меня не уволят я сплю с ее отцом стендап
Алексей Щербаков о том как раньше воспитывали, как гуляли на площадке, имена пацанов, зарплата монтажника, и о красивой жене
Выпуск №9 (77) от 24.04.2016 (сезон 4) Теперь резидент.
Я бью сына… Нет, нет, нет… не то, что у меня есть какой-то там фирменный удар… или… комбо… нет. За дело, за дело! Там, что-то разобьет или нахамит маме, или чавкает…
Слушайте, ни одна бабка не боится смерти. Потому что все бабки копят на похороны. И по мне так это жесть, потому что я не пойму. Люди обычно копят на то, чего очень сильно желают. А …
При чем, страшнее порванной куртки было – это, когда ты гулял где-то в соседнем дворе, вернулся в свой, а тебе говорят: «Тебя мать искала!» По улице, в халате и тапочках… И ты такой: «сукаааа…..» И она с заде: «Что…. Что ты сказал. » Говорю: «Скука, скучно во дворе, пойдем домой пару недель посидим? Надоело это ЛЕТО, не люблю!»
Просто, слушайте, помните, как мы стыдились своих родителей? Я считаю, что родителей любить не стыдно, но в детстве мы так не считали. Ты мог гулять на улице, с работы шла мама, подзывает тебя:
«Ну что сынок, гуляете?»
«Нормально, иди домой!»
И не дай Бог, в это момент она тебя поцелует или погладит по головке, просто вернешься к своим пацанам, а они говорят: «Че, маму любишь? Маму любишь?»
«Ну, че люблю…. Просто нравится… Нормальная женщина».
И это хорошо, когда еще «Леш!» Самое страшное, когда звали «Алексей!» Это… Каждый раз, когда хотели ввалить называли полное имя, по паспорту. И вот это было очень страшно. Причем, когда слышал «Алексей», думал: «Ооооо… все…. Ничего хорошего не светит». То есть ни к чему хорошему это не приведет… Не будет такого, тебя зовут домой, ты приходишь и тебе говорят: «Алексей, с этого дня мы твои слуги!» Ну? Не будет такого… И мне еще хорошо, потому что у меня есть и полное имя – Алексей, и обычное, там – Леша, Леха, как угодно. Но у нас во дворе жил Игнат, и он постоянно был на очке. Потому что когда кричали: «Игнат, домой!» Не понятно, Игната зовут — есть, или Игната зовут — бить. Вот… Однажды позвали Иннокентия… Так он просто: «Так ребят, прощайте…» Это тебя, тебя так зовут? Он говорил: «Я не знаю, но мать моя!»
Сука, она без ума от меня, мне кажется… Ну, либо у нее очень коварный план! Но я недавно убедился, что действительно любит. Потому что недавно произошла ссора, мы че то действительно поругались, я не знаю, что на меня нашло, я вспылил, я закричал, я кричу: «да ты со мной только из-за денег!» И она заржала!
Ей тоже тяжело. Ей постоянно что то надо. Она у меня молодая и красивая. Ей постоянно что то надо. Какие-то брови, пилинги, ресницы. И нет такого: «Куда ты без бровей поперлась?» Все нормально, есть брови, все в порядке. Просто, не знаю… Она и так хорошо выглядит, но мне кажется, что она хочет выглядеть, не знаю, там как богиня красоты. Но зарплата то у меня монтажника… Зарплата монтажника, будь добра выглядеть как жена монтажника. Я считаю. И что б не тратить деньги на все это гавно, я вот, сколько с ней живу, я пипец как прокачался делать комплименты ей. Я просто захожу на кухню и говорю: «Слушай, у тебя ресницы невероятные, длинные, пышные, объемные такие, выразительные!» Ну я же видел рекламы, я что дебил? Она говорит: «Серьезно?» Я говорю: «Мфф…» Она говорит: «А я как раз собиралась идти делать сегодня!» Я говорю: «Не надо! Тебе природа такой подарок сделала, а ты все искусственным всем…! Нет, нет, не в коем случае. Даже не вздумай!» И она даже приободрилась как-то. Говорит: «Ну, наверное, тогда и в зал сегодня не пойду!» Я говорю: «Ну… в зал ходить надо конечно!»
Женская дружба треснула из-за зависти: Ира Мягкова впервые рассказала, как Юлия Ахмедова «перекрыла ей кислород» в Stand Up на ТНТ
Ирина писала всем звёздным стендаперам в шоу, но Юлия почему-то решила, что это не формат для Stand Up.
После ошеломительного успеха в «Убойной лиге» Ирина стала автором шоу Stand Up на ТНТ. Больше 6 лет она писала тексты Комиссаренко, Сабурову, Щербакову и другим звёздным комикам. Оставалась за кадром и помогала Юлии Ахмедовой и Руслану Белому развивать их шоу. Но вместо благодарности за помощь Юля «перекрыла ей кислород», когда автор захотела развития своей карьеры.
Фото: Ирина Мягкова vs Юлия Ахмедова
Креативные продюсеры лично проводили кастинги, и когда Ира решила вместо работы за кулисами стать комиком, ей отказали. В интервью Славе Комиссаренко Мягкова впервые рассказала, что закончила её карьеру в Stand Up на ТНТ креативный продюсер Юлия Ахмедова, с которой до этого дружили много лет.
Убрала лучшего автора
Комиссаренко вспомнил детали инцидента, когда Ира попросилась на сцену Stand Up и «встретила сопротивление». Из-за креативного продюсера было невозможно попадать на съёмки. Мягкова попробовала один съёмочный пул и на этом всё кончилось. Теперь Ира призналась, что осталась недовольна политикой Юлии:
«Ты сдаёшь монолог, а тебе говорят: Это нам не нравится. А мне нравится. И я знаю, что это смешно. Я знаю, как это снять. Не хотите — не снимайте. Значит, нужно искать, где снимать».
Позавидовала шоу Мягковой
Ирина рассказала, что многих талантливых девчонок не взяли в Stand Up. «Не подходил формат». И тогда Мягкова вместе с Зоей Яровицыной задумались о создании «Женского стендапа». Продюсер ТНТ Вячеслав Дусмухаметов не захотел терять отличного автора, который писал половине состава, и предложил девушкам собственное шоу.
Ахмедова же держалась за статус «единственная девочка в Stand Up», о котором напоминала при любой возможности. Поэтому такой поворот вызвал растерянность и зависть. «Ок, у них женский стендап, а у меня тогда что?», — позже она не скрыла неприязни в интервью у Шихман.
Юлия взяла курс на сольную карьеру. Но без помощи Ирины, которая раньше писала ей текст, не справилась. Как только девушки получили свой проект и хорошую продюсерскую долю на ТНТ, Ахмедова легла в больницу с психозом. Она говорила, что впала в депрессию из-за тяжёлых нагрузок: не справлялась с графиком, с написанием шуток «под эфиры».
Разумеется, Ахмедовой было выгодно держать под рукой автора для своих шоу. Когда же Мягкова решила и сама начать зарабатывать больше, вдоволь насмотревшись на финансовые успехи комиков, которым пишет шутки, Юлия «перекрыла ей кислород».
«Я со всеми дружу, все такие хорошие, а потом начинают тебе г…но делать», — поделилась Ирина. Ранее она говорила об отношениях с Ахмедовой: «Дружили, теперь просто рабочие».
Слава Комиссаренко избегал прямых вопросов о конфликте Юлии и Ирины. Словно играя «и нашим, и вашим», он пытался обойти острые углы. Но Мягкова говорила прямо: « Я не люблю соревноваться с кем-то. Говорят: Вот, вы Stand Up обошли. Мы никого не обходили, не старались победить. Мы делаем передачу, за которую я горжусь».
Как итог, Комиссаренко отметил две вещи в разговоре с Ириной: «Ты, как автор писала 50% всего стендапа. Ты помогала мне. Ты людям делала карьеры, они становились знаменитыми», «Женский стендап сейчас выше в рейтинге и у вас выше доли (о деньгах), чем в Stand Up на ТНТ».
«Мы, женщины, друг друга не любим» Как юмористки с ТНТ обещали говорить о проблемах женщин, но занялись их травлей
Шоу «Женский стендап» запустилось весной 2020 года. Авторы идеи обещали, что в нем не будет запретных тем, а женщины с разными взглядами смогут выражать их на большую аудиторию. Надежды на новый формат возлагали и многие зрители: они ожидали, что шоу покажет, что женский юмор — это не только архаичные шутки про домохозяек, несообразительных блондинок и мужские измены. Однако спустя чуть более года они подтвердили: харизматичные и умные артистки, вопреки ожиданиям, продолжают множить стереотипы о женщинах. Корреспондентка «Ленты.ру» просмотрела множество выпусков юмористического шоу, разобралась в том, справедливы ли отзывы зрителей и зрительниц, и в том, какие ценности шоу предлагает зрителям
«Мужской стендап выглядит уныло»
«Женский стендап» должен был стать принципиально новым форматом для ТНТ — телеканала, на котором доминирует мужской юмор. Например, во флагманском юмористическом проекте канала Comedy Club всего одна резидентка — Марина Кравец, причем в шоу постоянно делается акцент на то, что она единственная женщина в проекте. Роли Кравец достаются приблизительно одинаковые: недалекая девушка, ищущая «спонсора»; проститутка; обманутая жена, терпящая измены и алкоголизм супруга. Образы женщин в монологах резидентов Comedy Club также стереотипны: комики высмеивают «пустых и глупых» красоток, умных карьеристок, которые, по их мнению, забыли о своем «месте». В их шутках женщины эмоциональны, истеричны и эгоистичны. Им неведомы логика и критическое мышление. В более позднем проекте ТНТ Stand Up долгое время тоже была только одна женщина — Юлия Ахмедова. Несмотря на то что позднее к шоу присоединились другие девушки, процент их выступлений был крайне низким: как правило, в часовом выпуске был лишь один «женский» монолог.
Недавно закрывшийся проект Comedy Woman с полностью женским составом участниц неоднократно подвергался критике за стереотипные и женоненавистнические шутки. На протяжении долгих лет в нем обыгрывали одни и те же образы. Среди них — обманутая, глупая, ревнивая или эгоистичная жена, хитрая любовница, повернутая на шопинге девушка, ссорящиеся подружки. Большинство сюжетных ходов шоу было построено на конфликтах и соперничестве между резидентками. Другие известные проекты ТНТ, такие как «Холостяк» и «Дом 2», демонстрировали в основном соперничество женщин ради отношений и их мнимую несостоятельность вне пары.
«Женский стендап» позиционировался как откровение, «срыв покровов для тех, кто считает женский юмор милым и безопасным», — так сообщается в анонсе. Однако для кого он на деле оказался опасным? В 2020 году в интервью Ирине Шихман креативный продюсер проекта Зоя Яровицына утверждала, что в российском обществе наконец созрел запрос на то, чтобы слышать женский голос — именно им, по словам Яровицыной, и стал проект. После первых выпусков зрители подмечали: «После Comedy Woman был стереотип, что бабы в основном порют в стендапе *** (чушь), данный выпуск поменял мнение, спасибо, годно»; «Мужской стендап выглядит уныло по сравнению с девочками».
Действительно, на заре проекта артистки часто высмеивали то, что будто не замечали авторы Comedy Club: самодовольных мужчин и излишне самокритичных женщин, неравноправие в семьях, стереотипы о возрасте и внешнем виде и многое другое. Яровицына поднимала в своих монологах некоторые значимые проблемы: например, говорила о том, что определение «женский» стало синонимом «плохого», или о том, что женские заслуги на фоне мужских часто обесцениваются. Ей вторила ведущая проекта Ирина Мягкова: она с гордостью отмечала, что резидентки поднимают важные для женщин темы, которые табуированы в обществе.
Однако уже тогда не все резидентки разделяли подобные взгляды коллег на юмор: на вопросы об отличиях женского стендапа от мужского они отвечали, что различий никаких нет, кроме того, кто выступает с монологом. Вероятно, именно это мнение вскоре разделил и Comedy Club Production, занимающийся подготовкой выпусков передачи.
Недружба
Несмотря на то что многие монологи, действительно, казались злободневными и ироничными, избежать претензий из-за клише «Женскому стендапу» не удалось. Еще в конце 2020 года в своем интервью Ирина Шихман раскритиковала и Мягкову, и Яровицыну за то, что обе они используют в монологах стереотипы о женщинах. «Если кто-то захочет — пошутит. Никто не хочет. Есть темы, которые нас волнуют, и мы про них шутим. Значит, мы такие ограниченные люди. » — говорила в ответ на это Мягкова.
У нас первая задача — что должно быть смешно. Поэтому когда мне там какие-то говорят претензии, что вы поддерживаете патриархат, вы не продвигаете феминизм, — так, а где мы сказали, что мы будем его продвигать? Мы делали юмористическое шоу, мы его сделали
При этом в сети широко известен ее монолог под названием «О кризисе среднего возраста, тупых девушках и женской дружбе». В нем стереотипы и жестокие шутки витиевато переплетаются с их оправданиями. Всем, кто всерьез воспринимает ее «шутки», будто бы попросту не хватает здравого смысла, полагает она. «Залезу на шест и как с высоты шлюшьего полета как все осознаю! Вы знаете, что больше всего меня в этом бесит? Почему нам всегда прилетает от баб? От своих же, прикиньте?» — завершает она монолог, странным образом сводя вместе тему поддержки с критикой женщин, которые занимаются танцами на пилоне. «Мать, а ты не поздно решила ворваться в карьеру стриптизерши? Ну просто ей 37 лет, представляете 37-летнюю стриптизершу, которая после каждого трюка на шесте говорит «хоба-на»? Они называют это хобби», — рассказывает Мягкова под гомерический хохот зала, нанося те самые удары, которым она удивится в финале монолога.
Также она утверждает, что мужской кризис среднего возраста с мотоциклами и тусовками намного интереснее и ярче, чем женский с «кружками по интересам», и предполагает, что хотела бы себе именно первый сценарий. В итоге Мягкова приходит к выводу: «Мы, женщины, друг друга не любим». Будто в доказательство собственных слов комикесса ставит диагноз любым дружеским отношениям между женщинами — мол, дружить женщины могут только вдвоем против третьей, иначе никак. Кстати, во многих монологах резиденток женщины называются «бабами» — по поводу и без, вне зависимости от эмоциональной окраски.
Нелюбовь
При этом, согласно монологам Яровицыной, жить в браке намного лучше, чем без него. Стадия первых свиданий и влюбленности в нового партнера в ее выступлениях рисуется кошмарной: «Вот это дурацкое время, когда тебе нужно делать вид, что ты идеальная. Краситься каждый день, писать на беззвучном режиме, думать, как бы ему намекнуть, что ты в постели огонь, но не шлюха». Несмотря на то что комикесса нередко говорит об ошибочности стереотипов, в этом выступлении необходимость «казаться» подается для женщин как аксиома. Правда, в других монологах Яровицына иронизирует и над этим: «Мужчины часто требуют от женщин невозможного — например, они практически все хотят, чтобы девушка в сексе была раскованной, умелой, все знала, но чтобы до него у нее было мало парней. В идеале — один. Видимо, тренер, только он ее готовил не к Олимпиаде, а к Сергею. И не сам типа, а чисто на тренажерах».
Однако вопросы внешности и того, что женщинам необходимо казаться идеальными, остаются открытыми: резидентки «Женского стендапа» нередко говорят о заниженных требованиях к представителям мужского пола и завышенным в отношении женщин, но, в основном, в контексте неизменной данности. Яровицына, по ее собственным словам, вышла замуж, потому что сорвала джекпот — в ее муже воплотились сразу два положительных качества: «веселый и моется». Мягкова же, в оправдание своей нынешней смелости и откровенности, приводит раннее замужество и неопытность до развода.
Парадоксальные высказывания, в которых юмористки пытаются то подкрепить, то опровергнуть стереотипы, иногда соседствуют не только в разных монологах, но даже внутри одной фразы. «Смотрите, я не феминистка, но я считаю, что женщинам приходится намного сложнее, потому что к нам предъявляется больше требований», — предупреждает Яровицына. С одной стороны, она признает то, что неравноправие существует, с другой — открещивается от принадлежности к тем, кто декларирует борьбу с ним.
Нелогичность
Заявленная главными авторами шоу позиция — шутить лишь про то, что волнует женщин, казалась вполне логичной. «Женский стендап» на то и женский. Да и идея продемонстрировать, что женские шутки — не про кошечек и бантики, тоже вполне жизнеспособна. Но в какой-то момент эта последовательность рассыпалась.
Логика проектов Comedy Club Production оказалась универсальна: если в привычном Comedy Club есть только одна девушка, то в проекте, в названии которого указано, что он «женский», появился мужчина. При этом ввели его не в качестве конферанса (как Дмитрия Хрусталева и приглашенных в эпизоды актеров в Comedy Woman), а как полноценного артиста «Женского стендапа». Так в проекте появился комик и открытый гей Павел Залуцкий.
В интервью Ирине Шихман Мягкова и Яровицына назвали его «фишкой» и заявили, что он был привлечен «для разнообразия». На упреки в том, что таким образом они лишь подкрепили стереотипы, они ответили туманно, сообщив, что у них нет никакой глобальной цели. Однако почти сразу назвали понятной причину, по которой в шоу пригласили Залуцкого: «Знаешь, есть такая легкая ассоциация с обычной жизнью — всегда в компании девочек есть гей. Подружки и гей!» Сам Залуцкий начал свой первый монолог тоже в русле клише: предположив, что зрители в зале будут недоумевать, что делает мужчина в «Женском стендапе», он ответил, что он открытый гей. Остается только предполагать, смогли ли зрители увидеть в этом логику.
Неравноправие
Однако если женщины в монологах резиденток постоянно балансируют между сложностью собственной жизни и попытками хоть как-то существовать в ней по собственным правилам, то у мужчин никакого выбора нет вовсе: в монологах все они самоуверенные, самовлюбленные, неверные и недалекие. Мужчинам в мире «Женского стендапа» живется легко и просто: их во всем поддерживают друзья и родители, общество всегда занимает их сторону и прощает абсолютно все — от глупых и хулиганских поступков, до постоянных измен. А если мужчина не изменяет, то это скорее его недостаток: значит, никто из подруг даже не думает позариться на такого.
Когда авторы «Женского стендапа» впервые объявили о том, что в третьем сезоне проекта появятся новые резидентки, многие зрители возлагали на них большие надежды. В комментариях к первому выпуску сезона они заявляли, что юмор фрешменок более интеллектуальный, чем прежний. Но нашлись и ценители классики, которые воспринимали монологи резиденток исключительно через призму стереотипов:
— Весь выпуск высматривала в зале Марию Маркову. Была почти все время очень грустная и редко смеялась. Очень надеюсь, что у нее все в порядке.
— Не боись, у нее все супер, она просто была сконцентрированная на поиске мужика
Хотя проект и рассказывает о современных молодых женщинах, которые пытаются реализовать себя, он будто загоняет их в рамки. Героини монологов — это женщины, которые получили право работать и реализовывать себя, но они все равно должны обслуживать в быту всю семью — резидентки признают, что это несправедливо и глупо, но подают как неизбежную данность. Женщины вправе жить так, как они хотят, и быть собой, но мужчины все равно будут играть в их жизни ведущую роль (одна из юмористок даже утверждает, что ей нужен муж, который будет ее «осаживать»). Женщины могут жить, как хотят, и спать, с кем хотят, но осуждения общества им не избежать. Осмеянию в «Женском стендапе» может подвергаться любой личный выбор.
«Они все стали уже прям прогибаться под московский ритм. Недавно с девчонками виделись, и одна пришла в каких-то огромных шароварах, какой-то здоровой рубахе, стоит в углу, пьет воду и говорит: «Я сошла с ума. Мне жопа. Я хожу в странных тряпках и питаюсь травой». Ну, это мы так услышали. Потому что она говорила что-то про чакры, про гармонию, вот это вот все говно для людей, которые раз в жизни съездили на Бали», — говорит комикесса.
Юморист из Stand Up пожелал зрительнице, потерявшей отца, сдохнуть
Нурлан Сабуров жестко повел себя во время выступления. В Сургуте шоумен был возмущен, когда одна девушка громко ответила на звонок. Комик резко отреагировал на такое поведение зрительницы. Когда она покинула зал, он нелестно высказался в ее адрес.
В минувшие выходные Нурлан Сабуров выступал с концертом в Сургуте. Звезда Stand Up иногда старается вовлекать зрителей в свои выступления. Порой комик подшучивает над кем-то из аудитории. Однако последнее его высказывание в адрес девушки, внезапно покинувшей зал, наделало немало шума.
Зрительница ответила на телефонный звонок во время номера Сабурова. Она крайне эмоционально разговаривала и несколько раз выкрикнула слово: «Мама!» Когда девушка покинула зал, Нурлан позволил себе адресовать ей следующую фразу: «Надеюсь, ты сдохла!»
В конце вечера выяснилось, что зрительница ушла с выступления, так как по телефону ей сообщили о смерти отца. Люди, узнавшие об этой истории, накинулись с резкой критикой в адрес Сабурова. Его станицу в Инстаграме заполнили гневные комментарии.
Напомним, Нурлан Сабуров попал в проект канала ТНТ в 2014 году. До этого он учился в Екатеринбурге. У него есть жена и дочь, которая родилась, когда он был еще студентом.
Личный опыт«У тебя нет папы, ты не знаешь, как принято»: Меня домогался отчим, состоявший в культе
Рассказывает Яна Заводчикова
В тексте содержится описание насилия, в том числе сексуального насилия над детьми. Авторская лексика сохранена.
Возвращение мамы и семейные тайны
До четырёх лет меня воспитывали бабушка и очень пожилая прабабушка — фронтовичка, мощная женщина, которую я очень любила. Моя мама родила меня в двадцать один, и отец ушёл к её лучшей подруге. Видимо, вместе с послеродовой депрессией и кризисом 90-х её это подкосило — несколько лет она где-то пропадала. До четырёх лет я её видела от силы пару раз.
Похоже, и мама в 90-е была валютной проституткой — это объясняет и её поведение, и подавленное состояние, и то, что потом произошло с нашей семьёй. Мама не окончила институт, она не работала на постоянной работе, но одевалась очень круто по тем временам. Она уделяла очень много внимания внешности — постоянно наряжалась и прихорашивалась, у неё было много дорогой косметики, которую так просто в то время было не купить. Иногда она куда-то пропадала, и соседи говорили, что её ночью привозят разные мужчины на дорогих машинах. Дома появлялась валюта, а ещё у нас в квартире был прописан некий армянин, якобы мужчина маминой подруги, от которого раз в месяц приходил мрачный посыльный с внушительной пачкой купюр. В какой-то момент в нашей жизни появился «друг семьи» дядя Володя на очень крутой машине. Я помню, как он предлагал маме нас содержать, говорил «Наташа, давай ты бросишь, зачем тебе это надо», а она отказывалась. Они думали, что я слишком маленькая, чтобы понять разговор. На единственной видеокассете, где была запечатлена я маленькая, фигурировал ещё какой-то мужчина в тёмных очках и с дорогущей камерой. Он снимал маму и её такую же модно одетую подругу, они смеялись и пели песню «Стюардесса по имени Жанна». Потом мама уничтожила эту кассету, хотя я её берегла как единственную хронику из детства.
Когда мама ссорилась с моей пьяной бабкой, которая вечно её доводила и чем-то шантажировала, прабабушка плакала и постоянно повторяла фразу, смысл которой до меня дошёл только сейчас: «Яночка, милая, только бы тебя уберечь от этой напасти». Но напрямую о том, что бабушка и мама занимались проституцией, мне никто не говорил и вряд ли скажет. Вообще о женщинах в моей семье я знаю очень мало: у нас не было доверительных отношений — только воздушные замки, которыми эти несчастные женщины себя окружали.
Когда мама вернулась, она была полностью погружена в свои переживания, и близких отношений у нас не сложилось. Сейчас я думаю, что она так и не почувствовала связь со мной, потому что самый важный для этого период был пропущен. Она меня сторонилась и, кажется, даже побаивалась. Мы не проводили время вместе: я могла лишь наблюдать, как она наносит свой декадентский макияж или крутится перед зеркалом, сетуя на изменившуюся форму своих ягодиц. Но всё-таки она вернулась — я была очень этому рада и старалась вести себя хорошо, чтобы не расстраивать мамочку.
Встреча с наставником и появление отчима
Оказавшись дома, мама продолжила лечить разные недуги непонятного происхождения. Она выглядела несчастной и отстранённой — думаю, на ней сказались прошлые травмы. Она начала обращаться к народным целителям, экстрасенсам и другим альтернативным методам — неудивительно, ведь она отчаялась, и даже глава психиатрического отделения, которая лечила маму, сказала, что ей стоит «сходить к бабке». Очередная целительница сказала, что сама больше не будет мамой заниматься, но знает человека, который в силах ей помочь. Так мама познакомилась с Виктором Ивановичем — пенсионером родом с Южного Урала и лидером небольшого нью-эйдж-течения, где состояли преимущественно его родственники.
Виктор Иванович считал, что моя мама должна создать с этим мужчиной семью, которая послужит высшей цели: они должны спасти Россию — а для этого родить четырёх детей, которые будут реинкарнациями царской семьи
Хотя мне было шесть, я уже чувствовала в этой запутанной системе какие-то несостыковки — но мне просто хотелось, чтобы мама была здорова и счастлива, и я очень старалась во всё это поверить. После знакомства с Виктором Ивановичем непонятные мужчины, вращавшиеся вокруг мамы, исчезли, она вдруг стала очень скромно одеваться, а ещё периодически ходить на подработки, которые ей давал наставник. Правда, задания иногда были странные — что-то вроде «полечить газон около Кремля».
Я думаю, что при первой встрече отчаявшаяся мама рассказала Виктору Ивановичу всю свою жизнь, а потом он использовал эту информацию, чтобы ею манипулировать. Он нашёл мистическое объяснение её неудачам и болезням: например, объяснил, что на нашей семье проклятье, что маме нужно искупить свои грехи, чтобы заслужить прощение перед богом. Чуть ли не каждую неделю у мамы якобы образовывались «опухоли», а Виктор Иванович «излечивал» их наложением руки или по телефону. Позже наставник свёл её со своим племянником. Виктор Иванович считал, что моя мама должна создать с этим мужчиной семью, которая послужит высшей цели: они должны спасти Россию — а для этого родить четырёх детей, которые будут реинкарнациями царской семьи. Меня, чтобы не возникало лишних вопросов, сделали реинкарнацией Ярославны (видимо, потому что это тоже имя на букву Я, как Яна). Поэтому в семье меня долго называли не моим именем, а Славиком.
Я росла шпаной, достаточно дерзким и активным ребёнком, который мог за себя постоять. Всё было в целом ничего, пока в нашем доме не появился отчим. Ещё до рождения моей первой сестры, когда мне было семь, он начал зажимать меня по углам и пытаться грубо засосать. При этом он говорил, что так общаются дочки с папами — «у тебя же нет папы, ты не знаешь, как принято». Я не понимала до конца, что он со мной делает, но чувствовала, что это что-то нехорошее, и мне было стыдно об этом рассказать. Помню, что в какой-то момент мать его выгнала со скандалом — она не говорит мне почему, но я подозреваю, что это связано с домогательствами отчима ко мне. Возможно, что-то увидела бабушка. Она в то время постоянно пила в своей комнате, а прабабушка уже была лежачей больной, скоро они обе умерли.
Впрочем, скоро отчим вернулся, и приставания стали более жёсткими. Пока мама была в роддоме, отчим настаивал на том, чтобы я спала с ним в одной кровати, прижимался ко мне, «чтобы согреться». Потом, когда мама уже после рождения первого ребёнка снова забеременела и ходила по врачам, он заставлял ложиться на него и объяснял, «в какой позе женщина получает удовольствие». Когда я пыталась как-то от этого отмазаться, получала кулаком.
С рождением младших детей моя жизнь сильно изменилась: теперь она была полностью посвящена сначала сестре, а потом и другим детям — ещё одной сестре и двум братьям, которые родились с разницей в год-два. С их появлением у меня было всё меньше свободы и всё больше обязанностей: с девяти лет я постоянно убирала всю квартиру и ухаживала за младенцами — вытирала попы, кормила их, купала, развлекала, водила гулять. На меня взвалили практически всё хозяйство — а если я не хотела, скажем, мыть посуду за всеми после ужина, мама устраивала длительные сеансы психологического террора. Каждый раз это был примерно один и тот же полуторачасовой монолог о том, что мне выдался уникальной шанс жить в святой семье, хотя от природы я — монстр и отродье дьявола. И я не ценю это, не стараюсь исправиться и тем самым заставляю маму и детей болеть.
Любое непослушание или просто проявление моей воли объяснялось тем, что моя дьявольская природа берёт верх и я становлюсь такой, какой меня задумали «они» (прабабушка-ведьма, инопланетяне и другие злые сущности в моём роду). Конечно, во время этих маминых монологов я задыхалась от рыданий, говорила, что люблю её и детей больше жизни и что не хочу никому зла. Меня в семье часто называли монстром, и я верила, что это действительно так, что мне надо быть послушной, чтобы оправдаться перед Господом.
То, что у меня долго не начинались месячные, тоже объясняли моей дьявольской сущностью: конечно, к гинекологу меня никто не водил — всю нашу семью лечил наставник дистанционно, по телефону. Отсутствие у меня менструаций объясняли тем, что Господь не подарит мне возможность иметь детей, пока я не искуплю все свои грехи.
Наверное, самым жутким эпизодом был вечер, когда он заставил меня взять в руку его член и смотреть на него. Ещё как-то раз он приказал мне прийти в ванную, чтобы он «помыл меня, как мою годовалую сестру»
Когда мне было лет двенадцать, отношение матери ко мне изменилось. Она стала холодно и довольно агрессивно со мной общаться, мне окончательно запретили ходить гулять и видеться со сверстниками, а родители постоянно намекали на мои «грязные» мысли и распутное поведение. Я ничего не знала о сексе и долго не могла понять, о чём вообще идёт речь — меня куда больше интересовали Барби. Было начало 2000-х, и одноклассницы в школе фанатели от Шакиры, Кристины Агилеры и Бритни Спирс, все старались одеваться похоже, повторяли танцы из клипов. Я тоже пыталась танцевать как Шакира, без каких-либо задних мыслей — просто потому что тёти-певицы мне казались красивыми, а ещё я надеялась подружиться с девочками в школе через общие интересы. Возможно, это для них послужило доказательством моих «грязных» помыслов — теперь я думаю, что на самом деле мама так проецировала на меня своё прошлое и занятия проституцией. Ведь якобы из-за семейного проклятья и мне была уготована такая судьба.
Надо мной установили тотальный контроль: я выходила только выгулять детей во дворе или до ближайшего магазина. Если я не доносила домой всю сдачу до копейки, мне влетало от отчима. Так же, с тумаками и оскорблениями, он делал со мной уроки. Один раз он ударил кулаком в стену и сломал себе палец. Причём в тот раз он разозлился не из-за моих ошибок, а, наоборот, из-за того, что я всё поняла и сделала сама, без его помощи. Сейчас я понимаю, что мои неудачи в учёбе легко объяснялись нервной обстановкой в доме и посредственным качеством образования в моей школе. Но по версии родителей, любая оценка ниже пятёрки была следствием дьявольских энергий, которые берут надо мной верх.
Домогательства отчима тоже изменились. До этого он изображал дружелюбие, а теперь всё начиналось сразу с агрессии и рукоприкладства. Он обвинял меня в испорченности и в том, что он не может нормально спать, потому что ему постоянно во сне являюсь я с раздвинутыми ногами. После каждого такого сна он приходил в мою комнату и вымещал на мне свою агрессию. Пока мама не видела, он чуть ли не каждый день заставлял меня снимать футболку и показывать грудь, при этом оскорблял меня — говорил, что я уродина, что я неправильно развиваюсь, и другие отвратительные и унизительные вещи. Он заходил в мою комнату, пока я делала уроки, и заводил двухчасовые монологи о том, как плохо заниматься сексом — что якобы для женщин это очень больно, что это мерзко, что я не должна думать ни о чём таком. Хотя я не проявляла ни малейшего интереса к этой теме, он подробно мне всё рассказывал и рисовал на моей тетрадке член, чтобы показать, какого он размера. Наверное, самым жутким эпизодом был вечер, когда он заставил меня взять в руку его член и смотреть на него. Ещё как-то раз он приказал мне через десять минут прийти в ванную, чтобы он «помыл меня, как мою годовалую сестру», потому что так посоветовал сделать Виктор Иванович. Но потом отчим вдруг дал отбой — думаю, испугался, что мама заметит и что это совсем за гранью. Все эти десять минут я в ужасе тряслась, понимая, что когда я начну отказываться, он меня изобьёт. При этом в соседней комнате играли дети, мама на кухне готовила ужин.
После двенадцати лет отчим перестал ко мне приставать, разве что кидал сальные взгляды. Не знаю, что стало причиной такой перемены: может быть, его привлекали только маленькие дети, может быть, это Виктор Иванович его приструнил. Но прилетать мне стало гораздо чаще. У меня не было никакого личного пространства: замок в мою комнату однажды сломал отчим, выбив дверь ногой. Комната превратилась в кладовку, и все члены семьи постоянно в неё заходили без стука. Я спала в одежде, чтобы никто не дай бог не увидел меня в трусах. Отчим запросто мог зайти ко мне в комнату утром и начать орать из-за того, что я в какой-то неправильной позе сплю. Будил меня в школу тоже он.
Учёба и наркотики
Отчим считал, что я слишком глупая и не потяну старшие классы школы, поэтому в девятом классе мне велели срочно выбрать профессиональное учебное заведение. До этого момента мне даже в голову не приходило, что надо задумываться о будущем: пока мои сверстники мечтали, кем будут, когда вырастут, я была занята совсем другим. Я начала вспоминать, что мне нравится, о чём я когда-либо мечтала. Интернета у нас не было, компьютером пользовался только отчим, так что узнать информацию было тяжело. Я решила, что хочу стать художником и что-то делать руками, — так мы определились с тем, что я буду поступать в колледж и учиться на театрального художника-технолога. Родители каким-то чудом согласились оплатить подготовительные курсы. Благодаря им я смогла выезжать из нашего района, у меня появилось немного свободы. Я узнала, что существуют соцсети, что у моих сверстниц бывает большой круг общения, мальчики, что есть разные люди, а не только моё унылое школьное окружение. Хотя меня всё ещё постоянно контролировали, после поступления я целыми днями пропадала в колледже — в то время мне казалось, что моя жизнь в целом наладилась, а на странные методы воспитания отчима можно закрыть глаза. Тем более что дома все советовали так и сделать, переводили истории из детства в шутку, как будто так бывает в любой семье. Так мне сказал и Виктор Иванович, у которого я однажды решила спросить совета и рассказала, что отчим до меня домогался.
Семья постоянно попрекала меня тем, что я не приношу в дом деньги и сижу у них на шее. На втором курсе я устроилась на работу, параллельно сдавая сессию. Времени и сил ни на что не хватало, и я решилась попробовать наркотики — чтобы не спать, работать и сдать все экзамены. Я употребляла эпизодически, чтобы выкручиваться в адском графике. В эти редкие разы я впервые посмотрела на свою жизнь как бы со стороны. Я начала осознавать, что со мной поступали несправедливо и неправильно.
Через год после выпуска, когда я уже работала в театре, я сознательно решила «зависнуть». Так начался год ежедневного употребления, когда я совсем слетела с катушек: я уже смирилась с тем, что сгорю в аду, и решила как следует оторваться, мне уже было всё равно. Домой я возвращаться не хотела — мне было проще работать допоздна, а потом уходить куда-то тусоваться. На первой вечеринке, на которую я попала, я поняла — вот он, катарсис: ты можешь танцевать, забываться и не думать ни о чём. И главное — не хочется спать. Со сном у меня всю жизнь были проблемы: когда я жила с семьёй, несколько раз за ночь у меня случались приступы сонного паралича — мне казалось, что ко мне приходят какие-то жуткие сущности. Неудивительно, что моей семье это казалось вполне нормальным: мать и отчим считали, ко мне приходит умершая бабушка или какие-то другие дьявольские предки. Днём я засыпала на ходу, как в фильме Киры Муратовой «Астенический синдром».
Хотя наркотики довели меня до ужасного состояния, в то же время я испытывала ярость и желание освободиться, сильное, как никогда прежде. Я перестала употреблять, потому что поняла: вокруг настоящий ад и мне нужно быть максимально осознанной, чтобы выбраться из этой реальности.
Переезд и отношения с семьёй
Я в последний раз поругалась с родителями по поводу денег, которые я должна приносить в семью и тратить на детей, и съехала к своему нынешнему партнёру. Если бы не он, меня бы, возможно, вообще уже не было. Постепенно я забрала все вещи из дома, но семья по-прежнему пыталась меня контролировать. Отчим звонил мне и спрашивал, когда я вернусь. Понимаю его недоумение — конечно, он же надзиратель, а у него внезапно сбежал заключённый. Мама же была очень удивлена тем, что у меня появились отношения, в которых всё хорошо — она всё время жалела меня и говорила, что мне будет очень трудно кого-то встретить. Она считала, что найти любовь можно только по подсказке Виктора Ивановича, который свёл её с отчимом. Несмотря на всё это, меня мучило чувство вины перед мамой: когда я повзрослела, она перестала меня гнобить и начала общаться со мной как с подружкой, которой всегда можно пожаловаться и получить поддержку.
Младшим детям досталось меньше, чем мне, но их тоже били и растили в диких условиях. Мама с отчимом сначала воспитывали их строго, но в какой-то момент решили позволять детям абсолютно всё, и они начали пренебрегать даже базовыми правилами гигиены. У всех испортились зубы, никто не ходил в душ, никто не умел себе даже яичницу пожарить. Всё сваливалось на маму, а когда начался пубертатный период, ребята начали над ней откровенно издеваться. Я уезжала из заброшенного, душного, ужасного места, где бродят подавленные дети и стенает мама. Настоящее ведьминское логово.
В своих страданиях мама обвиняла меня: «Мама болеет из-за твоих злых мыслей». При этом любые яркие ощущения
и привязанности у нас в семье считались признаком дьявольщины
Пару лет после переезда я старалась поддерживать общение, приглашала домой маму с сестрой, пыталась помогать деньгами. Но потом я поняла, что мне настолько плохо и больно от встреч с ними, что я больше не могу. Конечно, я чувствовала огромную вину. Мне было очень страшно признаваться себе, что этих людей я не люблю, хотя вроде как должна. Я не испытывала чего-то тёплого, а скорее жалость и дикую боль вперемешку с отвращением. Отголоски этой боли есть до сих пор — меня иногда одолевают навязчивые мысли о том, что я должна всех спасти, но я не могу и не хочу.
Пожалуй, одна из самых ужасных вещей, которые мне внушали в детстве, — что я не способна на любовь и вообще искренние чувства. Когда я заботилась о братьях и сёстрах, мама говорила, что это всё ерунда, что если бы я была способна на любовь, я бы делала это лучше. В своих страданиях мама обвиняла меня: «Мама болеет из-за твоих злых мыслей». При этом любые яркие ощущения и привязанности у нас в семье считались признаком дьявольщины. Мои первые подростковые влюблённости тоже воспринимались как что-то ненормальное: когда я рассказала маме, что мне понравился мальчик, она заявила, что этого не может быть, что Виктор Иванович считает, что он меня приворожил, поэтому надо срочно от этих чувств избавиться. Мифология нашей семьи подразумевала, что кругом одни враги, а выжить мы можем, только если будем держаться вместе и слушать Виктора Ивановича.
Я долго не могла рассказать своему мужчине, что со мной было. Он сказал, что догадывался, но ждал, пока я смогу открыться сама. Когда я наконец смогла и в рыданиях ему всё это рассказала, он обнял меня и сказал, что мне вообще не в чем себя винить, что ничего настолько ужасного больше не случится. Я почувствовала гигантское облегчение. Ведь я всегда боялась, что если кому-нибудь когда-нибудь расскажу, то человек не захочет быть со мной больше, что мне не отмыться от этой грязи.
Осознание
У меня было несколько этапов осознания: становилось вроде бы лучше, но потом всплывали новые воспоминания и новая боль. Я вспомнила многие моменты, связанные с ролью матери во всём этом: раньше я убеждала себя в том, что она на самом деле мой друг, несчастная женщина, которая ничего не слышала, не видела и не понимала, — но сейчас я думаю, что это не так. Мне трудно было смириться с тем фактом, что ни одного хорошего человека, ни одной крупицы нормального в моей истории нет. Я только недавно полностью осознала и призналась себе в том, что моё детство прошло в деструктивной секте, что, по сути, я сирота: меня никто никогда не любил, я с самого рождения была лишней. И мать не чувствовала во мне родную душу, а перекладывала на меня ответственность за свои неудачи и за то, что она несчастлива в отношениях. Мне её очень жалко.
Мне кажется, что сделать такое с собой и со своими детьми мог сделать только человек, который сам был жертвой насилия, боролся за жизнь способами, которые сам не мог принять, и в итоге попал к людям, уничтожившим его личность и стремление к свободе. Её заставили считать себя глупой и никчёмной грешницей, хотя она на самом деле могла быть сильной и цветущей. Если бы она рассказала всё как есть, то я бы её приняла. Но сейчас я только вижу человека, усердно пытающегося стереть своё прошлое, как будто в этом главная проблема.
Сестра, которая иногда пишет мне с упрёками, рассказала мне, что этой зимой мама снова выгнала отчима. Когда я узнала об этом, у меня внутри всё обрушилось: я подозревала, что что-то случилось с младшей из девочек, что отчим к ней приставал. С разрешения мамы я рассказала старшей, что со мной на самом деле происходило и почему я не могу простить её отца, но она, как мне показалось, даже не удивилась. Через пару месяцев выяснилось, что отчим снова живёт с мамой и что у них всё якобы хорошо, а сестра нахамила мне и сказала, что я «сама от них отдалилась и зациклилась на своих обидах». Она дала номер телефона, на который я «могу позвонить, если что-то захочу обсудить» — с этого номера мне писали, и это явно был отчим, но мне он представился как Дом. Даже с третьего раза на мой экзорцистский вопрос «Кто ты? Назовись» он лишь повторил: «Это Дом, а ты дочь».
Раньше мне хотелось какого-то завершения, даже мести — сначала я планировала найти отчима и высказать всё ему, потом думала к ним приехать и рассказать всё на семейном собрании. Но после переписок с сестрой и с «Домом» я поняла, что это бессмысленно, никакого конструктивного диалога с родными у меня уже не получится. Отношения с детьми я тоже не поддерживаю: родители явно внушили им, что я придумываю и корчу из себя жертву.
Теперь я думаю, что лучший способ завершения для меня — рассказать об этом публично, не скрывая своего имени. Когда-нибудь это прочитают и мои сёстры и братья, и люди, которые знакомы с моей матерью и отчимом. Я считаю, что все должны об этом знать. То, что я сейчас говорю, мне далось очень сложно. Я к этому шла пять лет и ещё долго буду разбираться с последствиями — я до сих пор учусь доверять людям, верить своим ощущениям, борюсь с семейными установками в своей голове. Но рассказывая это, я впервые за всю жизнь чувствую облегчение и безмерную свободу.