мечта дядюшки тыквы 3 буквы
Мечта дядюшки тыквы 3 буквы
Чиполлино был сыном Чиполлоне. И было у него семь братьев: Чиполлетто, Чиполлотто, Чиполлочча, Чиполлучча и так далее – самые подходящие имена для честной луковой семьи. Люди они были хорошие, надо прямо сказать, да только не везло им в жизни.
Что ж поделаешь: где лук, там и слезы.
Чиполлоне, его жена и сыновья жили в деревянной лачуге чуть побольше ящичка для огородной рассады. Если богачам случалось попадать в эти места, они недовольно морщили носы, ворчали: «Фу, как несёт луком!» – и приказывали кучеру ехать быстрее.
Однажды бедную окраину собрался посетить сам правитель страны, принц Лимон. Придворные ужасно беспокоились, не ударит ли луковый запах в нос его высочеству.
– Что скажет принц, когда почувствует этот запах бедности?
– Можно опрыскать бедняков духами! – предложил Старший Камергер.
На окраину немедленно отправили дюжину солдат-Лимончиков, чтобы надушить тех, от кого пахнет луком. На этот раз солдаты оставили в казармах свои сабли и пушки и взвалили на плечи огромные бидоны с опрыскивателями. В бидонах были: цветочный одеколон, фиалковая эссенция и даже самая лучшая розовая вода.
Командир приказал Чиполлоне, его сыновьям и всей родне выйти из домишек. Солдаты построили их в ряды и хорошенько опрыскали с головы до ног одеколоном. От этого душистого дождя у Чиполлино с непривычки сделался сильнейший насморк. Он стал громко чихать и не расслышал, как издали донёсся протяжный звук трубы.
Это на окраину прибыл сам правитель со свитой Лимонов, Лимонишек и Лимончиков. Принц Лимон был одет во все жёлтое с ног до головы, а на жёлтой шапочке у него побрякивал золотой колокольчик. У придворных Лимонов колокольчики были серебряные, а у солдат-Лимончиков – бронзовые. Все эти колокольчики звенели, не переставая, так что получалась великолепная музыка. Послушать её сбежалась вся улица. Народ решил, что пришёл бродячий оркестр.
Чиполлоне и Чиполлино оказались в первом ряду. Им обоим досталось немало толчков и пинков от тех, кто напирал сзади. Наконец бедный старик Чиполлоне не выдержал и закричал:
Принц Лимон насторожился. Это что такое?
Он подошёл к Чиполлоне, величаво переступая своими короткими, кривыми ножками, и строго посмотрел на старика:
– Чего это ты кричишь“назад”? Мои верноподданные так жаждут увидеть меня, что рвутся вперёд, а тебе это не нравится, да?
– Ваше высочество, – прошептал на ухо принцу Старший Камергер, – мне кажется, что этот человек – опасный мятежник. Его нужно взять под особое наблюдение.
Тотчас же один из солдат-Лимончиков направил на Чиполлоне подзорную трубу, которою пользовались для наблюдения за возмутителями спокойствия. У каждого Лимончика была такая труба.
Чиполлоне позеленел от страха.
– Ваше высочество, – пробормотал он, – да ведь они меня затолкают!
– И прекрасно сделают, – прогремел принц Лимон. – Так тебе и надо!
Тут Старший Камергер обратился к толпе с речью.
– Возлюбленные наши подданные, – сказал он, – его высочество благодарит вас за выражение преданности и за усердные пинки, которыми вы потчуете друг друга. Толкайтесь посильнее, напирайте вовсю!
– Но ведь они и вас самих, чего доброго, с ног сшибут, – попытался возразить Чиполлино.
Но сейчас же другой Лимончик направил на мальчика подзорную трубу, и Чиполлино счёл за лучшее скрыться в толпе.
Сначала задние ряды напирали на передние не слишком сильно. Но Старший Камергер так свирепо поглядывал на нерадивых, что в конце концов толпа заволновалась, как вода в кадушке. Не выдержав напора, старый Чиполлоне завертелся кубарем и нечаянно наступил на ногу самому принцу Лимону. Его высочество, на ногах у которого были изрядные мозоли, сразу увидел все звезды небесные без помощи придворного астронома. Десять солдат-Лимончиков кинулись со всех сторон на несчастного Чиполлоне и надели па него наручники.
– Чиполлино, Чиполлино, сынок! – звал, растерянно оглядываясь по сторонам, бедный старик, когда его уводили солдаты.
Чиполлино в эту минуту находился очень далеко от места происшествия и ничего не подозревал, но зеваки, сновавшие вокруг, уже все знали и, как бывает в подобных случаях, знали даже больше того, что было на самом деле.
– Хорошо, что его вовремя схватили, – говорили досужие болтуны. – Вы только подумайте, он хотел заколоть его высочество кинжалом!
– Ничего подобного: у злодея пулемёт в кармане!
– Пулемёт? В кармане? Быть этого не может!
– А разве вы не слышите стрельбы?
На самом деле это была вовсе не стрельба, а треск праздничного фейерверка, устроенного в честь принца Лимона. Но толпа так перепугалась, что шарахнулась во все стороны от солдат-Лимончиков.
Чиполлино хотел было крикнуть всем этим людям, что в кармане у его отца не пулемёт, а только небольшой окурок сигары, но, подумав, решил, что болтунов всё равно не переспоришь, и благоразумно промолчал.
Бедный Чиполлино! Ему вдруг показалось, что он стал плохо видеть, – это потому, что у него на глаза навернулась большущая слезища.
– Назад, глупая! – прикрикнул на неё Чиполлино и стиснул зубы, чтобы не зареветь.
Слеза испугалась, попятилась и больше уже не показывалась.
Короче говоря, старого Чиполлоне приговорили к тюремному заключению не только на всю жизнь, но и на много-много лет после смерти, потому что при тюрьмах принца Лимона были и кладбища.
Чиполлино добился свидания со стариком и крепко обнял его:
– Бедный ты мой отец! Тебя засадили в каталажку, как преступника, вместе с ворами и бандитами.
– Что ты, что ты, сынок, – ласково перебил его отец, – да ведь в тюрьме полным-полно честных людей!
– А за что же они сидят? Что плохого они сделали?
– Ровно ничего, сынок. Вот за это-то их и засадили. Принцу Лимону порядочные люди не по нутру.
– Значит, попасть в тюрьму – это большая честь? – спросил он.
– Выходит, что так. Тюрьмы построены для тех, кто ворует и убивает, но у принца Лимона все наоборот: воры и убийцы у него во дворце, а в тюрьме сидят честные граждане.
– Я тоже хочу быть честным гражданином, – заявил Чиполлино, – но только в тюрьму попадать не желаю. Потерпи немного, я вернусь сюда и всех вас освобожу!
– Не слишком ли ты на себя надеешься? – улыбнулся старик. – Это дело нелёгкое!
– А вот увидишь. Я своего добьюсь.
Тут явился какой-то Лимонилтка из стражи и объявил, что свидание окончено.
– Чиполлино, – сказал на прощание отец, – теперь ты уже большой и можешь сам о себе подумать. О твоей маме и братишках позаботится дядя Чиполла, а ты отправляйся странствовать по белу свету, поучись уму-разуму.
– Как же мне учиться? Книжек у меня нет, да и купить их не на что.
– Не беда, жизнь научит. Только гляди в оба – старайся видеть насквозь всяких плутов и мошенников, особенно тех, которые имеют власть.
– А потом? Что мне потом делать?
– Сам поймёшь, когда придёт время.
– Ну пошёл, пошёл, – прикрикнул Лимонишка, – довольно болтать! А ты, оборвыш, держись подальше отсюда, ежели не хочешь сам попасть за решётку.
Чиполлино ответил бы Лимонишке насмешливой песенкой, да подумал, что не стоит попадать за решётку, пока не успеешь как следует взяться за дело.
Он крепко поцеловал отца и убежал.
На следующий день он поручил свою мать и семерых братьев заботам доброго дяди Чиполлы, которому повезло в жизни чуть-чуть больше, чем остальным родственникам, – он служил где-то привратником.
Домики Дядюшки Тыквы ч. 2
На одной из дальних южных делянок росли тыквы. На этой делянке росли, в основном, бахчевые культуры – арбузы, дыни. И тыквам там вполне хватало места. А поскольку они, сначала своими яркими цветами, а позже, осенью, красивыми оранжевыми плодами очень украшали огород, то относились к ним хорошо, – ни прикормом, ни водой не обделяли.
Семья тыкв была небольшая и дружная – Дядюшка Тыква, Тетушка Тыква, да маленький Тыковка. Дядюшку Тыкву все очень уважали, он был хорошим специалистом по лечению растений. А Тетушка Тыква учила малышей основам произрастания. Маленький Тыковка был круглым отличником в школе, победителем всех сельскохозяйственных олимпиад.
Семья была очень трудолюбивая, грядка у них была образцово-показательная, и на ней был выстроен красивый просторный дом. Тыквы очень любили свой дом, заботились о нем, обустраивали, украшали. Друзья и соседи часто приходили к ним. В этом доме всегда было тепло и радостно. Все в округе называли его Домик Дядюшки Тыквы.
Но после разделения главные овощи южной делянки стали говорить, что красивые цветы Тыкв, не так уж и красивы, а огромные плоды занимают слишком много места, так необходимого для возрождения титульных культур. Нет, и с соседями, и с сослуживцами сохранялись прежние хорошие отношения. Но как-то все изменилось. Перемен пока не было, но будто похолодало вокруг.
А перемены были не за горами.
* * *
В один из солнечных весенних дней в школу, где работала Тетушка Тыква, приехал важный начальник – Арбуз-акя. В большом зале собрался весь коллектив. Арбуз-акя рассказывал о светлом будущем Независимого огорода, о ключевых этапах реформ, проводимых в условиях независимости, о сложных задачах, стоящих перед коллективом.
– Для скорейшего приближения к светлому будущему, – оптимистично улыбаясь, говорил Арбуз-акя, – необходимо всемерно возрождать титульную культуру, взращивать молодую крепкую поросль с использованием последних достижений науки растениеводства.
– А в целях возрождения и взращивания, по постановлению Главного управления, обучение отныне будет вестись только на языке титульной культуры. Все преподаватели должны будут пройти аттестацию на знание титульного языка. Учебники на других языках будут изъяты из обращения. А в те, которые пока останутся, необходимо внести изменения в соответствии с новыми приоритетами Администрации. Кое-что заклеить, кое-какие страницы удалить. Чтобы все соответствовало!
По рядам коллектива прошел робкий шум: Как же так? Ведь учебников на титульном языке нет. Большинство преподавателей языком не владеют. Кто же учить-то будет?
– Кто-то не согласен? Есть вопросы? – Арбуз-акя строго посмотрел в зал поверх очков.
К микрофону выбежала маленькая Дынька-кандаляшка. Она работала учительницей младших классов. Особым умом Дынька не отличалась, учиться не любила, знаниями не блистала. Диплом ей купил папа – крупный торговый работник. Детишек она терпеть не могла, учила их кое-как. Да и они ее не любили и совсем не слушались. Но это не расстраивало Дыньку. Она не собиралась долго работать в школе. Больше всего на свете ей хотелось сидеть в отдельном кабинете и быть начальником. И чтобы у нее было много подчиненных, и чтобы они относились к ней с почтением. Кабинет-то ей папа купил бы, вместе с каким-нибудь шикарным зданием, но вот с подчиненными была проблема. Поэтому на начальном этапе приходилось пробиваться самой. «Сейчас – самое время, чтобы заметили», – решила Дынька.
Она подбежала к микрофону и затараторила: Как замечательно сказал наш уважаемый Арбуз-акя, как правильно указано в постановлении Главного управления, в целях приближения к светлому будущему, для скорейшего возрождения и взращивания, необходимо, как можно скорее, перейти на язык титульной культуры! Да прославится мудрость нашей новой Администрации!
Арбуз-акя одобрительно смотрел на молодого растущего преподавателя и уже видел перспективного руководителя.
Коллектив молчал. Иноязычное большинство обдумывало, когда лучше подавать заявление об увольнении.
* * *
Тетушка Тыква с трудом сдерживала слезы, когда рассказывала все дома. Дядюшка Тыква успокаивал ее:
– Ну, что ты, родная, не везде же так. Найдешь другую работу. Должны же они понимать, что от этого только вред. Это временно. Все будет хорошо.
Тетушка не выдержала:
– Почему ты не хочешь увидеть правду? Оглянись вокруг – на наших грядках продается каждый второй дом. Все уезжают. Здесь нам уже не дадут расти.
– Столько сил отдано, – заплакала она, – Обидно. И за детей страшно.
* * *
А на следующий день собрание коллектива провели в больнице, где работал Дядюшка Тыква. Все прошло по схожему сценарию. Представитель Управления Здоровья, уважаемая Дыня-ханум, рассказала о светлом будущем Независимого огорода и о сложных задачах, стоящих перед коллективом.
– Для скорейшего приближения к светлому будущему, – поблескивая золотыми коронками, говорила Дыня-ханум, – необходимо всемерно возрождать титульную культуру, укреплять ее здоровье, добиваться улучшения генофонда титульных растений.
– А в целях укрепления и улучшения, по постановлению Главного управления, вся документация отныне будет вестись только на языке титульной культуры. Совещания, научные симпозиумы тоже будут проводиться на этом языке. Все сотрудники должны будут пройти аттестацию на знание титульного языка.
По рядам коллектива прошел робкий шум: Как же так? Многие ведущие специалисты языком не владеют. Кто же лечить-то будет?
— Кто-то не согласен? Есть вопросы? – Дыня-ханум строго посмотрела в зал.
К микрофону стремительно пронесся молодой щеголеватый Перец. Его по блату устроили работать в больницу, он был племянником Главного врача. Медицинская наука ему никак не давалась еще в институте, и его отцу, уважаемому начальнику из Автоинспекции, пришлось потратить немало средств, чтобы сын получил диплом врача. Уже в юности Перец мечтал, как станет врачом, и как больные будут с благодарностью приносить ему в конвертах деньги. Много денег. Он станет состоятельным уважаемым человеком, построит себе дом, как у дяди, купит шикарную машину. А то, что больных надо лечить, ему как-то не приходило в голову. Но сложилось все иначе. Больные не спешили с конвертами. И, вообще, пообщавшись с молодым врачом, больше не приходили, старались попасть на прием к другим специалистам. Тогда Перец решил, что он должен стать Руководителем. А уже тогда простые врачи будут приносить ему заветные конверты, полученные от больных. И он станет состоятельным и уважаемым человеком. Надо только, чтобы заметили наверху, а дальше – папины деньги помогут. «Эх, самое время сейчас», – подумал молодой Перец.
Взяв микрофон, он значительно, произнес: Как замечательно сказала уважаемая Дыня-ханум, как правильно указано в постановлении Главного управления, для скорейшего возрождения титульных культур, для улучшении генофонда титульных растений, необходимо, как можно скорее, перейти на язык титульных культур! Да прославится мудрость нашей новой Администрации! Мы, молодые, неукоснительно продолжим ее священные начинания! Мы клянемся неустанно трудиться, дабы и в дальнейшем наш Огород был известен в мире как один из самых развитых и самых демократичных.
Дыня-ханум доброжелательно смотрела на молодого врача. Она вспомнила, кем работает его отец, и мысленно прикинула, руководителем какого отделения она поставит Перца в скором времени. Уж с вакансиями теперь проблем не будет.
А коллектив молчал. Для иноязычного большинства больницы вопрос об увольнении уже был решен.
* * *
Тяжелым показался Дядюшке Тыкве путь домой. Как рассказать все жене? Ведь еще вчера он убеждал ее, что все образуется, что глупость не бесконечна, что нельзя поддаваться унынию. Что он скажет ей сегодня?
А дома ждала беда. Маленький Тыковка плакал навзрыд, уткнувшись в колени матери. Тетушка Тыква молча гладила его по голове. В ее глазах застыли боль и обида, но лицо было спокойным и решительным.
– Что случилось? – прямо с порога спросил Дядюшка Тыква.
– Она… Она сказала… А они… – пытался, всхлипывая, сказать что-то Тыковка.
– Она сказала, что мы растем на чужой земле, что мы пьем их воду, что… Она… Учительница сказала, что нам пора убираться на свой Центральный огород. А другие ребята кричали мне: «Чужой, чужой».
Из глаз ребенка опять потекли слезы.
– Я написал заявление, – сказал Дядюшка Тыква, прижав к себе Тыковку, и рассказал о собрании в больнице.
Они долго молча сидели на диване, тесно прижавшись друг к другу. Решение было принято.
* * *
Вечером в гости к Тыквам пришел Баклажон-акя. Они дружили с Дядюшкой Тыквой с самого детства, учились в одном классе, вместе становились врачами, настойчиво изучая тонкости медицины в институте, и теперь работали в одной больнице, всегда помогая друг другу в работе. Жили рядом и привыкли во всем опираться друг на друга.
– По-моему, ты поторопился с заявлением – сказал Баклажон-акя. – Все еще образуется.
– Нет, – грустно сказал Дядюшка Тыква, – ничего не образуется. Мы уедем.
Он рассказал о том, что произошло в школе. Баклажон-акя потрепал маленького Тыковку по голове и ушел.
Но через некоторое время он вернулся со своей женой. Она ничего не спросила, молча обняла Тетушку Тыкву и заплакала.
– Вот, возьмите, пожалуйста, – Баклажон-акя протянул небольшой сверток, – Это все, что мы сумели накопить. Вам понадобится на переезд.
Увидев протестующие жесты друзей, Баклажон-акя решительно сказал:
– И не смейте отказываться. Неужели наша многолетняя дружба может зависеть от обстоятельств? Неужели и мы разделимся на главных и нетитульных?
– А как же вы? – тихо спросила Тетушка Тыква.
– Мы ведь – титульные, – горько усмехнулся Баклажон-акя. – Что нам сделается.
* * *
Страх за свое будущее и будущее детей заставил тысячи семей сорваться с места в поисках лучшей доли.
т о м
дядя, построивший хижину
• и одна из книг на вашей полке, и герой книги Марка Твена
• книга как часть сочинения
• магазин в Петрозаводске на пр. Ленина
• мужское имя: (английское) от Фома
• отдельная книга из собрания сочинений
• отдельная книга издания
• американский киноактер Беренджер по имени
• имя немецкого кинорежиссера Тыквера
• фрагмент компьютерного архива
• имя американского актера Халса
• имя американского кинорежиссер Шедьяка
• имя американского писателя Клэнси
• «одиночка» из собрания сочинений
• бродяга из оперы русского композитора Ц. А. Кюи «Вильям Ратклиф»
• это имя в английском иногда означает самца любого животного, но у нас ассоциируется прежде всего с котом
• дядя, построивший себе хижину
• литературный дядя с хижиной
• самый бестолковый американский кот (мульт.)
• имя актера Беренджера
• значение мужского имени (англ.) от Фома
• тезка Хэнкса и Круза
• отдельная книга романа
• дядя-раб у Бичер-Стоу
• отдельная книга сборника
• ловил мышонка Джерри
• имя Сойера и Круза
• глупый кот из мультика
• одна книга сочинения
• «одиночка» из собрания
• диснеевский мультяшный кот
• противник Джерри (м/ф)
• актер Круз или большая книга
• дядя из хижины (лит.)
• круз, Джонс или Сойер (имя)
• незадачливый охотник на Джерри
• кот у Мамочки ДваТапочка
• актер Круз или толстая книга
• ослеп, увидев голую Годиву
• «постоялец» книжной полки
• конрад (1887—1957), польский поэт (БКА)
• кот из мультфильма
• кот у Мамочки-Два-Тапочка
• Отдельная книга какого-нибудь сочинения, издания
• Мужское имя (англ. от Фома)
• Самый бестолковый американский кот (мульт.)
Домики Дядюшки Тыквы ч. 3
Как на остров спасения устремились переселенцы с окраин на Центральный огород.
Здесь поймут, здесь защитят, – мы же коренные. Уж здесь-то мы – титульные!
Но как-то не задалось ни с пониманием, ни с защитой. И довольно быстро стало ясно, что здесь их никто не ждал.
* * *
Семье Дядюшки Тыквы удалось перебраться в Центральную Теплицу.
– Мы ведь с юга, – рассуждали они, – хорошо бы поселиться в Теплице. Уж больно здесь зимы суровые.
Но денег, вырученных от продажи их роскошного дома на Южном огороде, в Теплице хватало разве что на прихожую. Пришлось снимать крохотную квартирку.
Вечерами они подолгу рассматривали фотографии родного дома, вспоминали теплую землю своей грядки, своих друзей.
– Ничего, – успокаивал всех Дядюшка Тыква, – это временно. Будем работать, и будет у нас дом, лучше прежнего.
И они начали искать работу. Во всех больницах и школах, где Дядюшка и Тетушка Тыквы проходили собеседования, их знания и опыт оценили очень высоко. Но на работу нигде не приняли.
– Конечно, вы имеете право произрастать на Центральном огороде, – говорили им везде, – но необходимо подтверждение о том, что вы овощи с НАШЕГО огорода.
Тыквы отправились в Комиссию по формированию перечня необходимых культур на огороде. Очередь заняли с вечера. Каждые три часа – переклички.
– Мне обязательно нужно остаться в Теплице, – объяснял очереди упитанный Патиссон, – мы растения теплолюбивые. У нас очень высокие требования к условиям выращивания.
– А мы-то, мы-то, вообще, практически цветы, – волновался кучерявый Салат, – Мы и относимся к семейству Астровых.
Тетушка Тыква с сочувствием смотрела на пожилого Дедушку Кабачка, ей казалось, что он не выдержит такого напряжения и упадет от усталости. С трудом ей удалось отыскать местечко на скамейке и усадить дедушку.
К концу дня подошла, наконец, очередь Тыкв. В просторном кабинете, за большим столом восседала тугобокая Репа. Полгода назад, с помощью родственников, Репа перебралась в Теплицу с дальнего окраинного огорода. И уже успела почувствовать себя местной жительницей. На новых переселенцев она смотрела с плохо скрываемым раздражением. Теплица-то не резиновая. А они все едут и едут!
– Получить разрешение на произрастание в Теплице непросто, – заговорила Репа, не здороваясь, – Нужно собрать по 123 документа на каждого члена семьи, вложить их в папочки и сдать. Они будут рассмотрены нашей Комиссией. О решении мы вам сообщим.
– А как быстро это делается?
– Вопрос требует тщательного изучения, – важно сказала Репа, – Вы же понимаете, что это дело не одного дня.
– Понимаем. А нам можно работать, пока мы будем собирать документы, а Вы будете принимать решение?
– Да Вы что! Работать! – возмутилась Репа, – Работать Вы сможете только при наличии разрешающего документа. У нас правовое общество. Мы и так идем вам навстречу – для оказания содействия переселенцам и количество документов уменьшили, и срок рассмотрения сократили. Так что, ждите.
Делать нечего, пришлось соглашаться на любую работу, где не требовали документов.
Дядюшке Тыкве удалось устроиться санитаром в больницу. А Тетушку Тыкву приняли в магазин на фасовку прикорма. Работа была тяжелая и они очень уставали.
Хорошо хоть Тыковке разрешили учиться в школе. Тыковка как-то сразу повзрослел. Он часто приходил из школы с покрасневшими глазами. Видимо, нелегко ему приходилось в новом коллективе. Но теперь он не жаловался.
За неквалифицированную работу Тыквам платили совсем мало, и денег становилось все меньше. Выживали из последних сил. А решение Комиссии все не приходило.
Однажды вечером к ним пришел Чеснок, участковый милиционер. Работа в милиции нравилась молодому Чесноку. Он всегда подчеркивал, что является представителем власти, и это поднимало его в собственных глазах.
– Нарушаем? – строго спросил Чеснок прямо с порога, – Живем без прописки, работаем без разрешения. Что же это вы, граждане?
– Понимаете… – робко начала объяснять Тетушка Тыква.
– Мы-то понимаем, а вот вы, видимо, не до конца осознали, что у нас правовое общество. Наши законы нужно соблюдать.
– Но, у нас безвыходное положение, – сказал Дядюшка Тыква.
– Ну-у, если в положение есть вход, то должен быть и выход, – радостно сообщил им участковый. И захохотал.
Участковый Чеснок считал себя острословом и любил иногда разрядить обстановку незатейливой шуткой.
Потом вздохнул и сочувственно сказал:
– Есть у меня один знакомый в Комиссии. Может помочь.
Тыквы отдали все имеющиеся деньги и стали ждать. И дождались. Через несколько дней пришло решение Комиссии. Им не разрешалось произрастать в Центральной Теплице. Предлагалось переехать на периферию.
При упоминании о деньгах участковый Чеснок, который по долгу службы пришел проследить за исполнением решения Комиссии и отъездом переселенцев, побагровел и заорал:
– Вы что себе позволяете! Вы как разговариваете с представителем власти! Да я вас… Понаехали тут.
* * *
– Понаехали, – кипятилась прелестная маленькая Редиска. Ну, зачем нам бахчевые? – самим расти негде. Грядки необустроены, места мало. Да… да… да и солнца на всех не хватит!
Шло заседание Комитета по переселению на дальней периферийной грядке, куда приехали Тыквы.
– Ну, уж это ты хватила, – возмутился Картофель, Председатель Комитета.
Картофель был сортовой, осанистый, и относился к себе с неизменным уважением. Он тщательно изучал прессу, и, в отличие от других, всегда старался мыслить масштабно.
– Я думаю, что в данном, конкретном случае, надо принять положительное решение. У нас нет врача в медпункте, и учителей в школе не хватает. Думаю, можно им позволить поселиться на дальней грядке, в одном из пустующих домов.
– Уж, конешно, как не позволить! – горячо вступила в обсуждение Тетушка Брюква.
Давно, в старопрежние времена, еще до всеместного распространения картофеля, брюква из семейства Капустных была одним из самых любимых овощей. И с тех самых времен, из поколения в поколение, в роду Брюкв передавалась нелюбовь к успешному конкуренту.
– Самим-то бы выжить, а оне чужаков приваживают. Да за бесплатно все норовят отдать. Давай, разбазаривай накопленное! – голосила Брюква.
Но Картофель привык к ее нападкам и не обращал на них никакого внимания. Он переждал, пока Брюква поутихнет, и веско заговорил:
– Конечно, переселенцы будут составлять значительную конкуренцию местному населению и это может создать напряжение на рынке труда. Нельзя забывать и о том, что переселенцы начинают с нуля, они, как правило, работают больше и лучше, что также может вызвать психологическое отторжение местных жителей. Мы должны учитывать эти моменты.
– И мы непременно будем все это учитывать. Непременно! – повысил голос Картофель – Но, все-таки, в данном случае я бы решил вопрос положительно. Без врача в поселке трудно. Давайте мыслить масштабно.
Члены Комитета не нашлись, что ответить на такую научно-обоснованную постановку вопроса.
И вопрос был решен. Положительно.
Домик на дальней грядке, который выделили семье Тыкв в результате горячих споров, был совсем ветхий. Часть крыши была разобрана. Запасливые соседи унесли почти все оконные рамы. Входной двери тоже не было.
Впрочем, дареному коню, как говорится, в зубы не смотрят.
И Тыквы были счастливы. После всех мытарств и унижений у них был свой дом.
Потихоньку, по дощечке, по кирпичику обустраивали они его. Дядюшка Тыква все делал сам – перекрыл крышу, выстругал новые окна и дверь. Даже печку переложил. А Тетушка Тыква разбила под окнами красивый палисадник. Маленький Тыковка научился строгать и пилить, мастерски забивал гвозди.
Через некоторое время домик Дядюшки Тыквы стал одним из самых нарядных и ухоженных на грядке.
Но вот отношения с соседями не складывались. Отсутствие взаимопонимания с населением грядки очень огорчало.
– И там мы чужие, и здесь не свои, – грустно вздыхал Дядюшка Тыква.
Дядюшка Тыква принимал больных и днем, и ночью. Всем старался помочь. Тетушка Тыква преподавала в школе, а дома занималась с отстающими детьми. Помощь принимали охотно. Но продолжали называть семью Тыкв переселенцами.
Соседи долго ждали, что новоиспеченные жители их грядок устроят какой-нибудь скандал, подерутся, переругаются, как принято в местной среде, в общем, как-то заявят о себе. Но такого, к всеобщему удивлению, не происходило. К тому же, по всеобщему мнению, уж больно много «благородного лоска» было у приезжих.
– Все свободное время топором тюкает, хоромы свои обустраивает, – с неприязнью говорили в очереди у пивного ларька, – Нет бы, с простым обществом выпить, да по душам поговорить.
– Ага, сроду на опохмел спирту не выпросишь. Для больных, видите ли. А с похмелюги-то я не больной што ли?
Особенно расходилась Тетушка Брюква. Вот не нравились они ей, и все тут. А уж то, что сын Брюквы был непроходимым двоечником, конечно, было виной Тетушки Тыквы. И никакие дополнительные занятия вины не искупали.
– Благородную из себя корчит, а к дитям никакого подходу не имеет, – причитала Брюква, – Поразъелись на своих югах-то, пока мы здеся землю пахали, да пОтом поливали.
Постепенно материальное положение семьи стало поправляться, однако, соседи воспринимали этот факт весьма отрицательно. Успехи чужаков как-то не очень радовали пьющее население заброшенной глубинки.
А уж когда через год Тыквы заложили фундамент под строительство нового дома, это повлекло новый всплеск недовольства местного населения. Пересудам и жалобам в различные инстанции не было конца.
Тыквы были готовы выстоять эту схватку с центральноогородным дремучим менталитетом. Но победа так часто зависит от разных случайностей – от погодных явлений, например. И исход схватки так часто бывает непредсказуем.
В одну из непогожих осенних ночей домик Дядюшки Тыквы загорелся. И сгорел дотла. Хотя, все соседи выбежали на улицу и старательно бегали вокруг пожара, и перекрикивались громко. И молнии-то никакой никто не видел, а вот на ж тебе – загорелось. И сгорело.
На Тыкв было страшно смотреть. Они сидели на пепелище, прижавшись друг к другу. И молчали.
Ни милиция, ни председатель Картофель не смогли дознаться, отчего дом загорелся. Гроза, однако. Стихия.
В ту пору на их грядках находился командировочный журналист из центральной газеты – Хрен. Хрен был самым острым из всех жгучих специй, и его материалы были всегда остры и наполнены жгучим сарказмом. Он загорелся, было, провести независимое журналистское расследование, чтобы потом напечатать материал из глубинки по злободневному вопросу в центральной прессе. Чтобы лишний раз указать, как неправильно решается вопрос о переселенцах. Но и ему ничего не удалось расследовать.
* * *
И опять пришлось переехать.
Но на этот раз все сложилось неожиданно удачно. Крупный Центр на далеком Севере был местом богатым. И население здесь было состоятельным. Учителей и врачей, как и везде, не хватало. Поэтому на работу устроиться удалось довольно быстро.
Им даже выдали кредит в банке – на обустройство. Тыквы построили небольшой домик на окраине.
Казалось, все беды остались позади. Есть дом. Есть работа. А к холодному климату этих мест можно привыкнуть.
Но однажды на их окраинной грядке показалась странная процессия. Посередине шел укутанный в меха господин иностранного вида – Кабачок Цуккини. Вокруг него, кольцом, двигались молодцы-Огурцы, охрана. Цуккини останавливался, внимательно оглядывался по сторонам и шел дальше.
От тяжелого предчувствия у Тетушки Тыквы сжалось сердце.
А на следующий день жителей их окраинной грядки пригласили на собрание в Управу.
Господин Помидор, председатель Управы Центра, выступил с небольшим, но ёмким, сообщением:
– На нашем Центральном огороде, в целом, и в нашем Центре, в частности, постоянно ведутся работы по расширению перечня произрастающих растений. Семейства Пасленовых, Тыквенных, Сельдерейных и другие пополняются разнообразными близкими родственниками. Совсем недавно в нашем Центре семейство благодатной и полновесной тыквы пополнилось родственным растением с Итальянских огородов. Господин Кабачок Цуккини теперь будет произрастать вместе с нами. Прошу любить и жаловать.
Жители грядки недоумевали: Почему именно их пригласили на это собрание? И что означает вчерашняя прогулка Цуккини по их грядке?
Недоумевали, но не ждали ничего хорошего.
– Мне поручено сообщить Вам о некоторых особенностях произрастания господина Цуккини в Центре, в наших непростых климатических условиях.
Помидор говорил убедительно, даже страстно. И страсть и убедительность были щедро оплачены.
– Дело в том, что цуккини могут произрастать только на легких, плодородных почвах, в местах, защищенных от ветров. По результатам проведенного обследования установлено, что почвы на вашей грядке, как нельзя лучше отвечают этим требованиям. В рамках проведения работ по расширению перечня произрастающих растений членами Управы принято решение о размещении семьи господина Цуккини на этой грядке. Всем жителям придется переехать на другие грядки. Им будет предоставлена компенсация в установленном размере.
– Я что-то не понял, – поднялся со своего места Дядюшка Кабачок, – Нам-то куда деваться?
– Но нашей грядке еще много свободного места, – заговорил Дядюшка Тыква, – вполне можно всем разместиться. Почему мы должны куда-то переезжать?
– Нет, нет, – горячо заговорил Помидор, – Дело в том, что Цуккини – пчелоопыляемое растение. Поэтому, нельзя близко сажать обычные кабачки и тыквы. Может произойти переопыление. При этом вырастают гибриды, а они, как правило, худшего качества. Вы должны понимать это.
Господин Помидор говорил долго. Он сыпал научными терминами, призывал к общественной сознательности. Тщательность его подготовки вполне соответствовала размеру полученного вознаграждения.
Зал взорвался: «Это произвол!» «Сколько вам заплатили?» «Мы подадим на вас в суд!»
Страсти разгорелись нешуточные. Жители грядки были полны решимости отстоять свою недвижимость. Было подано ходатайство в суд.
Но, честно говоря, мало кто верил, что это поможет. Все знали, что хорошо оплаченные специалисты всегда найдут парочку умопомрачительных законов и инструкций, защищающих то, что нужно защитить в данный момент. Что для этого вполне хватает дырок и лабиринтов во взяткоемком законодательстве.
Кое-кто начал паковать вещи. Только вот ехать-то куда? Выделенная компенсация, как и ожидалось, была чисто символической.
* * *
За окном угасал морозный закат.
На следующий день было назначено судебное разбирательство.
Семья собралась за вечерним чаем. Тыквы тихо разговаривали, оглядывали стены своего очередного домика. Неужели опять все с начала.
– Мой отец часто повторял «Тот, кто потерял свой дом – потерял свои корни», – горько проговорил Дядюшка Тыква, – Вот и мы бесприютно мечемся по бескрайним просторам, потому что нет у нас корней. Теперь мы не Тыквы, а Перекати-поле.
– Папа, папа, смотри – по телевизору господина Помидора показывают, – воскликнул Тыковка.
На телевизионном экране появилось знакомое лицо. Лицо было напряженным, но голос звучал привычно-вдохновенно:
– Овощи являются частью удивительного Мира растений. Мы должны всемерно способствовать изучению этого мира. Как растения расселялись по планете, в каких формах существуют в наши дни? Открывать новые полезные качества, изучать загадочные свойства растений и далеко не полностью использованные возможности. В этом наша задача.
– А как важна защита растений! Это одна из основных задач, стоящих перед нами! В любое время, я подчеркиваю, в любое время, – голос господина Помидора наполнился отеческой теплотой, – обращайтесь в Управу. Мы защитим Вас на любом уровне: на экологическом, на правовом, даже, на химическом, – Помидор позволил себе слегка улыбнуться.
– Следует помнить, что Мир растений не беспределен, и только любовное, бережное отношение позволяет сохранить великолепные творения природы!