другой герой. Хотя, не герой, и даже не рыцарь, а некое его подобие, женственное и безвольное, аки сэр Топас у Джеффри Чосера. Высшие силы благоволят ему, как только могут: подсылают милосердных разбойников, возвращают украденный топор, дарят оберег в виде лисы и даже коня отдают. Гавейн предстает настолько жалким персонажем, что сам Зеленый рыцарь косвенно отговаривает его идти в часовню.
Это ни в коей мере не значит, что фильм плохой, но надо понимать, что ни одно кинопроизведение не затмит книжный оригинал и не сумеет вобрать все сюжетные линии. Я долго анализировал смысловые пласты, которые Дэвид Лоури вложил в сценарий, размышлял, почему он так сильно сместил акценты, но понял его хитрый замысел только после того как перечитал роман. Посему на протяжении статьи я буду то и дело ссылаться на него.
Зеленой зелени зеленей
Важной сценой в фильме является опенинг с пылающей фигурой короля Гавейна. Он необходим для понимания двойной развязки, которую часто неверно истолковывают зрители и некоторые критики. Режиссёр показывает нам будущее, а зловещий женский голос убеждает, что после правления Артура ничего хорошего королевство не ждет.
Далее действие сквозь огонь переносится в прошлое. В нём Гавейн – молодой паж при дворе короля живет своей жизнью, а вернее прожигает ее в пьянстве и плотских утехах со шлюхой Эссель. На Рождество он тоже просыпается с похмельем. Гавейн не чувствует себя великим и сам об этом говорит, как в романе, так и в фильме. Уважают его только потому что он племянник короля.
Гавейна воспитывает мать – Моргана, которая очень беспокоится за его образ жизни. Изгнанная из Камелота, ведьма живет в башне со своими ученицами, и именно она становится зачинщицей грядущей игры.
В романе и в киноадаптации мотивы появления Зеленого рыцаря разнятся. В фильме его вызывает мать Гавейна, в надежде, что ее изнеженный сын разбудит в себе мужчину. Попытка, на мой взгляд, сомнительная. В то утро у Гавейна при себе даже меча не было, а в часовне хватало храбрых рыцарей, способных перехватить инициативу, но так уж решил сценарист.
В романе рыцарь тоже приходит по воле ведьмы Морганы, дабы погубить или хотя бы высмеять соратников Артура, а заодно напугать королеву. Важная особенность заключается в том, что в фильме имя колдуньи не упоминается. Однако в интервью режиссёр утверждает, что перед нами именно Моргана, а не Моргауза (подлинная мать Гавейна и старшая сестра Морганы), и это первое существенное изменение, пусть и допустимое в рамках легенды.
Далее действие переносится в первый день нового года, на праздник Рождества. Старый Артур и его королева Гвиневра пируют в окружении рыцарей круглого стола. Особого внимания здесь заслуживает медальон на груди короля. На нем изображена пентаграмма. В романе пятиконечная звезда описана следующим образом:
«Пять вершин у прекрасного знака, прямая линия пересекается с предыдущими, в неразрывном пятиединстве соединяясь. Как слышал я, это в землях английских, зовется узлом без конца и начала».
В фильме ее носит величайший из королей, поскольку звезда эта символизирует главные рыцарские добродетели, а количество лучей ее равно числу испытаний, которые далее проходит Гавейн: Благочестие, Щедрость, Вежливость, Целомудрие и Дружба. В романе же число пять считается сакральным.
Пролетает год. Гавейн за это время почему-то стал героем для всех, хотя никаких подвигов не совершал. Он все также живет с Эссель и прикладывается к бутылке, пока в один из вечеров его не посещает Артур. Пришло время исполнить клятву. Гавейн о ней и помнить перестал, считая все нелепой игрой. Фактически он готов был нарушить данное слово, и это уже второй по счету поступок недостойный рыцаря.
Разбойники и голова Винифред
Путешествие Гавейна начинается на юге Британии. В романе Томаса Мэлори «Смерть Артура» как раз там находился Камелот. Разбитая дорога ведет странника на север в сторону Уэльса, в царство суровой природы, хвойных лесов и мокрого камня. В этом странствии воплощается обряд взросления, популярный у некоторых народов раннего средневековья. Юноша уходит в глушь и выживает там как может, возвращаясь домой уже мужчиной.
Вскоре Гавейн набредает на поле брани, по которому разгуливает простолюдин. Спросив у него дорогу к Зеленой часовне, он собирается уехать, но вдогонку получает упрек в скаредности. Гавейну невольно приходится заплатить нищему за помощь, после чего в соседнем лесу его разлучают с имуществом разбойники. С трудом освободившись от пут Гавейн бросается наутек, даже не подумав забрать свой меч – символ власти для средневекового лорда. Рыцарь так бы не поступил.
Здесь же происходит важная встреча. Блуждая по лесам, он впервые видит лиса. В английском фольклоре лис относится к фигуре трикстера, то есть обманщика. В средневековье лиса именовали «Ренаром», в честь персонажа известного эпоса. Он и сейчас популярен в западной культуре, а имя его давно стало нарицательным. И по сей день Ренар изображается в образе хитреца или разбойника, пусть и не обделённого мудростью.
Впервые Ренар упоминается в лотарингских сказках, а в XII веке появляется в качестве главного героя французского эпоса «Роман о Лисе». Лис, как и куница, в представлении средневекового человека отождествлялся с изворотливостью и хитростью. Это сатирическая фигура, а его рыжий цвет был сопоставим с цветом нечистой силой, как и сама фигура лиса иногда могла воплощать дьявола.
В романе появление лиса символично (он олицетворяет метания Гавейна в преддверье смертельной опасности). Лорд Бертилак преследует его по лесу, с огромным трудом настигает и убивает. В фильме появление Ренара наводит нас на мысль о некоем подвохе, уготованном герою, но это и есть обман. Сценарист использует трикстер против зрителей, а сам лис оказывается весьма полезен.
Однако до тесного знакомства с лисом происходит встреча с юной отшельницей по имени Винифред. Сбежав от разбойников, Гавейн укрывается в заброшенном доме и засыпает в кровати на втором этаже. Ночью к нему приходит девушка и, возмущенная вторжением в ее опочивальню, просит найти её голову! Позже оказывается, что в этом доме точно также гостил некий лорд. За отказ сблизиться с ней, он отрезал Винифред голову и бросил ее в ручей, где та теперь и лежит. На просьбу достать ее оттуда Гавейн совершает еще одну ошибку. Он спрашивает, что ему за это будет. Ни один рыцарь не стал бы торговаться с дамой, попавшей в беду.
Тем не менее просьбу Гавейн исполняет, но благословение Винифреды на самом деле уже утрачено. После его вопроса это уже не помощь, а сделка и призрак платит ему за неё, возвращая топор Зеленого рыцаря, украденный разбойниками. Этот эпизод полностью отсутствует в романе, так же, как следующий…
На просторах северного Уэльса Гавейн и лис находят обширную долину, покрытую туманом, через которую движутся гигантские фигуры. У многих зрителей мог возникнуть вопрос, кто это такие. В романе их не было, однако там упоминаются великаны.
В Средние века была популярна тема древней Греции, ее язык, мифология, культура и особенно литература. Да и сами обитатели Британии считали себя потомками троянского генерала Брута, бежавшего на запад после падения Трои (от него пошло название острова). По моему мнению гигантские фигуры могут быть гипербореями. Легенды об их северной стране встречались на протяжении всей человеческой истории и берут свое начало как раз у древних греков. Гипербореев описывают, как рослых людей с белой кожей, не носивших бород и обладавших магическими способностями. Встреча Гавейна с ними неслучайна, пусть и происходит под действием галлюциногенных грибов.
Лорд Бертилак и его Леди
«Прекрасная леди к нему подошла. С сияющей свитой самых красивых девушек, какие бывают на свете. Сама же телом, лицом и фигурой была прелестней всей своей свиты. И Гавейн подумал, что эта дама милей самой королевы Гвиневры».
Такова была Леди – жена лорда Бертилака. С хозяином замка у Гавейна завязались дружеские отношения. Бертилак объяснил, что Зеленая часовня находится в его владениях, совсем рядом, и ведет к ней ручей. В романе рыцарь гостил у него три дня, охраняя прекрасных дам, пока лорд охотился на ланей, лису и вепря. В самый первый день они заключили соглашение:
«Давайте договоримся, – докончил барон, – что в лесу я добуду – то будет ваше, а что вы обретете в замке – мое».
Гавейн не растерялся и каждый вечер после окончания охоты честно целовал лорда в губы, возвращая поцелуи его жены. Инициатором сближения, разумеется, выступала Леди, под конец и вовсе потеряв всякую меру, но Гавейн-рыцарь использовал все свое знание куртуазности и красноречия, отражая выпады, даже такие:
«Очень не по-рыцарски не полюбить женщину, сильно страдающую от страстной любви, да еще и лежащую рядом с вами!»
А что в фильме? Гавейн мнется, что-то мямлит, не уступает искушениям, но и не противится. В итоге Леди говорит фразу, которую мы и так сразу поняли: «Вы не рыцарь». Вся комичность утверждения заключается в том, что он и так ни разу за фильм не назвал себя рыцарем. Гавейн всего лишь паж, который хочет получить шпоры и меч.
Помимо хозяев замка Хаутдезерт, там присутствует еще один персонаж. В книге и в фильме это одна героиня, но с разной мотивацией. Согласно мифу, матерью Гавейна была женщина Моргауза, приходившаяся старшей сестрой ведьме Моргане. Дэвид Лоури не мог этого не знать, как и то, что образ мистической женщины подле Артура все равно будет ассоциироваться с Морганой. Поскольку в киноискусстве принято все упрощать, то мотивация Морганы была изменена, дабы не создавать лишнюю сюжетную ветку.
Так Моргана появляется в фильме в двух ипостасях: как мать Гавейна и в своем каноничном воплощении. Это она в образе старухи с завязанными глазами тенью следует за женой лорда Бертилака, дабы следить за сыном.
На прощание Леди дает Гавейну заговоренный пояс, способный уберечь носителя от топора Зеленого рыцаря – подарок, который он получил в доме Бертилака, и который он ему не отдаст из страха перед смертью.
В романе рыцарь отказывается назвать имя той, которая подарила ему поцелуй, но в фильме паж в сцене прощания с Бертилаком открыто заявляет, что ему ничего не нужно от него. И это после того как тот дал ему кров и еду! Неблагодарный поступок недостойный уже даже не рыцаря, а любого мужчины. Здесь сценарист подводит нас к одной из важнейших проблем истории – проблеме воспитания. Полноценный мужчина не может жить эмоциями и сиюминутным и желаниями, как женщина. Любое подобное поведение ведет его к нравственной гибели. Однако Гавейн рос без отца, на попечении матери, в окружении девиц. Он изворотлив и хитер, ему неведомы поступки подлинного мужчины.
Бертилак целует Гавейна на прощание, уже не по причине их «игры», а потому что не видит в нём мужчину. Напоследок лорд отдает ему пойманного накануне лиса, по характеру под стать изнеженному герою. Я думаю, что в этот момент у большинства зрителей не осталось сомнений, что Бертилак и есть преображенный волшебством Зеленый рыцарь.
Позже, правда, Гавейн из романа совершает ряд подвигов на пути к Зеленой часовне и обратно по дороге в Камелот. Тут автор как будто намеренно вставил упоминания о них, поскольку сочинял рыцарский роман. Однако открыто, по ходу повествования Гавейн подвигов не совершает, а единственная существенная победа, которую он одержал, была победа над своими слабостями.
Гавейн у Лоури лишь паж при дворе своего дяди, но его все величают рыцарем. Он слаб телом и духом, подвержен искушениям. Он часто посещает подобие борделя и сожительствует со шлюхой. Об этом свидетельствуют короткие волосы женщины. Известно, что в средневековье коротко стригли жертв насилия и проституток, а сама Эссель в одной из бесед утверждает, что Гавейн платит ей золотом. К тому же есть намёки, что Гавейн стал почти импотентом из-за беспробудного пьянства.
Рыцарем Гавейн мог стать если бы доказал наличие в себе заявленных добродетелей, но к концу фильма оказывается, что у него их нет. Некоторые испытания он проходит с натяжкой, почти на грани фола, а некоторые проваливает. Посудите сами. Благочестие – нарушено пьянством на Рождество вместо церковной службы. Щедрость – не проявлена к одинокому простолюдину, схоронившему братьев и указавшему дорогу к Зеленой часовне. Вежливость – забыта в отношении Винифред, однако помощь с его стороны все же была оказана. Целомудрие – нарушено с потерей семени во время близости с женой Бертилака.
Усекновение головы в Зеленой часовне
Путь к ручью длится недолго. Лис следует за Гавейном, как и подобает трикстеру, не вмешиваясь в ход истории. Только возле воды он впервые подает голос и оказывается, что это лисица! Она отговаривает героя идти к часовне и это сперва может показаться обманом.
Хитрое животное проверяет стойкость героя, как это делал провожатый Бертилака в романе. Что может быть проще просто уйти из дикого леса, и никто не узнает о твоей постыдной трусости. Не исключено, что лисица, так же, как и старуха с повязкой на глазах – перевоплощенная мать главного героя. Вот только это не обман. Лисица и впрямь боится за Гавейна, как мать должна бояться за родное дитя. После того как он провалил испытания ничего хорошего в часовне его не ждёт.
Гавейн прогоняет лисицу взмахом топора и тем самым отсекает последнюю рыцарскую добродетель – дружбу.
Далее в часовне свершается то, что обещал Зеленый рыцарь. Он принимает топор и заносит его. Боялся ли Гавейн в романе перед ударом? Несомненно. Страх тот был мимолётным. Пусть рыцарь носил заговоренный пояс, но в миг замаха едва заметно вздрогнул, на что чудовище позже указало:
«И все же вы не совсем безупречны, и все же вы не во всем надежны, – но не потому, что пояс красивый, и не потому, что подарен дамой. Просто вы жизнью своей дорожите, а это, уверяю вас, упрека не стоит».
У Гавейна от Лоури страх является перманентным чувством. Все чего хочет Гавейн – вернуться домой к маме, но упрямо продолжает идти к цели, повторяя слова о долге и чести, в которые сам не верит. В итоге от удара он уклоняется и бежит сломя голову прочь.
Идеи фильма и романа, на мой взгляд, переплетаются. Тут каждый начитанный человек найдет свое, посему не осуждайте. Лично мне кажется, оба писателя едины в том, что избрали одной из проблем страх смерти, но если Гавейн из романа поддается ему лишь на секунду, находясь под лезвием топора, то Гавейн из фильма не расстается с ним на протяжении жизни, вплоть до самого конца.
Концовка фильма – самый сложный и загадочный элемент истории. Она здесь двойная, правдивая, как это положено в артхаусе, и с хэппи-эндом, как любят американцы. Я прочитал много рецензий западных критиков и был удивлен тому, как многие истолковали этот момент. Некоторые приписывают видение будущего Гавейна даже мистическим силам.
В Зеленой часовне Гавейн сходится лицом к лицу с самым главным страхом человечества. Он уже доказал, что не рыцарь и неспособен пройти последнее испытание. Так какая судьба его ждет? Став королем, Гавейн обретает сына, королеву и трон, но счастье длится недолго.
Растеряв рыцарские добродетели, Гавейн становится полной противоположностью Артуру. Он бросает Эссель, откупившись от нее золотом и забрав ребенка. Он проходит сквозь огонь войн и междоусобных конфликтов. В одной из битв теряет своего сын. Вскоре Камелот берут штурмом. Укрывшись в тронном зале, он ждет своей участи, по-прежнему опоясанный подарком Леди. Мы видим, как его покидают самые близкие люди. Сначала жена с новорожденным, а затем и мать. Он остается один на троне и наконец совершает то, что должен был сделать с самого начала в Зеленой часовне.
Хэппи-энд давно стал нормой для большинства голливудских фильмов. Упрекать Дэвида Лоури в этой слабости не стоит. Давайте же под занавес вспомним, что мы видели в завязке пылающий силуэт Гавейна на троне. Зловещий женский голос противопоставляющий его ушедшему королю Артуру. Будущее уже свершилось. Гавейн оказался слаб, бежал из часовни и стал жестоким правителем. Похожий прием использовал Ларс фон Триер в фильме «Меланхолия». В завязке мы видим, как блуждающая планета уничтожает Землю. Это неизбежно и не подвержено сомнению. Тем самым режиссер как бы говорит: «Интриги в конце не будет. Все уже свершилось. Следите внимательнее за героями и учитесь на их ошибках».
Мой вердикт. Фильм и рыцарский роман не могут и не должны следовать друг за другом как единое целое. Оба по-своему хороши и полезны для развития. Очень жаль, что многие зрители, посмотрев «Легенду о Зелёном рыцаре» отзываются о фильме как о психоделическом бреде. Надеюсь, со временем наберется достаточно внимательных людей и эта работа Лоури, так же, как и «История призрака», станет культовой.