мой друг играет мизера а у меня гора 3200
Варианты «Невидимка»
Варианты 1 куплета:
Сижу ли я, пишу ли я, пью кофе или чай,
Приходит ли знакомая блондинка, —
Я чувствую, что у меня сидит соглядатай,
Но только не простой, а невидимка.
Сижу ли я, пишу ли я, пью кофе или чай,
Приходит ли знакомая блондинка, —
Вот я чувствую, что на меня глядит соглядатай,
Но только не простой, а невидимка.
Варианты 1-4 припевов:
Про погоду мы с невестой
Ночью диспуты ведём,
Ну а что другое если —
Так мы стесняемся при ём.
Про погоду мы с невестой
Ночью диспуты ведём,
Ну а что другое если —
Так ведь мы стесняемся при ём.
Однажды выпиваю — да и кто сейчас не пьёт! —
Нейдёт она: как рюмка — так в отрыжку.
Но вот я чувствую: сидит, подлец, и выпитому счёт
Ведёт в свою невидимую книжку.
Варианты 3 куплета:
Вот лягу спать и подымаю храп; ну,
Коньяк открытый ставлю и закусочки на стол:
Вот сядет он — тут я его и хапну!
Я дёргался, я нервничал, на выдумки пошёл:
Вот лягу спать и подымаю храп; ну,
Конечно, коньяк открытый ставлю и закусочки на стол:
Вот сядет он — тут я его и хапну!
Варианты 4 куплета:
К тому ж он мне вредит. Да не иначе как вчера —
Поймаю, так убью его на месте! —
Сижу, а мой партнёр подряд играет «мизера»,
А у меня «гора» — три тыщи двести!
К тому ж он мне вредит. Да вот, не дале как вчера —
Поймаю, так убью его на месте! —
Вот я сижу, а мой партнёр подряд играет «мизера»,
А у меня «гора» — три тыщи двести!
Варианты 5 куплета:
А вот он мне недавно на работу написал
Чудовищно тупую анонимку.
По почерку родную невидимку.
К тому ж он мне недавно на работу написал
Чудовищно тупую анонимку.
Начальник прочитал, мне показал, а я узнал
Невидимка
Сижу ли я, пишу ли я, пью кофе или чай,
Приходит ли знакомая блондинка, —
Я чувствую, что на меня глядит соглядатай,
Но только не простой, а невидимка.Иногда срываюсь с места,
Будто тронутый, я:
До сих пор моя невеста
Мной не тронутая! Про погоду мы с невестой
Ночью диспуты ведём,
Ну, а что другое если —
Мы стесняемся при нём.Обидно мне,
Досадно мне…
Ну ладно! Однажды выпиваю — да и кто сейчас не пьёт! —
Нейдёт она: как рюмка — так в отрыжку.
Я чувствую: сидит, подлец, и выпитому счёт
Ведёт в свою невидимую книжку.Побледнев, срываюсь с места,
Как напудренный, я:
До сих пор моя невеста
Целомудренная! Про погоду мы с невестой
Ночью диспуты ведём,
Ну, а что другое если —
Мы стесняемся при нём.Обидно мне,
Досадно мне…
Ну ладно! Я дёргался, я нервничал, на хитрости пошёл:
Вот лягу спать и подымаю храп; ну,
Коньяк открытый ставлю и закусочку на стол:
Вот сядет он — тут я его и хапну! Побледнев, срываюсь с места,
Как напудренный, я:
До сих пор моя невеста
Целомудренная! Про погоду мы с невестой
Ночью диспуты ведём,
Ну, а что другое если —
Мы стесняемся при нём.Обидно мне,
Досадно мне…
Ну ладно! К тому ж он мне вредит. Да вот, не дале как вчера —
Поймаю, так убью его на месте! —
Сижу, а мой партнёр подряд играет «мизера»,
А у меня «гора» — три тыщи двести! Побледнев, срываюсь с места,
Будто тронутый, я:
До сих пор моя невеста
Мной не тронутая! Про погоду мы с невестой
Ночью диспуты ведём,
Ну, а что другое если —
Мы стесняемся при нём.Обидно мне,
Досадно мне…
Ну ладно! А вот он мне недавно на работу написал
Чудовищно тупую анонимку.
Начальник прочитал и показал, а я узнал
По почерку родную невидимку.Оказалась невидимкой —
Нет, не тронутый я —
Эта самая блондинка,
Мной не тронутая! Эта самая блондинка…
У меня весь лоб горит!
Я спросил: «Зачем ты, Нинка?» —
«Чтоб женился, » — говорит.Обидно мне,
Досадно мне…
Ну ладно!
Мой друг играет мизера а у меня гора 3200
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
Рисунок из ИТ: Преферанс (подражание В.Васнецову)
Владимир Высоцкий, из песни «Невидимка»
В излюбленный в 19 веке преферанс играл мой отец С.В. Егоров (1910-1982) после войны, когда до 1955 года продолжал служить подполковником в Советской армии. Игра эта, в отличие от азартных игр, основана на умении игрока, а не на везении. Меня, ещё старшеклассника, а потом студента Горьковского университета, папа «расписывать пульку» не обучал, но и не препятствовал понаблюдать за игрой.
Тогда и появились в моей записной книжке молодых лет 30 присказок-поговорок об этой карточной игре с громадным её словарём, который можно увидеть в Википедии. Упомянутые премудрости, некоторые из которых я сейчас процитирую, вовсе не правила игры: свод этих правил, именуемый КОДЕКСОМ преферанса, был принят в 1996 году Обществом любителей преферанса в России.
Замечу перед этим, что денежные ставки в то ещё несытое время были невысоки, так что наша семья с тремя детьми не чувствовала себя каким-то образом обездоленной. Итак, почитайте эти выдержки, ненароком слышанные и многими не игроками:
— не везёт в карты – повезёт в любви,
— плачь больше – карта слезу любит,
— мизер как трамвай – ушёл один, придет следующий,
— подсказчика – под стол,
— не выигрывай каждый раз – потеряешь партнера,
— нет денег – не садись,
— злейшие враги преферанса – жена, скатерть и шум,
— карта – не лошадь, к утру повезёт,
— на девятерной вистуют попы и студенты (поп от жадности, студент от бедности).
В студенчестве 1950-х я не помню, чтобы мы вистовали. Да и в годы работы инженером в Пскове и Казани в приятельском кругу такого увлечения не было.
В сегодняшнее время известными мастерами распасов на «гору» и взяток на мизере являются (являлись) Армен Джигарханян, Георгий Арбатов, Аркадий Арканов, Леонид Якубович, Ольга Аросева, Татьяна Пельтцер …
Мой друг играет мизера а у меня гора 3200
Сидели пили вразнобой
«Мадеру», «старку», «зверобой» —
И вдруг нас всех зовут в забой, до одного:
У нас — стахановец, гагановец,
Загладовец, — и надо ведь,
Чтоб завалило именно его.
Он — в прошлом младший офицер,
Его нам ставили в пример,
Он был, как юный пионер — всегда готов, —
И вот он прямо с корабля
Пришёл стране давать угля, —
А вот сегодня — наломал, как видно, дров.
Спустились в штрек, и бывший зек —
Большого риска человек —
Сказал: «Беда для нас для всех, для всех одна:
Вот раскопаем — он опять
Начнет три нормы выполнять,
Начнет стране угля давать — и нам хана.
Так что, вы, братцы, — не стараться,
А поработаем с прохладцей —
Один за всех и все за одного».
. Служил он в Таллине при Сталине —
Теперь лежит заваленный, —
Нам жаль по-человечески его.
Сижу ли я, пишу ли я, пью кофе или чай,
Приходит ли знакомая блондинка —
Я чувствую, что на меня глядит соглядатай,
Но только не простой, а невидимка.
Иногда срываюсь с места,
Будто тронутый, я,
До сих пор моя невеста
Мной не тронутая!
Про погоду мы с невестой
Ночью диспуты ведём,
Ну, а что другое если —
Мы стесняемся при нём.
Обидно мне, досадно мне — ну, ладно!
Однажды выпиваю — да и кто сейчас не пьёт! —
Нейдёт она: как рюмка — так в отрыжку.
Я чувствую: сидит, подлец, и выпитому счёт
Ведёт в свою невидимую книжку.
Иногда срываюсь с места,
Как напудренный, я,
До сих пор моя невеста
Целомудренная!
Про погоду мы с невестой
Ночью диспуты ведём,
Ну, а что другое если —
Мы стесняемся при нём.
Обидно мне, досадно мне — ну, ладно!
Я дёргался, я нервничал — на выдумки пошёл:
Вот лягу спать и поднимаю храп. Ну,
Коньяк открытый ставлю и закусочку на стол, —
Вот сядет он, тут я его и хапну!
Иногда срываюсь с места,
Будто тронутый, я,
До сих пор моя невеста
Мной не тронутая!
Про погоду мы с невестой
Ночью диспуты ведём,
Ну, а что другое если —
Мы стесняемся при нём.
Обидно мне, досадно мне — ну, ладно!
К тому ж он мне вредит. Да вот, не дале как вчера —
Поймаю, так убью его на месте! —
Сижу, а мой партнёр подряд играет «мизера»,
А у меня «гора» — три тыщи двести!
Побледнев, срываюсь с места,
Как напудренный, я,
До сих пор моя невеста
Целомудренная!
Про погоду мы с невестой
Ночью диспуты ведём,
Ну, а что другое если —
Мы стесняемся при нём.
Обидно мне, досадно мне — ну, ладно!
А вот он мне недавно на работу написал
Чудовищно тупую анонимку, —
Начальник прочитал, мне показал, а я узнал
По почерку родную невидимку.
Оказалась невидимкой —
Нет, не тронутый я! —
Эта самая блондинка,
Мной не тронутая!
Эта самая блондинка.
У меня весь лоб горит!
Я спросил: «Зачем ты, Нинка?»
«Чтоб женился», — говорит.
Обидно мне, досадно мне — ну, ладно!
Песня-сказка про джинна
Если я чего решил — я выпью обязательно, —
Но к этим шуткам отношусь очень отрицательно!
А оно — зелёное, пахучее, противное —
Прыгало по комнате, ходило ходуном, —
А потом послышалось пенье заунывное —
И виденье оказалось грубым мужиком!
Если я чего решил — я выпью обязательно, —
Но к этим шуткам отношусь очень отрицательно!
И если б было у меня времени хотя бы час —
Я бы дворников позвал бы с метлами, а тут
Вспомнил детский детектив — «Старика Хоттабыча» —
И спросил: «Товарищ ибн, как тебя зовут?»
Если я чего решил — я выпью обязательно, —
Но к этим шуткам отношусь очень отрицательно!
«Так что хитрость, — говорю, — брось свою иудину —
Прямо, значит, отвечай: кто тебя послал,
Кто загнал тебя сюда, в винную посудину,
От кого скрывался ты и чего скрывал?»
Тот мужик поклоны бьёт, отвечает вежливо:
«Я не вор, я не шпион, я вообще-то — дух, —
За свободу за мою — захотите ежели вы —
Изобью за вас любого, можно даже двух!»
Тут я понял: это — джинн, — он ведь может многое —
Он ведь может мне сказать: «Враз озолочу!».
«Ваше предложение, — говорю, — убогое.
Морды будем после бить — я вина хочу!
Ну а после — чудеса по такому случаю:
Я до небес дворец хочу — ты на то и бес. »
А он мне: «Мы таким делам вовсе не обучены, —
Кроме мордобития — никаких чудес!»
«Врёшь!» — кричу. «Шалишь!» — кричу. Но и дух — в амбицию, —
Стукнул раз — специалист! — видно по нему.
Я, конечно, побежал — позвонил в милицию.
«Убивают, — говорю, — прямо на дому!»
Вот они подъехали — показали аспиду!
Супротив милиции он ничего не смог:
Вывели болезного, руки ему — за спину
И с размаху кинули в чёрный воронок.
. Что с ним стало? Может быть, он в тюряге мается, —
Чем в бутылке, лучше уж в Бутырке посидеть!
Ну а может, он теперь боксом занимается, —
Если будет выступать — я пойду смотреть!
Мой друг играет мизера а у меня гора 3200
Когда мы принимались за эту книгу, на моей книжной полке уже стояло десятка полтора изданий, посвящённых преферансу. Большей частью, правда, это были простые изложения правил популярной игры. А нам с издателем хотелось чего-то большего ― добротного учебника со сборником интересных этюдов и задач, с описанием шулерских приёмов, с игроцкими байками, которые за игорным столом сыплются, как из рога изобилия, с пляжными историями, анекдотами… Хотелось всерьёз определить место преферанса в русской культуре и составить галерею портретов великих преферансистов ― от Белинского и Некрасова до современных, собрать преферансный фольклор, литературные произведения по теме. Хотелось, чтобы книга была богато иллюстрирована, хорошо издана.
Откуда такая уверенность в своих силах? Почему бы не написать учебник по ботанике? Так сложилась жизнь, что несколько лет после окончания факультета журналистики мне довелось зарабатывать на хлеб профессиональной игрой в карты. Почему оставил это занятие? ― спросит любознательный читатель, ― раз так хорошо всё получалось? Действительно, ведь о том, чтобы любимое развлечение доставляло средства к существованию, можно только мечтать. Я и сам затрудняюсь ответить на вопрос, почему оставил игру…
Старший сын пошёл в школу и в один из первых дней учёбы говорит: «Учительница спросила, где мама с папой работают. Про маму я сказал, что в ЦСУ,[1] а что сказать про папу?» ― «Как! Ты что, не знаешь? Папа ― журналист, часто ездит в командировки…» Тогда я впервые подумал, что как-то слишком много шрамов и татуировок у папиных друзей-знакомых. Да и разговоры отнюдь не о газетных передовицах, а всё больше о платежах в конце месяца. Да и лексика ― не для детских ушей. Это был первый звонок.
Как-то раз у меня прожил с полгода Коля Китаец, одессит с пятью судимостями (заехал переночевать и немного задержался; это было вполне в его стиле). Он очень хорошо ко мне относился и во всём старался помогать. Например, воспитываю я своего семилетнего Димку, который что-то сделал не так, а Колёк говорит: «Ты, Дима, слушай папу ― папа правильно говорит, так делать нельзя! Вот у нас был на зоне один тип, который так делал, так его по концовке порезали…». На мои просьбы не вмешиваться в педагогический процесс Николай искренне удивлялся: «Как скажешь, я-то хотел как лучше».
Возможно, бросил «профессиональный спорт» просто потому, что надоело. Захотелось и другие грани этой жизни осмотреть. Что дал мне опыт профессионального игрока и опыт общения с этим миром ― предстоит ещё осмыслить самому, но факт остаётся фактом: лет восемь я жил картами. И преферанс был одним из сильнейших средств в арсенале. В конце 70-х в Ташкенте я даже получил среди играющих кличку Гусарик ― когда предлагали крупную игру в штосс, я всегда отвечал: «Давай для начала сыграем в гусарика». Поэтому, принимаясь за учебник, я чувствовал моральное право взять на себя ответственность. Кто хочет проэкзаменовать, «проверить технику» ― я готов в любой момент сесть напротив. Однако писать про игру оказалось труднее, чем играть.
«Кто знает игру ― пусть не обучает ей», ― гласит итальянская пословица.[2] Когда впервые услышал её, подумал: а, собственно, почему? Что за умник такой итальянский её выдумал? И только потом понял: это не запрет, не нравоучение. Это ― предостережение! Сколько раз потом пришлось его вспомнить! Ни одна работа не давалась мне (не только мне, всей нашей команде, принимавшей участие в создании книги о преферансе) труднее, чем эта. Всё время преследовал какой-то рок! Судите сами.
1. Главу о вероятностях преферанса писал академик Леонид Михайлович Литвин. Это была его давняя мечта ― систематизировать свои математические представления о любимой карточной игре. Он был сильно занят, он знал, что тяжело болен, он очень спешил.
Я забрал у него рукопись в день его отъезда на дачу на майские праздники. С дачи он уже не вернулся ― умер там. Статья «Оптимальные решения…» стала его последней научной работой.
2. Иллюстрации для этой книги обещал дать выдающийся коллекционер игральных карт Александр Семёнович Перельман. У нас с ним было много общих проектов: хотели сделать каталог его фантастической коллекции на CD-ROM, выпустить книжку «Русские писатели за карточным столом»… Мы договаривались начать работать в сентябре. Я позвонил в начале октября ― извиниться, что на месяц выбился из графика, и спросить, когда удобно приехать. Трубку сняла его жена ― Виктория Владимировна. Я попросил Александра Семёновича, но выяснилось, что месяц назад его похоронили. Через неделю я ехал в Питер на 40 дней…
3. В самый разгар работы пропал издатель. Нет, он не отказался от договора, от идеи. Он попросту исчез. Перестали отвечать все телефоны. Я подумал: времена тяжёлые ― «кредиты, бандиты»… Подождём… Но шли месяцы, а он не появлялся. Стали ощущаться трудности с финансированием. Мы собрали совет (не в Филях, на Речном вокзале) ― что будем делать? ― автор, художник, верстальщик. Решили работать дальше и параллельно искать издателя, который согласился бы уплатить сумму, полученную нами авансом. Не объявится наш к выходу книжки сам ― отдадим деньги жене или матери (а кто знает, жив ли?). Слава богу, объявился (но предположения наши, кажется, были не лишены оснований).
«Мелкие» неприятности на этом трагическом фоне даже как-то совестно перечислять: перестала существовать издательская фирма, с которой был договор на вёрстку и оформление. Хорошо, что вся работа строилась на личных отношениях ― бывший директор фирмы Лена Лебедева продолжала тянуть нашу артель «Напрасный труд», в одиночку, повинуясь моральному долгу. Мы частенько обсуждали с ней таинственный смысл злосчастной поговорки и всё подумывали: не достаточно ли предупреждений. Разумеется, на ту же чашу весов складывались все случившиеся за это время болезни и лишения.
В конце концов нам посчастливилось встретить Владимира Ефимовича Грабарника, в лице которого мы нашли горячего поклонника преферанса и надёжного инвестора, и трёхлетний труд был завершён. Можно сказать, что прикупили туза!
Её довольно подробно отражает содержание. Но я хотел бы заранее извиниться перед теми, кто найдёт изъяны в расстановке глав учебника. Мне не удалось структурировать материал лучше. Все темы переплетены. Начинаешь говорить о постановке проблем перед оппонентом в главе «Торговля», приходится сказать, что эта задача должна ставиться на всех этапах игры ― при заказе контракта, на висте и т. д. Говоришь об экономических основах игры, приходится приводить примеры из области торговли, заказа контракта, вистования, и т. д. В специальных главах, посвящённых торговле, заказу игры, мизеру или висту, приходится или повторяться, или опускать эти аспекты…
В словаре и в учебнике даны не только объяснения игроцких или специфических терминов, но и приведено подробное описание многих технических приёмов розыгрыша, даже таких, которые в преферансе встречаются редко, а представляют собой высший пилотаж в других играх, таких как вист и бридж. Например: парада, манёвр мерримак, императорский манёвр или манёвр Дешапеля. Если сквиз и впустка, такие разнообразные и сложные в бридже, встречаются и в преферансе (пусть редко, пусть в упрощённом виде), то вышеупомянутые манёвры имеют лишь теоретическое значение. Напрашивается вопрос: зачем вообще о них говорить? Возможно, достаточным оправданием автору, недавно научившемуся играть в бридж, послужит очарование, утончённая красота этих приёмов. Каждый из них иллюстрирует парадоксальную идею. Возможно, эти идеи позволят вдумчивому читателю перенести приёмы на почву преферанса и добиться небывалого мастерства в этой игре, а возможно, побудят его освоиться с бриджем. В любом из этих случаев автор будет счастлив и сочтёт свою работу не напрасной.