меня зондировали и успешно
Меня зондировали и успешно
Элегическая комедия в трех действиях
(В порядке появления)
Лев Евгеньевич Хоботов.
Аркадий Варламович Велюров.
Савва Игнатьевич Ефимов.
Москва. Пятидесятые годы.
Они уже скрылись за поворотом,
Они уже стали старыми письмами
И пожелтевшими подшивками.
Но стоит рукой прикрыть глаза,
Вижу еще не снятые рельсы,
Еще не отмененные рейсы,
Здания, еще не снесенные,
И незастроенные пустыри.
Еще от Мневников до Давыдкова
Столько домов еще не взметнулось,
Столько домов, в которых сегодня
Ждут и ревнуют, глядят в телевизоры
И собираются по вечерам.
Столько домов, где клубятся страсти,
Зреют мысли, цветут надежды,
В которых дети становятся взрослыми
И выпархивают из гнезд.
Одни обернутся, другие — нет,
Иные вернутся, иные — нет.
Столько домов еще на ватманах
Или даже — в воображении.
Чертаново — за городской чертою,
Тропинки Тропарева безлюдны.
Москва… Пятидесятые годы…
Мой сосед бредет по Рождественке.
Это интеллектуал и чудак.
А на Рождественском бульваре
Шепчутся под ногами листья,
Это спешит московская осень
В порыжевшем дождевике.
Процедурная. Людочка и Хоботов.
Х о б о т о в (подтягивая брюки и поправляя галстук). Благодарю вас. О, благодарю.
Л ю д о ч к а. Ну вот, это был последний укол.
Х о б о т о в. Не говорите так.
Л ю д о ч к а. Курс закончен. Теперь вы будете молодцом.
Х о б о т о в. В самом деле. Мне уже стало лучше. Когда я пришел к вам в первый раз, я чувствовал полный упадок сил. (Помолчав.) И духа.
Л ю д о ч к а. Я рада, что вам помогло.
Х о б о т о в. Позвольте поцеловать вашу руку.
Л ю д о ч к а. Ой, что вы… Зачем это?
Х о б о т о в. От души. Я уж привык сюда приходить. Конечно, у вас большие очереди.
Л ю д о ч к а. Витаминизация популярна.
Х о б о т о в. Удивительно популярна. Но это — пустое… Я сидел в очереди, готовясь к тому, что увижу вас.
Л ю д о ч к а. Во мне нет ничего особенного.
Х о б о т о в. Вы ошибаетесь. О, вы ошибаетесь. Вспомните, когда я пришел в первый раз, выяснилось, что я потерял направление. Любая отправила б меня восвояси. А вы…
Л ю д о ч к а. У вас было такое лицо… смешное.
Х о б о т о в. Могу себе представить.
Л ю д о ч к а. Такое несчастное.
Х о б о т о в. Спасибо за все. Позвольте поцеловать вашу руку.
Л ю д о ч к а. Так вы уже целовали.
Х о б о т о в. Неважно. То есть не то… Вы прекрасно кололи.
Л ю д о ч к а. Ну что вы!
Х о б о т о в. Я ничего не чувствовал.
Л ю д о ч к а (негромко). Жаль.
Х о б о т о в. Нет, нет, вы меня не поняли. Я не чувствовал там, куда шприц входил. Таково ваше мастерство. Но вообще-то… я очень почувствовал.
Л ю д о ч к а. Не нужно.
Х о б о т о в (задумчиво). «Наверно, так нужно, так надо».
Л ю д о ч к а. Почему?
Х о б о т о в. Есть такие стихи:
Стихи об осени. Их написал один поэт в далекой стране. Он умер совсем молодым. От чахотки.
Л ю д о ч к а. Какой ужас…
Х о б о т о в. Вот и у нас уже — осень. И не будет бабьего лета. Польют дожди. Ветер завоет.
Л ю д о ч к а. Самое гриппозное время.
Х о б о т о в. Вы правы.
Л ю д о ч к а. Держите ноги в тепле.
Х о б о т о в. Благодарю вас. О, благодарю.
Л ю д о ч к а. Разве жена за вами не смотрит?
Х о б о т о в. Видите ли, она занятой человек. У нее напряженная духовная жизнь. Кроме того, мы расстались.
Л ю д о ч к а. Она уехала?
Х о б о т о в. Не то что уехала. Но — ушла.
Л ю д о ч к а. Как это? Я не пойму.
Х о б о т о в. Просто она полюбила другого.
Л ю д о ч к а. Надо же!
Х о б о т о в. Наверно, так надо.
Л ю д о ч к а. Бедненький…
Х о б о т о в. Он человек достойный. Я понимаю этот выбор.
Л ю д о ч к а. Вы очень страдаете?
Х о б о т о в. Как вам сказать… (Задумчиво.) «Воспоминанья горькие, вы снова врываетесь в моей опустелый дом…»
Л ю д о ч к а. Это — вы сами?
Х о б о т о в. Нет. Это Камоэнс. Португальский поэт. Он уже умер.
Л ю д о ч к а. Ах, боже мой!
Х о б о т о в. В шестнадцатом веке.
Л ю д о ч к а. В шестнадцатом веке!
Х о б о т о в. Да, представляете. На редкость грустная биография. Сражался. Страдал. Потерял глаз. Впоследствии умер нищим.
Л ю д о ч к а. Надо же! (Утирает слезы.)
Х о б о т о в. Боже, какая у вас душа.
Л ю д о ч к а (с уважением). Сколько вы знаете… Вы профессор?
Х о б о т о в. Нет, я работаю в издательстве. Издаю зарубежных поэтов. Преимущественно романских. Но бывает — и англосаксов.
Л ю д о ч к а. И все поэты — вот так?
Х о б о т о в. Почти.
Л ю д о ч к а. Подождите, я занята! Какие нетерпеливые люди…
Х о б о т о в. Я вас задерживаю, простите…
Л ю д о ч к а. Что вы? С вами так интересно.
Х о б о т о в. Я бы хотел увидеть вас вновь.
Л ю д о ч к а (опустив глаза). Не знаю, где мы можем увидеться.
Х о б о т о в. Мало ли где… Москва велика. Вот у вас на углу — лаборатория.
Л ю д о ч к а. Да. Туда сдают на анализ.
Х о б о т о в. Если позволите, буду вас ждать. Мы бы куда-нибудь с вами отправились.
Л ю д о ч к а. Прямо с работы? Я не одета. И дома столько всяческих дел.
Х о б о т о в. Может быть, я вам могу помочь?
Л ю д о ч к а. Нет. Ко мне неудобно.
Х о б о т о в. Так как же?
Л ю д о ч к а. Видите, вы уже растерялись!
Х о б о т о в. Мне просто стало безмерно страшно, что вы вдруг исчезнете…
Л ю д о ч к а. Вы — как дитя.
Х о б о т о в. А между тем мне сорок три года.
Л ю д о ч к а. И направление где-то посеяли… (Смеется.)
Х о б о т о в. Да… все выглядит так нелепо…
Л ю д о ч к а. Вы говорите, он глаз потерял?
Л ю д о ч к а. Португальский поэт.
Х о б о т о в. Камоэнс? Да. Он — глаз, а Сервантес — руку.
Л ю д о ч к а. Перестаньте! Это уж слишком.
Х о б о т о в. Я понимаю, но что же делать?
Л ю д о ч к а. Я освобожусь через час.
Х о б о т о в. Я подожду вас.
Х о б о т о в. На углу.
Л ю д о ч к а. Смотрите не спутайте — на каком.
Х о б о т о в. Именно там, где сдают на анализ.
Л ю д о ч к а. Ну, идите. Очередь сердится.
Х о б о т о в. Благодарю. О, благодарю вас.
Меня зондировали и успешно
М., 1982. Сц.: Л. Зорин; реж. и пост.: М. Козаков; в ролях: Костик – О. Меньшиков, Аркадий Велюров – Л. Броневой, Маргарита Хоботова – И. Ульянова, Савва Игнатьевич – В. Борцов, Лев Хоботов – А. Равикович, Людочка – Е. Коренева, Алиса Витальевна – С. Пилявская, Светлана – Т. Догилева, Рита – В. Воилкова, Соев – Е. Моргунов, Нина Орлович – Е. Никищихина, Глеб Орлович – И. Дмитриев, Анна Адамовна – М. Дюжева.
А кто не пьет? Назови! Нет, я жду!
А надпись была такая: «Спасибо за сладостные секунды!» Ну, я спрашиваю: артисту? «Нет!» Писателю? «Нет!» – А кому? – Оказалось – мужу.
Савва Игнатьевич, Эпизодич. Роль.
А не хлопнуть ли нам по рюмашке. – Заметьте, не я это предложил.
Артист обязан переодеваться!
В нем есть что-то подлинное.
Благодарю вас. Как за что?! «За тайные мучения страстей!» Еще за что? М-м. «За горечь слез, отраву поцелуя!».
Больные не выдадут! – Это правда, у больных большая взаимовыручка.
В конце концов, я – Велюров! – Вот именно. – Я – Велюров! – Конечно, Велюров. – Я – Велюров!
В купе под диваном лежала она, костлява, беззуба, безброва. Лежала холодная, братцы, война, поверьте на честное слово.
В своем не молодом уже возрасте веду иллюзорный образ жизни: хожу в кино на последний сеанс, три раза был в оперетте…
Вам что, уже и Лермонтов не угодил?! У вас другие любимые авторы?!
Ваши претензии быть моралистом невыносимы! – Да, я моралист. – Вы фарисей!
Веду кружок художественной атлетики: создаю людям новые торсы. – Торгуете телом!
Ведь вы же поэт! Вы рупор эпохи! Ведь так? Ведь верно? – Ну, это вы слишком.
Велюров, сосед. – Сосед. Мастер художественного слова.
Вот вы ее зовете Наяда. Вы говорите: «Я тоскую, как Блок»! А это, простите, какой-то Херасков.
Вот уж и осень, скоро дожди пойдут, ветер завоет… – Самое гриппозное время. Держите ноги в тепле.
Вы будущий муж? – Я не будущий, но потенциальный.
Вы ее… – Ну-ну, ну! – Вы ее… – Ну! – Вожделели!
Вы слишком замахнулись! – Это мне свойственно.
Кадр из к/ф «Покровские ворота».
Высокие, высокие отношения! – Нормальные для духовных людей.
Нина Орлович, Маргарита.
Гравировать имена победителей – работа, требующая самоотречения.
Да ради бога, я не знаю, чуть шо – обращайтесь!
Да уж, Савва, семью ты разбил. Крепкую советскую семью. В прах разметал крепкий семейный очаг. Одни руины.
До слез знакомый образ!
Докатался! – А при чем тут, ну скажи, ну, при чем тут катание? – Чемпион!
Женщину тоже можно понять. Девушек водишь. Ей неприятно. – Да не вожу я! Это другое!
Савва Игнатьевич, Хоботов.
Молодость – это мгновение. Вы не успеете оглянуться, как я изменюсь. И не в лучшую сторону. Каким рассудительным я буду! Каким умеренным стану я!
Живут не для радости, а для совести!
Запугаете девушку! Ой, запугаете, Лев Евгеньич!
Догнать Савранского – это утопия!
Звякнуть ей, что ли, на старости лет? А! Пусть живет безмятежно!
Какая Светлана? – М-м, одна доцент. Я после вам расскажу, после. – Доцент? – Да, да, доцент.
Когда я на почте служил ямщиком, был молод, имел я силенку…
Лев Евгеньич, я вашу бургундскую полечку перепел на родной язык.
Люблю ее! – Сексуальный маньяк! – Люблю! – Савва, взгляни на этого павиана!
Люди эмоционального склада нуждаются в некотором руководстве.
Мастера не мудрствуют! – А могильщики в «Гамлете»? – Ремесленники!
Меня зондировали. – И успешно?
Мне грустно, но вы приняли допинг.
Могу вам сообщить, что ваша тетя довершила ваше растление!
Мой папаш запрещал, чтоб я польку танцевал…
Мы прожили пятнадцать лет, а мне и в голову не приходило, что ты звезда конькобежного спорта!
Натюрлих, Маргатита Павловна!
Кадр из к/ф «Покровские ворота».
На Арарате обнаружены обломки Ноева ковчега. Да-да, того самого. Ах, вы уже слышали? Ну, боже, как интересно! Анна Адамовна, буду писать, непременно буду писать! Пока-пока! Вычеркиваю!
На всех языках говоришь, а по-русски не понимаешь!
На дне озера Титикака обнаружен весьма древний город, так что, до свиданья, дорогая, я надолго уезжаю, и когда вернусь, не знаю, а пока прощай! Вычеркиваю!
На носу всемирный фестиваль молодежи! Приедут красавцы из Новой Зеландии!
Надеюсь, вам он уже читал стихи?! Обволакивал вас цитатами?!
Найден череп коня вещего Олега. – А-а, ну, читала, знаю. – Читала? Ах ты, умница!
Наши играют французскую жизнь. – Да, искусство в большом долгу!
Алиса Витальевна, Костик.
Независимые умы никогда не боялись банальностей!
Нет у меня никакого приступа! – Будет!
Нет, он сомнителен! Он сомнителен! Я бы ему не доверял!
Ну кой черт занес вас на эти галеры.
Общество «Трудовые резервы»! Светлана, мастер спорта! Прекрасно плавает на спине!
Он что, тоже умер? – Да, его зарезали или повесили. – Боже! И что, все поэты… вот так?!
Он ломает – я чиню, он ломает – я чиню!
Он не зритель, он ваш сосед.
Он превратит молитву в фарс!
Особенно угнетают женщины от шестидесяти и выше. Начисто убивают тонус.
Очень жаль, что вы не грассируете. Этот штришок придал бы вам аромат и шарм.
Партия переходит в эндшпиль, и играть его, девушки, буду я!
Подкован, надо сказать, исключительно! На всех языках, как птица, поет.
Познакомился я однажды с женщиной выдающейся красоты.
Полный аллес капут!
М. Козаков, режиссер к/ф «Покровские ворота».
Почему вы не смотрите фильм? Вы служитель муз. – Я служу Мосэстраде!
Алиса Витальевна, Велюров.
Предупреждаю! Однажды ваш Костик вас удивит!
Разве это финал?! – Это очень удачный финал. – Вот это финал: пере-квалифи-циро-ваться?! Это финал? – Это очень яркий финал!
Резать к чертовой матери! Не дожидаясь перетонитов. Единственно прогрессивный взгляд!
С утра заправляйся. Мозги они тоже этого требуют.
Савва Игнатьич, в конце концов, выйди на первый план.
Светла-ана-а! Светла-ана-а! – Молчите, бесстыдник!
Сейчас молодежь очень нетребовательна, в особенности ее женская часть.
Семейство Соевых вас погубит!
Скажите, Милочка, вы хотите, чтобы ваша жизнь пошла кувырком, чтобы она превратилась в хаос, где ежеминутно будут исчезать неведомо куда квитанции, счета, деньги, чулки и галстуки, где в батареях каждый миг решительно все будет взрываться, вспыхивать, портиться и где вам навсегда предстоит вернуться в ледниковый период, но только без шкур, потому что шкур он вам достать не сможет!
Слышали новость? – Нет! – Эмиль Золя угорел. – А-а! Да что вы! А я не знала! – Смотрите, выключайте конфорки!
Спит родимый аквариум.
Ты любить не способен, как все тайные эротоманы.
Ты не женишься! Умалишенных не регистрируют!
Ты-то вот сам отдохнул под наркозом, а она-то вот, Маргарита-то, ночи не спит!
У вас вид триумфатора. Кого вы разбили под Аустерлицем? – Светлана была на моем концерте.
У него в руках все горит. – Это в твоих руках все горит, а у него в руках все работает!
Фаллехов гендикосиллаб есть сложный пятистопный метр, состоящий из четырех хореев и одного дактиля…
Хоботов, это упадничество!
Хотите по гамбургскому счету? Извольте! Давайте по гамбургскому!
Что-нибудь новенькое принесли? – Моей Ольге Яновне понравилось.
Штихель штихелю рознь!
Это сокровище вам не сдалось! Это мой крест!
Актер О. Меньшиков, исполнитель роли Костика.
Это был последний укол. – Не говорите так! О, не говорите так!
Это же переделка старого! – Шекспир тоже переделывал старинные сюжеты.
Это жизнь: один завоевывает кубки, другой гравирует на них его имя.
Это, брат, сон! Хожу и жмурюсь!
Юноша, самовыражайтесь быстрее!
Я видела этот узкий лобик!
Я вся такая несуразная, вся угловатая такая. Такая противоречивая вся!
Я, как утром встал, сразу за дрель!
Я кандидат в мастера. – Вы кандидат? – Да. – Вы давно уже мастер. Ох, вы и мастер!
Я не знаю, я все думала, думала… зайти… не зайти…
Я помню все твои отлучки с дач… – Ты же знаешь, я потерял ключ! – А кокотку из скандинавской редакции с ее чувственным, порочным ртом!
Я попрошу без амикошонства!
Я прилег. – С ума вы сошли! – Я заболел!
Я тоскую, как Блок! – Что? – Наяда исчезла.
Я уезжаю… Искать могилу Тамерлана.
Я шахматист, я давал сеанс. – Одновременной игры в любовь.
Я, откровенно говоря, просто не понимаю, откуда такая вот голова, и чего в ней не понапихано!
Я-то свою меру отлично знаю, а вот вас… вас я давно наблюдаю!
ПОКРОВСКИЕ ВОРОТА — ФРАЗЫ ИЗ ФИЛЬМА
Цитаты из советского фильма Покровские ворота
— Маргарита Павловна Хоботова, женщина весомых достоинств.
— Когда выходишь на эстраду,
стремиться нужно к одному —
всем рассказать немедля надо
кто ты, зачем и почему.
— На улице идет дождь, а у нас идет концерт.
Все идет, все течет, осень, друзья мои, прекрасная московская осень.
Но барометр у всех советских людей показывает ясно.
— Хоботов, это мелко.
— Пусть.
— Короче, я прошу не опаздывать.
— Я не могу дать тебе гарантий.
— От тебя один дискомфорт!
— Да уж Савва, семью ты разбил. Крепкую советскую семью.
В прах разметал домашний очаг. Одни руины.
— Благодарю вас… О, благодарю… Мне было так хорошо…
— Я рада…
— Вы, Вы так это делали…
— В самом деле?
— Вы… Вы прекрасно кололи.
— Вот уж и осень, скоро дожди пойдут. Ветер завоет…
— Самое гриппозное время. Держите ноги в тепле.
— Благодарю Вас. О, благодарю.
— Разве Ваша жена за Вами не смотрит?
— Жена… Видите ли, она занятой человек, у нее напряженная духовная жизнь.
Да, а кроме того, мы расстались.
— Она уехала?
— Нет, она не то, чтоб уехала, а просто ушла.
— Вы популярны.
— Нет, это витаминизация популярна, не я.
Так много нервных больных, совсем некому колоть.
— Поверьте, Вы слишком замахнулись.
— Это мне свойственно.
— Нет… Он сомнителен. Он сомнителен.
Я бы ему не доверял.
— Звякнуть ей, что ли, на старости лет?!
А… пусть живет безмятежно.
— А над чем вы сейчас работаете?
— Да так… ищем.
— Боже, как это интересно. Отнимать у земли давно ушедшие забытые тайны!
— Велюров Аркадий Варламович есть?
— Ну как не быть.
— А Вы че, его сын?
— Нет, моя радость, я его отчим.
— Ага, отчим, щас. Так я тебе и поверила.
— Ну, у каждого, знаете ли, свой крест.
— Нет ни в чем вам благодати;
С счастием у вас разлад:
И прекрасны вы некстати,
И умны Вы невпопад.
— Наяда моя. О чем Вы с ней говорили?
— Ну надо же было чем-то занять девушку, пока Вы натягивали брюки.
— А кто не пьет? Назови! Нет, я жду.
— Аркадий Варламович, а не хлопнуть ли нам по рюмашке?
— Заметьте, не я это предложил. Идемте.
— Хоботова нельзя не любить, прекрасное большое дитя.
— Наши играют французскую жизнь.
— Да, искусство в большом долгу.
— Аркадий Варламыч, почему Вы не смотрите фильм? Вы — служитель муз.
— Я служу «Мосэстраде».
— Штихель штихелю рознь. Одно дело спицштихель. И совсем другое — больштихель.
— Гравировать имена победителей — работа, требующая самоотречения.
— Высокие, высокие отношения.
— Нормальные для духовных людей.
— Мне грустно, но Вы приняли допинг.
— Вы её… Вы её… Вожделели!
— Ну кто же позволит так клеветать, Аркадий Варламыч!
— Я не знаю, я вся такая внезапная, такая противоречивая вся…
— Я прилёг. Я не в силах.
— Вот это финал: перЕквалифИцировАться?
— Это очень яркий финал.
— Могу Вам сообщить, что Ваша тетя довершила Ваше растление.
— Ах, как Вы добры и умны.
— Неискренно говорите. А жаль.
— Нет, ну все выглядели людьми.
И только Вы проявили себя как безусловный враг человечества.
— Так вот, это сокровище Вам не сдалось. Это мой крест! И нести его мне.
— Нет у меня никакого приступа!
— Будет!
— У Вас вид триумфатора. Кого Вы разбили под Аустерлицем?
— Меня зондировали.
— И успешно?
— Ты объясни, зачем тебе нужно, чтоб я у вас жил. Тебе-то что за радость?
— Вот ведь… На всех языках говоришь, а по-русски не понимаешь.
Живут не для радости, а для совести.
— Это правда, у больных большая взаимовыручка.
— Это правда, у больных большая взаимовыручка.
— История, леденящая кровь. Под маской овцы таился лев.
Я по-соседски зашел его проведать.
Он увлек меня в чащу, силой сорвал с меня одежды и был таков.
О, если бы моя тугая плоть могла растаять, сгинуть, испариться!
— И, все-таки, поверьте историку: осчастливить против желания нельзя.
Наши любимые советские фильмы, мультики, музыка из кино, плакаты и фото
Цитаты из советского фильма Покровские ворота
— Маргарита Павловна Хоботова, женщина весомых достоинств.
— На улице идет дождь, а у нас идет концерт.
Все идет, все течет, осень, друзья мои, прекрасная московская осень.
Но барометр у всех советских людей показывает ясно.
— Хоботов, это мелко.
— Пусть.
— Короче, я прошу не опаздывать.
— Я не могу дать тебе гарантий.
— От тебя один дискомфорт!
— Да уж Савва, семью ты разбил. Крепкую советскую семью.
В прах разметал домашний очаг. Одни руины.
— Благодарю вас. О, благодарю. Мне было так хорошо.
— Я рада.
— Вы, Вы так это делали.
— В самом деле?
— Вы. Вы прекрасно кололи.
— Вот уж и осень, скоро дожди пойдут. Ветер завоет.
— Самое гриппозное время. Держите ноги в тепле.
— Благодарю Вас. О, благодарю.
— Разве Ваша жена за Вами не смотрит?
— Жена. Видите ли, она занятой человек, у нее напряженная духовная жизнь.
Да, а кроме того, мы расстались.
— Она уехала?
— Нет, она не то, чтоб уехала, а просто ушла.
— Вы популярны.
— Нет, это витаминизация популярна, не я.
Так много нервных больных, совсем некому колоть.
— Поверьте, Вы слишком замахнулись.
— Это мне свойственно.
— Нет. Он сомнителен. Он сомнителен.
Я бы ему не доверял.
— Звякнуть ей, что ли, на старости лет?!
А. пусть живет безмятежно.
— А над чем вы сейчас работаете?
— Да так. ищем.
— Боже, как это интересно. Отнимать у земли давно ушедшие забытые тайны!
— Велюров Аркадий Варламович есть?
— Ну как не быть.
— А Вы че, его сын?
— Нет, моя радость, я его отчим.
— Ага, отчим, щас. Так я тебе и поверила.
— Ну, у каждого, знаете ли, свой крест.
— Нет ни в чем вам благодати;
С счастием у вас разлад:
И прекрасны вы некстати,
И умны Вы невпопад.
— Наяда моя. О чем Вы с ней говорили?
— Ну надо же было чем-то занять девушку, пока Вы натягивали брюки.
— А кто не пьет? Назови! Нет, я жду.
— Аркадий Варламович, а не хлопнуть ли нам по рюмашке?
— Заметьте, не я это предложил. Идемте.
— Хоботова нельзя не любить, прекрасное большое дитя.
— Наши играют французскую жизнь.
— Да, искусство в большом долгу.
— Высокие, высокие отношения.
— Нормальные для духовных людей.
— Мне грустно, но Вы приняли допинг.
— Вы её… Вы её… Вожделели!
— Ну кто же позволит так клеветать, Аркадий Варламыч!
— Я не знаю, я вся такая внезапная, такая противоречивая вся.
— Я прилёг. Я не в силах.
— Вот это финал: перЕквалифИцировАться?
— Это очень яркий финал.
— Могу Вам сообщить, что Ваша тетя довершила Ваше растление.
— Ах, как Вы добры и умны.
— Неискренно говорите. А жаль.
— Нет, ну все выглядели людьми.
И только Вы проявили себя как безусловный враг человечества.
— Так вот, это сокровище Вам не сдалось. Это мой крест! И нести его мне.
— Нет у меня никакого приступа!
— Будет!
— У Вас вид триумфатора. Кого Вы разбили под Аустерлицем?
— Меня зондировали.
— И успешно?
— Ты объясни, зачем тебе нужно, чтоб я у вас жил. Тебе-то что за радость?
— Вот ведь. На всех языках говоришь, а по-русски не понимаешь.
Живут не для радости, а для совести.
— Это правда, у больных большая взаимовыручка.
— Это правда, у больных большая взаимовыручка.
— История, леденящая кровь. Под маской овцы таился лев.
Я по-соседски зашел его проведать.
Он увлек меня в чащу, силой сорвал с меня одежды и был таков.
О, если бы моя тугая плоть могла растаять, сгинуть, испариться!
— И, все-таки, поверьте историку: осчастливить против желания нельзя.
Все цитаты и крылатые фразы из фильма «Покровские ворота»
― Высокие, высокие отношения.
― Нормальные для духовных людей.
― Я не знаю, я вся такая внезапная, такая противоречивая вся.
― Резать к чертовой матери! Не дожидаясь перитонитов.
Про фильму. (Штихель штихелю рознь!)
Полный текст. (Нет. Он сомнителен. Он сомнителен. Я бы ему не доверял. )
Тексты песен (Розамунда, шенк мир дан херц унд дан я)
В двух словах
Костик Ромин приехал в Москву учиться на историка. Его тетушка Алиса Витальевна, изысканная как мадригал, бескорыстно приютила племянника. Он аспирант и мастер на все руки. Ведет кружок художественной атлетики, зажигает на танцполе и читает стихи.
Зачем стоит перечитать текст фильма «Покровские ворота»
— вспомнить, чего требует гравировка имен победителей;
— кто проявил себя как безусловный враг человечества;
— и отчего прилег Аркадий Варламыч.
― Маргарита Павловна Хоботова, женщина весомых достоинств.
― На улице идет дождь, а у нас идет концерт. Все идет, все течет, осень, друзья мои, прекрасная московская осень. Но барометр у всех советских людей показывает ясно.
― Хоботов, это мелко.
― Пусть.
― Короче, я прошу не опаздывать.
― Я не могу дать тебе гарантий.
― От тебя один дискомфорт!
― Да уж Савва, семью ты разбил. Крепкую советскую семью. В прах разметал домашний очаг. Одни руины.
― Благодарю вас. О, благодарю. Мне было так хорошо.
― Я рада.
― Вы, Вы так это делали.
― В самом деле?
― Вы. Вы прекрасно кололи.
― Вот уж и осень, скоро дожди пойдут. Ветер завоет.
― Самое гриппозное время. Держите ноги в тепле.
― Благодарю Вас. О, благодарю.
― Разве Ваша жена за Вами не смотрит?
― Жена. Видите ли, она занятой человек, у нее напряженная духовная жизнь. Да, а кроме того, мы расстались.
― Она уехала?
― Нет, она не то, чтоб уехала, а просто ушла.
― Вы популярны.
― Нет, это витаминизация популярна, не я. Так много нервных больных, совсем некому колоть.
― Поверьте, Вы слишком замахнулись.
― Это мне свойственно.
― Нет. Он сомнителен. Он сомнителен. Я бы ему не доверял.
― Звякнуть ей, что ли, на старости лет?! А. пусть живет безмятежно.
― Велюров Аркадий Варламович есть? Ну как не быть.
― А Вы че, его сын?
― Нет, моя радость, я его отчим.
― Ага, отчим, щас. Так я тебе и поверила.
― Ну, у каждого, знаете ли, свой крест.
― Нет ни в чем вам благодати; С счастием у вас разлад: И прекрасны вы некстати, И умны Вы невпопад.
― Наяда моя. О чем Вы с ней говорили?
― Ну надо же было чем-то занять девушку, пока Вы натягивали брюки.
― А кто не пьет? Назови! Нет, я жду.
― Аркадий Варламович, а не хлопнуть ли нам по рюмашке?
― Заметьте, не я это предложил. Идемте.
― Хоботова нельзя не любить, прекрасное большое дитя.
― Наши играют французскую жизнь.
― Да, искусство в большом долгу.
― Высокие, высокие отношения.
― Нормальные для духовных людей.
― Мне грустно, но Вы приняли допинг.
― Вы её… Вы её… Вожделели!
― Ну кто же позволит так клеветать, Аркадий Варламыч!
― Я не знаю, я вся такая внезапная, такая противоречивая вся.
― Я прилёг. Я не в силах.
― Вот это финал: перЕквалифИцировАться?
― Это очень яркий финал.
― Могу Вам сообщить, что Ваша тетя довершила Ваше растление.
― Ах, как Вы добры и умны.
― Неискренно говорите. А жаль.
― Нет, ну все выглядели людьми. И только Вы проявили себя как безусловный враг человечества.
― Так вот, это сокровище Вам не сдалось. Это мой крест! И нести его мне.
― Нет у меня никакого приступа!
― Будет!
― У Вас вид триумфатора. Кого Вы разбили под Аустерлицем?
― Меня зондировали.
― И успешно?
― Ты объясни, зачем тебе нужно, чтоб я у вас жил. Тебе-то что за радость?
― Вот ведь. На всех языках говоришь, а по-русски не понимаешь. Живут не для радости, а для совести.
― Это правда, у больных большая взаимовыручка.
― Тогда в кусты! Раздумывать некогда. Сегодня каждый должен проявить себя. Каждый!
― История, леденящая кровь. Под маской овцы таился лев. Я по-соседски зашел его проведать. Он увлек меня в чащу, силой сорвал с меня одежды и был таков. О, если бы моя тугая плоть могла растаять, сгинуть, испариться!
― И, все-таки, поверьте историку: осчастливить против желания нельзя.
И ведь что интересно.
Чему как бы учат нас цитаты из фильма «Покровские ворота»
Присоединяйтесь, барон. Присоединяйтесь!
Понравился пост? Любите хорошие цитаты?
Тогда давайте не будем терять друг друга!
Оставайтесь на связи:
Про фильму. (Штихель штихелю рознь!)
Полный текст. (Нет. Он сомнителен. Он сомнителен. Я бы ему не доверял. )
Тексты песен (Розамунда, шенк мир дан херц унд дан я)
Ссылки по теме
Покровские ворота на Википедии. Интересные факты. Много.
«Дети Покровских ворот». Передача «Пестрая лента». Много букв и фотографий.
Почитать пьесу Л.Зорина Покровские ворота: lib.rus.ec/b/103148.
Присмотреть на Озоне:
Audio CD. Михаил Козаков. Любовь моя, Одесса (И. Бабель, А. Пушкин, И. Бродский. )
Что-нибудь еще? Да, их есть у меня.
Здравствуйте, я ваша тетя (Донна Роза, я старый солдат, и не знаю слов любви. )
Кин-Дза-Дза! (Ребят, как же это вы без гравицаппы пепелац выкатываете из гаража?)
Обыкновенное чудо (Тиран-деспот, коварен, капризен, злопамятен. )
Дон Жуан де Марко (Как я мог сломать свой цветок любви к донне Джулии?)
Скотт Пек. Непроторенная дорога (То, что вы мне описали, – не любовь, а паразитизм. )
А на посошок.
— Есть пары, созданные для любви. Мы же были созданы для развода.
— Мы отстроили планету, и нам нужно недостающее звено. И это твой мозг.
— Так вот вы где, Вас мне и надо. Вы съесть изволили Мою морковь!