карандаш меня это не ебей
Люди встречаются, влюбляются, женятся, копят борохло, стирают полотенца,
А я сижу на лестнице, в ушах плеер, в руке блокнот, знаешь, меня это не **ёт.
Люди встречаются, влюбляются, женятся, в детский сад ведут кого то в этом месяце,
А я сижу на лестнице, в ушах плеер, в руке блокнот, меня это не **ёт.
Возможно между нами что и было, а сейчас мы просто совместно снимаем квартиру,
И этот пошлый клип, из наших улыбок, как-будто кто-то специально так смонитровал живо.
Но не смотря на это, как то живы, общий холодильник типо и поход по магазинам.
Бутылка синей, кухонный комбайн сименс, и не выносимое чувство, что я это не вынесу.
И мне уже не кажутся такими честными: эта кровать совместная, шкафы совместные,
Просмотры фильмов совместные, в общей спальне, и это романтическое дерьмо на экране.
Ведь мы с тобой даже ругаться научились тихо, превратились в тех кто рассписался, играем в них.
Так и не заметив этот в отношениях миг, когда любовь стала пьяным перепихом.
Люди встречаются, влюбляются, женятся, копят борохло, стирают полотенца,
А я сижу на лестнице, в ушах плеер, в руке блокнот, знаешь, меня это не **ёт.
Люди встречаются, влюбляются, женятся, в детский сад ведут кого то в этом месяце,
А я сижу на лестнице, в ушах плеер, в руке блокнот, меня это не **ёт.
Я думал что построю дом, но оказалось мимо, за это время построив лишь эти руины.
Я не герой того романа, да, и знаешь, милая, вряд ли вообще достоин любой другой книги.
Стал жоще, у нас с одно лишь общее, время года за окном в не нашей жил.площади.
А в ночном небе точки, во рту зубы, за зубами слово, обидное и точное.
Люди встречаются, влюбляются, женятся, копят борохло, стирают полотенца,
А я сижу на лестнице, в ушах плеер, в руке блокнот, знаешь, меня это не **ёт.
Люди встречаются, влюбляются, женятся, а я пишу песню честную,
В ушах плеер, в руке блокнот, меня это не **ёт.
Карандаш — Я это
Слушать Карандаш — Я это
Слушайте Я это — Карандаш на Яндекс.Музыке
Текст Карандаш — Я это
На мне бейсболка, во мне светлый «Tuborg»
Путь перед собой, мне освещают мои зубы
Сзади прошлое и может тебя удивит
Я буду немного младше египетских пирамид
По идее меня должно было уже отпустить
Но я продолжаю за еду, и чисто за жизнь
Самовыражаться громко, что не стыдно из окон
Ты просыпаешься, чтоб быть, а я чтобы бить током
Под ритм этой мышцы, что прячут твои ребра
Звезды хватаю не чаще, чем оголенный провод
Стою на сцене не реже, чем в московских пробках
И мою дружбу вряд ли кто-то назовет тусовкой.
Это не грозди винограда в бутылке
Это кровь, мед, огонь и юмор с подзатыльниками
И если в твоем кармане деньги есть еще
Оставь их себе, здесь гуляют за мой счет
Я — это слова что я произношу
Я — это люди, с которыми дружу
Как отдыхаю и, как потрачу силы
Я – это мои поступки, за них не стыдно
Я — это слова что я произношу
Я — это люди, с которыми дружу
Как отдыхаю и, как потрачу силы
Я – это мои поступки, за них не стыдно
Есть враги и это круто!
Никогда не доверял, тем, кого слишком все любят
Не то, чтобы я был плохим парнем как будто
Но тараканы тоже бывает, стучат внутри моей будки
Ведь даже Ваня Ургант, не всегда бьет в цель
И таких как я в серой толпе наибольший процент
Пишу пусть не самым гениальным слогом в мире
Просто делаю это чуть-чуть лучше, чем остальные
Можно купить Олимп, но не место в сердцах
Подняться на лифте туда, но надежней лестница
Куда спешить, ведь я помню, что другое важно
И в гробах, если ты слышал, не делают багажник
Не раб своих покупок, не тот человек
Кто хочет удлинить респект, но удлиняет только чек
И если он спросит меня, что ты за мутный тип
Отвечу следующим припевом, вот он посмотри
Я — это слова что я произношу
Я — это люди, с которыми дружу
Как отдыхаю и, как потрачу силы
Я – это мои поступки, за них не стыдно
Я — это слова что я произношу
Я — это люди, с которыми дружу
Как отдыхаю и, как потрачу силы
Я – это мои поступки, за них не стыдно
Я — это слова что я произношу
Я — это люди, с которыми дружу
Как отдыхаю и, как потрачу силы
Я – это мои поступки, за них не стыдно
Я — это слова что я произношу
Я — это люди, с которыми дружу
Как отдыхаю и, как потрачу силы
Я – это мои поступки, за них не стыдно
Карандаш — Я это (текст песни)
На мне бейсболка, во мне светлый «Tuborg»
Путь перед собой, мне освещают мои зубы
Сзади прошлое и может тебя удивит
Я буду немного младше египетских пирамид
По идее меня должно было уже отпустить
Но я продолжаю за еду, и чисто за жизнь
Самовыражаться громко, что не стыдно из окон
Ты просыпаешься, чтоб быть, а я чтобы бить током
Под ритм этой мышцы, что прячут твои ребра
Звезды хватаю не чаще, чем оголенный провод
Стою на сцене не реже, чем в московских пробках
И мою дружбу вряд ли кто-то назовет тусовкой.
Это не грозди винограда в бутылке
Это кровь, мед, огонь и юмор с подзатыльниками
И если в твоем кармане деньги есть еще
Оставь их себе, здесь гуляют за мой счет
Я — это слова что я произношу
Я — это люди, с которыми дружу
Как отдыхаю и, как потрачу силы
Я – это мои поступки, за них не стыдно
Есть враги и это круто!
Никогда не доверял, тем, кого слишком все любят
Не то, чтобы я был плохим парнем как будто
Но тараканы тоже бывает, стучат внутри моей будки
Ведь даже Ваня Ургант, не всегда бьет в цель
И таких как я в серой толпе наибольший процент
Пишу пусть не самым гениальным слогом в мире
Просто делаю это чуть-чуть лучше, чем остальные
Можно купить Олимп, но не место в сердцах
Подняться на лифте туда, но надежней лестница
Куда спешить, ведь я помню, что другое важно
И в гробах, если ты слышал, не делают багажник
Не раб своих покупок, не тот человек
Кто хочет удлинить респект, но удлиняет только чек
И если он спросит меня, что ты за мутный тип
Для тебя полцарства, если что, сорваться
Проблему там любую разрулить твою
Грязные слова, рукоприкладство
Это уже факт — я не изменюсь
Просто из-за мелочи посраться и к чертям послать все
После говорить «люблю»
Вот таким уж я тебе достался гребанным засранцем
И я не изменюсь
Ведь у меня две жизни: до тебя и после
Но ты снова скажешь, что все это слова
В моем сердце мысли, чувства где-то в мозге
В них обоих сквозная такая вот дыра
Я копировальный аппарат, копирую себя
Вчерашнего себя, которого должен любить
Да, виноват, что со мною тяжеловато
Откровенно говоря, и с тобой same shit
Мы с тобой два груза, связанные в узел
На этом плоту, что кто-то назвал абьюзом
Еще не сбитые друг другом, но сбитые с курса
Можешь воспитать, но не изменюсь я
Для тебя полцарства, если что, сорваться
Проблему там любую разрулить твою
Грязные слова, рукоприкладство
Это уже факт — я не изменюсь
Просто из-за мелочи посраться и к чертям послать все
После говорить «люблю»
Вот таким уж я тебе достался гребанным засранцем
И я не изменюсь
Я не изменюсь
Я не изменюсь
Я не изменюсь
Я не изменюсь
Каждый новый день текстом на листе
Лист на землю долетел, пусть обсудят люди
Очередной странный припев и средненький текст
Но на большее мой трек, как я, и не претендует
Вы же беленькие все, как песни в попсе
Их, наверное, миллион там, значит с меня не убудет
Только я свою хочу сделать откровенней всех
Так что в ней героя нет, есть скорей один придурок
Я вернусь из тура, музыку забуду
Дома нет звезды, но есть наш абьюз
Мы в него пришли с тобой из ниоткуда
И ты знаешь, что уже…
Для тебя полцарства, если что, сорваться
Проблему там любую разрулить твою
Грязные слова, рукоприкладство
Это уже факт — я не изменюсь
Просто из-за мелочи посраться и к чертям послать все
После говорить «люблю»
Вот таким уж я тебе достался гребанным засранцем
И я не изменюсь
Я не изменюсь
(Тебе надо делать что-то)
Я не изменюсь
(Беги, беги, беги)
Я не изменюсь
Я не изменюсь
Свобода созидательных импульсов: эссе Леонарда Рида «Я, Карандаш»
Inna German
Президент Фонда экономического образования Дональд Бордо сказал, что если бы мог выбрать одну статью или книгу, которую должен был бы прочитать каждый человек на планете, то не задумываясь предложил бы «Я, Карандаш» Леонарда Рида. В нем всего на нескольких страницах рассказывается о поразительной способности свободных рынков координировать действия миллионов — ведь чтобы сделать один карандаш, необходимы знания бессчетного множества людей. «Теории и практики» публикуют эссе, которое способно пошатнуть наивную веру в преимущества централизованного планирования.
Я — графитовый карандаш. Обыкновенный деревянный карандаш, меня знают все мальчики, девочки и взрослые — кто умеет читать и писать.
Письмо для меня — и работа, и развлечение; больше я ничего и не делаю.
Я, Карандаш, хоть и кажусь простым, достоин вашего восхищения и благоговения — и я постараюсь это доказать. В самом деле, если вы сумеете меня понять (хотя нет, нельзя требовать от вас слишком многого), если вы хотя бы узнаете о скрытом во мне чуде, вы сможете вернуть человечеству свободу, которую оно так бесславно теряет.
Я могу преподать вам серьезный урок. И я способен сделать это лучше, чем автомобиль, самолет или посудомоечная машина, — потому что я, как бы это сказать, такой простой на вид.
Простой, говорите? Но только вот ни одна душа на всем белом свете не знает, как меня делают. Фантастика, вам не кажется? Особенно когда понимаешь, что в одних только Штатах ежегодно выпускают около полутора миллиардов нашего брата.
Возьмите меня в руки, рассмотрите хорошенько. Что вы видите? Ничего особенного: немного дерева, лак, маркировка, графитовый стержень, чуть-чуть металла и ластик.
Бесчисленные предшественники
Подобно тому как вы затрудняетесь отследить свое происхождение в далеком прошлом, так и мне нелегко назвать вам всех моих предшественников и рассказать о них. Но некоторых я все же представлю, чтобы вы поняли, насколько богатая и сложная у меня родословная.
Мое генеалогическое древо начинается с собственно древа, а если точнее — с кедра с прямыми волокнами, из тех, что растут в Северной Калифорнии и Орегоне. А теперь представьте себе все эти пилы, грузовики, веревки — все инструменты, нужные для того, чтобы заготовить кедровые бревна и доставить их до железной дороги. Подумайте, сколько людей, представляющих бессчетное множество разных профессий, задействовано в этом процессе! Представьте себе, как добывали руду, как выплавляли сталь и превращали ее в пилы, топоры, моторы; как растили пеньку — и постепенно из нее получались тяжелые, прочные веревки; представьте себе поселения лесорубов, их спальни и общие столовые, а еще — готовку и то, откуда взялись продукты. Да над каждой чашкой кофе, дымящейся в руках лесоруба, трудились тысячи безымянных рук!
Бревна затем везут на лесопильный завод. Там их нарезают на небольшие дощечки, длиной в карандаш и шириной меньше четверти дюйма. Затем их сушат в печи и подкрашивают. Зачем? А зачем женщинам румяна? Людям нравится, когда я хорошо выгляжу, им ни к чему мертвенно-бледный карандаш. Затем дощечки покрывают воском и снова сушат. Сколько умелых рук готовило краску, строило печь, обеспечивало тепло, свет и электричество, ремни, двигатели и все, что нужно на заводе? Да-да, среди моих предков встречались и собирающие стружку пылесосы. А еще — строители, которые заливали цемент в плотину гидроэлектростанции, — а откуда, вы думали, берется электричество для завода?
Не стоит забывать и о дальних и близких родственниках, которые развозят 60 вагонов заготовок по всей стране.
Очутившись на карандашной фабрике (где на 4 миллиона долларов построек и оборудования, все благодаря моим экономным родителям), каждая заготовка получает от очень сложной машины по восемь насечек, после чего другая машина укладывает в каждую вторую заготовку грифели, мажет ее клеем и кладет еще одну заготовку сверху — получается этакий графитовый бутерброд. Из такого вот бутерброда станок и вытачивает меня и еще семерых моих братьев.
Мой грифель — штука сложная. Графит производят на Цейлоне. Так разрешите представить вам шахтеров, тех, кто делает инструменты, и производителей бумажных мешков, в которых везут графит, и тех, кто отвечает за веревки, которыми эти мешки связывают, и грузчиков, несущих мешки на корабль, и тех, кто строил корабли. Мои роды принимали даже смотритель маяка и портовый лоцман.
Дальше графит смешивают с глиной из Миссисипи, в которой есть необходимый для очистки гидроксид аммония. Затем добавляют увлажнитель — обычно это сульфинированный жир, то есть животный жир, обработанный серной кислотой. Пройдя через несколько станков, эта смесь принимает вид свежеприготовленного фарша, и эти небольшие полоски потом обрезаются, сушатся и несколько часов обжигаются в печи при температуре около 1000 градусов. Чтобы грифели были крепче и мягче, их обрабатывают горячей смесью, в которую входят канделильский воск из Мексики, твердый парафин и гидрогенизированные природные жиры.
На моем кедровом корпусе шесть слоев лака. А вы знаете, из чего делают лак? Кто бы мог подумать, что к этому причастны изготовители клещевины и касторового масла? А это правда. Я уж не говорю о том, что своим приятным желтым цветом лак обязан труду бессчетного множества рук.
Теперь давайте посмотрим на надпись. Это — пленка, полученная путем нагревания сажи и смол. А как получают смолы, вы знаете? И что такое, скажите-ка, сажа? Мое маленькое металлическое колечко сделано из латуни. Подумайте обо всех, кто добывал медь и цинк, о тех, кто умеет превращать эти дары природы в блестящие листы латуни. Черные кольца на моем ободке — это черный никель. Что это такое, и для чего он служит — кто сумеет сходу ответить? А ведь история о том, почему в середине моего ободка нет черного никеля, займет страницы.
Но настал черед моей гордости, моей короны, которую в обиходе называют неуклюжим словом «ластик», — той моей части, которая нужна человеку, чтобы исправлять сделанные при моем же участии ошибки. Стирание обеспечивается ингредиентом под названием «фактис». Это что-то наподобие резины, и получается оно в результате реакции рапсового масла (ввозимого из голландской Ост-Индии) и хлорида серы. А сама резина, несмотря на всеобщее заблуждение, нужна только для закрепления. А еще, конечно, сюда добавляют вулканизирующие и катализирующие вещества. Пемзу привозят из Италии, а за цвет ластика отвечает сульфид кадмия.
Никто не знает
Так кто теперь решится оспорить мое утверждение, что никто на свете не знает, как меня делают? В моем создании участвовали миллионы людей, и мало кто из них о подозревал. Вы скажете, что, отыскивая своих родственников на кофейных плантациях Бразилии и среди фермеров всего света, я захожу слишком далеко, что это крайность. Но я буду стоять на своем. Среди этих миллионов нет ни одного человека, даже если речь идет о президенте карандашной фабрики, кто вложил бы в меня больше, чем самую малость, крошечную толику своего знания. С точки зрения технологии вся разница между цейлонским шахтером и орегонским лесорубом заключается лишь в типе ноу-хау. И без шахтера, и без лесоруба уже ничего не получится, так же как и без химика, и без нефтяника — ведь парафин является побочным продуктом бензина.
И за этим никто не стоит?
А вот еще более невероятный факт: за всеми бесчисленными действиями, которым я обязан своим существованием, не скрывается ничей замысел, ничья воля. Нет даже намеков на такого диктатора. Вместо этого — труд «невидимой руки». Вот о какой тайне я говорил в начале. Говорят — «только Бог может создать дерево». Почему мы соглашаемся с этими словами? Не потому ли, что понимаем, что сами на это не способны? Да можем ли мы хотя бы описать дерево? Только в общих чертах. Мы можем, например, сказать, что дереву соответствует определенное сочетание молекул. Но есть ли среди людей тот, кто сумел бы даже просто описать молекулярные изменения за весь жизненный цикл дерева? Это сложно себе даже представить, а уж о том, чтобы направлять подобные процессы, и речи нет.
Я, Карандаш, являюсь сложным сплетением чудес: дерева, цинка, меди, графита и так далее. Но к этим чудесам, проявляющимся в Природе, добавляется чудо еще большее: объединение созидательных импульсов множества людей, миллионов ноу-хау, складывающихся в одно целое естественным, спонтанным образом в ответ на человеческие потребности и желания и в отсутствие какого-либо плана. Раз только Бог мог сотворить дерево, я настаиваю, что и меня мог создать только Бог. Человеку не под силу складывать эти миллионы знаний, дающие мне жизнь, как не под силу ему сложить из молекул дерево.
Вот что я имел в виду, когда говорил: «Если вы хотя бы узнаете о скрытом во мне чуде, вы сможете вернуть человечеству свободу, которую оно так бесславно теряет». Ведь если вы знаете, что все эти импульсы, эти знания естественным, даже автоматическим образом вступают в творческое и производственное взаимодействие, реагируя на человеческие потребности и спрос, — то есть при отсутствии правительственных или иных принудительных сценариев, — тогда у вас уже есть одна совершенно необходимая для свободы вещь: вера в свободного человека. Без этой веры свободы нет.
Но как только правительство объявляет монополию на вид деятельности (например на доставку почты), большинству начинает казаться, что по своей свободной воле нормально организовать доставку почты люди уже не смогут. А причина вот в чем: каждый признается сам себе, что он не знает, что надо делать, чтобы почта попадала к адресатам. Он также понимает, что и другие бессильны в этом вопросе. И это совершенно правильный вывод. Ни один человек не обладает достаточными профессиональными навыками, чтобы обеспечить доставку почты в национальном масштабе, точно так же как ни один человек не обладает достаточными знаниями и умением, чтобы сделать карандаш. В итоге получается, что без веры в свободного человека, без осознания того, что миллионы крошечных ноу-хау способны естественным и чудесным образом взаимодействовать в ответ на наши потребности, человек приходит к ошибочному выводу о том, что для доставки почты необходимо правительственное руководство.
Многочисленные свидетельства
Если бы я, Карандаш, был единственным свидетельством того, на что способны люди, если бы им была предоставлена свобода, то сомневающиеся были бы правы. Но вот вам другие свидетельства — бесчисленные и неоспоримые.
Взять хотя бы доставку почты — штука несложная по сравнению, например, с производством автомобиля, калькулятора, зерноуборочного комбайна или фрезерного станка и тысяч других вещей. Итак, доставка. Что же, в этой области те люди, которым была предоставлена свобода, творят невообразимое: они переносят человеческие голоса через весь мир меньше чем за секунду; они отправляют в каждый дом в виде движущегося изображения любое событие, как только оно произошло; они доставляют 150 пассажиров из Сиэтла в Балтимор менее чем за четыре часа; они проводят газ из месторождения в Техасе к конфоркам в по невероятно низким ценам и безо всяких субсидий; они поставляют каждые четыре фунта нефти из Персидского залива или с нашего Восточного побережья (а это половина кругосветного путешествия) дешевле, чем правительство просит за то, чтобы доставить через дорогу письмо весом в унцию.
Вот какой урок я хотел вам преподать: давайте свободу любым созидательным импульсам. Общество должно просто-напросто научиться жить в гармонии с этой мыслью. От правового аппарата требуется лишь устранить все препятствия на их пути. Пусть эти ноу-хау живут своей жизнью. Верьте, что свободный человек сам откликнется на закон «невидимой руки», — и ваша вера будет вознаграждена. Я, Карандаш, такой простой с виду, предлагаю рассказ о таинстве моего создания в качестве свидетельства того, что эта вера подлинна — как подлинны солнце, дождь, кедры и вся наша земля.