почему мои родители меня не любят
Как страшно осознавать, что тебя не любит мать (последам удаленного поста)
Однажды девочка понимает, что мама, любимая мама тебя не любит, обесценивает. Бьет. Наказывает. Ссоры, упреки, крики, придирки.
Материнская любовь дает ребенку заряд на всю жизнь, это как батарейка, от которой человек будет питаться в продвижении по жизни. Даже если у женщины в будущем что-то не будет складываться в семейной жизни или в продвижении по карьере, она не будет страдать, потому что у нее есть материнская любовь и ответная благодарность за нее.
Материнская же ненависть человечка убивает с самого детства.
Нет ничего сильнее материнской любви. Нет ничего сильнее матринской ненависти. Упреки, крики и ругань, манипулирование, доминирование. Но самое главное злость и ненависть в глазах. Особенно, когда мать лупит и распаляется во время битья. И такие молнии из глаз брызжут, такая испепеляющая ненависть.
Никогда не понять женщинам, которым повезло вырасти в любви, почему дочь не хочет ухаживать за престарелой матерью. Никогда не понять.
Бывает, что начинает жаловаться руководителям работающей дочери.
Разрушает отношения дочери с детьми, обесценивая ее перед внуками. Бывает, что уводит у дочери мужа. Клеветой, раздутыми нелицеприятными историями, насмешками и обесцениванием, выставляя ее в нехорошем свете.
Мама, родная и любимая, к которой нельзя из-за окриков и отдергиваний подойти и прижаться.
Почему так происходит?
Девочка не может нормально развиваться без эмоциональных витаминов материнской любви. И эти витамины уже никогда не восполнить в возрасте.
На фоне недостатка витаминов любви у девочки развивается состояние, сравнимое со взрослой депрессией. Для такого ребеночка, у которого нормой наказания и крик, несправедливые придики и затюкивание «все не так, руки не оттуда, ноги-крюки, морда-страхолюдина» и прочее.
Из одних недолюбленных девочек вырастают пессимистки, другие постоянно чем-то болеют, и доктора не могут поставить диагноз.
Что же делать таким недолюбленным девочкам, которых ненавидела мать.
Для начала осознать простую вещь. Каждый взрослый человек живет свою жизнь. И всю свою жизнь учится ее жить. Каждый взрослый человек несет ответственность за свою жизнь, и за жизнь, какую он будет жить в старости.
Каждый взрослый человек отвечает за качетство жизни, которую он живет и в которой будет стареть.
Отвечает.
Мне хотелось бы узнать, у девочек-профессиональных психологов. Работаете ли вы с такими недолюбленными девочками, жизнь и здоровье которых разрушили отношения с матерью. Подводите ли их к мысли, что несмотря на все обстоятельства, дочь обязана ухаживать за такой матерью.
«А любовь – по желанию». Психолог объясняет, почему некоторые родители не любят своих детей. И не обязаны
Помните материал про детей, которые не любят своих родителей? Такие темы не принято обсуждать в обществе, но мы решились и не прогадали: обсуждалась она активно и серьезно.
Чтобы расставить точки в детско-родительских отношениях, мы решили поговорить с психологом Павлом Зыгмантовичем о родителях, которые не любят своих детей. И это не плохо.
Почему родители не обязаны любить своих детей
– Существует распространенное мнение, что у человека есть инстинкты. У взрослого человека вообще нет ни одного инстинкта, и материнского в том числе.
Коротко поясню, что такое инстинкт. Это цепочка поведенческих актов, где каждый акт запускает последующий, и возникает такая цепь без обучения особи. Взяли птенчика, держали без родителей и других птиц, потом выпихнули – если летит, значит инстинкт. Упал – нет инстинкта.
У взрослого человека ничего подобного не наблюдается вообще – всему надо учить. Например, грудное вскармливание. В первую неделю после родов критично важно научиться давать грудь правильно, чтобы ребенок мог нормально есть.
Если бы у женщины был какой-то специальный инстинкт, то проблемы правильно дать грудь не было бы в принципе – а она есть! Специально обученные люди объясняют, как правильно давать грудь ребенку (есть целые курсы по грудному вскармливанию).
При этом у человека, конечно, есть определенная биологическая склонность, как у любого живого существа, особенно млекопитающего, – забота о детях. Она управляется некоторыми гормонами – например, пролактином, окситоцином.
Поэтому, когда мы видим существо в искаженных пропорциях: большая относительно тела голова, большие глаза, короткие лапки, плоский профиль, – мы сразу умиляемся. Плюшевые медведи, щенки – это эксплуатация нашей склонности умиляться при виде искаженных пропорций.
У человека есть склонности к заботе о детях, есть некоторые обеспечивающие механизмы, есть мелкие рефлексы, есть задатки и предрасположенности, но никаких биологически непреодолимых оснований для любви к детям нет. К счастью или к сожалению.
Значительно большее влияние оказывает, так сказать, пропаганда в обществе. Такое социальное научение, что дети – это хорошо. В таком случае, конечно, любить детей проще. Хотя и тут не все гладко.
В пропаганде родительства есть изрядная доля лукавства. В рекламе, фильмах нам показывают, в общем, счастье: младенцы милые, веселые, агукают – класс. Но это не всегда так. Ребенок не только умилительно улыбается и протягивает ручки, еще он плачет, у него бывает температура. Он иногда не делает то, чего хочет родитель. Это огромный и серьезный опыт. Я бы даже сказал, серьезнейшее испытание для родителей, которое в современном мире плохо понимается, потому что большинство людей не получают опыта общения с младенцами до появления своих. Если вы пришли к подруге и подержали на руках ее ребенка – это ни о чем.
Все не так весело, как рассказывают в пабликах для мам
Раньше за ребенком наблюдали. В обыкновенной крестьянской хате все видели, как растут малыши, – и многое было понятно, и опыт общения с детьми усваивался сам по себе, без особых усилий. Кроме того, отношение к детям было несколько другое. Дети были чем-то вроде неизбежной страховки, и без нее было очень плохо.
Сейчас же люди не знают, что такое дети на самом деле. И, когда я говорю «пропаганда», я не имею в виду что-то плохое. Образ родительства представлен скорее благостным, что тоже правда. Но существует и другая часть, которую не транслируют по разным причинам.
И когда люди входят в реальное родительство, то многое меняется. Они не знают, что с этим ребенком делать, в отличие от крестьян, которые видели это своими глазами, пока сами росли. Оказывается, что все не так весело, как это рисовалось в картинках и пабликах для мам. Безусловно, есть и приятная сторона, но ведь существует не только она.
Вернемся к крестьянам. Дети нужны были как страховка, при этом их жизнь ценилась слабо. А уж психологическое благополучие вообще не рассматривалось. В Речи Посполитой, в Российской империи постоянно был голод. Тогда не было задачи, чтобы прямо все было хорошо. Выжил – отлично. До весны дожили – хорошо. Есть что посеять – прекрасно. Уровень притязаний был в районе щиколоток, а сейчас он выше головы. Отсюда у родителей начинаются психологические затруднения.
Ведь родители любят так, как у них это сформировалось. Здесь играет роль личностный вклад, опыт из детства, свое отношение к родителям. Некоторые родители спокойно относятся к детям, некоторые их действительно не любят. Потому что любить ребенка – это дополнительный труд. И не у всех этот механизм умиления работает так хорошо, как хотелось бы.
Удивляться нелюбви некоторых родителей к детям можно, только если вообще ничего не знать о природе человека и жить в фантазиях про инстинкты материнства.
Ребенок крайне требователен к вниманию, и поэтому сейчас идет очень жесткий конфликт. Раньше развлечений было достаточно мало. Смешно сказать: в 1970-е годы даже уборка могла быть развлечением.
Человеку нужно структурировать свое время, просто так сидеть и скучать он долго не может. Сейчас у нас есть facebook, и там можно сидеть годами. Есть телевизор. Раньше ребенок кроме всего прочего был неплохим средством структурирования времени. Это была маленькая игрушка в расширенном смысле слова.
А сейчас ребенок отвлекает от возможности съездить в Вильнюс на выходные или не дает потратить деньги на то, чтобы покататься в Силичах, потому что надо купить пеленок, подгузников. И оказывается, что человек не знает, что с ребенком делать. Все не так весело, как ожидалось, так он еще и ограничивает.
При такой важности свободы для современного человека все это вкупе дает очень серьезный эффект отторжения. Раньше, напомню, ребенка не требовалось вот так любить. Дать ему пинка было за милую душу. А теперь все по-другому.
Когда одного ребенка любят больше, чем другого
Нельзя сказать, что есть какая-то одна причина, по которой одних детей любят, а других нет. Это очень разнообразный феномен. Такое случается, потому что кто-то из детей более удобен.
Например, кто-то больше соответствует ожиданиям родителей: папа хотел, чтобы дети стали боксерами, и из трех сыновей только один пошел по стопам отца, второй занялся вязанием, а третий – библиотекарь. И вот эти двое какие-то «неправильные мужики», а первый «очень хороший».
Такое встречается в неполных семьях или даже в полных, но конфликтных, когда в ребенке, особенно противоположного пола, один родитель замечает какие-то ненавистные ему проявления другого родителя. Например, отец мальчика всегда ерошил себе волосы определенным способом. Мальчик делает то же самое, и маму это бесит. Она ненавидит ребенка, потому что он похож на папу, а папа – козел. А дочку, например, любит, потому что она похожа на нее.
Люди очень сложные существа, и сводить все к одной причине не получится. Есть масса причин, и это очень индивидуально.
Что в таких ситуациях делать нелюбимым детям
Детям – ничего. Все, что они могут сделать, – это искать другого значимого взрослого.
Есть так называемое «Гавайское исследование» (Эмми Вернер и Рут Смит, 2001 год), которое проводили на протяжении сорока лет. Анализировали поведение около тысячи человек, причем начали это делать еще до их рождения, и на семьи тоже смотрели. Оказалось, что по большому счету на маленького ребенка влияет один фактор, который определяет его нормальную или ненормальную социализацию. Не издевательства сверстников, не ураганы, не потери, не изнасилования, не избиения – а эмоциональная близость со старшим.
То есть если есть какой-то старший брат, мать, отчим, тренер, рыбак на пирсе, вообще не важно кто – для ребенка этого вполне достаточно. Если этот человек его принимает, поддерживает, эмоционально с ним близок и ребенок с ним чувствует себя хорошо, этого достаточно, чтобы он вполне себе прекрасно жил. Психика детей очень пластична. Чтобы искалечить психику ребенка, надо очень постараться.
Когда события перманентные, например ребенка в школе постоянно травят, то вот это может привести к каким-то проблемам и часто приводит, но не всегда. А если это какая-то разовая акция, где-то что-то случилось, такое, скорее всего, не оставит вообще никакого следа. Потому что идея об удивительной хрупкости человека не подтверждается вообще ничем.
Наша психика гораздо прочнее, чем кажется. Иначе мы бы не выжили.
Тем не менее все-таки стоит призывать родителя быть осторожнее с детьми. Хотя и здесь нет однозначного решения. Ведь, с одной стороны, это разумно, а другой – мы приводим родителя в постоянное состояние самообвинения: я что-то не так сделала, я отказал ребенку, он два часа плакал, и это для него травма.
Нет, ребенок это переживет и переработает. Особенно если родитель не будет в него тыкать пальцем и говорить, что ты вот два часа плакал – ты плакса.
Есть социальная программа в США Big Brothers Big Sisters, она очень старая. У нас когда-то тоже была. Она очень простая: ребенку из детдома от команды волонтеров назначается «сестра» или «брат» старше на 5-6 лет. И они по определенным правилам встречаются 2-3 раза в неделю и ходят куда-нибудь. Желательно, чтобы они не развлекаться ходили, а что-нибудь делали вместе.
Например, такой старший брат может взять ребенка к себе в мастерскую, если работает где-то, а сестра может отвести девочку к стоматологу. Уже эта программа чудеснейшим образом социализирует ребенка, хотя по факту мы имеем всего 8 часов общения в неделю. Это не значит, что они постоянно обнимаются. Чуть-чуть тепла и ласки, и не обязательно делать из этого традицию. И этого достаточно.
Как об этом разговаривать с родителями
Здесь мы сталкиваемся с социально приемлемыми ответами. Даже анонимно мы не можем исключить, что человек в своих глазах хочет выглядеть хорошим. И он пишет, что да, я люблю своих детей.
Это как исследование измен: невозможно установить, сколько на самом деле люди друг другу изменяют. Только если каждому в глаз вживить видеокамеру. Технически мы это пока не реализуем. То же самое с родителями. Нужно решить главную задачу – что значит «любят». Например, родитель никогда не врет – это любит или нет? Всегда покупает игрушки – любит или нет?
Но попробовать поговорить с родителями стоит. Здесь два направления. С одной стороны, нужно искать значимого старшего, с которым может быть хороший эмоциональный контакт. А второе – идти к родителям и строить с ними отношения. В конце концов, есть не только любовь и эмоциональная близость, но и действия, которые можно совершать, и для этого не обязательно быть близкими – например, поздравить с днем рождения, помочь по хозяйству и т.д. Не обязательно испытывать любовь.
Что точно стоит делать, так это не рассказывать себе, что я теперь такой несчастный, потому что меня не любят родители. Это бесполезно и контрпродуктивно.
Мой коллега Сергей Шишков говорит, что никогда не поздно иметь счастливое детство и никогда не поздно испортить себе детство. Здесь надо понимать еще одну базовую штуку: дети всегда ждут больше, чем родители в принципе могут им дать.
Любой ребенок может сказать, что его недостаточно любили, потому что родители не всегда делали полностью то, чего хочет ребенок. То же самое, кстати, и в супружеских отношениях. Исходя из этого всех можно считать недолюбленными.
Получается простая вещь: если человек во взрослом возрасте начинает считать, что его не любили, он драматизирует все это. А если он думает: ну да, мама была со мной холодна, но она меня вырастила, выкормила – ну и слава богу, спасибо тебе, мама, – то у него все в жизни будет хорошо.
Какие-то теплые, идеальные отношения с родителями – это достаточно редкая штука, и я не уверен, что ее легко создать так, как хотелось бы. Это большая работа с обеих сторон, но сначала, конечно, с родительской, потому что они взрослее. Но сколько людей совершают такую работу?
Многие люди говорят, что любят своих детей. А то, что они делают, – кормят, поят, одевают. Всё. Это тоже форма любви – тот максимум, который они могут дать.
Что родители все-таки должны детям
Все, что прописано в законе. В Кодексе о браке и семье, который говорит, что жестокое обращение с детьми запрещено, что обязателен надлежащий уход за ними и так далее. Все, что не прописано в законе, – это по желанию.
Конечно, здорово, если бы родитель был в меру опекающий и в меру свободный, в меру ласковый и в меру требовательный. Нет идеальных людей. Абсолютно про любого родителя можно сказать, что он плохой.
Если мы говорим с позиции, что родитель должен, то формируем у него чувство вины. Это шаткая позиция. Когда я говорю, что нужно делать все по закону, а остальное – как хочешь, то родитель может нехорошо себя вести по отношению к ребенку.
Но если мы говорим: «Эй, родитель, ты должен любить ребенка», то это создает классическую проблему работающей женщины, у которой при этом есть семья, особенно если ребенку 2-3 года. Она живет в постоянном чувстве вины. И хорошо ли ей будет, если мы говорим, что ты должна заниматься детьми, потому что от женщины зависит атмосфера в доме?
Многие переживают это очень тяжело. И это тяжелое переживание создали мы, убеждая родителя, что он (она) что-то должен. Фактически мы создаем основание для чувства вины. А стоит ли так делать? Большой вопрос, не думаю, что на него есть хороший и простой ответ.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: CityDog.by.
Родители не любят меня. А я их. Как их уважать и чтить?
Иулиания1978
Гость
Протоиерей Георгий Осипов
Модератор
Честно говоря, не совсем понятно, о какой конкретике может идти речь, когда есть Евангелие? Что можно сказать конкретнее уже сказанного Христом? Какие могут возникать вопросы об отношениях в семье, если Бог заповедует любить даже врагов? Что может звучать более конкретно, чем слово Божие о том, что Он гордым противится, а смиренным дает благодать.
Благодать. это то самое, не имея чего, человек не может сделать ничего доброго.
Ваша обида на родителей будет понятна Вашей подруге, соседке, психологу и прочим, потому что они сами живут в тех же рамках и правилах, где центром вселенной являюсь я, любимый. Но поймет ли Вас Христос? Который претерпел неизмеримо больше зла, за то, что, опять же, неизмеримо больше Вашего сотворил добра. Не поймет, потому что центром Его вселенной является грешник, такой как я, Вы, ваши родители и те, кто во сто крат более отвратителен, грешник, которого Господь стремится спасти. А спасти, это значит простить такого, какой есть, не дожидаясь, пока станет праведником. За таких нас, какие есть, Он пострадал. И не ставил условий, мол, сначала изменитесь, а потом Я Вас спасу, сначала полюбите Меня, потом и Я вас полюблю.
И в этом мы должны стать похожими на Христа. Из отпетых эгоистов, благодатью Божией превратиться в любящих друг друга.
Ну, а теперь, как Вы и просили, немного конкретики.
Вспомним, кому была дана эта заповедь? Еврейскому народу, который был настолько зол и развращен, дик и жесток, что запросто убивали друг друга. И вот тот свод заповедей, который дан был Богом, являлся фундаментом, на котором можно было выстроить более-менее человеческое общество.
Повторюсь, что формат комментария не позволяет говорить о том, как и что конкретно нужно менять в своей и духовной и физической жизни. Я старался лишь указать на то, что эти перемены необходимы. А как их свершать Вам, при желании оного, помогут если не духовники, то Евангелие и богатый святоотеческий опыт.
«Почему мама меня не любит?» и еще 5 вопросов о травматичных отношениях с матерью
В издательстве «Альпина нон-фикшн» готовится к выходу книга писательницы Пег Стрип «Нелюбимая дочь. Вопросы и ответы» — это продолжение ее бестселлера «Нелюбимая дочь. Как оставить в прошлом травматичные отношения с матерью и начать новую жизнь». В нем Пег собрала «проклятые» вопросы, мучающие людей, которым не повезло вырасти с жестокими и холодными матерями. «Нож» публикует подборку негативных сценариев мышления, отказ от которых станет первым шагом на пути к избавлению от токсичного детства.
Уточнение: книга обращена в первую очередь к дочерям, но мы считаем, что перечисленные проблемы знакомы всем людям, безуспешно пытавшимся или пытающимся добиться расположения своих родителей.
1. Почему моя мать меня не любит?
Этот вопрос — как сорняк с длинными и цепкими корнями. Он особенно опасен, потому что вы верите: если удастся найти однозначный ответ, получится изменить и то, что не позволяет вас любить, что бы это ни было.
Скорее всего, вы, как и я, и любая другая маленькая девочка в этом мире, верили в миф о матери, согласно которому все мамы любят своих детей. Поэтому, просто задаваясь этим вопросом, вы испытываете страх и стыд.
Вот бы найти ответ! Тогда, возможно, все изменится, и мать превратится в одну из тех мамочек, которые в порыве нежности взлохмачивают своим дочкам волосы, всегда улыбаются им и заглядывают в глаза. Об этом мечтают все заброшенные, лишенные внимания девочки.
Проблема в том, что любой ответ, который вы можете найти, всегда содержит лишь крупицу правды. Начать с того, что вы, скорее всего, думаете: все дело в том, что вы совсем не похожи на свою старшую сестру, которую мама, очевидно, любит, но, как бы вы ни старались быть такой же, как она, вы остаетесь собой и ничего не меняется.
В другой момент вас озаряет, что все изменят ваши успехи и популярность, и вот вы уже учитесь на одни пятерки и играете главную роль в школьной театральной постановке, но и это не помогает. Или, напротив, пускаетесь во все тяжкие с мыслью, что любое внимание лучше игнорирования и пренебрежения.
Наконец, став взрослой, вы по-новому оцениваете эмоциональную историю своей матери и приходите к выводу, что лучше всего будет отнестись к ней с эмпатией и состраданием, но потом обнаруживаете, что стали еще более уязвимы, потому что утратили осторожность, и понимаете, что боль, вызванная отторжением и ее постоянными нападками на вас, мучительна, как и прежде, а ваша эмпатия не удерживает ее от попыток втоптать вас в грязь.
Возможных объяснений сколько угодно, и ни одно из них не имеет значения. Истина заключается в том, что все дело в ней, а не в вас. И всегда было только в ней.
Ребенком я часто спрашивала мать, любит ли она меня. Она давала уклончивый и, как я уже тогда понимала, лживый ответ: «Каждая мать любит своего ребенка». Однако она ни разу не ответила тремя простыми словами, которых я так ждала. (Если быть точной, я ждала четырех слов, поскольку мать всегда говорила со мной по-голландски, но суть не в этом.)
Я всегда считала, что мать избегает этого вопроса, чтобы защитить меня и не уничтожить искренним ответом. Лишь написав книгу «Скверные матери», я осознала, что она делала это, чтобы защитить саму себя от стыда после честного ответа.
Это глубокий стыд, возможно глубочайший, за исключением стыда за убийство матери, отца или ребенка, — признать, что не любишь существо, которое выносила и родила или, в случае усыновления, поклялась любить и оберегать, как родное дитя. Дополнительный источник стыда — признать, что твой ребенок тебе даже не нравится, — а я своей матери не нравилась.
Продолжая задаваться этим вопросом, вы остаетесь привязанной к карусели и вынуждаете себя искать все менее реалистичные ответы и причины. Это управляет вашими отношениями с матерью (и другими членами семьи), заставляет продолжать танец отрицания, укрепляет основной конфликт, питает в вас ложные надежды и, самое главное, подрывает все попытки исцелиться.
Как ни странно, когда вы перестанете задавать себе этот вопрос, поначалу вам станет грустно. Почему? Потому что, закрыв его для себя, вы откажетесь от надежды, что однажды случится чудо и по мановению волшебной палочки все дурное исчезнет.
Вы надеялись, что это чудо произойдет благодаря правильному ответу, и отказ от его поисков мучителен, но эту эмоциональную боль необходимо пережить. Обратитесь за профессиональной помощью и поддержкой, если вам слишком трудно выдержать ее самостоятельно.
Пока же вы продолжаете задавать себе этот вопрос, вы сами остаетесь главным препятствием на пути к исцелению. Такова жестокая правда.
2. Что я должна в себе изменить, чтобы заставить ее полюбить меня?
Этот вопрос кажется частью предыдущего, но в действительности он самостоятелен и на него есть ответ: ничего.
Вы ничего не могли бы в себе изменить, чтобы заставить свою мать по-другому к вам относиться, потому что ее реакция на вас никак не зависит от вас и целиком и полностью связана с ней.
Следует отделить эту ситуацию от пусть не простых, но все-таки наполненных заботой отношений матери и ребенка.
Призываю вас помнить, что всегда именно мать, а не ребенок имеет возможность изменить характер отношений.
Такое положение сохраняется, даже когда ребенок вырастает, потому что отношения матери и дочери никогда не становятся партнерскими, и дочь чего-то ждет от матери, а не наоборот. Давайте начнем с того, что специалисты называют «качеством соответствия», — понятия, сфокусированного на личностях ребенка и его матери.
Рассмотрим случай относительно интровертной матери, которая очень нуждается во времени для себя и ценит тишину. У нее двое детей: один — спокойный, независимый и редко ведущий себя реактивно, другой — эмоционально требовательный, подвижный и активный. С кем из двоих такой матери будет проще?
Ответ очевиден: с ребенком, потребности которого более близки к ее собственным. И именно в данном случае речь будет идти о высоком «качестве соответствия». Однако детско-родительские отношения — это не отношения равных, и обязанность матери — осознать трудности, сопутствующие воспитанию того из детей, кто не похож на нее, и найти способы справиться с ними.
Решение заключается не в том, чтобы упрекать, избегать или игнорировать ребенка, ожидающего от матери удовлетворения своих эмоциональных потребностей, что позволило бы ему благополучно расти и развиваться.
Читайте также
Если вы выросли в атмосфере насмешек над вашей «излишней чувствительностью», если над вами издевались, когда вы плакали после слов, что вы вечно раздуваете из мухи слона, что вы невыносимы, — подумайте, хорошо или плохо ваша мать делала свою материнскую работу в отношении вас, и не имеет значения, насколько вы отличались от ее идеала.
Быть хорошей матерью — значит справляться с тяжелым трудом принятия своего ребенка даже в ситуации взаимного несоответствия.
Поэтому ничто и никогда не зависело от вас или от вашей неспособности удовлетворить требованиям матери. Ответственность и обязанности лежат на взрослом человеке, на родителе.
Бывает, родители относятся к своим детям по-разному. Эта распространенная и хорошо изученная схема обозначается аббревиатурой РРО — Разное Родительское Отношение (англ. — Parental Differential Treatment, PDT) — и встречается даже в любящих семьях. Конечно, что бы ни утверждала наука, культурные мифы настаивают на том, что материнская любовь достается всем детям поровну.
Любая мать скорее откусит себе язык, чем признается, что любит своих детей неодинаково.
Однако это явление не только распространено, но и очень губительно. Исследования показывают, что РРО продолжает влиять даже на выросших детей, а также на отношения между взрослыми братьями и сестрами.
По данным исследований, эмоциональная боль ребенка, видящего, что с сестрой или братом обращаются лучше, чем с ним, воздействует на него больше, чем любовь, которую он получает от этого родителя. Что же делать матери, если она просто любит Элли больше, чем Джеки?
Осознанная и заботливая мать упорно добивается от себя одинакового обращения с детьми, потому что знает, что это будет справедливо. Хорошая мать видит, что она делает, и меняет свое поведение, насколько это возможно. Если же мать не любит ребенка, то принимает фаворитизм и травлю как некую данность, что в корне меняет ситуацию.
Итак, вернемся к вопросу о том, что вы могли бы изменить в себе, чтобы завоевать любовь матери. Повторю ответ — ничего, поскольку это никогда от вас не зависело. Отказ от этого вопроса сначала заставит вас почувствовать бессилие и разочарование, поскольку вам нравилась иллюзия контроля, которую он давал.
Пока у вас был этот вариант — измениться, была и возможность, по крайней мере в вашем представлении, что все можно исправить, и она подпитывала ваше нежелание признать реальное положение дел. Это еще один способ оставаться в замкнутом круге, иногда десятилетиями.
Трудно отказаться от надежды и иллюзии контроля, но порой это необходимо. Ваш случай — как раз такой. Терпите!
3. Виновата ли я в том, что она не любит меня?
Винить себя — естественно для ребенка, и это понятно. В конце концов, наши родители старше, выше, они больше знают и являются бесспорными авторитетами в маленьком мире нашего детства. Следовательно, должно быть что-то, что мы сделали не так, из-за чего нас не любят.
К этому выводу ребенка подталкивает то, что он слышит о себе от матери: что он трудный или непослушный, тупой или ленивый, да просто недостаточно хороший.
Самообвинения могут преследовать нас и после того, как детство останется позади, особенно когда есть сестры или братья, которых мать, очевидно, любит.
Самообвинения поддерживают внутреннее приятие жестокого обращения: мы считаем, что это просто-напросто норма жизни в нашей семье и, скорее всего, в большинстве других семей, — пока не обнаруживаем, что это не так, — и отрицаем, что оно оскорбительно или травматично.
Кроме того, самообвинения подпитываются еще и сидящим глубоко внутри стыдом: мы стыдимся своих недостатков и, разумеется, того, что нелюбимы в мире, где каждая мать любит свое дитя.
Судя по данным некоторых исследований, обвинять во всем себя, как и отрицать жестокое обращение, представляется многим лучшей альтернативой. Парадоксально, но факт! Ряд исследований выявили существенную разницу между оценкой жертвами действий как жестоких и научным определением жестокого обращения.
Например, в ходе проведенного в 1994 г. крупного опроса, в котором участвовали 11 600 студентов колледжей, только 26% респондентов, имевших опыт серьезных физических наказаний или дурного обращения (некоторым даже понадобилась медицинская помощь!), были склонны считать это проявлением жестокости. Но как это возможно, чтобы человек страдал от жестокого обращения, тем более со стороны родителя, и не желал открыто называть вещи своими именами?
На этот вопрос взялись ответить Рэйчел Голдсмит и Дженнифер Фрейд. Их исследование призвано было выяснить, испытывают ли люди, подвергшиеся физическому, сексуальному или эмоциональному насилию, проблемы с распознаванием своих чувств.
Ответ, что не удивительно, оказался положительным. Выяснилось также, что жертвы эмоционального насилия, в определении исследовательниц, редко называют обращение с ними жестоким. Чем это можно объяснить?
Ученые указывают на тот факт, что, поскольку дети, в сущности, прикованы к родному дому, они находят способы приспособиться к враждебному окружению.
Их стратегии включают отрицание и диссоциацию : если не пускать угрожающую информацию в сознание, легче выдерживать каждодневный стресс, однако впоследствии это мешает осознанию случившегося.
Может быть интересно
Должны ли мы простить родителей и обязаны ли их любить 
Очевидно, это открытие касается и вас, во многом объясняя, почему вы отрицаете и не спешите признать жестокое обращение со стороны матери или другого лица. Однако еще более ценны выводы ученых относительно того, почему дети склонны объяснять жестокое обращение тем, что они «плохие».
Самообвинения, пишут исследовательницы, «блокируют мысль, что попечителю-взрослому нельзя доверять, и дают иллюзию самоконтроля». Опять-таки что может быть страшнее, чем понимание, что тебе небезопасно находиться рядом с тем самым человеком, которому доверена забота о тебе? Это объясняет, почему жертвы жестокого обращения предпочитают винить во всем себя — так менее страшно и есть надежда, что вы сможете все исправить.
4. Кем я могла бы стать, если бы имела любящую мать?
Этот вопрос — дорога в никуда, и обычно он возникает, когда дочь начинает осознавать причиненный ей вред и испытывает огромную злость и обиду из-за того, что была лишена самого необходимого. Отчасти эта злость может быть направлена на саму себя — потому что ей так долго не удавалось увидеть мать в истинном свете, потому что она отрицала вред и пыталась умилостивить мать, вместо того чтобы действовать, и тому подобное.
В определенный момент такой вопрос даже может казаться эмоционально плодотворным, но вот суровая правда: это все равно что гадать, какой была бы ваша жизнь, если бы вы родились принцессой или фантастически богатой и высокопоставленной особой, обладали талантом мирового уровня или любым другим качеством, которое предопределило бы ваш жизненный путь.
Этот вопрос еще и отвлекает от работы над собой, которая помогает исцелиться и стать лучшей версией самой себя — а не кого-то другого. А хорошая новость заключается в том, что исцеление возможно. Так что выкиньте этот вопрос из головы и идите вперед налегке.
Хорошо и то, что отказ от этого вопроса не причиняет боли. Если начнете над ним размышлять, скажите себе «нет» и задайтесь любым из множества продуктивных вопросов, предлагаемых в этой книге.
5. Если меня не любила собственная мать, то кто же тогда полюбит?
Это тайный страх, который маленькая нелюбимая девочка прячет глубоко внутри. Он подкрепляется самообвинениями и сопровождает ее во взрослой жизни, то скрываясь в тени, то выходя на поверхность.
За страхом стоит мощный культурный миф — о том, что все матери любят своих детей безусловной любовью, — и та огромная власть, которую мать имеет над детьми. Этот страх заставляет дочь чувствовать себя изгоем, который никогда и ни с кем не испытывает душевного комфорта и всегда готов быть отвергнутым.
Конечно, такой вопрос не мог возникнуть без уверенности в том, что солнце, вокруг которого вращается нелюбимая дочь, не только единственный источник любви, но и кладезь мудрости и проницательности. Это вопрос испуганного и одинокого ребенка, и, хотя он преследует свою жертву снова и снова, от него необходимо отказаться.
Если вытащить этот вопрос на свет взрослого понимания, сразу виден его источник, особенно если позволить себе вспомнить обо всех тех людях, которые не верили лживым обвинениям вашей матери, когда вы были маленькой.
Специалисты называют отношения с такими людьми «островами безопасности», и эти отношения могут стать источником приобретенной надежной привязанности. Отказавшись от «проклятого» вопроса, вы сможете переключить внимание на всех тех людей, которые проявляли к вам любовь и доброту, поддерживали вас в прошлом и настоящем. И речь идет не только о глубоких и близких отношениях.
Я, например, до сих пор вспоминаю добрый взгляд и ласковые жесты моей учительницы в первом классе и то, как благодаря ей мне было хорошо больше 60 лет назад.
Итак, вместо того чтобы спрашивать: «Если собственная мать не любила меня, то кто полюбит?» — спросите себя: «Кто являлся и является для меня путеводным маяком, землей обетованной, где мне по-настоящему хорошо?»
Вот, друзья мои, вопрос, которым стоит задаваться.
6. Может быть, я должна была больше стараться все исправить?
Этот вопрос проистекает из глубокой устремленности и надежды — истерзанной, поруганной, кровоточащей, но все еще живой и подпитываемой представлениями, будто все матери являются любящими, а значит, если что-то идет не так, то дело исключительно в промахах или недостатках дочери.
Он сопровождается огромным чувством вины, поскольку никто не задумывается о действительно важных обязанностях матери: она должна не только любить своего ребенка, но и добиться настроенности на него, помогать ему справляться со своими эмоциями и учиться восстанавливать душевное равновесие, воспитать его достаточно уверенным в себе, чтобы он был готов к риску и возможным неудачам, а также видел и воспринимал себя целостно, со всеми достоинствами и недостатками.
Вместо этого общество внушает: «она твоя мать», «она подарила тебе жизнь», «она кормила, одевала и содержала тебя», наконец, «ты ей обязана». Как я часто говорю, в глазах общественного мнения обвиняемая — всегда дочь.
Этот вопрос также питается неготовностью признать, что вы были не в состоянии изменить отношения, потому что это было за пределами ваших возможностей. Будучи взрослой, больно сознавать, что любая власть, которой ты, казалось бы, обладала, была всего лишь иллюзией.
Трудно осмыслить тот факт, что вы не могли сделать ничего — буквально ничего, — кроме как поддерживать существовавшее положение вещей и терпеть боль и унижение, которые оно предполагало.
Как быть с чувством вины и с мыслью, что вы в долгу перед матерью, поскольку она кормила, одевала и содержала вас?
Для начала поместите их в правильный контекст. Вообще-то, по закону родители обязаны предоставлять детям одежду, пищу и кров и могут быть наказаны, если не делают этого. Если это и означает быть родителем, тогда детский дом можно назвать местом, где дети получают родительскую заботу.
Осознайте, насколько рефлекторно ваше чувство вины, и проследите его вплоть до истоков. Спросите себя, в какой мере ваше чувство вины сформировано ни на чем не основанными мнениями других людей, которые даже не удосужились выслушать вас и понять вашу точку зрения. И насколько его усиливает культурный миф о матери…
Также у вас могут быть и личные убеждения, в том числе религиозные, важные для вас, которые подталкивают к тому, чтобы задаваться этим вопросом. В этом случае обратитесь за профессиональной помощью, чтобы узнать, как достичь некоего баланса, когда ваши взгляды не будут препятствовать восстановлению и личностному росту. Обсуждение таких вопросов может принести огромное облегчение.