меня здесь нет кейт бланшетт
Меня там нет
Боб Дилан — одна из наиболее значимых фигур музыкальной индустрии второй половины ХХ века. Его сложная жизнь передается через сюжет многогранной истории, в которой Боб — это и сбежавший из дома мальчик Вуди, и молодой фолк-исполнитель Джек, и бунтарь Джуд, и поэт Артур, и романтик-актер Робби, и даже пожилой Малыш Билли. Все они — часть жизненного и творческого пути рок-легенды.
Режиссер независимого кино Тодд Хейнс создал необычную биографическую кинокартину о Бобе Дилане. Тодд поделил жизнь известного музыканта на шесть частей и представил их в виде шести символических персонажей. Кстати, каждому из них посвящена отдельная новелла. Хейнс также написал к проекту сценарий, который одобрил сам Дилан.
Всех вышеупомянутых героев играют разные актеры. Примечательно, что одного из персонажей, Джуда, и вовсе играет девушка — Кейт Бланшетт. За эту роль Кейт получила Кубок Вольпи на Венецианском фестивале киноискусства, Золотой Глобус и даже номинацию на Премию американской киноакадемии Оскар. Еще один образ воплотил Хит Леджер, известный по роли Джокера в картине Темный рыцарь. Музыкальная кинолента стала одной из последних работ Леджера.
Впервые фильм был показан в рамках уже упомянутого Венецианского кинофестиваля в 2007-м, где режиссер удостоился Специального приза жюри. Прокатчиком драматической ленты в Америке стала кинокомпания братьев Вайнштейн. Интересно, что в 2006-м, то есть за год до выхода проекта Меня там нет, Вайнштейны продюсировали другой фильм, где одним из героев тоже был Боб Дилан — Я соблазнила Энди Уорхола.
Кино на выходные: Кейт Бланшетт в роли Боба Дилана в фильме «Меня там нет»
Хит Леджер, Ричард Гир, Кристиан Бэйл и, конечно же, Кейт Бланшетт в роли лауреата Нобелевской премии по литературе за 2016 год
Нет смысла писать, кто такой Боб Дилан, сколько наград он получил и что значит его творчество для американской (да и мировой) культуры второй половины XX века. Экранизировать биографию человека подобного масштаба — задача не из легких. И здесь нужен неординарный подход.
И вот в 2007 году вышла картина «Меня там нет» режиссера Тодда Хейнса. Более странный, необычный и одновременно с этим талантливый биографический фильм Голливуд не видел довольно-таки давно. Что сделал Хейнс? Он разделил Боба Дилана на несколько ипостасей, которые играют Кейт Бланшетт, Ричард Гир, Хит Леджер, Бен Уишоу и Кристиан Бэйл. На Венецианском фестивале 2007 года лента была удостоена спецприза жюри, а Бланшетт названа лучшей актрисой (в фильме ее загримировали так, что она стала как две капли воды похожа на молодого Дилана!). Также стоит отметить бесподобную игру Хита Леджера, это была одна из последних его ролей.
Каждый персонаж в картине символизирует определенный период в жизни великого музыканта. Сделано это стильно, атмосферно. Особенно удались бурные 60-е. На заднем плане мелькает поэт Аллен Гинзберг, а самого Дилана буквально рвут на части журналисты и оголтелые поклонники.
Сейчас, когда Боб Дилан стал нобелиатом, его персона вновь приковала к себе всеобщее внимание. Картина «Меня там нет» исследует феномен славы и признания, когда личность художника оказывается в центре всеобщего внимания, и, казалось бы, вокруг нее вертится весь мир. Меняет ли успех художника, или же он все-таки оказывается сильнее власти толпы?
Меня здесь нет (фильм)
«Меня там нет» (англ. I’m Not There ) — биографическая драма культового независимого режиссёра Тодда Хейнса о популярном певце Бобе Дилане, которого в разных ипостасях исполняют несколько актёров, среди которых Кейт Бланшетт, Ричард Гир и Кристиан Бэйл. На Венецианском кинофестивале 2007 года картина получила специальный приз жюри, а Кейт Бланшетт была названа лучшей актрисой смотра. Российская премьера фильма прошла 25 июня 2008 года в рамках 30-го Московского международного кинофестиваля.
Содержание
Сюжет
Одиннадцатилетний мальчик, называющий себя Вуди Гуатри символизирует детство Дилана; он сбегает из детского исправительного центра и отправляется в путешествие, вдвоем с гитарой, на чехле которой написано: «Эта штука убивает фашистов». Затем на сцене появляется Джек Роллинс — молодой исполнитель песен в стиле фолк — чуть позже этот социально активный юноша откроет для себя христианство и станет пастором Джоном в церкви маленького захолустного городка.
В ролях
Интересные факты
Ссылки
Полезное
Смотреть что такое «Меня здесь нет (фильм)» в других словарях:
Меня здесь нет — Меня там нет I m Not There Жанр биографический фильм Режиссёр Тодд Хейнс Продюсер Кристин Вашон Автор сценария Тодд Хейнс В … Википедия
Меня там нет — I m Not There Жанр … Википедия
А зори здесь тихие (фильм, 1972) — У этого термина существуют и другие значения, см. А зори здесь тихие. А зори здесь тихие … Википедия
А зори здесь тихие (фильм — А зори здесь тихие (фильм, 1972) У этого термина существуют и другие значения, см. А зори здесь тихие (значения). А зори здесь тихие … Википедия
Нет смерти для меня (фильм) — Нет смерти для меня Жанр документальный фильм Режиссёр Рената Литвинова В главных ролях Нонна Мордюкова, Татьяна Окуневская, Татьяна Самойлова, Лидия Смирнова … Википедия
Вдали от рая (фильм) — Вдали от рая Far from Heaven Жанр драма … Википедия
Мы из будущего (фильм) — Мы из будущего Back in time Жанр военный, драма, фантастика … Википедия
Амистад (фильм) — Стиль этой статьи неэнциклопедичен или нарушает нормы русского языка. Статью следует исправить согласно стилистическим правилам Википедии. У этого термина существуют и другие значения, см. Амистад … Википедия
Чёрная дыра (фильм, 2000) — У этого термина существуют и другие значения, см. Чёрная дыра (значения). Чёрная дыра Pitch Black … Википедия
Неопознанный играющий объект: Кейт Бланшетт 50 лет
14 мая 1969 года родилась Кейт Элис Бланшетт — выдающаяся и выразительная актриса, обладательница двух «Оскаров» и трех «Золотых глобусов» (столько же — статуэток BAFTA). Анастасия Сенченко размышляет о невидимости как актерском методе Бланшетт, а также об отношениях зрителя с цифровыми образами артистов.
Вы ее точно где-то видели, но это была не она. Кейт Бланшетт — самая неуловимая кинодива настоящего. Елизавета, Жасмин, Кэрол. Чем больше становится ее образов, тем проще ей оставаться невидимой.
Кульминацией такой маскировки стала картина «Манифесто» (2015), которая должна была утвердить современное искусство на большом экране, но стала одой актеру в кино. В чем-то это роднит фильм с «Корпорацией «Святые моторы» (2012) Леоса Каракса, но, несмотря на все уловки перевоплощения (грим, лохмотья, акцент или походку), даже Господин Дерьмо — все же Дени Лаван. Он вызывает восхищение именно благодаря способности оставаться узнаваемым и в то же время становиться кем-то другим. Там, где Дени Лаван — звезда, Кейт Бланшетт — неуловимый аватар. Ее харизма совсем другой природы. Ей удается создавать образы и скрываться в них настолько, что они начинают существовать будто бы вне ее.
«Манифесто» — серия портретов актрисы, созданных режиссером-художником. Уже при взгляде на афишу напрашивается первое сравнение — «Диптих Мэрилин» (1962) Уорхола. Уорхол полностью устраняет себя, манифестируя лицо-образ как товар, уже не принадлежащий обладателю. «Манифесто» приходит к тем же выводам, но переворачивает эту идею. Режиссер не анонимен — он создает персонажей, выбирает им лозунги, искажает контекстом. Анонимность художника остается за Бланшетт. Потому что ее здесь нет, она всегда — кто-то другой. И это больше, чем свойство профессии: Скарлетт Йоханссон или Николь Кидман, как и Лаван, в каждой роли несут значительную долю себя, потому что слишком узнаваемы, слишком велик культ их самих. Бланшетт счастливо удалось этого избежать.
Что этому способствовало? Набор ролей? Энигматичность собственного, постоянно ускользающего образа? Слишком радикальные перевоплощения? Скорее, все в комплексе. Отчасти ответ есть уже в первой роли, прославившей ее за пределами Австралии. В «Елизавете» (1998) Шекхара Капура Бланшетт-королева из юной девы, с трудом скрывающей растерянность, превращается в набеленную неподвижную маску. В финале ее советник и покровитель дает самое верное напутствие — «окаменеть»: «Все нуждаются в символе для подражания. Все хотят лицезреть живое божество». В контексте «Елизаветы» такой призыв означал отказаться от себя — и это то, что самой актрисе в дальнейшем удавалось блестяще.
Бланшетт еще не раз сыграет представительницу голубых кровей. Помимо повторного появления в образе королевы Елизаветы I («Золотой век», 2007), в ее гардеробе — фантастические Хела («Тор: Рагнарёк», 2017) и Галадриэль (трилогия «Властелин колец», 2001 — 2003). Плюс целая обойма состоятельных и утонченных персон: Люсинда Лепластриер («Оскар и Люсинда», 1997), леди Чилтерн («Идеальный муж», 1999), леди Мэрион («Робин Гуд», 2010), Жасмин («Жасмин», 2013), Кэрол («Кэрол», 2014). А голубая кровь — это всегда окаменелый идол. Даже трагикомичность Жасмин, лучшей на сегодняшний день ее роли, построена именно на невозможности держаться в рамках застывшего образа.
Экранные воплощения актрисы тем памятнее, чем герметичнее ее героини. Нарочито шикарная Кэрол или щемяще растерянная Жасмин отделены от общества, словно удалены от фона, подсвечены контражуром. Бланшетт изумительно солирует, даже не в главных ролях. Но как только дело доходит до дуэта, взаимодействия, все становится сложнее. Вспомнить хотя бы «Загадочную историю Бенджамина Баттона» (2007), где при всем мастерстве она остается второстепенной героиней, хотя роль предполагала другую номинацию. Или «Скандальный дневник» (2006), в котором ее дуэт с Джуди Денч хоть и принес обеим номинации на «Оскар», но едва ли сравнится с ее «солирующими» образами.
Бланшетт будто создана воплощать, а не воплощаться. Чем больше она неуловима в образе, тем заметнее и ярче тот врезается в память. Многие ее персонажи подвержены объективации в самой истории (или — опосредованно — зрителем). Терез снимает портреты Кэрол. Елизавета — символ Англии. Кэтрин Хепбёрн («Авиатор», 2004) — икона Голливуда. Джуд (одна из ипостасей Боба Дилана в «Меня там нет», 2007) — герой рок-сцены. Другие ее персонажи — эльфийская владычица Галадриэль или асгардская богиня Хела — объективируются как персонажи вселенных с армией поклонников.
Даже в эксцентрике она хороша соло и в роли иконы. В эпизоде сериала «Документалистика сегодня!» история ее Изабеллы Барта, пародии на Марину Абрамович, рассказана через бесконечное множество фотографий и перформансов, где она сама — воплощенное произведение искусства. Примечательно, что в итоге Барта-Бланшетт передоверяет все перформансы, описанные через взгляды критиков, поклонников или коллег, другим художникам. Создав образы-символы, она самоустраняется из них.
Возвращаясь к энигматичности: образы Бланшетт нередко подвергаются сравнениям. В «Елизавете» ее героиня имеет сходство с Орландо Тильды Суинтон. В фильме «Ханна. Совершенное оружие» (2011) ее агент ЦРУ Марисса Виглер — будто родная сестра Даны Скалли в исполнении Джиллиан Андерсон. А Хела из «Тора» — та же Малифесента Анджелины Джоли. Речь не о созданных характерах, а о том, насколько легко Бланшетт удается скрываться за визуальным образом. Кажется, что она физически способна стать кем-то другим. Точнее, зрители вычленяют из ее образа только самые яркие черты, сводя его к символу. Как для бродяги Чарли нам достаточно трости и котелка, так и для Дилана Бланшетт достаточно темных очков и копны кудрявых волос. В новелле из «Кофе и сигарет» (2003) актриса играет одновременно успешную телеведущую и ее кузину-неудачницу. Обе героини созданы парой ярких штрихов — «телевизионная» укладка одной, откровенно подростковый наряд и макияж второй. Они встречаются в лобби гостиницы, и это лишнее доказательство, как легко ей оставаться неузнаваемой.
Джон Хиллкоут снимает Бланшетт в клипе Massive Attack на песню The Spoils и будто продолжает дело «Манифесто». Уже через 30 секунд ее лицо начинает искажаться, обнажается цифровая природа образа, уже никому не принадлежащего. Уорхол в свое время имел дело с физическим объектом — рекламной фотографией фильма «Ниагара» (1953). Хиллкоут демонстрирует всю поразительную реалистичность и одновременно призрачность лица из цифрового мира. Теперь это не отпечаток с физической реальности, а набор данных, искажающийся от нажатия кнопки до полной неузнаваемости. Прочесть и изменить его на свой лад может каждый. В финале через множество наложенных текстур и масок Бланшетт в очередной раз становится идолом. Ее образ, совсем ненадолго выхваченный из темноты, превращается в каменный тотем, по которому уже никто не сможет узнать его живой прототип.
8 июня в российский прокат вышел «Манифесто» — фильм-эксперимент Юлиана Розефельдта, в котором Кейт Бланшетт в 13 разных образах зачитывает художественные манифесты выдающихся творцов XX века — от Ги Дебора и Малевича до Джима Джармуша и Ларса фон Триера. Esquire поговорил с режиссером о его собственных взглядах на искусство и узнал, как ему удалось превратить двукратную обладательницу «Оскара» в бездомного мужчину.
Правда, что вы обратились к Кейт Бланшетт после того, как увидели ее в образе Боба Дилана в фильме «Меня здесь нет»?
Кейт Бланшетт в образе Боба Дилана — возможно, лучшее, что я когда-либо видел. Особенно, последний кадр и ее взгляд, обращенный прямо в камеру. Это прекрасный момент, и она его создала. В 2010 году на встрече с Кейт в берлинском музее я сказал ей, насколько меня поразила ее игра. А когда речь зашла уже о совместном проекте, я сразу понял: Кейт должна предстать в нескольких образах, не в одном.
И в одном из своих образов Кейт совершенно неузнаваема. Тяжело было уговорить такую утонченную актрису сыграть бомжа?
О, у Кейт получился совершенно прекрасный бездомный, вам так не кажется? Он — это совесть нашего времени в определенном смысле. Дети в конце фильма и этот парень — результат деятельность человека. Нашим детям придется жить с тем, что мы им оставляем, будь это что-то хорошее или плохое. А бездомный человек символизирует всех малоимущих, которые становятся таковыми из-за нашей жадности и эгоизма.
Насколько глубоко Кейт Бланшетт — с ее-то графиком — была вовлечена в процесс?
Это было всеобъемлющее сотрудничество. Изначально у нас в списке было около 60 персонажей, и сокращать их до 13 было довольно болезненно. Процесс был похож на игру в настольный теннис: мы бесконечно обсуждали героев, как они будут выглядеть, во что они будут одеты, как лучше подать тексты манифестов и с каким акцентом. Это был коллективный процесс, в который также были вовлечены замечательная визажист Мораг Росс, костюмер Бина Дайгелер, парикмахер Массимо Гаттабрузи — все сыграли одинаково важную роль. И, конечно, не последнюю роль сыграли щедрость и талант Кейт — она вложила очень многое в персонажей просто тем, что постоянно проявляла любопытство, не уставала задаваться вопросами об их мотивации и образе жизни. Она, действительно, выдающийся художник.
А были персонажи, которых Кейт забраковала?
Нет. Да там и нечего было отвергать (смеется). Нам было очень весело обсуждать всех персонажей. Замечательная черта Кейт в том, что если она посвятила себя чему-то, то она пойдет до конца. Это была невероятная сложная задача — выполнить все в такой короткий промежуток времени, но она была полностью поглощена проектом.
А как возникла идея позвать в проект Эндрю Аптона (австралийского драматурга и мужа Кейт Бланшетт. — Esquire)?
Не только Эндрю! В фильме снялись их с Кейт трое детей. Это была довольно спонтанная идея. Нам нужна была семья для одной из сцен, и когда Кейт со своей семьей была в Берлине, я просто спросил ее, может ли она представить Эндрю и мальчиков в этой сцене. Так как между нами действительно доверительные отношения, то мы так и поступили (смеется). Это было прекрасно. У детей потрясающий талант — должно быть, это в генах.
У вас не было опасений, что невероятные перевоплощения Кейт, ее шарм, в конце концов, отвлекут зрителя от сложнейшего посыла «Манифесто»?
Мы с Кейт сначала встретились, а потом выработали идею, поэтому опасений быть не могло. Могу сказать, что во всем этом есть главный плюс: Кейт сначала завлекла людей в музей, а теперь заманивает их в кино на этот странный фильм — давайте уж будем называть его фильмом. Возможно, если бы не Кейт, часть зрителей никогда бы не ознакомилась с манифестами и работами некоторых художников. Так что я обязан ей за ее восхитительную игру.
Я очень рад, что наше творение увидело свет. Я считаю его очень современным и умным способом ответить на подъем популизма по всему миру. Не в том смысле, что мы очень умные (смеется). Я говорю о манифестах художников, которые понимали, что за высказыванием всегда должно быть содержание. Если ты решил громко высказаться, то у тебя должно быть, что сказать. В современном обществе происходит обратное: мы слышим только шум. Да, звук стал интенсивнее, но за ним зачастую абсолютная пустота.
Изначально «Манифесто» был видеоинсталляцией, которую вы представили в Берлине и Мельбурне задолго до того, как сделать из нее фильм. Насколько сильно отличаются реакции кинозрителей и посетителей музеев?
Да, изначально это была видео-инсталляция на 13 экранов, на каждом из которых вы могли увидеть разных персонажей в исполнении Кейт Бланшетт. Главной идеей проекта была какофония голосов и мнений. Все 13 героев говорят одновременно, сливаясь в один единый хор. Возможно, это голос искусства в обществе.
Фильм же смонтирован линейно — вы смотрите на каждого из персонажей по очереди, постепенно продвигаясь все дальше и дальше. В нем нет привычной и ожидаемой зрителем истории, нет связного сюжета, но много текста, местами очень сложного. Поэтому, чтобы вовлечь зрителя в процесс, мы очень много внимания уделили визуальному повествованию и музыке.
Помню, меня сильно удивила реакция зрителей на премьерном показе фильма на фестивале «Санденс». Люди начали смеяться на монологе о том, что все современнное искусство фальшивое и что все они — фейк. Конечно же, они смеялись, потому что подумали про Трампа и его фейковых новостях. Так что, в каком-то смысле реальность дала проекту новый смысл.
Трамп вообще большой помощник для искусства, не так ли? Есть мнение, что по‑настоящему великое искусство рождается только во время войн.
Надеюсь, то, что сейчас происходит — это не война. Но настоящий художник не может чувствовать себя слишком комфортно в окружающем его мире — ему всегда нужен какой-то конфликт. Конфликт может быть внутренним, это не обязательно должна быть еще одна мировая война (смеется). Для искусства нет какого-то Момента. Это постоянный язык, и он постоянно с нами говорит.
А что за внутренний конфликт заставил вас стать художником?
Каков мой конфликт? О, я не знаю. Наверное, это постоянное любопытство. Я думаю, что, если я перестану быть любопытным, я, наверное, перестану быть художником.
На прошедшем недавно Каннском фестивале Золотую пальмовую ветвь взял «Квадрат» Рубена Эстлунда — фильм, который явно посмеивается над современным искусством. Люди разочаровались в contemporary art? Или он все еще их будоражит?
Ни то, ни другое. Искусство стало большой глобальной индустрией, этот рынок заполоняет планету. Сегодня люди меньше боятся искусства и все больше интегрируют его в свою жизнь. Современное искусство стало более обыденным, чем 25−30 лет назад, когда я только вступил на эту стезю. В то время это было еще достаточно элитарное занятие. А теперь… Знаете, я живу в Берлине, у нас тут работают десятки тысяч художников, есть тысячи творческих пространств и проходят тысячи выставок в год. Происходит массовизация — не только в искусстве, но и в других сферах. Массовизация удовлетворяет голод, люди немножко перекормлены. Но это не значит, что они сыты по горло.
Правда, что вы на все выставки берете своего маленького сына? Что в современном искусстве понимают дети, но не понимаем мы?
Дети — чисты, их разум и глаза — невинны. На самом деле в «Манифесто» есть прекрасный текст, в котором как раз идет речь о неиспорченном взоре ребенка, который все еще открыт для любого рода встреч и опытов. Так что это удивительный процесс — наблюдать за ребенком, который наблюдает искусство, потому что в нем нет никаких предубеждений.
Мне кажется, что искусство — это фантастический способ расширить свой горизонт. Мои дети, особенно мой младший сын, с самого раннего детства привыкли видеть искусство, поэтому они абсолютно нормально воспринимают, когда на их глазах творится что-то очень абсурдное — они выросли с этим (смеется).
Возможно дело в том, как дети думают: они еще не научились подчинять свои фантазии какому-то порядку или ограничениям. По мере того, как мы растем, мы получаем все больше знаний, а наши фантазии становятся все более ограниченными. Только во снах, наверное, мы можем быть свободными. А дети грезят во сне и наяву. Знаете, они просто создают целый мир в своей голове без всяких ограничений. Так что для них встреча с художниками — это нормальное явление.
А искусство должно просвещать? У него должна быть миссия? Оно вообще кому-то что-то должно?
Искусство может быть абсолютно безответственным. Если ему навязана какая-либо миссия — то это провальное искусство. Я считаю, что искусство свободно делать все, что угодно.