меня научили в школе закону мое не твое

Меня научили в школе закону мое не твое

с РПОСМ, ЛБЛ Й ПФЛХДБ
рТПФЙЧПТЕЮШС ЧЪСМЙУШ.
фБЛ Й ВХДЕФ ЧУЕЗДБ, РПЛХДБ
дПЦДШ РБДБЕФ УЧЕТИХ ЧОЙЪ.

б С ОЕ ЦЕМБМ ДЙЧЙФШУС.
с ЪОБМ ХЦЕ Ч ФЕ ЗПДБ:
дПЦДШ НПЦЕФ МЙЫШ ЛОЙЪХ МЙФШУС,
оП ЧЧЕТИ ОЕ ЙДЕФ ОЙЛПЗДБ.

нЩ ЗПДБНЙ ОЕ ЕМЙ ИМЕВБ,
чЕТС Ч ТБДХЦОЩЕ РХФЙ.
б ДПЦДШ ЧУЕ УФТХЙМУС У ОЕВБ,
й ЧЧЕТИ ОЕ ИПФЕМ ЙДФЙ.

б С ЗПЧПТЙМ: «еДЧБ МЙ!
ьФП, ОБЧЕТОП, МПЦШ!
зДЕ Й ЛПЗДБ ЧЩ ЧЙДБМЙ,
юФПВЩ ЧЧЕТИ РПДОЙНБМУС ДПЦДШ?»

й С ЪБНПМЮБМ. ВЕУРТЙЮЙООП
рПЧЕТЙЧЫЙ Ч ЮХДЕУБ.
с РПДХНБМ: ДПЦДШ НПМПДЮЙОБ
пО РПМШЕФУС ОБЪБД, Ч ОЕВЕУБ.

дПЦДШ ОЕ ЧЪМЕФБЕФ ЛЧЕТИХ,
пО УПЧУЕН ОЕ ФБЛПЧ.
оП ПО НПЦЕФ РТПКФЙ, ЕУМЙ УПМОГЕ
чЩЗМСОЕФ ЙЪ ПВМБЛПЧ».

й ДПЦДШ ХОЩМП УФТХЙМУС
уЛЧПЪШ ЖМБЗЙ ОПЮША Й ДОЕН,
й ЮХЧУФЧПЧБМ ЬФП- ЛБЦДЩК,
лФП ОПЮЕЧБМ РПМ ДПЦДЕН.

й ЧПФ РПЮЕНХ, П НЕУФЙ ФЧЕТДС,
пОЙ ЪБ ОБНЙ ЗОБМЙУШ,
вТПУБСУШ ОБ ОБУ, ЛБЛ РПФПЛЙ ДПЦДС
вТПУБАФУС УЧЕТИХ ЧОЙЪ.

б ФПФ, ЛФП ЙН РПЧЕТЙМ,
юФП ПО ЙН ДТХЗ Й ВТБФ,
фПФ, ЧЙДЙНП, ДХНБМ, ЮФП МЙЧЕОШ
рПМШЕФУС Ч ОЕВП ОБЪБД.

нЩ УФБОЕН У ФПВПК ДТХЪШСНЙ
мЙЫШ РПУМЕ ДПЦДС Ч ЮЕФЧЕТЗ.
фБЛ ЦЕ ОЕНЩУМЙН УПАЪ НЕЦДХ ОБНЙ,
лБЛ ДПЦДШ ОЕ РПМШЕФУС ЧЧЕТИ.

Источник

Эта история очень поучительна и показательна. Жил в середине прошлого века великий немецкий драматург, режиссер и писатель Бертольд Брехт. И был великий немецкий певец, политический трибун и гражданин Эрнст Буш. Я очень люблю и того, и другого.

Классический советский перевод:

У одних был вкусный завтрак,
Другие кусали кулак.
Вот так я впервые усвоил
Понятие «классовый враг».

Я понял, как и откуда
Противоречья взялись.
Так и будет всегда, покуда
Дождь падает сверху вниз.

Иной стремился к богатству,
И втирался к богатым он.
Я видел, как искренно он удивлялся,
Когда его гнали вон.

А я не желал дивиться.
Я знал уже в те года:
Дождь может лишь книзу литься,
Но вверх не идет никогда.

3
Загремели вдруг барабаны:
«Собирайся, народ, в поход,
В богатые дальние страны,
Где нас место под солнцем ждет.

С три короба нам сулили
Охрипшие крикуны,
И жирные бонзы вопили:
«Вы драться, как львы, должны!»

Мы годами не ели хлеба,
Веря в радужные пути.
А дождь все струился с неба,
И вверх не хотел идти.

4
А потом порешило начальство,
Что республику создадут,
Где каждый будет свободен и сыт,
Тучен он или худ.

Тогда голодный и битый
Очень возликовал,
Но толстопузый и сытый
Тоже не унывал.

А я говорил: «Едва ли!
Это, наверно, ложь!
Где и когда вы видали,
Чтобы вверх поднимался дождь?»

И я замолчал, беспричинно
Поверивши в чудеса.
Я подумал: дождь молодчина,
Он польется назад, в небеса.

6
Они нам сказали вскоре,
Что трудный момент прошел,
Что, терпя небольшое горе,
Избегнем мы больших зол.

Мы поверили: лучше поп Брюнинг,
Лишь бы Папен не был у дел.
А потом: пусть уж юнкер фон Папен,
Лишь бы Шлейхер на шею не сел.

7
Пока мы их выбирали,
Они прикрыли завод.
Голодные, мы ночевали
Под биржей труда, у ворот.

Они нам тогда говорили:
«Дождемся мы лучших дней!
Чем будет острее кризис,
Тем будет расцвет пышней».

Я же сказал ребятам:
«Это классовый враг говорит.
Мечтая о будущем, ищет
Он только себе профит.

Дождь не взлетает кверху,
Он совсем не таков.
Но он может пройти, если солнце
Выглянет из облаков».

8
Однажды они зашагали,
Новый вздымая флаг.
И кто-то сказал: «Устарело
Понятие «классовый враг».

Но я узнавал в колоннах
Немало знакомых рож,
И голос, оравший команды,
На фельдфебельский был похож.

Потому что враги мы с ними.
Беспощадна будет борьба.
Потому что они подохнут,
Потеряв своего раба.

И вот почему, о мести твердя,
Они за нами гнались,
Бросаясь на нас, как потоки дождя
Бросаются сверху вниз.

10
Тот, кто от голода умер,
В сраженье честно пал.
Другой на площади умер,
Убит был наповал.

Они того удавили,
Кто голодать не любил.
Они челюсть тому своротили,
Кто хлеба у них просил.

Тот, кому обещали хлеба,
Палачами растерзан был.
В цинковый гроб был запрятан тот,
Кто правды не утаил.

А тот, кто им поверил,
Что он им друг и брат,
Тот, видимо, думал, что ливень
Польется в небо назад.

11
Мы с тобою враги по классу,—
Надо раз навсегда сказать.
Кто из нас не отважился драться,
Отважился умирать.

Мы станем с тобой друзьями
Лишь после дождя в четверг.
Так же немыслим союз между нами,
Как дождь не польется вверх.

12
Напрасно ты будешь стремиться
Замазать вражду, маляр*!
Здесь нам обоим не поместиться,
Нам тесен земной шар.

Что бы ни было, помнить нужно:
Пока мне жизнь дорога,
Мне навеки пребудет чуждо
Дело классового врага.

Добавлю от себя только, что в этом тексте, где речь идет о дожде, льющемся снизу вверх, явно чувствуется влияние баллады Редьярда Киплинга «Боги азбучных истин». «Баллада о классовом враге» известна прежде всего в исполнении Эрнста Буша.

Прошло 10 лет. «Маляр» уверенно вел Германию к катастрофе, угробив десятки миллионов людей разных национальностей. И тогда, в 1943 году, Бертольд Брехт написал «Бараний марш» с припевом на мотив нацистского гимна «Хорст Вессель», пародирующим этот гимн (Поднимем знамя вверх, наши ряды сплочены, СА марширует, и товарищи, убитые Красным Фронтом и реакционерами, гордо шагают вместе с нами). Гуглите Хорста Весселя сами, потому что за его размещение в социальных сетях часто банят.

Классический советский перевод «Бараньего марша»:

Мясник зовет. За ним бараны сдуру
Топочут слепо, за звеном звено,
И те, с кого давно на бойне сняли шкуру,
Идут в строю с живыми заодно.

Мясник зовет. За ним бараны сдуру
Топочут слепо, за звеном звено,
И те, с кого давно на бойне сняли шкуру,
Идут в строю с живыми заодно.

Мясник зовет. За ним бараны сдуру
Топочут слепо, за звеном звено,
И те, с кого давно на бойне сняли шкуру,
Идут в строю с живыми заодно.

Война закончилась великой победой советского народа и его союзников. А дальше произошло интересное.

Исполнение приписывается молодому Владимиру Высоцкому, артисту Театра на Таганке, но в ролике поет точно не Высоцкий. Кто пел гибридную балладу Брехта в спектакле Юрия Любимова «Добрый человек из Сезуана», неясно. Возможно, иногда ее действительно исполнял Высоцкий.

А теперь давайте отвлечемся от экспрессивного исполнения и обратимся к тексту. Что мы видим? Мы видим чудовищный гибрид из двух замечательных вещей Бертольда Брехта:

У одних был вкусный завтрак,
Другие кусали кулак.
Вот так я впервые усвоил
Понятие «классовый враг».

Потом порешило начальство,
Что республику создадут,
Где каждый будет свободен и сыт,
Тучен он или худ.

Тогда голодный и битый
Очень возликовал,
Но толстопузый и сытый
Тоже не унывал.

Думаю, что даже слесарь в состоянии сильного подпития вряд ли выпустил бы в свет подобный текст. Но Юрий Любимов, главный режиссер Театра на Таганке, это сделал. Как такое стало возможным?

А вот как. Мы уже сказали, что «Таганка» стала Меккой антисоциалистической фронды, и Любимов с самого начала сознательно работал на своего зрителя. Владимир Высоцкий выламывался из навязываемой ему колеи, и в итоге выломился, а Любимову в этой колее было комфортно. Он прошел свой путь до конца.

Идеология антисоветской фронды к тому времени вполне сложилась, и насмешка над пролетарием, кусающим кулак, вполне вписывалась в нее. Я на рубеже 70-х и 80-х годов был студентом. Мы по воскресеньям ходили строить новое здание театра на Таганке, а нас за это пускали на спектакли. Так я посмотрел несколько спектаклей. «Просто так» на них было не попасть. Я даже видел живого Высоцкого в «Гамлете».

Чему учит эта занятная история? Наверное, тому, что в нашем нынешнем мире важнее всего сохранять Смыслы, защищать Смыслы и не отдавать великое наследие в руки всякой сволочи.

Через несколько дней после того, как был написан этот текст, я наткнулся в Фейсбуке на следующую цитату авторства одной из известных русских писательниц детективов:

«Всякое прикосновение к большевизму чревато интеллектуальной катастрофой. Обличать и клеймить большевизм так же опасно для психического здоровья, как оправдывать и возвеличивать его. С какой бы стороны человек ни ступил в пространство бредовых идей, он рано или поздно начинает бредить. Логика и здравый смысл тут не работают, и сама собой складывается очередная теория заговора, создается образ врага».

А вот Зеэв Жаботинский, современик Брехта, не бредил. Он понимал, что есть единственная возможность создать гуманную альтернативу большевизму, и эта возможность называется социальным государством, в котором не будет голодных и бездомных. Отсюда его программа «Пять мемов». Дай Бог, чтобы в обозримом будущем не повторились 30-е и 40-е годы прошлого века на новом витке, но никто не даст гарантии этого. И если это произойдет, не надо быть тупыми курицами и вести себя как тупые курицы, чтобы не фашизироваться, не потерять голову от внезапно нахлынувшего ужаса и не пожинать потом последствия, в полном соответствии с текстом «Бараньего марша».

Источник

Песня о классовом враге

Меня научили в школе
Закону «моё — не твое»,
но когда я всему научился,
я понял, что это не все.
У одних был вкусный завтрак,
другие кусали кулак.
Вот так я впервые усвоил,
понятие «классовый враг».
Я понял, как и откуда»
противоречья взялись.
Так и будет всегда, покуда
дождь падает сверху вниз.

Твердили мне: будешь послушным,
станешь таким, как они.
Я же понял — не быть тому мясником,
кто ягненком был искони.
Иной стремился к богатству,
и к богатым втирался он.
Я видел, как искренно он удивлялся,
когда его гнали вон.
А я не желал дивиться,
я знал уже в те года,
дождь может лишь кверху литься,
но вниз не пойдет никогда.

Загремели вдруг барабаны,
собирайся народ в поход.
В богатые дальние страны,
где место под солнцем ждет».
С три короба нам сулили
охрипшие крикуны,
и жирные бонзы вопили:
«Вы драться как львы должны!»
Мы годами не ели хлеба
веря в радужные пути,
а дождь все струился с неба
и вверх не хотел идти.

А потом порешило начальство,
что республику создадут,
где каждый будет свободен и сыт —
тучен он или худ.
Тогда голодный и битый
очень возликовал,
но толстопузый и сытый,
тоже не унывал.
А я говорил: «Едва ли!
Это наверное, ложь!
Где и когда вы видали,
чтобы вверх подымался дождь?»

Они нам сказали вскоре,
что т рудный момент прошел,
что терпя небольшое горе,
избегнем мы больших зол.
Мы поверили — лучше Брюнинг, —
лишь бы Папен не был у дел.
А потом: пусть уж юнкер Папен,
лишь бы Шлейхер на шею не сел.
И вслед за попом был юнкер,
за юнкером генерал,
и обрушился с неба на землю,
не ливень, а целый шквал.

Пока мы их выбирали,
они прикрыли завод.
Голодные мы ночевали
под биржей труда у вoрот.
Они нам тогда говорили:
«Дождемся мы лучших дней!
Чем будет острее кризис,
тем будет расцвет пышней».
Я же сказал ребятам:
«это классовый враг говорит.
Мечтая о будущем, ищет,
он только себе профит.
Дождь не взлетает к верху,
он совсем не таков.
Но он может пройти,
если солнце выглянет из облаков».

Однажды они зашагали,
новый вздымая флаг.
И кто-то сказал:
«Устарело понятие «классовый враг».
Но я узнавал в колоннах
немало знакомых рож,
и голос оравший команды,
на фельдфебельский был похож.
И дождь уныло струился,
Сквозь флаги и ночью и днем,
и чувствовал это каждый,
кто ночевал под дождем.

Тот, кто от голода умер,
в сражении честно пал,
другой на площади умер,
убит был наповал.
Они того удавили,
кто голодать не любил.
Они челюсть тому своротили,
кто хлеба у них просил.
Тот, кому обещали хлеба,
палачами растерзан был.
В цинковый гроб был запрятан тот,
кто правды не утаил.
А тот, кто им поверил,
что он им друг и брат
тот видимо думал, что ливень,
польется в небо назад.

Мы с тобою враги по классу,
— надо раз навсегда сказать.
Кто из нас не отважился драться,
отважился умирать.
Барабаном своим, барабанщик,
не покроешь ты грома драк.
Генерал, фабрикант, помещик,
ты наш классовый враг!
Мы станем с тобой друзьями
лишь после дождя в четверг.
Также не мыслим мир между нами,
как дождь не польется вверх.

Напрасно ты будешь стремиться
замазать вражду, маляр!
Здесь нам обоим не уместиться,
нам тесен земной шар.
Чтобы ни было, помнить нужно:
пока мне жизнь дорога,
Мне навеки пребудет чуждо,
дело классового врага.
Соглашений с ним не приемлю,
нигде, никогда, никак.
Дождь падает с неба на землю,
и ты — мой классовый враг.

Источник

mus_revolution

Музыка Революции

ПЕСНЯ О КЛАССОВОМ ВРАГЕ

Я понял, как и откуда
Противоречья взялись.
Так и будет всегда, покуда
Дождь падает сверху вниз.

2

А я не желал дивиться.
Я знал уже в те года:
Дождь может лишь книзу литься,
Но вверх не идет никогда.

Загремели вдруг барабаны:
«Собирайся, народ, в поход,
В богатые дальние страны,
Где нас место под солнцем ждет.
С три короба нам сулили
Охрипшие крикуны,
И жирные бонзы вопили:
«Вы драться, как львы, должны!»

Мы годами не ели хлеба,
Веря в радужные пути.
А дождь все струился с неба,
И вверх не хотел идти.

А потом порешило начальство,
Что республику создадут,
Где каждый будет свободен и сыт,
Тучен он или худ.
Тогда голодный и битый
Очень возликовал,
Но толстопузый и сытый
Тоже не унывал.

А я говорил: «Едва ли!
Это, наверно, ложь!
Где и когда вы видали,
Чтобы вверх поднимался дождь?»

И я замолчал, беспричинно
Поверивши в чудеса.
Я подумал: дождь молодчина,
Он польется назад, в небеса.

Они нам сказали вскоре,
Что трудный момент прошел,
Что, терпя небольшое горе,
Избегнем мы больших зол.
Мы поверили: лучше поп Брюнинг,
Лишь бы Папен не был у дел.
А потом: пусть уж юнкер фон Папен,
Лишь бы Шлейхер на шею не сел.

Пока мы их выбирали,
Они прикрыли завод.
Голодные, мы ночевали
Под биржей труда, у ворот.
Они нам тогда говорили:
«Дождемся мы лучших дней!
Чем будет острее кризис,
Тем будет расцвет пышней».
Я же сказал ребятам:
«Это классовый враг говорит.
Мечтая о будущем, ищет
Он только себе профит.

Дождь не взлетает кверху,
Он совсем не таков.
Но он может пройти, если солнце
Выглянет из облаков».

Однажды они зашагали,
Новый вздымая флаг.
И кто-то сказал: «Устарело
Понятие «классовый враг».
Но я узнавал в колоннах
Немало знакомых рож,
И голос, оравший команды,
На фельдфебельский был похож.

И вот почему, о мести твердя,
Они за нами гнались,
Бросаясь на нас, как потоки дождя
Бросаются сверху вниз.

Тот, кто от голода умер,
В сраженье честно пал.
Другой на площади умер,
Убит был наповал.
Они того удавили,
Кто голодать не любил.
Они челюсть тому своротили,
Кто хлеба у них просил.
Тот, кому обещали хлеба,
Палачами растерзан был.
В цинковый гроб был запрятан тот,
Кто правды не утаил.

А тот, кто им поверил,
Что он им друг и брат,
Тот, видимо, думал, что ливень
Польется в небо назад.

Мы станем с тобой друзьями
Лишь после дождя в четверг.
Так же немыслим союз между нами,
Как дождь не польется вверх.

Напрасно ты будешь стремиться
Замазать вражду, маляр*!
Здесь нам обоим не поместиться,
Нам тесен земной шар.
Что бы ни было, помнить нужно:
Пока мне жизнь дорога,
Мне навеки пребудет чуждо
Дело классового врага.

-1-
Als ich klein war, ging ich zur Schule
und ich lernte, was mein und was dein.
Und als da alles gelernt war,
schien es mir nicht alles zu sein.
Und ich hatte kein Frühstück zu essen,
und andre, die hatten eins:
Und so lernte ich doch noch alles
vom Wesen des Klassenfeinds.
Und ich lernte, wieso und weswegen
da ein Riss ist durch die Welt?
Und der bleibt zwischen uns, weil der Regen
von oben nach unten fällt.

-2-
Und sie sagten mir: Wenn ich brav bin,
dann werd ich dasselbe wie sie.
Doch ich dachte: Wenn ich ihr Schaf bin,
dann werd ich ein Metzger nie.
Und manchen von uns sah ich,
der ging ihnen auf den Strich.
Und geschah ihm, was dir und was mir geschah,
dann wunderte er sich.
Mich aber, mich nahm es nicht wunder,
ich kam ihnen frühzeitig drauf:
Der Regen fließt eben herunter
und fließt eben nicht hinauf.

-3-
Da hört ich die Trommel rühren,
und alle sprachen davon:
Wir müssten jetzt Kriege führen
um ein Plätzlein an der Sonn.
Und heisere Stimmen versprachen uns
das Blaue vom Himmel herab.
Und herausgefressene Bonzen
schrien: Macht jetzt nicht schlapp!
Und wir glaubten: Jetzt sind’s nur mehr Stunden,
dann haben wir dies und das.
Doch der Regen floss wieder nach unten,
und wir fraßen vier Jahre lang Gras.

-4-
Und einmal, da hieß es auf einmal:
Jetzt machen wir Republik!
Und der eine Mensch ist da dem ändern gleich,
ob er mager ist oder dick.
Und was vom Hungern matt war,
war so voll Hoffnung nie.
Doch was vom Essen satt war,
war hoffnungsvoll wie sie.
Und ich sagte: Da kann was nicht stimmen
und war trüber Zweifel voll:
Das stimmt doch nicht, wenn der Regen
nach aufwärts fließen soll.

-5-
Sie gaben uns Zettel zum Wählen,
wir gaben die Waffen her.
Sie gaben uns ein Versprechen,
und wir gaben unser Gewehr.
Und wir hörten: Die es verstehen,
die würden uns helfen nun.
Wir sollten an die Arbeit gehen,
sie würden das übrige tun.
Da ließ ich mich wieder bewegen
und hielt, wie’s verlangt wurd’, still
und dachte: Das ist schön von dem Regen,
dass er aufwärts fließen will.

-6-
Und bald darauf hörte ich sagen,
jetzt sei alles schon eingerenkt.
Wenn wir das kleinere übel tragen,
dann würd’ uns das größere geschenkt.
Und wir schluckten den Pfaffen Brüning,
damit’s nicht der Papen sei.
Und wir schluckten den Junker Papen,
denn sonst war am Schleicher die Reih.
Und der Pfaffe gab es dem Junker,
und der Junker gab’s dem General.
Und der Regen floss nach unten,
und er floss ganz kolossal.

-7-
Während wir mit Stimmzetteln liefen,
sperrten sie die Fabriken zu.
Wenn wir vor Stempelstellen schliefen,
hatten sie vor uns Ruh.
Wir hörten Sprüche wie diese:
Immer ruhig! Wartet doch nur!
Nach einer größeren Krise
kommt eine größere Konjunktur!
Und ich sagte meinen Kollegen:
So spricht der Klassenfeind!
Wenn der von guter Zeit spricht,
ist seine Zeit gemeint.
Der Regen kann nicht nach aufwärts,
weil er’s plötzlich gut mit uns meint.
Was er kann, das ist: er kann aufhör´n,
nämlich dann, wenn die Sonne scheint.

-8-
Eines Tags sah ich sie marschieren
hinter neuen Fahnen her.
Und viele der Unsrigen sagten:
Es gibt keinen Klassenfeind mehr.
Da sah ich an ihrer Spitze
Fressen, die kannte ich schon,
und ich hörte Stimmen brüllen
in dem alten Feldwebelton.
Und still durch die Fahnen und Feste
floss der Regen Nacht und Tag.
Und jeder konnte ihn spüren,
der auf der Straße lag.

-9-
Sie übten sich fleißig im Schießen
und sprachen laut vom Feind
und zeigten wild über die Grenze.
Und uns haben sie gemeint.
Denn wir und sie, wir sind Feinde
in einem Krieg, den nur einer gewinnt.
Denn sie leben von uns und verrecken,
wenn wir nicht mehr die Kulis sind.
Und das ist es auch, weswegen
ihr euch nicht wundern dürft,
wenn sie sich werfen auf uns, wie der Regen
sich auf den Boden wirft.

-10-
Und wer von uns verhungert ist,
der fiel in einer Schlacht.
Und wer von uns gestorben ist,
der wurde umgebracht.
Den sie holten mit ihren Soldaten,
dem hat Hungern nicht behagt.
Dem sie den Kiefer eintraten,
der hatte nach Brot gefragt.
Dem sie das Brot versprochen,
auf den machen sie jetzt Jagd.
Und den sie im Zinksarg bringen,
der hat die Wahrheit gesagt.
Und wer ihnen da geglaubt hat,
dass sie seine Freunde sind,
der hat eben dann erwartet,
dass der Regen nach oben rinnt.

-12-
Da mag dein Anstreicher streichen,
den Riss streicht er uns nicht zu!
Einer bleibt und einer muss weichen,
entweder ich oder du.
Und was immer ich auch noch lerne,
das bleibt das Einmaleins:
Nichts habe ich jemals gemeinsam
mit der Sache des Klassenfeinds.
Das Wort wird nicht gefunden,
das uns beide jemals vereint!
Der Regen fließt von oben nach unten.
Und du bist mein Klassenfeind.

Слова Бертольда Брехта, музыка Ханса Эйслера. Исполняет Эрнст Буш.

Источник

Песня о классовом враге

Всем, кто считает, что «нет никакой сегодня классовой борьбы», «нет никаких двух Россий (или Германий)».

Твердили мне: будешь послушным —
Станешь таким, как они.
Я же понял: не быть тому мясником,
Кто ягненком был искони.
Иной стремился к богатству,
И втирался к богатым он.
Я видел, как искренно он удивлялся,
Когда его гнали вон.
А я не желал дивиться.
Я знал уже в те года:
Дождь может лишь книзу литься,
Но вверх не идет никогда.

Загремели вдруг барабаны:
«Собирайся, народ, в поход,
В богатые дальние страны,
Где нас место под солнцем ждет
С три короба нам сулили
Охрипшие крикуны,
И жирные бонзы вопили!
«Вы драться как львы должны!»
Мы годами не ели хлеба,
Веря в радужные пути.
А дождь все струился с неба,
И вверх не хотел идти.

А потом порешило начальство,
Что республику создадут,
Где каждый будет свободен и сыт,
Тучен он или худ.
Тогда голодный и битый
Очень возликовал,
Но толстопузый и сытый
Тоже не унывал.
А я говорил: «Едва ли!
Это, наверно, ложь!
Где и когда вы видали,
Чтобы вверх поднимался дождь?»

Они нам сказали вскоре,
Что трудный момент прошел,
Что, терпя небольшое горе,
Избегнем мы больших зол.
Мы поверили: лучше поп Брюнинг,
Лишь бы Папен не был у дел.
А потом: пусть уж юнкер фон Папен,
Лишь бы Шлейхер на шею не сел.
И вслед за попом был юнкер,
За юнкером — генерал,
И обрушился с неба на землю
Не ливень, а целый шквал.

Пока мы их выбирали,
Они прикрыли завод.
Голодные, мы ночевали
Под биржей труда, у ворот.
Они нам тогда говорили:
«Дождемся мы лучших дней!
Чем будет острее кризис,
Тем будет расцвет пышней».
Я же сказал ребятам:
«Это классовый враг говорит.
Мечтая о будущем, ищет
Он только себе профит.
Дождь не взлетает кверху,
Он совсем не таков.
Но он может пройти, если солнце
Выглянет из облаков».

Однажды они зашагали,
Новый вздымая флаг.
И кто-то сказал: «Устарело
Понятие «классовый враг».
Но я узнавал в колоннах
Немало знакомых рож,
И голос, оравший команды,
На фельдфебельский был похож.
И дождь уныло струился
Сквозь флаги ночью и днем,
И чувствовал это каждый,
Кто ночевал пол дождем.

Тот, кто от голода умер,
В сраженье честно пал.
Другой на площади умер,
Убит был наповал.
Они того удавили,
Кто голодать не любил.
Они челюсть тому своротили,
Кто хлеба у них просил.
Тот, кому обещали хлеба,
Палачами растерзан был.
В цинковый гроб был запрятан тот,
Кто правды не утаил.
А тот, кто им поверил,
Что он им друг и брат,
Тот, видимо, думал, что ливень
Польется в небо назад.

Мы с тобою враги по классу,—
Надо раз навсегда сказать.
Кто из нас не отважился драться,
Отважился умирать.
Барабаном своим, барабанщик,
Не покроешь ты грома драк.
Генерал, фабрикант, помещик.
Ты — наш классовый враг.
Мы станем с тобой друзьями
Лишь после дождя в четверг.
Так же немыслим союз между нами,
Как дождь не польется вверх.

Источник