Франсуа и Агата – чопорная французская семейная пара, их совместная жизнь – пресная рутина, не смотря на то, что они имеют солидный доход и живут в благополучном районе города. Агата Новик нашла себя в сфере искусств, она предана любимой работе. Супруги мало интересуются друг другом. И вот неожиданно в жизни этой семьи появляется Патрик.
Он бельгиец, отнюдь не благородного происхождения, берется за любую, даже грязную работу, откровенно любит пиво и пышногрудых барышень. В доме Франсуа и Агаты Патрик делает ремонт. Дети хозяев и рабочего довольно сильно привязались друг к другу, даже подружились. Да и хозяйка дома все чаще думает о неотесанном Патрике, особенно после измены супруга.
Между Патриком и Агатой нет ничего общего, однако, основная идея фильма, неоднократно используемая в кинематографическом искусстве, именно в том, что противоположности притягиваются, а люди разного социального статуса могут скрасить будни друг друга.
Франко-бельгийская комедия была снята осенью 2010 года и через год вышла в прокат во Франции. Роль Патрика сыграл актер и юморист бельгийского происхождения Пульворд Бенуа, известный по картинам Глюк, Астерикс на Олимпийских играх, Коко до Шанель. Актриса из Франции Изабель Юппер (Мадам Бовари, Любовь, Пианистка) предстала в привычном для себя образе благородной француженки. Француз Андре Дюссолье (Франсуа) ранее работал в Мелодраме, Трое мужчин и младенец в люльке. Дополнила звездный букет Вирджиния Эфира (в картине исполнила роль Жюли) бельгийка, засветившаяся в фильмах Говорящий мертвец, Одиночка.
«Боюсь снова уснуть»: что видят люди, страдающие от ночных кошмаров
Наверняка каждый может вспомнить сон, который приводил вас в ужас и оцепенение. Время от времени такие кошмары посещают наше сознание. Они снимают напряжение и помогают нервной системе подготовить человека к реальным рискам во время бодрствования. Но есть люди, которые видят кошмары регулярно. Страшные сны доводят до истощения и могут стать причиной внезапной травмы. В Facebook даже появилась группа поддержки, которая объединяет людей, страдающих от регулярных ночных кошмаров. Как быть, если сон не приносит радость и отдых, разбирались «Известия».
Ужас ночи
«Каждая ночь — это какое-то сумасшествие, с которым трудно справиться. Недавно я сломала несколько ребер, потому что спрыгнула с проклятого балкона. Я ненавижу это. Сон не приносит мне отдыха»;
«Я часто просыпаюсь ночью и «вижу», что-то падает на меня с потолка. Это могут быть пауки, змеи, веревка, даже сам потолок!»;
«Я всегда вижу одного и того же черного демона. Прошло много лет… поэтому я уже не боюсь».
Такие описания приводят люди, страдающие от регулярных ночных кошмаров. Как известно, страшные сны посещают нас в третьей фазе сна. Это глубокий сон без сновидений, который наступает через 30–60 минут после того, как человек засыпает. Циклы сменяют друг друга на протяжении всей ночи. Известно, что у детей фаза № 3 повторяется чаще, поэтому ночные кошмары обычно снятся в юности. Однако, по оценкам ученых, 2% взрослого населения также мучаются от регулярных страшных сновидений.
Одна из причин ночного кошмара у взрослых — лишение сна. Когда организм переутомляется, он быстрее погружается в восстанавливающую стадию № 3 и остается в ней дольше.
Вместе с тем кошмары могут выполнять важную защитную функцию. Исследование на эту тему в 2020 году опубликовали нейрофизиологи Женевского университета. Согласно теории моделирования угрозы, страшные сны позволяют нервной системе натренировать поведенческие реакции, имитируя опасные ситуации. Другими словами, кошмары снятся для того, чтобы человек был готов к угрозам во время бодрствования.
Страшно спать
Бывает, что кошмары сопровождаются интенсивными приступами паники. Человек может кричать, задыхаться, метаться во время сна. Порой такие действия пугают страдальца сильнее кошмара.
«Иногда я ловлю себя на ужасном крике посреди ночи, и мне трудно поверить, что я умею кричать настолько громко. На следующее утро у меня болит горло. Я даже днем не смогу так закричать, если попытаюсь», — делится пользователь по имени Joshua.
Однако крик — относительно безобидная часть кошмара. Куда страшнее, когда спящий неожиданно начинает вести себя как бодрствующий. Человек может говорить, смеяться, плакать во время сна, переставлять вещи на тумбочке, надевать и снимать обувь.
Такое поведение врачи называют парасомнией. Оно определяется как расстройство, вызывающее необычные действия во время сна. Обычно сомнамбула ходит, ест или разговаривает с открытыми глазами, но без осознания происходящего.
При отсутствии контроля парасомния может оказаться весьма травмоопасной. В соцсети девушка под ником Jen в ужасе пересказывает историю: «Вчера мне позвонила моя мама. Ее отвезли в больницу, после того как ночной кошмар заставил ее вскочить с кровати и удариться о стену. Сейчас в ее голове семь хирургических скоб!»
«Пара часов, когда я не боюсь»
Стремясь объединить людей, страдающих ночными кошмарами, в Facebook появилась тематическая группа поддержки. В ней состоят более 500 участников со всего мира. Группа предоставляет безопасное пространство для страдающих ночными кошмарами — пользователи ищут совпадения в симптомах, делятся медицинскими рецептами и просто выпускают пар.
«Меня очень раздражают мои ночные кошмары. Вчера мне приснился сон, в котором я задыхалась от кучи монет, попавших мне в горло. В тот вечер мне приснился еще один кошмар — я была уверена, что задыхаюсь от битого стекла, которое когда-то было статуэткой балерины. Почему мне просто не приснится нормальный сон об удушье, связанный с едой. Теперь я бодрствую и боюсь уснуть снова», — пишет Mindy.
Наутро участники группы обычно разбиты и пребывают в дурном настроении. Некоторые испытывают стыд и смущение от того, что своим криком подняли на ноги весь дом.
Подавленное состояние сказывается буквально на всем.
«Мне пришлось уйти с работы. Мои кошмары были так ужасны, что повлияли на мою способность справляться с простыми задачами», — рассказывает Holly.
«Есть только несколько часов в день, когда я не боюсь», — комментирует ниже Barbara.
Пользователи отмечают, что кошмары учащаются в период сильного стресса. Потеря близкого человека, переутомление, невротические расстройства влияют на сюжет сновидений.
Тяжелое одеяло и приятная музыка
Одна из главных тем в группе — профилактика и лечение. Участники сообщества могут пройти опрос «Какие лекарства вы принимаете от ночных кошмаров?». Согласно текущему результату, большинство никак не борется с пугающими сновидениями (216 голосов), остальные пьют клоназепам (26), празозин (23), мелатонин (17) и практикуют самолечение (11).
Для невролога выбор таких препаратов кажется не вполне неуместным.
— Клоназепам — противоэпилептическое средство, снижает судорогу, тревожность. Его побочное действие — сонливость, поэтому пациенты, страдающие от кошмаров, к нему и обращаются. Но нужно быть осторожным — лекарство вызывает привыкание, — говорит невролог Анна Москаленко. — Мелатонин скорее нужен для для восстановления циркадного ритма, то есть сна–бодрствования. В умеренном потреблении он безобиден, без привыкания. Празозин обычно используют при нарушениях мочеиспускания, но его побочный эффект — та же сонливость. Всё-таки чаще при проблемах со сном мы назначим антидепрессанты. И по-хорошему в данном случае нужна когнитивно-поведенческая терапия.
Если препараты не работают, пользователи пытаются найти успокоение в специфичных ритуалах.Например, кто-то включает на ночь сериалы о природе, другие засыпают под музыку Клода Дебюсси. Третьи укрываются утяжеленным одеялом и замечают, что кошмары снятся реже, если перевернуться на спину.
Девушка по имени Amber наблюдает другую странность. Ей снятся кошмары, когда она ночует дома у своих молодых людей:
«Обычно я просыпаюсь в панике, когда «вижу», что на моей стороне кровати сидит похожий на тень человек. Прошлой ночью человек-тень стоял рядом со мной, потирая руку. Я не могла пошевелиться и была в ужасе! Этот момент казался мне вечностью, я проснулась в панике. Мой парень пытался меня успокоить, я чувствовала, что не могу отдышаться, я испытала чистый ужас…»
Ночные кошмары пугают не только участников группы, но и их родственников. Стресс в итоге испытывает вся семья. Некоторые признаются, что боятся навредить своим вторым половинкам, поэтому спят раздельно. «В прошлом я и раньше нападал на людей, которые лежали со мной в одной постели, — пишет Kim. — В таком состоянии может случиться что угодно».
Судьба бывает настолько непредсказуема, что соединяет судьбы людей, которые, казалось бы, никогда не должны были встретиться. «Мой самый страшный кошмар» — история о двух противоположностях из разных миров, которые нашли друг друга благодаря интересным обстоятельствам.
Патрик Дэмело — мужчина средних лет. Он живет не в самом благополучном районе, любит выпить и воспитывает ребенка. Его жизнь уже давно катится под откос, но его не смущает ворох тех проблем, которые у него скапливаются.
Агата Новик — успешная женщина и частая посетительница светских тусовок. Умная и обеспеченная, она живет в одном из самых престижных районов города, общается с известными людьми и чиновниками. С Патриком Дэмело ей пришлось познакомиться после того, как ее ребенок стал общаться с его, но для женщины эта встреча стала самым главным кошмаром. Столкновение двух разных образов жизни окажет влияние не только на двух противоположностей, но и на окружающих.
Познакомьтесь с людьми, которые разочаровались в работе в ИТ
Истории читателей Т—Ж, которые ушли или планируют уйти из профессии
Многим кажется, что в ИТ можно найти работу мечты и заработать много денег.
Некоторые читатели Т—Ж готовы с этим поспорить. Они рассказали, почему не все айтишники сказочно богаты и чем приходится расплачиваться, если все-таки получаешь внушительную зарплату.
Я научный сотрудник в стартапе. Все эти ИТ — просто сущий ад. Хочу уйти в плотники, но не могу, так как кривые руки скованы крепкими кандалами.
Учился в вузе, хотел делать игры. Путь к текущей работе был длинный: бакалавриат по программной инженерии, затем магистратура и аспирантура за границей. Несмотря на то что за это время за рубежом я сделал много коммерческих проектов, реально я начал работать только после аспирантуры. Фактически у меня только два года коммерческого опыта, зато в хайповой теме — нейронных сетях.
ИТ — это золотая клетка. Начнем с того, что айтишникам всегда нужно учиться. И ладно, если бы мы учились чему-нибудь полезному. В большинстве случаев люди осваивают очередную никому не нужную ерунду, в которой необходимо разобраться, просто потому что она стала хайповой.
В ИТ, как и везде, рулит бизнес. Бизнес решил, что ему выгодно, чтобы программа работала везде, — создаем богомерзкий Electron на JavaScript, который тормозит просто всюду. И таких примеров тонна. Бизнес говорит, что программист должен сам думать, как улучшить продукт и принести value компании. Вы можете представить себе такую ситуацию для врача, продавца или строителя? И самое интересное, что всем промыли мозги и все с этим согласны.
Курс о больших делах
В итоге в ИТ все работают, чтобы CEO или CTO быстрее разбогатели. Конечно, некоторым программистам выдают акции, но чтобы их получить, надо еще отработать какое-то время в этой фирме. А собеседование — это отдельный вид специальной олимпиады, где вместо того, чтобы находить классных специалистов, мы ищем таких же решателей никому не нужных и оторванных от реальности задач.
В ИТ все продают воздух. Вот, например, есть вакансии в больших компаниях, которые предлагают улучшать счастье пользователя. Под счастьем подразумевается просмотр рекламы и проведение времени на сайте. Вы только представьте, большие компании считают это счастьем! А рекомендации? Небось каждый сталкивался с тем, что искал диван, а после покупки месяцами видел везде рекламу диванов.
Неработающий искусственный интеллект и тупые помощники — отдельная песня. Как-то раз мне пришла банковская карта по месту регистрации. Хотел позвонить в банк и сказать, чтобы карту выпустили в другом городе, где я тогда жил. Вместо этого каждый раз слушал, что карту выпустили, — а потом звонок просто сбрасывался. Это продолжалось до тех пор, пока я не подобрал нужную фразу, чтобы меня связали с оператором.
Так что бегите, работайте, зарабатывайте деньги. Этот кошмар будет длиться вечность, но не мы его строили, чтобы разрушать. А я бы стал плотником. Хоть полезное и нужное дело. Да и результат труда более осязаемый.
«Компания откармливает работников, как свинок, а люди пашут по 12—16 часов в день»
Доход в ИТ: до 10 000 £ в месяц
Мне всегда нравилась математика. В школе я занималась на факультативах по информатике, участвовала в олимпиадах. Отучилась в вузе по направлению «математика и информатика». Работать по специальности начала еще во время учебы.
В России мне было относительно спокойно работать. Люди здесь не очень стараются. Можно быть хорошим специалистом, просто добросовестно относясь к своей работе. В Европе большая конкуренция: китайцы, индусы, русские, украинцы — кого тут только нет. Люди из стран третьего мира приезжают сюда за хорошей жизнью. Если здесь просто работать хорошо, то будешь ниже среднего. Ты обязан изучать новые технологии в свое свободное время, играть в политику, налаживать правильные связи и участвовать в нечестной конкуренции — иначе тебя съедят. Люди тут «голодные».
Мое последнее место работы — ИТ-гигант, топовая компания мира, которая славится хорошим отношением к работникам и выступает за разнообразие. Здесь работает много женщин, людей разных возрастов, с разным цветом кожи, с инвалидностью. Сотрудникам предоставляют бесплатное питание, напитки, проезд и зарплату в два раза выше, чем на рынке. Но на самом деле компания всем этим просто откармливает работников, как свинок, а потом предъявляет им: «Для таких условий вы не очень хорошо работаете». А люди пашут по 12—16 часов в день, в выходные — полный офис. Все вокруг стрессуют, и это провоцирует конфликты.
Я поняла, что больше так не могу, когда мне пришлось ночевать в офисе, чтобы закончить работу.
А когда я уволилась, через месяц один из сотрудников вышел из окна, потому что нечаянно залил код с ошибкой. Но эта история известна только в узких кругах: компания сделала все, чтобы это не освещалось в новостях.
В общем, в Европе я сильно выгорела. В какой-то момент поняла, что у меня уже едет крыша. Первые полгода просто отлеживалась. Я пережила огромный стресс, и у меня были серьезные проблемы со здоровьем — даже сделали операцию. Потом я начала работать с психологом, психиатром. Стала выходить, начала заниматься в автошколе — получила права. Пошла в арт-школу. Хотела открыть свой бизнес, было несколько идей. Но потом грянул ковидокризис, я решила переждать.
Сейчас я в бессрочном отпуске, занимаюсь собой и своим здоровьем: уже второй год борюсь с депрессией, тревожным расстройством, диабетом и поликистозом. Думаю, все это развилось на фоне стресса. А заработанные в ИТ деньги я инвестировала в ценные бумаги — на жизнь хватает.
«В ИТ очень быстро стареешь»
В ИТ я пришел из юриспруденции. У меня высшее юридическое образование и пятилетний стаж работы. Но юристом мне быть не хотелось. Меня бесило, что исход дела был известен всем с самого начала, в том числе и судье, но все должны были исполнять этот ритуал со сбором тысячи документов и выступлением в суде. При этом заседание могли отложить на несколько недель из-за небольшой ошибки. Постоянное затягивание и работа ради работы.
Компьютерной грамотности я нигде не учился, это было просто увлечение. Я неплохо разбирался в работе ПК и программ, ладил с людьми. Тогда, в 2008 году, я был молод, полон решимости и мне почти нечего было терять. Я позорился на собеседованиях, сидел по несколько месяцев без денег, но не отчаивался.
В итоге меня взяли в техническую поддержку. Потерял в зарплате почти половину, начал все с чистого листа. Со временем дорос до ведущего системного администратора. Сейчас работаю в одном крупном российском вузе и по совместительству — в небольшой софтверной компании.
Индустрия ИТ на сегодняшний день настолько широка, что говорить о ней как о чем-то едином неверно. Это как работать на железной дороге: можно быть машинистом или кассиром. Например, в моей должности нет никакого мейнстрима или огромных зарплат — и даже возможности работать удаленно, потягивая коктейль на пляже.
Да и не все айтишники сказочно богаты.
На сегодняшний день, работая на двух работах, я получаю около миллиона рублей в год. Для индустрии, а тем более для одного из столичных городов это совсем немного.
Я еще не решил оставить ИТ, но очень хочется. А самое интересное, что больше всего хочется уйти из моих ИТ в те, про которые пишут статьи.
На самом деле в ИТ очень быстро стареешь. Тут как в спорте: ты имеешь ценность, пока молод. Нужно постоянно поглощать новые технологии, которые появляются быстрее, чем законы в юриспруденции. И только для того, чтобы просто быть в курсе, требуется огромное количество времени. Этим нужно увлекаться, а увлечение постепенно слабеет.
Кроме того, работа эта напряженная и ненормированная. Все что угодно может сломаться в любой момент. Одно неверное действие может вызвать простой бизнес-сервиса. При этом все рабочее время мысли твои заняты. Я люблю что-то делать руками: ремонтирую автомобиль или делаю несложную мебель. В это время моя голова свободна, я могу о чем-то размышлять или любоваться природой за окном. Когда же я решаю какую-то сложную задачу, я сосредоточен только на ней. Вы готовы променять несколько дней своей жизни на решение чужой задачи? Какое-то интеллектуальное рабство.
А еще так повелось, что айтишникам нужно постоянно менять работу, чтобы не отстать от паровоза. Чуть только пригрелся на комфортном месте — и ты уже в аутсайдерах. Все это выматывает.
Каких-то конкретных случаев, которые вызвали желание сменить сферу, у меня не было. Это скорее синергия различных вроде бы незначительных факторов, которые, соединившись, и сформировали желание все бросить. А так, конечно, я прошелся по всем классическим админским граблям: это и панический ступор от осознания, что бэкапа нет, а ты только что отформатировал диск с документами целого отдела, и неудачная попытка обновить сетевое оборудование в пятницу вечером на другом конце города. Да и обида, что все в индустрии зарабатывают в три-пять раз больше.
Наверное, мне проще, чем многим, переквалифицироваться в Python-разработчика искусственного интеллекта и претендовать на зарплату 300 тысяч. Но нельзя просто стать крутым специалистом. Нужно найти работу, покодить джуном, не бросить все после первых неудач. А мне уже почти 40 лет, у меня семья, ребенок. Начинать все сначала страшно и неохота.
Я бы хотел заняться инвестициями. Немного попробовал — мне понравилось. На растущем рынке зарабатывать легко и приятно, на падающем — интересно. А если боязно или не получается, то можно устроить себе небольшой отпуск. Но чтобы зарабатывать на своем капитале, он должен быть. И должен быть довольно внушительным.
«Ты просто инструмент, рабочая сила»
Доход в ИТ: 30 000 Р в месяц
В университете я изучил SQL и пошел на разработчика баз данных. Искал что-то связанное с программированием на одном из языков, но без опыта меня брать никуда не хотели. Поэтому я устроился на первую ИТ-специальность, куда меня все-таки взяли.
Когда говорят, что в ИТ будут интересные задачи и все такое, это все розовые очки. На самом деле ты всегда ощущаешь, что твоя работа — просто разбираться с чужими проблемами. Есть заказчик. У него свои хотелки. А ты лишь рабочая сила, сидишь и решаешь задачи. Языки программирования и современные технологии — это просто инструмент. Они не дают тебе никакой силы.
Мой начальник часто с пеной у рта несет чушь вроде «не бывает проблем, бывают только возможности» или «незнакомые задачи и стрессовые ситуации стимулируют к развитию». Проблема — это проблема, и нечего искажать понятия. А к развитию стимулирует обучение и отсутствие стресса. В итоге я выгорел.
Работаю в консалтинговой компании. Она набирает заказы от разных заказчиков, и группы людей их выполняют. Так вот, когда устроился, я работал в одном таком проекте. Но поначалу мне никто ничего не объяснял, не учил. Только показали, что куда тыкать, чтобы я мог делать мелкие рутинные задачи. Со временем я свыкся, начал самостоятельно развивать базовые знания, которых мне не хватало, и все стало налаживаться.
Потом в одночасье я узнал, что иду в другой проект, где не хватает разработчиков. А в этом проекте совершенно другой стек технологий, с которым я незнаком. Никто не хотел меня обучать, никакого погружения не было, но я уже должен был выполнять какие-то задачи. Я прямым текстом говорил, что не знаю, как это делать, и вообще не понимаю, чего от меня хотят. Но в ответ я слышал:
«Ты же разработчик! Ты должен это знать! Если не знаешь, то учись».
И такое давление было довольно частым. Тебя постоянно упрекают в том, что ты не выполняешь свои задачи. И еще говорят, что, если ты не задаешь вопросов, значит, все понимаешь и должен справляться. Вот только когда вообще ничего не понимаешь, то даже не знаешь, что и спрашивать. Таким образом, на тебя опять вешают всю вину. В подобной обстановке очень быстро остаешься полностью иссушенным, без энергии — и выгораешь.
Недавно я увидел интересную вакансию. Работодатель обещает действительно интересный проект, где я буду не просто делать то, не знаю что, а буду уже на управляющем месте. Проект рассчитан на то, чтобы на нем набраться опыта, поэтому подходит мне — человеку без опыта в управлении проектами. Я решил, что это будет последний шанс, который я даю ИТ. Если не возьмут, то, скорее всего, найду какую-нибудь творческую работу, пусть и не высокооплачиваемую. А в свободное время буду самостоятельно изучать информационные технологии и, возможно, попробую фриланс. Безусловно, опыт — это очень полезная вещь, которую ты можешь получить только на работе, и он принесет в будущем плоды.
ИТ — это, конечно, интересно. Но работодателю ты все равно нужен, чтобы приносить деньги, — даже если он дает тебе ДМС, регулярные тимбилдинги и рассказывает, какой он хороший.
«Постоянно искала доказательства для начальства, что я достойно делаю свою работу»
Доход в ИТ: 120 000 Р
После первого высшего в лингвистике мне хотелось получить прикладное образование, поэтому я пошла в магистратуру на графический дизайн. Моя выпускная работа была по UI/UX-дизайну. Окончив вуз, рассматривала работу в ИТ по причине достойной зарплаты на первых порах. Как оказалось, материального счастья было недостаточно.
До пандемии было принято ездить на работу четыре дня в неделю. Каждый раз это была долгая поездка за пределы Мкада. У меня нет личного автомобиля, поэтому приходилось ездить в связке «автобус плюс метро», стоя ровно час в одну сторону. Иногда полтора — если с пробками.
Да и бесконечные деловые встречи под потолком «Армстронг» медленно съедали мою творческую энергию. Позже, во время пандемии, у меня развилась стойкая аллергия на звуки приглашения в «Тимс». Еще у меня создавалось ощущение, что повышение в моей компании — неуловимая лошадка. Мне буквально приходилось выбивать его. Отношение ко мне было сверху вниз:
«А что ты сделала? Докажи. Мы не видим, чтобы ты достаточно старалась».
Вводились и постоянно совершенствовались какие-то таблицы, где проставляют цифры по навыкам. Мастерство дизайнера хотели загнать в некие рамки, и если тебе выпадал score, наверное, ты был альфой опенспейса.
Кроме основной функции UI/UX-дизайнера, я не единожды привлекалась к сторонним задачам в качестве дизайнера иконок, дизайнера презентаций, иллюстратора, дизайнера соцсетей. Летом 2020 года я впервые смогла четко ответить «нет» на предложение нарисовать иллюстрации в стиле, который мне не близок. Последовали долгие разбирательства, разговоры о том, что я не смею отказываться и должна говорить «да» на все, что поступает. Время дизайнера куплено оптом, вот пусть и отрабатывает. Вы бы видели искреннее сожаление менеджера, когда на ее воодушевленное: «А на новом проекте у тебя будет возможность заниматься фронтендом» — я сказала, что не буду. Потому что не умею и учиться не хочу — и это окей.
Я постоянно находилась в состоянии поиска доказательств для начальства, что я достойно делаю свою работу, а количество задач стремительно росло. На этом фоне ухудшилось мое здоровье. Последние месяцы ресурса не было даже на то, чтобы посидеть в соцсетях. Я замкнулась и много плакала.
Проработала с психологом момент увольнения с работы. Осознать масштаб проблем в компании мне удалось не сразу. Можно было что-то предотвратить или уйти еще раньше, но держала стабильность. А мозг хитер на выживание: мое «плохо» стало зоной комфорта. Да, тяжело, да, трачу весь психический ресурс до нуля — но ведь мне платят вроде как неплохие деньги. Вот только при этом сил ни на что, кроме как существовать в режиме «дом — работа», не оставалось.
Так что, к сожалению, за время работы в ИТ я сильно выгорела. После увольнения понадобился месяц, чтобы просто прийти в себя. Но до сих пор еще сталкиваюсь с последствиями стресса: быстро погружаться в новое занятие не выходит в силу скромных ресурсов.
После опыта в ИТ я стала по-новому ценить работу с людьми, потому что постоянная занятость у компьютера и плюс-минус один и тот же круг коллег заставляли меня скорее деградировать, нежели расцветать и познавать что-то новое.
Я со школы любила фотографию. Но обстоятельства и социальное давление оказались сильнее, и я ходила на «серьезные» работы. Сейчас я усиленно наверстываю знание «Фотошопа» и «Лайтрума», пополняю портфолио — и в целом, знаете, живу, а не существую. А это выше любых денег и модного бейджа.
Почему-то партнера принято выбирать по любви, а профессию — по уму. Но надо наоборот. Идти в ИТ нужно из любопытства и интереса, а не из страха выживания, моды, или потому что твой друг туда пошел. Вероятность выгорания сильно выше, когда эмоционально склонен душой к чему-то полярному. Я всегда была ближе к креативной плоскости, а попала в довольно консервативную компанию, где свои идеи лучше держать при себе. Я достигла предела, а за ним последовало разочарование и, наверное, даже какая-то форма отвращения.
«Тебя берут на проект, обещают хорошую зарплату, а через три месяца ты им уже не нужен»
Доход в ИТ: до 30 000 Р в месяц
Вся моя жизнь была связана с компьютерами. Папа постоянно чинил компьютеры, смартфоны и телевизоры. Мы вместе играли в игры на ZX Spectrum и Виндоус-95. В итоге я поступила на направление «фундаментальная и прикладная лингвистика», чтобы совместить языки и ИТ.
Сразу после окончания университета я устроилась на рендер-ферму Scrum-мастером. Обязанности, проекты и сама компания мне показались интересными и перспективными. Я пришла с горящими глазами, была полна идей и позитива. Но через две недели все начало угасать. А через три месяца ушла, так как работа была крайне стрессовая и начальник постоянно на мне срывался. Он набирал молодых неопытных программистов или ребят из вуза, чтобы они работали за закрытие практики. Такой коллектив сложно было мотивировать, невозможно было укладываться в сроки, заложенные на проекты. Ребята еще много не знали, и в команде был всего один опытный программист, поэтому большая часть задач выполнялась медленно.
Я просто не могла смотреть в монитор.
Наконец, в ИТ трудно найти официальную работу, получить больничный и декретные. Компании работают вчерную, что не дает никаких гарантий, что тебе заплатят.
С другой стороны, в ИТ много бесплатных форумов, конференций и встреч среди программистов и стартапов. Это сфера, где всегда можно найти инвесторов для своего проекта, завести новые знакомства. Единственное — не каждый начальник согласится отпустить тебя на такую встречу, если ты работаешь в офисе.
Таким образом, я сменила две ИТ-компании, но в итоге нашла свое призвание немного в другой отрасли. Сейчас совмещаю несколько работ: пишу курсовые и магистерские работы на заказ, работаю методистом и уже четвертый год — репетитором онлайн. Обучаю детей до 12 лет английскому. Преподаю русский корейцам и японцам. Мне нравится помогать людям, общаться с ними, видеть их прогресс и развиваться в языковой области. И мой доход сейчас больше, чем когда я работала в ИТ, так что о своем уходе из этой сферы не жалею.
Сейчас я понимаю, что, выучись на программиста, я не стала бы работать в этой среде — и потратила бы больше миллиона на обучение. Моя же специальность в вузе была выбрана грамотно: я знаю Perl, Python, администрирование систем, Unix и при этом владею семью языками.
Может быть, вернусь в ИТ, если будет все плохо в жизни и я окажусь в Москве или Петербурге. В Челябинске же уровень зарплаты ИТ-специалиста класса джуниор или мидл не очень высокий. Я потеряла очень много здоровья, и никакая зарплата его не компенсирует.
