моя мама заставляет меня рожать

Другие ответы

Леушин Андрей Владимирович

приветствую и предлагаю автору темы прослушать мой аудио ответ. чтобы послушать его нужно нажать на центр окошка или на название записи.

Светлана Горохова

Здравствуйте, Мария!
Изначально, хочу сказать, что вы совершенно справедливо имеете право на свою позицию, и на право самой распоряжаться своей жизнью. Это безоговорочный факт. Вы взрослый самодостаточный, мыслящий человек.
Ваше отношение к рождению детей — это ваше отношение. Если данное положение вещей на сегодняшний день вас устраивает и вам вполне себе комфортно, то зачем пока что-то менять?
Вы имеете полное право самой определить что вам нужно и когда вам лучше рожать детей или выходить замуж.
Ваша мать тоже взрослый, отдельный человек. Ваша реакция обиды на неё говорит о том, что вы ждёте от неё одобрения и похвалы, материнской поддержки. Попробуйте, воспринять её не как вашу мать, а как отдельного взрослого человека, далеко не идеального. У которого, мягко говоря, не самый удачный опыт в воспитании детей. Есть мудрая мысль — если хочешь в каком-то деле получить успех, то понаблюдай или посоветуйся с человеком, который сам в этом деле достиг успеха. Имеет ли ваша мать право вам давать советы в детском вопросе? Ответ очевиден.
Вероятно, ваша мать подобными разговорами ищет с вами точки соприкосновения, общие темы, каким-то образом наладить утраченные связи. Вероятно, она чувствует себя никому не нужной и теперь ей нужен внук от вас, чтобы сблизиться с вами и иметь возможность видеться с вами чаще.
Также, гипотетически вероятен вариант, что ваша мать осознала, что поступала по отношению к вам не правильно. Но если, как видно из вашего сообщения то, что она довольно эгоцентрична, то скорее всего и в этот раз она продолжает думать о себе. К примеру, боится одиночества.
Однако, при этом, эффект от разговора с ней — ваше чувство вины. То что она говорит — заставляет вас сомневаться в себе, нарушает ваше эмоциональное равновесие, нарушает ваши личностные границы.
Что делать? Можно объяснить вашей маме, что вы не собираетесь обсуждать этот вопрос.
Спросить её что она хочет и зачем ей лично то, чтобы вы родили ребёнка? Важно выстроить личностные границы и дать понять вашей маме, что она не вправе оказывать на вас давление.
Вы всегда можете проработать более глубинно и обстоятельно ваш вопрос с профессиональным психологом. Удачи вам!

Сергей Ельченко

«Моя мама алкоголичка. Она пьет» — Вероятно вы сами понимаете, что у вашей мамы зависимость от алкоголя, и поэтому многие её слова и претензии к вам сказаны в состоянии воздействия алкоголя. Но вы принимаете такие слова мамы близко к сердцу, так как вы ожидаете найти в маме хоть какую-то поддержку с её стороны, и вас сильно расстраивает такое её отношение к вам. То есть, вы сейчас как маленький ребёнок ждёте от мамы любви и заботы, а получаете противоречивое отношение, что вас задевает, но вам сложно с этими переживаниями справиться. Соответственно, речь идёт не только об алкогольной зависимости мамы, но и о вашей склонности к со-зависимости в отношениях с мамой, так как для вас осталось много травматичных вопросов без ответов, начиная с ранних лет вашей жизни. Вашей маме стоит задуматься о лечении от алкогольной зависимости, если конечно у неё есть такое желание. А для вас важно не становиться на место мамы, не втягиваться в со-зависимые отношения с ней, не принимать её слова за чистую монету, и конечно вам стоит выстроить чёткие комфортные для вас границы в отношениях с мамой, обозначить, что вы готовы от неё слушать, а что для вас совершенно не приемлемо и вы не собираетесь её выслушивать и спасать.

«Меня просто интересует мама меня любит или она любит себя? Зачем ей от меня дети?» — Одно другого не отменяет. Возможно она вас любит как-то по-своему, и возможно она многое делает для себя, и хочет чтобы вы родили исходя из каких-то её представлений. НО! Этот вопрос «мама меня любит» для вас является более глубинным и противоречивым, чем просто этот разговор о детях. То есть, этот разговор о детях поднял у вас очень ранние и глубинные страхи и тревоги — «вспоминаю как я мучилась когда умер папа, что я думала, что лучше бы меня не рожали, чем так жить», который сейчас проявляются у вас в отношениях с мамой. Эта ситуация говорит о том, что вопрос отношений с мамой и вопрос детских переживаний для вас остался очень острым, поэтому вы так реагируете на такие слова мамы, и поэтому вам так сложно сейчас расставить границы в отношениях с мамой. Вы очень правильно ставите вопросы по поводу претензий мамы — «Что значит НАДО? Надо кому?», но тут же вам сложно дать такие чёткие и понятные ответы самой себе. Вы хотите что-то доказать или объяснить маме, но вам на самом деле не нужно ей ничего объяснять и доказывать. Вы же знаете, если ей нужны деть, пусть сама и рожает, а если вы захотите детей, вы разберётесь как-то без неё и сами решите как и когда рожать или не рожать. Но вероятно у вас самой есть противоречивые чувства и мысли, где с одной стороны вы хотите сами решать по поводу своих детей, а с другой стороны вы хотите получить понимание и поддержку мамы в этом вопросе.

«Как сделать чтобы мама поняла что жизнь моя и жить мне?» — Вот прямо так, как вы сейчас сказали. Жизнь ваша и жить вам. Только маме объяснять ничего не нужно, она всё равно вряд ли вас поймёт. Конечно, вы можете маме сказать чего и как вы хотите в жизни, она вероятно с вами не согласится, а вы в свою очередь можете просто прекращать и останавливать общение с мамой на неприемлемые для вас темы. То есть, в вашем общении с мамой могут быть такие темы, где каждая из вас останется со своим мнением, где вы чётко обозначите свою позицию и не будите её ни в чём убеждать и не будите искать понимания. Ведь для общения с мамой вам совершенно не нужно понимание во всех вопросах, где-то вы будите понимать друг-друга, а где-то наоборот у вас могут быть противоположные мнения, которые вы можете придерживаться и ставить границы в общении.

«И неужели без нее я не смогу завести детей?» — Как бы вы сами ответили на этот вопрос? Почему вы можете так думать? Конечно вы сможете сами завести детей без мамы, тогда, когда будите к этому сами готовы. Вероятно, вот тогда — «Я бы хотела детей по-любви». Также очевидно, что у вас самой есть определённые противоречия и страхи по-поводу детей рождения и воспитания детей, которые связаны с вашим личным детством. Поэтому, вопрос скорее всего заключается в том, как вам разобраться со своими страхами и противоречиями связанными с детьми и детством. Но это уже большая глубинная тема для индивидуальных консультаций с психологом.

Источник

Мне говорили: «А что ты хотела? Дети — это тяжело». Как женщины переживают послеродовую депрессию — и чем им можно помочь

История Оксаны Болотовой, 37 лет

— Ребенок у меня выстраданный и желанный. Он — результат ЭКО и моей многолетней борьбы с так называемыми «женскими» болячками, в том числе с приставкой «онко».
Когда я забеременела, у меня будто гора с плеч свалилась — ну наконец-то. Мне очень нравилось ходить беременной: у меня была масса энергии и масса лишних килограммов, но все это было прикольно. Как только я родила, я получила все, что обрушивается практически на любую маму: гору советов. Корми, не корми, пусть он спит вот так, надень ему шапку — и плевать, что на улице июль.

Мама мужа сначала осторожно спрашивала: «Ты уверена, что не будешь кормить? Ведь это же здоровье, настоящее материнство, связь ребенка с мамой». А потом трогала за грудь и говорила: «Может быть, мы все-таки тебя расцедим?»

Из личного архива Оксаны

Тогда я впервые почувствовала вину за то, что чего-то недодаю сыну. Чувство усилилось после того, как у ребенка случилась аллергия на смесь, и нам с аллергологами пришлось долго и мучительно подбирать ему питание.

Я сбежала от советчиков на дачу. Через месяц мне стало хуже: я привыкла работать, привыкла, что в моей жизни есть много всего. Я даже в роддом уехала с деловой встречи, когда у меня прямо на ней отошли воды! Оттого, что теперь моя жизнь подчинена исключительно трем вещам — подгузник, еда, сон — у меня начались мигрени. Перед глазами появлялась радужная клякса, я переставала видеть, а где-то через час приходила боль — я чувствовала, как мне в голову забивают осиновый кол. И так часов шесть, никакие лекарства не действовали.
Я вернулась в город. Мне помогали родители, муж, но легче не становилось. Самое сильное мое воспоминание: у меня приступ мигрени, я лежу и не могу пошевелиться. По лицу катятся слезы, по мне ползает четырехмесячный сын, рядом сидит муж, совершенно беспомощный. Скорая не едет — выходной. Через два часа приезжает неотложка, заходит молодая женщина-врач, оглядывается:

— Ну и чего, кто тут у нас больной?»
Я говорю, что я.
— А чего ревешь-то?

— У меня мигрень.
— Ну слушай, мигрень. Смотри, у тебя муж симпатичный, ты в такой квартире в центре живешь, вон потолки высокие, чего реветь?
Я говорю, что имею право, мне больно. А она отвечает:

— Нет, не имеешь. Посмотри, как другие живут!

И я притихла и впервые подумала: а и правда, чего это я? Она сделала мне укол и, уходя, сказала: «Ну что, поздравляю, у тебя послеродовая депрессия».

Я ей поверила. К болям добавилось и то, что к тому времени мое чувство вины уже трансформировалось в нелюбовь к сыну. Иногда я думала: господи, я была свободной, но этого никогда больше не будет. Сейчас я понимаю, что это было под влиянием гормонов, и очень люблю своего сына.

Я бесконечно думала, что плохая мать. Могла ни с того ни с сего начать плакать или орать — на ребенка, на мужа. У сына колики, он малыш совсем, он плачет, и умом я понимаю, что с этим ничего нельзя сделать, но просто ненавижу его в этот момент. Лютая ненависть к ребенку сохранялась у меня до его восьми месяцев. А потом я перестала спать, и начался ад.

Я уже вышла на работу и косячила в делах, мы практически не разговаривали с мужем, мне перестали звонить мои родители — «Зачем тебе звонить, ты все равно на нас наорешь?». Только после этого я пошла к психологу — и до сих пор не понимаю, почему не воспользовалась этим плечом поддержки раньше.
Мы два месяца вместе учили меня не придираться к себе. Не винить себя. Верить, что депрессия существует, но это нормально, и важно не отрицать, а принять ее — понять, что это отрицание напрямую связано с паттернами, в которых мы взрослели. Помните, в Советском Союзе было такое определение — «образцово-показательная семья»? Вот, это оттуда.

Психолог направила меня к психиатру, и он подобрал мне антидепрессанты. Параллельно мы работали с психотехниками. Прошло два месяца. Была зима. Я гуляла с коляской, оглянулась: а вокруг все белое-белое. И тут я впервые за десять месяцев подумала: как красиво. Заметила что-то, кроме нелюбви к себе.

Когда я начала выбираться из депрессии, я полюбила сына. Научилась с ним играть, общаться, перестала уходить с головой в работу — в то, что, как мне казалось все это время, у меня получается гораздо лучше, чем быть матерью. Это неправда. Может быть, медаль «Хорошая мать» мне не светит — но она мне и не нужна.

Из книги Ксении Красильниковой «Не просто устала. Как распознать и преодолеть послеродовую депрессию»:

Как быть с негативными комментариями

«Депрессии не существует», «Давай, справляйся», «Ты же взрослый человек», «Ты нужна своему ребенку» — все эти фразы разрушают наше зыбкое внутреннее благополучие и усиливают тяжелые ощущения. Очень важно вовремя уловить момент дискомфорта и дать собеседнику понять, что он выбрал не лучшую линию поведения.

Если вы испытываете сложности с обозначением собственных границ, проработайте эту проблему с психотерапевтом: специалист обсудит с вами сложные отношения, поможет расставить акценты, выстроить линию поведения и найти в себе силы, чтобы начать говорить о проблеме.

Помните: отвечать на негативные комментарии не обязательно, если не хочется.
Но если решитесь, вот фразы, которые могут помочь:
— «Уверена, вы этого не хотели, но ваш комментарий заставляет меня чувствовать себя еще хуже в и без того тяжелой ситуации».
— «Большое спасибо за ваш отклик. Мой доктор надеется, что при должном лечении я скоро смогу попрощаться с болезнью».
— «Я уверена в ваших добрых побуждениях и признательна за заботу. Надеюсь, скоро мне станет легче».
— «Не сомневаюсь, что вам трудно понять, что со мной происходит. Мне тоже, но я очень стараюсь».
— «Сейчас у меня в приоритете мое психическое здоровье и способы справиться с расстройством».
— «Сейчас мне особенно нужна поддержка. Я расскажу вам о послеродовой депрессии, чтобы вы могли лучше понять, что со мной».
— «Чтобы преодолеть тяжелое состояние, мне нужны время, профессиональная помощь и безусловная поддержка близких людей».

Сколько бы нам ни было лет и каким бы ни был наш жизненный опыт, мы всегда надеемся, что мама или другой близкий человек скажет нам, что мы молодцы, — и эта надежда совершенно нормальна.

Многие из нас втайне мечтают, чтобы мама или другой близкий человек оказались рядом в три часа ночи во время очередного кормления младенца и сказали: «Ты, наверное, очень устала. Но ты отлично справляешься. Я тобой горжусь. Ты прекрасная мать, ты делаешь все, что в твоих силах». Попробуйте сказать эти слова самой себе. Это трудно, но вы можете стать своим собственным источником одобрения. Ведь иногда единственный способ подтвердить, что вы все делаете правильно, — просто поверить в это.

Не сравнивайте себя с другими людьми и с собственным представлением об идеальном материнстве. Примите тот факт, что сейчас вам нелегко, и будьте к себе как можно добрее. Поверьте, что вам могут помочь. И что вы заслуживаете того, чтобы получить эту помощь.

«Мама не смогла с этим справиться: она выпрыгнула из окна»

История Елены Петренко, 34 года (личные данные изменены по просьбе героини)

— Это случилось, когда мне было четыре с половиной года, а моей младшей сестре — полтора. Моя мама выпрыгнула из окна на фоне послеродовой депрессии. Большую часть жизни я этого эпизода не помнила, хотя у мамы на ногах всегда были огромные уродливые шрамы. Она сильно хромала, но мы — я, папа и сестра — старались ее об этом не спрашивать, потому что когда мама начинала говорить про свои ноги, у нее начинал трястись подбородок. Она бледнела, впадала в оцепенение, а потом плакала.

Тема была под запретом — и это было плохо: мне казалось, будто большой кусок моей жизни накрыт чем-то черным. Все брали ответственность за маму на себя, а мне иногда казалось, что мама сломала ноги из-за меня. Я жила со смутным ощущением, что со мной что-то не так. Мне казалось, что всем в жизни рассказали что-то важное, и теперь они едут по жизни с билетами, а я — зайцем.

В детстве это проявлялось как постоянное беспокойство, тревога. В 17 лет я, отличница, не поступила с первого раза в институт; одновременно меня бросил мужчина, который был старше меня. Все это я переживала, как очень большое банкротство.

Я пыталась подружить «новую себя» с реальным миром. Получалось не очень. Последствия смутной тревоги долго пронизывали все сферы моей жизни, и мне потребовалось много времени и усилий, чтобы собрать все детали в единую ткань. Я потратила кучу денег на психологов и участие в психологических группах, пытаясь докопаться до того, что же со мной не так. И на одной из таких групп — мне тогда было уже 27 лет — вспомнила.

Маленькая я жмусь в кладовке со своей младшей сестрой. Папа входит в квартиру и несет на себе маму. Она очень, очень, очень страшно кричит. Из ее ног торчат кости, бежит кровь.

По каким-то картинкам я стала складывать этот эпизод у себя в памяти: мама только родила сестру, и после этого с ней что-то стало сильно не так. У нее была очень благополучная внешне обстановка: отдельная квартира, поддерживающие муж и мать. Благодаря папе она не уходила в декретный отпуск и сохранила социальное окружение — а 30 лет назад это было большой редкостью. Но она не получила профессиональной психиатрической помощи, которая была ей так нужна.

С ней случился психотический припадок, и она не смогла с ним справиться: имея двух маленьких дочек, моя мама выпрыгнула из окна четвертого этажа.

Мне потребовалось еще пять лет, чтобы уложить эту информацию внутри себя и справиться с новым страхом. В какой-то момент я думала так: «Твоя мать выпрыгнула из окна, значит, она сумасшедшая, больная. И ты больная».

Я пыталась поговорить о том дне с мамой. Она оцепенела, и я поняла, что это просто жестоко. Говорила с друзьями — многие намекали, что вслух о таких вещах не говорят, потому что «о тебе плохо подумают». Но я не могла не говорить. О чем бы ни заходил разговор, я так или иначе начинала рассказывать историю мамы. Она была как будто призрак, который всегда был со мной.

Потом мне удалось это все внутри себя прожить. Я передумала много всего: сначала — что она плохо со мной поступила, разрушила всю мою жизнь; потом — что она сделала все, что могла. Я разместила все свои импульсы в терапии и смирилась с тем, что у нее — и у меня — такой опыт. Сейчас я примерно того же возраста, но мне до сих пор сложно представить, какой должна быть глубина отчаяния, чтобы пойти на это. И мне кажется диким, что за 30 прошедших лет никто не поговорил со мной, не объяснил, что тогда произошло.

Сейчас я редко рассказываю эту историю, но согласилась поговорить, чтобы объяснить: послеродовая депрессия — это не про маргиналов.

Мы были очень благополучной семьей. Мама окончила МГУ, папа — кандидат наук, у них было все: любимая работа, взаимопонимание. Но это несчастье может произойти с любым, и благополучие от него не защищает.

Единственное, что помогает бороться с депрессией — это просвещение. Матери срываются, кричат, принимают неправильные решения — но про все это можно и нужно говорить. С любой травмой можно справиться.

Ни у меня, ни у моей сестры нет детей. Мне никогда их не хотелось — все силы уходили на борьбу с внутренними демонами. Но в последние два года я начала задумываться о ребенке. Я знаю, что нахожусь в зоне риска послеродовой депрессии, но сейчас — не тогда. И я — не моя мама.

«Дети кричали, и я написала смс мужу: «Я больше не могу. Хочу сдохнуть»

История Елены Керской, 35 лет

Из личного архива Елены

— Мне казалось, когда родятся близнецы, моя жизнь наполнится безусловной любовью. Мы с мужем прикидывали, куда поставим кроватки, я мечтала нюхать макушки своих мальчишек и испытывать блаженство от грудного вскармливания. Бессонные ночи тоже представляла, но думала, что счастье от самого факта рождения детей будет это перекрывать.

Мне сделали кесарево на 32 неделе беременности. Сыновья родились совсем маленькими: один весил 1500 граммов, другой — 1800. Их сразу увезли в реанимацию, меня тоже.

Детей я увидела только на следующий день — и меня сразу накрыло. Я резко осознала, что все: у меня двойня, а моя собственная жизнь закончена.

Я оказалась в замкнутом пространстве в прямом и переносном смысле: мы десять дней провели в реанимации — врачи сказали, что нам придется остаться в больнице еще на какое-то время, пока дети не научатся есть самостоятельно и не наберут нужный вес. Ко мне никого не пускали, потому что в отделении патологии лежало много детей, которые «могут подхватить инфекцию от посетителей». Мне казалось, что меня заперли в этой комнате с детьми. Каждые три часа: кормление, лекарства, памперс. Я не могу никуда отлучиться, даже выйти в магазин.

Меня стали иногда отпускать домой — это была иллюзия свободы, того, что мы с мужем снова только вдвоем, а у меня есть время прийти в себя, сделать что-то простое: принять ванну, полежать, побыть с собой, а не с детьми.

Потом я возвращалась в больницу, и морально это было очень тяжело. Я смотрела на сыновей — они были такие маленькие, хорошенькие.

Они не были виноваты в том, что меня не накрыло этой безусловной любовью, и я не кидаюсь к ним, не целую и не говорю: «Мои сыночки, как я вас долго ждала!»

Я действительно долго их ждала — пыталась забеременеть почти пять лет. Были операции, ЭКО, криопротоколы, переносы. И радость, когда узнала, что детей будет двое: мальчики, однояйцевые близнецы.
Теперь я рыдала каждый день. Мне было одновременно жалко себя, детей, стыдно за свои страдания и за то, что я ждала, что в моей жизни появится новый смысл, а у меня наоборот — все отобрали. Я чувствовала опустошенность — мой привычный мир рухнул, а нового нет. Его надо как-то строить, а я без сил, без помощи, в больнице, одна.

А еще никто в моем окружении не предупредил меня, что грудное вскармливание — это отдельный, дополнительный круг ада. Мои дети сначала ели только через зонд, потом меня стали учить кормить их из бутылочки. При этом все вокруг твердили: «Нет ничего лучше маминого молочка». Я поверила. Первые два-три дня молока было очень мало, а потом лактация стала такой сильной, что мне приходилось сцеживаться каждые три часа — днем, ночью. Через месяц я делала это уже каждый час — грудь была огромная и твердая.

Кончилось все тем, что у меня поднялась температура, меня отправили на УЗИ и поставили лактостаз, переходящий в неинфицированный мастит. Справиться с этим можно было только одним способом — сцеживать руками. Это 40 минут делали две акушерки. Мне было очень больно, я кричала и плакала.
Детей в тот же день перевели на смесь, а я впервые за месяц смогла нормально поспать.

Потом думала: зачем так навязывать грудное вскармливание — ведь оно подходит не всем, а многим матерям приносит только мучения.

Нас выписали, и на какое-то время мне показалось, что дома станет легче. Но мне было равномерно плохо, я научилась не обращать на это внимания. Меня снова стало накрывать. Я ненавидела себя, свое тело — за то, что оно не такое, как до родов. Квартиру — она такая маленькая, и раньше нас в ней было двое, а теперь четверо. Я перестала мечтать — какой смысл, если все равно я здесь, с детьми, и больше никогда ничего не изменится.

А потом я вступила на фейсбуке в группу поддержки женщин в послеродовой депрессии — «Бережно к себе». Там я увидела, что очень много женщин, родивших месяц–два назад, описывают свое состояние теми же словами, что и я: жизнь потеряла смысл, не знаю, как жить дальше.
Можно было не стесняться жалости к себе.

Больше рассказать было некому: родственники в ответ на мои слова о том, что мне плохо, отвечали: «Ну, а что ты хотела? Дети — это тяжело». А у меня в этот момент внутри был ужас.

Однажды я проснулась, в кроватках плакали дети, а у меня не было ни сил, ни желания вставать. Я просто полчаса лежала рядом, слушала их и думала, что я всего этого не хочу. Я себя ненавижу, я хочу умереть, исчезнуть из этой ситуации. Дети кричали, я написала смс мужу: «Я больше не могу. Хочу сдохнуть». Он ответил «Ленусь, потерпи» и приехал домой так быстро, как только мог.

Это стало последней каплей: я поняла, что мне нужна помощь специалистов. Психолог отправила меня к психиатру, а та поставила диагноз: послеродовая депрессия. Она сказала, что я не виновата, посоветовала хотя бы трижды в неделю брать няню или вызывать бабушку — чтобы я могла оставаться одна и почувствовать, что моя собственная жизнь есть. Выписала лекарства. Я принимаю их уже две недели. Пока не помогает. Муж очень старается меня поддержать, но, кажется, до сих пор не может понять, что творится у меня внутри — а я не могу объяснить.

Из книги Ксении Красильниковой «Не просто устала. Как распознать и преодолеть послеродовую депрессию»:

Как понять, что это случилось с вами: симптомы послеродовой депрессии

Я заподозрила у себя послеродовую депрессию примерно через неделю после родов. Позже я поняла, что у меня было примерно 80% симптомов, которые идеально вписываются в классическую клиническую картину расстройства.

Ниже я перечислила характерные симптомы послеродовой депрессии. Список основан на данных МКБ-10 о депрессии, но я дополнила его описанием собственных ощущений.

— Чувство грусти/пустоты/потрясения. Причем оно не ограничивается ощущением, что материнство — это сложно. Чаще всего к таким мыслям добавляется уверенность в том, что вы не справляетесь с новым положением дел.
— Плаксивость без видимых причин.
— Усталость и отсутствие энергии, которая не восполняется, даже если вам удалось поспать в течение долгого времени.
— Неспособность получать удовольствие от того, что раньше было в радость, — массажа, горячей ванны, хорошего фильма, спокойного разговора при свечах или долгожданной встречи с другом (список можно продолжать бесконечно).
— Сложности с концентрацией внимания, запоминанием, принятием решений. Не получается сосредоточиться, слова не идут на ум, когда вы хотите что-то сказать. Вы не помните, что планировали сделать, в голове постоянный туман.
— Чувство вины. Вы считаете, что должны справляться с материнством лучше, чем у вас получается. Вы думаете, что ваш ребенок заслуживает большего. Вы задаетесь вопросом, понимает ли он тяжесть вашего состояния и чувствует ли, что вы не испытываете радости от общения с ним.
— Беспокойство или чрезмерная тревога. Она становится фоновым переживанием, от которого до конца не избавляют ни успокоительные лекарства, ни расслабляющие процедуры. Кто-то в этот период боится конкретных вещей: гибели близких, похорон, страшных аварий; другие испытывают беспричинный ужас.
— Угрюмость, раздражительность, чувство злости или ярости. Бесить могут ребенок, муж, родственники, друзья — кто угодно. Невымытая сковорода может вызвать гневную истерику.
— Нежелание видеться с родными и друзьями. Нелюдимость может не нравиться вам и вашим родственникам, но сделать с ней ничего не получается.
— Сложности с формированием эмоциональной связи с ребенком. Вам кажется, что вы очень далеки от младенца. Возможно, вы думаете о том, что ему нужна другая мать. Вам тяжело настроиться на ребенка, общение с ним не приносит вам никакого удовольствия, а наоборот, ухудшает состояние и усугубляет чувство вины. Иногда вы можете думать, что не любите своего ребенка.
— Сомнения в своей способности ухаживать за ребенком. Вы считаете, что все делаете неправильно, что он плачет из-за того, что вы неправильно прикасаетесь к нему и не можете понять его потребности.
— Постоянная сонливость или, наоборот, неспособность уснуть, даже когда ребенок спит. Могут встречаться другие нарушения сна: например, вы просыпаетесь ночью и не можете снова уснуть, даже если очень устали. Как бы то ни было, ваш сон совершенно ужасен — и, кажется, дело тут не только в том, что у вас появился кричащий по ночам ребенок.
— Нарушение аппетита: вы либо испытываете постоянный голод, либо не можете впихнуть в себя даже небольшое количество еды.
— Полное отсутствие интереса к сексу.
— Головная и мышечные боли.
— Ощущение безнадежности. Кажется, что это состояние никогда не пройдет. Жуткий страх, что эти тяжелые переживания с вами навсегда.
— Мысли о том, чтобы причинить вред себе и/или ребенку. Ваше состояние становится настолько невыносимым, что сознание начинает искать выход, — порой самый радикальный. Часто отношение к таким мыслям критическое, но само их появление переносится очень тяжело.
— Мысли о том, что лучше умереть, чем продолжать испытывать все эти чувства. Помните: если у вас появились суицидальные мысли, вам срочно нужна помощь.

У каждого родителя могут проявляться один-два симптома из списка выше, но обычно они сменяются моментами хорошего самочувствия и оптимизма. Те же, кто страдает послеродовой депрессией, часто находят у себя большинство симптомов, а иногда и все сразу — и они не проходят неделями. Если вы заметили у себя четыре или больше проявлений из списка и осознали, что живете с ними больше двух недель, это повод обратиться за помощью к врачу.

«Мне хочется дотянуться до каждой женщины и встать между ней и тем человеком, который ее осуждает»

История Ксении Красильниковой, 33 года, автора книги «Не просто устала. Как распознать и преодолеть послеродовую депрессию»

Из личного архива Ксении

— Я затеяла историю с книгой, чтобы общество перестало стигматизировать женщин с послеродовой депрессией. Я ее выпустила, и мне каждый второй говорит: «Ты смелая, ты герой». Сначала я не могла понять, почему, но так как я с этой темой [послеродовой депрессии] уже давно, то, думаю, наверное, действительно требуется смелость, чтобы признаться вслух: да, после родов я не любила своего ребенка, у меня не было никакого «счастья материнства». Я испытывала к нему ужас, отбрасывала его от себя, я от него сбежала, хотела покончить с собой — все эти вещи считаются социально неприемлемыми. В моем кругу общения такое говорить не страшно. За его пределами это вызывает шквал ненависти.

Сейчас я сталкиваюсь с очень разными комментариями — в том числе оскорбительными и обесценивающими: люди отрицают реальность существования любого другого опыта, кроме собственного. «Когда у меня родился ребенок, я целовала его личико, была счастлива каждой его улыбке. Какая депрессия, как такое может быть?»; «Такая х_рь происходит только с москвичами, потому что они ленивые эгоисты». Достается даже моей маме. Например, ей писали такое: «Нормальная мать объяснила бы своей дочери, что с первым ребенком не просыпается материнский инстинкт»; «Мне жаль и эту женщину, и ее мать — если бы они понимали, что рождение ребенка — это настоящее чудо и огромное счастье, никакого времени на депрессию у них бы не было».

Отрицание — одна из стандартных реакций. «У меня нет времени на депрессию, у меня столько дел!» Как будто депрессия — это такая вещь, которая спрашивает: «Тук-тук? Вы меня ждали? Нет? Тогда я пошла!»

Психолог Вера Якупова, которая специализируется на вопросах послеродовой депрессии, написала недавно очень смешной пост — о том, что если заменить в комментариях «послеродовую депрессию» на «пневмонию», то получится примерно следующее: «У меня не было времени на пневмонию, поэтому я ей не болела».

«Пневмония — это полная ерунда. Она идет от лени!». И еще один вид комментариев: «У меня была пневмония, я понимаю, о чем вы говорите. Спасибо, что поднимаете эту тему».
Мне хочется спросить хейтеров: ребята, а вы вообще слово «наука» слышали? Читали исследования о послеродовой депрессии? Это ведь не я ее придумала! Есть огромное количество исследований, книг на эту тему, в Америке почти в каждом штате есть кризисный центр, который занимается вопросами психического здоровья женщин после родов.

В России женщина после родов — объект дискриминации с двух сторон: во-первых, потому, что ты неправильная мать, у которой не скачут в волосах единороги. А во-вторых, ты — человек с депрессией, неким непонятным заболеванием, которое большинство людей считает признаком недостаточной силы воли и неспособности противостоять сложностям. Ты очень удобная мишень и ешь сама себя поедом за то, что не соответствуешь неким представлениям общества — стереотипам, в которых мы выросли и которые, наверное, будут влиять не только на наше поколение, но и на поколение наших детей.

Мне хочется верить, что парадигма меняется, но пока это большая проблема, и для того чтобы заняться ею серьезно, необходимо участие государства.

Например, в Великобритании работает система постнатальной поддержки, которая включает в себя обязательный мониторинг женского психического здоровья. Это значит, что когда патронажная медсестра после родов приходит к женщине, она задает ей вопросы по своему чек-листу. И если у нее есть основания предполагать, что у женщины депрессия, она предлагает ей варианты помощи. Это стандарт. Когда он появится у нас? Что мы можем сделать для того, чтобы он появился у нас? Я пока не знаю.

Когда меня спрашивают, что делать, если друзья и близкие отрицают твое тяжелое состояние, я начинаю плакать. Потому что я не знаю. Мне хочется дотянуться до каждой женщины и встать между ней и тем человеком, который обесценивает ее или осуждает. Потому что послеродовая депрессия — это состояние, мало напоминающее жизнь. Чернота, в которой просто трудно продолжать существовать.

Из книги Ксении Красильниковой «Не просто устала. Как распознать и преодолеть послеродовую депрессию»:

Если вам необходима профессиональная психологическая помощь, но вы не можете позволить себе оплатить консультации, воспользуйтесь контактами служб поддержки. Они также помогут, если помощь нужна срочно, а подходящего специалиста вы пока не нашли. Ниже мы с научным редактором книги Анастасией Федоровой приводим список организаций и контактов, которые могут быть полезны в такой ситуации. Это не исчерпывающий список — наверняка вы сможете найти другие варианты, в том числе в своем регионе или городе, используя поисковики и знакомых и обращаясь в лечебные учреждения и психологические центры.

Московская служба психологической помощи населению предоставляет нуждающимся несколько бесплатных консультаций (минимум, на который вы можете рассчитывать, — пять очных консультаций). Телефон: 849-91-73–09–09 или сайт.

Также в Москве работает бесплатный круглосуточный «Телефон неотложной психологической помощи» — наберите 051 с мобильного.

Телефон круглосуточной экстренной психологической помощи в Санкт-Петербурге: 8 (812) 708–40–41
Во всей стране работает телефон Психологической помощи: 8 (800) 333–44–34

В фейсбук-группе «Бережно к себе», созданной доулой Дарьей Уткиной, есть контакты психологов, которые готовы работать бесплатно или очень дешево. Там всегда можно написать запрос и быстро получить нужные контакты.

Центр нарративной психологии и практики в Москве предлагает программу «Доступная помощь психолога». Консультанты пишут: «Мы хотим, чтобы как можно больше людей могли получить профессиональную консультацию психолога недорого, обратиться за психологической помощью и поддержкой в сложной жизненной ситуации». Стоимость одной консультации по программе — 700 рублей.
Телефон: 891-63-38–35–17, email: Natalia.Lyutenko@gmail.com

Источник

• ← моя мама ждала меня продолжить фразу
• моя мама курица за меня волнуется →

Лучший ответ по мнению автора