блюдо в литературном произведении которое упоминается
Еда в русской классической литературе
В описаниях застолья русская литература буквально сближается с живописью – «словесные натюрморты» великих писателей захватывают воображение не меньше, чем натюрморты реальные, нанесенные знаменитыми художниками на холст или картон, и одни другим не уступают в яркости и «вкусности».
Начнём с Пушкина – Евгений Онегин посещает ресторан «Talon» (Петербург, Невский проспект):
Вошел: и пробка в потолок,
Вина кометы брызнул ток,
Пред ним roast-beef окровавленный,
И трюфли, роскошь юных лет,
Французской кухни лучший цвет,
И Стразбурга пирог нетленный*
Меж сыром лимбургским живым
И ананасом золотым.
*) Особым способом приготовленный паштет из утиной печени, трюфелей и рябчиков в тонкой хрустящей оболочке из теста.
После ресторана Онегин сразу помчался в театр:
Еще бокалов жажда просит
Залить горячий жир котлет,
Но звон брегета им доносит,
Что новый начался балет.
В «Отрывках из путешествий Онегина» упоминается еще один ресторан – одесский ресторан Отона и его знаменитые устрицы:
Что устрицы? Пришли! О радость!
Летит обжорливая младость
Глотать из раковин морских
Затворниц жирных и живых,
Слегка обрызгнутых лимоном.
Шум, споры – легкое вино
Из погребов принесено
На стол услужливым Отоном;
Часы летят, а грозный счет*
Меж тем невидимо растёт.
*) Устрицы в 1-й половине 19-го века были весьма дорогим удовольствием – стоимость сотни устриц доходила в ресторане до 100 рублей (например, армейский штабс-капитан зарабатывал тогда эти самые 100 рублей в месяц, а 1 кг свежего мяса стоил 40-50 коп.).
Иван Андреевич Крылов:
*) Каша, приготовляемая из манной крупы на молоке с добавлением орехов (грецких, фундука, миндаля), сухофруктов, сливочных пенок.
Н.В. Гоголь – «Мертвые души» (Чичиков послушал, как хозяин поместья Петр Петрович Петух заказывал своему повару «решительный обед»):
– Да кулебяку сделай на четыре угла. В один угол положи ты мне осетра да вязигу, в другой запусти гречневой кашицы, да грибочков с лучком, да молок сладких, да мозгов, да еще чего знаешь там эдакого… Да чтобы с одного боку она, понимаешь – зарумянилась бы, а с другого пусти ее полегче. Да исподку-то, исподку-то пропеки ее так, чтобы рассыпалась, чтобы ее всю проняло, знаешь, соком, чтобы и не услышал во рту – как снег бы растаяла… Да сделай ты мне свиной сычуг*. Положи в середку кусочек льду, чтобы он взбухнул хорошенько. Да чтобы к осетру обкладка, гарнир-то, гарнир-то чтобы был побогаче! Обложи его раками, да поджаренной маленькой рыбкой, да проложи фаршецом из снеточков, да подвась мелкой сечки, хренку, да груздочков, да репушки, да морковки, да бобков, да нет ли там еще какого коренья.
*) Свиной желудок с начинкой из молотых свиных субпродуктов (печень, почки, язык, уши), разных овощей и специй, запеченный в духовке; помещённый внутрь кусочек льда в духовке превращается в пар и делает сычуг пористым, мягким и нежным.
И. А. Гончаров – «Обломов»:
Об обеде совещались целым домом… Всякий предлагал свое блюдо: кто суп с потрохами, кто лапшу или желудок, кто рубцы, кто красную, кто белую подливку к соусу… Забота о пище была первая и главная жизненная забота в Обломовке. Какие телята утучнялись там к годовым праздникам! Какая птица воспитывалась. Индейки и цыплята, назначаемые к именинам и другим торжественным дням, откармливались орехами, гусей лишали моциона, заставляли висеть в мешке неподвижно за несколько дней до праздника, чтобы они заплыли жиром. Какие запасы были там варений, солений, печений! Какие меды, какие квасы варились, какие пироги пеклись в Обломовке!
А.П. Чехов – из рассказа «Сирена» (дело происходит в совещательной комнате суда, где все собрались для вынесения решения):
– Ну-с, когда вы входите в дом, – начал секретарь суда, – то стол уже должен быть накрыт, а когда сядете, сейчас салфетку за галстук и не спеша тянетесь к графинчику с водочкой. Секретарь суда изобразил на своем сладком лице блаженство. – Как только выпили, сейчас же закусить нужно.
– Послушайте, – сказал председатель, поднимая глаза на секретаря, – говорите потише! Я из-за вас уже второй лист порчу.
– Ах, виноват-с, Петр Николаич! Я буду тихо, – сказал секретарь и продолжал полушёпотом: – Ну-с, а закусить, душа моя Григорий Саввич, тоже нужно умеючи. Надо знать, чем закусывать. Самая лучшая закуска, ежели желаете знать, селедка. Съели вы ее кусочек с лучком и с горчичным соусом, сейчас же, благодетель мой, пока еще чувствуете в животе искры, кушайте икру саму по себе или, ежели желаете, с лимончиком, потом простой редьки с солью, потом опять селедки, но всего лучше, благодетель, рыжики соленые, ежели их изрезать мелко, как икру, и, понимаете ли, с луком, с прованским маслом… объедение! Но налимья печенка – это трагедия!
– М-да… – согласился почетный мировой судья, жмуря глаза. – Для закуски хороши также, того… душоные белые грибы…
– Да, да, да… с луком, знаете ли, с лавровым листом и всякими специями. Откроешь кастрюлю, а из нее пар, грибной дух… даже слеза прошибает иной раз! Ну-с, как только из кухни приволокли кулебяку, сейчас же, немедля, нужно вторую выпить.
– Иван Гурьич! – сказал плачущим голосом председатель. – Из-за вас я третий лист испортил!
Ещё Чехов – из рассказа «О бренности»:
Л. Н. Толстой – «Анна Каренина»:
Когда Левин вошел с Облонским в гостиницу, он не мог не заметить некоторой особенности выражения, как бы сдержанного сияния, на лице и во всей фигуре Степана Аркадьича. К ним тотчас подлетел официант татарской внешности.
– Если прикажете, ваше сиятельство, отдельный кабинет сейчас опростается: князь Голицын с дамой. Устрицы свежие получены.
Степан Аркадьич задумался.
– Не изменить ли план, Левин? – сказал он, остановив палец на карте. И лицо его выражало серьезное недоумение. – Хороши ли устрицы? Ты смотри!
– Фленсбургские, ваше сиятельство, остендских нет.
– Фленсбургские-то фленсбургские, да свежи ли?
– Так что ж, не начать ли с устриц, а потом уж и весь план изменить? А?
– Мне все равно. Мне лучше всего щи и каша; но ведь здесь этого нет.
– Каша а ла рюсс, прикажете? – сказал татарин, как няня над ребенком, нагибаясь над Левиным.
– Еще бы! Что ни говори, это одно из удовольствий жизни, – сказал Степан Аркадьич. – Ну, так дай ты нам, братец ты мой, устриц два, или мало – три десятка, суп с кореньями…
– Прентаньер, – подхватил татарин. Но Степан Аркадьич, видно, не хотел ему доставлять удовольствие называть по-французски кушанья.
– С кореньями, знаешь? Потом тюрбо под густым соусом, потом… ростбифу; да смотри, чтобы хорош был. Да каплунов, что ли, ну и консервов.
Татарин, вспомнив манеру Степана Аркадьича не называть кушанья по французской карте, не повторял за ним, но доставил себе удовольствие повторить весь заказ по карте: «Суп прентаньер, тюрбо сос Бомарше, пулард а лестрагон, маседуан де фрюи…».
М. Булгаков – «Мастер и Маргарита» (Фока, в беседе с поэтом Амвросием, не желая есть нынешние «отварные порционные судачки», вспоминает возле входа в ресторан Грибоедова «у чугунной решетки»,* как это было до Октябрьской революции):
– Эх-хо-хо… Да, было, было. Помнят московские старожилы знаменитого Грибоедова! Что отварные порционные судачки! Дешевка это, милый Амвросий! А стерлядь, стерлядь в серебристой кастрюльке, стерлядь кусками, переложенными раковыми шейками и свежей икрой помните? А яйца-кокотт с шампиньоновым пюре в чашечках? А филейчики из дроздов вам не нравились? С трюфелями? Перепела по-генуэзски? Десять с полтиной! Да джаз, да вежливая услуга! А в июле, когда вся семья на даче, а вас неотложные литературные дела держат в городе, – на веранде, в тени вьющегося винограда, в золотом пятне на чистейшей скатерти тарелочка супа-прентаньер? Помните, Амвросий? Ну что же спрашивать! По губам вашим вижу, что помните. Что нынче ваши судачки! А дупеля, гаршнепы, бекасы, вальдшнепы по сезону, перепела, кулики помните? Шипящий в горле нарзан.
*) Здесь у Булгакова описано реальное московское здание, Тверской б-р 25, он же «дом Герцена», ныне там расположен Литературный институт им. Горького.
Подборка и комментарии Михаила Краснянского
От судачков Булгакова до страсбургских языков Золя: описания еды, от которых у вас потекут слюнки
20 октября отмечают Международный день повара, этот праздник был учрежден в 2004 году по инициативе Всемирной ассоциации кулинарных сообществ. Кулинария – одно из древнейших искусств. Согласно греческой мифологии, у бога врачевания Асклепия и его дочери Гигеи – хранительницы здоровья – была кухарка Кулина, которая покровительствовала поварскому искусству. От ее имени и образовано слово «кулинария». Как известно, великие писатели были не чужды ничему человеческому, многие из них очень любили вкусно поесть и смачно описывали еду в своих произведениях. «МИР 24» сделал подборку аппетитных описаний еды, которые так приятно перечитать перед обедом или ужином.
Михаил Афанасьевич Булгаков
«На разрисованных райскими цветами тарелках с черной широкой каймой лежала тонкими ломтиками нарезанная семга, маринованные угри. На тяжелой доске кусок сыра со слезой, и в серебряной кадушке, обложенной снегом, – икра. Меж тарелками несколько тоненьких рюмочек и три хрустальных графинчика с разноцветными водками. Все эти предметы помещались на маленьком мраморном столике, уютно присоединившемся к громадному резного дуба буфету, изрыгающему пучки стеклянного и серебряного света».
Клара Петерс, «Натюрморт с сырами, артишоком и вишнями»
Антон Павлович Чехов
« – Ах, виноват-с, Петр Николаич! Я буду тихо, – сказал секретарь и продолжал полушепотом: – Ну-с, а закусить, душа моя Григорий Саввич, тоже нужно умеючи. Надо знать, чем закусывать. Самая лучшая закуска, ежели желаете знать, селедка. Съели вы ее кусочек с лучком и с горчичным соусом, сейчас же, благодетель мой, пока еще чувствуете в животе искры, кушайте икру саму по себе или, ежели желаете, с лимончиком, потом простой редьки с солью, потом опять селедки, но всего лучше, благодетель, рыжики соленые, ежели их изрезать мелко, как икру, и, понимаете ли, с луком, с прованским маслом. объедение! Но налимья печенка – это трагедия!»
«Надворный советник Семен Петрович Подтыкин сел за стол, покрыл свою грудь салфеткой и, сгорая нетерпением, стал ожидать того момента, когда начнут подавать блины… Но вот, наконец, показалась кухарка с блинами… Семен Петрович, рискуя ожечь пальцы, схватил два верхних, самых горячих блина и аппетитно шлепнул их на свою тарелку. Блины были поджаристые, пористые, пухлые, как плечо купеческой дочки… Подтыкин приятно улыбнулся, икнул от восторга и облил их горячим маслом. Засим, как бы разжигая свой аппетит и наслаждаясь предвкушением, он медленно, с расстановкой обмазал их икрой. Места, на которые не попала икра, он облил сметаной… Оставалось теперь только есть, не правда ли? Но нет. Подтыкин взглянул на дела рук своих и не удовлетворился… Подумав немного, он положил на блины самый жирный кусок семги, кильку и сардинку, потом уж, млея и задыхаясь, свернул оба блина в трубку, с чувством выпил рюмку водки, крякнул, раскрыл рот…».
Зинаида Серебрякова, «Селедка и лимон»
Александр Дюма, из романа «Граф Монте-Кристо»
«Восхищение Франца все росло: ужин был сервирован с изысканной роскошью. Убедившись в этом важном обстоятельстве, он начал осматриваться. Столовая была не менее великолепна, чем гостиная, которую он только что покинул; она была вся из мрамора, с ценнейшими античными барельефами; в обоих концах продолговатой залы стояли прекрасные статуи с корзинами на головах. В корзинах пирамидами лежали самые редкостные плоды: сицилийские ананасы, малагские гранаты, балеарские апельсины, французские персики и тунисские финики. Ужин состоял из жареного фазана, окруженного корсиканскими дроздами, заливного кабаньего окорока, жареного козленка под соусом тартар, великолепного тюрбо и гигантского лангуста. Между большими блюдами стояли тарелки с закусками. Блюда были серебряные, тарелки из японского фарфора. Франц протирал глаза – ему казалось, что все это сон».
Эмиль Золя, из романа «Чрево Парижа»:
«На первом плане, у самого стекла витрины, выстроились в ряд горшочки с ломтиками жареной свинины, вперемежку с баночками горчицы. Над ними расположились окорока с вынутой костью, добродушные, круглорожие, желтые от сухарной корочки, с зеленым помпоном на верхушке. Затем следовали изысканные блюда: страсбургские языки, варенные в собственной коже, багровые и лоснящиеся, кроваво-красные, рядом с бледными сосисками и свиными ножками; потом – черные кровяные колбасы, смирнехонько свернувшиеся кольцами, – точь-в-точь как ужи; нафаршированные потрохами и сложенные попарно колбасы, так и пышущие здоровьем; копченые колбасы в фольге, смахивающие на спины певчих в парчовых стихарях; паштеты, еще совсем горячие, с крохотными флажками этикеток; толстые окорока, большие куски телятины и свинины в желе, прозрачном, как растопленный сахар. И еще там стояли широкие глиняные миски, где в озерах застывшего жира покоились куски мяса и фарша.
Между тарелками, между блюдами, на подстилке из голубых бумажных стружек, были разбросаны стеклянные банки с острыми соусами, с крепкими бульонами, с консервированными трюфелями, миски с гусиной печенкой, жестянки с тунцом и сардинами, отливающие муаром».
Луис Мелендес, «Натюрморт с колбасой и ветчиной»
Николай Васильевич Гоголь
«Чего же бы теперь, Афанасий Иванович, закусить? разве коржиков с салом, или пирожков с маком, или, может быть, рыжиков соленых? – Пожалуй, хоть и рыжиков или пирожков, – отвечал Афанасий Иванович, и на столе вдруг являлась скатерть с пирожками и рыжиками. За час до обеда Афанасий Иванович закушивал снова, выпивал старинную серебряную чарку водки, заедал грибками, разными сушеными рыбками и прочим. Обедать садились в двенадцать часов. Кроме блюд и соусников, на столе стояло множество горшочков с замазанными крышками, чтобы не могло выдохнуться какое-нибудь аппетитное изделие старинной вкусной кухни».
« – Да кулебяку сделай на четыре угла. В один угол положи ты мне осетра да вязигу, в другой запусти гречневой кашицы, да грибочков с лучком, да молок сладких, да мозгов, да еще чего знаешь там эдакого… Да чтобы с одного боку она, понимаешь – зарумянилась бы, а с другого пусти ее полегче. Да исподку-то, исподку-то пропеки ее так, чтобы рассыпалась, чтобы ее всю проняло, знаешь, соком, чтобы и не услышал во рту – как снег бы растаяла… Да сделай ты мне свиной сычуг. Положи в середку кусочек льду, чтобы он взбухнул хорошенько. Да чтобы к осетру обкладка, гарнир-то, гарнир-то чтобы был побогаче! Обложи его раками, да поджаренной маленькой рыбкой, да проложи фаршецом из снеточков, да подвась мелкой сечки, хренку, да груздочков, да репушки, да морковки, да бобков, да нет ли там еще какого коренья. »
Густав Кайботт, «Натюрморт с устрицами»
Александр Сергеевич Пушкин
«Вошел и пробка в потолок,
Вина кометы брызнул ток;
Пред ним roast-beef окровавленный,
И трюфели, роскошь юных лет,
Французской кухни лучший цвет.
И Страсбурга пирог нетленный.
Меж сыром лимбургским живым
И ананасом золотым…».
«Что устрицы? Пришли! О радость!
Летит обжорливая младость
Глотать из раковин морских
Затворниц жирных и живых,
Слегка обрызгнутых лимоном.
Шум, споры – легкое вино
Из погребов принесено
На стол услужливым Отоном;
Часы летят, а грозный счет
Меж тем невидимо растет».
Клара Петерс, «Накрытый стол»
Михаил Александрович Шолохов, из романа «Поднятая целина»:
«…То снилось ему, будто ест он вареную баранью требушку, то сворачивает рубкой и, обмакнув в каймак, отправляет в рот огромный ноздреватый блин, то – спеша и обжигаясь, без устали хлебает он наваристую лапшу с гусиными потрохами…»
«Вареники со сметаной – тоже святая еда, лучше любого причастия, особливо когда их, милушек моих, положат тебе в тарелку побольше, да ишо раз побольше, этак горкой, да опосля нежно потрясут эту тарелку, чтобы сметана до дна прошла, чтобы каждый вареник в ней с ног до головы обвалялся. А ишо милее, когда тебе не в тарелку будут эти варенички класть, а в какую-нибудь глубокую посудину, чтобы было где ложке разгуляться».
Иван Сергеевич Шмелев, из романа «Лето господне»
«В передней стоят миски с желтыми солеными огурцами, с воткнутыми в них зонтичками укропа, и с рубленой капустой, кислой, густо посыпанной анисом, – такая прелесть. Я хватаю щепотками, – как хрустит! И даю себе слово не скоромиться во весь пост. Зачем скоромное, которое губит душу, если и без того все вкусно? Будут варить компот, делать картофельные котлеты с черносливом и шепталой, горох, маковый хлеб с красивыми завитушками из сахарного мака, розовые баранки, «кресты» на Крестопоклонной. мороженая клюква с сахаром, заливные орехи, засахаренный миндаль, горох моченый, бублики и сайки, изюм кувшинный, пастила рябиновая, постный сахар – лимонный, малиновый, с апельсинчиками внутри, халва. А жареная гречневая каша с луком, запить кваском! А постные пирожки с груздями, а гречневые блины с луком по субботам. а кутья с мармеладом в первую субботу, какое-то «коливо»! А миндальное молоко с белым киселем, а киселек клюквенный с ванилью, а великая кулебяка на Благовещение, с вязигой, с осетринкой! А калья, необыкновенная калья, с кусочками голубой икры, с маринованными огурчиками. а моченые яблоки по воскресеньям, а талая, сладкая-сладкая «рязань». а «грешники», с конопляным маслом, с хрустящей корочкой, с теплою пустотой внутри. »
Хосе Агустин Арриета
Чарльз Диккенс, из повести «Рождественская песнь в прозе»
«Появление гуся произвело невообразимую суматоху. Можно было подумать, что эта домашняя птица такой феномен, по сравнению с которым черный лебедь самое заурядное явление. А впрочем, в этом бедном жилище гусь и впрямь был диковинкой. Миссис Крэтчит подогрела подливку (приготовленную заранее в маленькой кастрюльке), пока она не зашипела. Юный Питер с нечеловеческой энергией принялся разминать картофель. Мисс Белинда добавила сахару в яблочный соус. Марта обтерла горячие тарелки. Боб усадил Малютку Тима в уголку, рядом с собой, а Крэтчиты младшие расставили для всех стулья, не забыв при этом и себя, и застыли у стола на сторожевых постах, закупорив себе ложками рты, дабы не попросить кусочек гуся, прежде чем до них дойдет черед.
«И вот появляется миссис Крэтчит – раскрасневшаяся, запыхавшаяся, но с горделивой улыбкой на лице и с пудингом на блюде, – таким необычайно твердым и крепким, что он более всего похож на рябое пушечное ядро. Пудинг охвачен со всех сторон пламенем от горящего рома и украшен рождественской веткой остролиста, воткнутой в самую его верхушку».
Блюда со страниц любимых книг: подборка от «Едим Дома»
Художественная литература — это волшебный мир, который вдохновляет и заставляет испытывать новые эмоции. Кто из нас не следил за судьбой героев любимых книг, не радовался и не переживал вместе с ними? А мы предлагаем вспомнить угощения, которые упоминались в произведениях, и даже повторить их на своей кухне. Присоединяйтесь!
Угощение из Хогвартса
Книга «Гарри Поттер» о приключениях юных волшебников покорила миллионы сердец по всему миру. Поклонники наизусть помнят все атрибуты загадочного мира, созданного британской писательницей Джоан Роулинг, — от говорящих картин до игры в квиддич. И уж конечно, многим запомнились описания торжеств, проходивших в главном зале Хогвартса. Помните ли вы пастуший пирог, который ели герои на одном из них? Тогда давайте приготовим его!
Говядину промойте и измельчите в мясорубке. Морковь натрите на терке, измельчите лук, обжарьте овощи на растительном масле до мягкости. Добавьте в сковороду нарезанный перец, очищенные от кожуры измельченные помидоры, зеленый горошек, фарш и немного воды. Тушите все вместе в течение 10 минут, добавьте специи по вкусу. Картофель очистите и отварите до готовности, добавьте сливочное масло и молоко, разомните до состояния пюре. Посолите пюре и добавьте в него тертый сыр. В форму для выпекания выложите фарш с овощами, сверху распределите слой картофельного пюре. Выпекайте пирог при 180 °C 30–40 минут.
Один за всех и все за одного
Александр Дюма в своей книге «Три мушкетера» очень ярко описал каждого героя своего произведения. Портос, к примеру, отличался не только добродушием и смелостью, но и прекрасным аппетитом, и очень любил фрикасе из кролика. Мы предлагаем вам убедиться, что любовь мушкетера к этому блюду абсолютно оправданна!
Карлсон, который живет на крыше
Наверное, каждый из нас с детства любит произведения Астрид Линдгрен об умном, красивом и в меру упитанном мужчине — Карлсоне, который живет на крыше. Герой этих детских книжек не отличался трудолюбием, зато был без ума от сладостей. Давайте тоже побалуемся сладкими плюшками, ведь это, как говорится, дело житейское.
Для плюшек понадобится:
Растворите дрожжи в теплом молоке, добавьте сахар, оставьте смесь на 10–15 минут для активации. Муку просейте, добавьте к молочно-дрожжевой смеси. Всыпьте соль, сахар, влейте масло, добавьте 2 яйца. Замесите эластичное тесто, накройте полотенцем и оставьте в теплом месте на 30 минут. От теста отрежьте небольшой кусочек, раскатайте в пласт, сверните в рулет и соедините концы. Сбоку разрежьте рулет, но не до конца. Разверните полученные части. Повторите процедуру с оставшимся тестом. Перед выпечкой смажьте плюшки яичным желтком. Выпекайте при 180 °C 30–35 минут до готовности. Готовые плюшки посыпьте сахарной пудрой или корицей.
Похождения Чичикова
Гоголь в своем романе «Мертвые души» не только раскрыл загадочную русскую душу, но и точно описал быт современников, в том числе и яства, которые ставились на стол. Посещая дома помещиков, Чичиков отведал немало угощений. Но мы решили выбрать поистине русское блюдо — щи. А вы помните, кто угощал героя этим вкусным супом?
Говядину промойте, нарежьте крупными кусками, залейте водой, добавьте лавровый лист и перец горошком. Отваривайте мясо 1,5–2 часа, периодически снимая пену. Нарезанные лук и морковь пассеруйте на растительном масле до золотистости, добавьте квашеную капусту, тушите все вместе еще 5–7 минут. Добавьте в бульон обжаренные овощи вместе с нарезанными картофелем и репой. Варите суп еще 15–20 минут до готовности овощей. Готовый суп подавайте с нарезанной зеленью и сметаной.
Приключения Тома Сойера
Вышедшая из-под пера Марка Твена серия книг о Томе Сойере и Гекельберри Финне стала очень популярной в нашей стране. Историей о приключениях двух проворных мальчишек зачитывались многие. В одном из рассказов герои ели кукурузные лепешки, давайте тоже отведаем их!
Для теста нам понадобится:
Смешайте оба вида муки, манку и кефир, добавьте соль и сахар. Замесите тесто и оставьте его на 30 минут. В это время нарежьте свинину небольшими кусочками и обжарьте на растительном масле. В отдельной сковороде обжарьте измельченный лук, очищенные и нарезанные томаты, раздавленный чеснок. Добавьте к овощам мясо, потушите все вместе 10–15 минут. За пару минут до готовности добавьте кукурузу. Тесто разделите на кусочки, раскатайте в круглые лепешки. На половину каждой лепешки выложите начинку, накройте второй частью лепешки. Выпекайте на противне, застеленном пергаментом, при температуре 180 °C в течение 15 минут.
Волшебный мир Толкина
Английские писатели подарили миру много сказочных персонажей. Благодаря Джону Толкину, например, мы узнали о хоббитах и Братстве кольца. Хоббиты, кстати, очень любили поесть и всегда имели в запасе много еды: кексы, салаты, сыр, малиновое варенье и многое другое. Были в закромах у Бильбо и пирожки «Минс Пайс», их-то мы с вами и приготовим.
Изюм промойте и обсушите, яблоки очистите от кожуры и мелко нарежьте. Все ингредиенты для начинки, кроме бренди, соедините и перемешайте, оставьте в прохладном месте на несколько часов, после чего заливаем смесь бренди на 20–30 минут. В миску просейте муку, добавьте нарезанное кубиками масло, разотрите в крошку, добавьте сахар, желток, молоко и тщательно перемешайте. Замесите руками податливое тесто, оберните пищевой пленкой и оставьте в холодильнике на 30 минут, после чего раскатайте в тонкий пласт и вырежьте круги по размеру формочек для выпекания. На дно формочек выложите тесто, формируя бортики. Сверху положите начинку. Накройте каждую заготовку еще одним пластом теста сверху, защипните края. Выпекайте в разогретой до 190 °C духовке 20–25 минут.
Вкусный рассказ Антона Павловича
Если и есть непревзойденный мастер слова в русской литературе, то это, конечно, Чехов. Не верите? Тогда почитайте его рассказ «Сирена». От описаний вкусных блюд проснется аппетит у каждого. Из всего списка кушаний, упоминающихся в рассказе, мы выбрали жареных карасей в сметане.
Очистите и выпотрошите карасей, смажьте солью снаружи и внутри. Обжарьте карасей на растительном масле с двух сторон до золотистой корочки вместе с нарезанным кольцами луком. Вылейте в сковороду сметану, доведите до кипения и убавьте огонь. Добавьте разрезанные пополам помидоры черри. Тушите карасей в сметане в течение 15–20 минут. Перед подачей посыпьте блюдо нарезанной зеленью.
Американские боги
Фантастический роман Нила Геймана «Американские боги» вдохновил режиссеров на создание одноименного сериала, а нас — на приготовление чили кон каре, которое готовила жена главного героя. Присоединяйтесь!
Лук и морковь нарежьте кубиками, измельчите перец чили, обжарьте все на разогретой сковороде с оливковым маслом до прозрачности лука. Добавьте говяжий фарш и обжарьте все вместе. Положите в сковороду томатную пассату и фасоль без жидкости. Залейте все темным пивом, добавьте специи. Тушите под закрытой крышкой на слабом огне в течение 1 часа, периодически помешивая.
Печенье для Пруста
Печенье «Мадлен» для Марселя Пруста играло особую роль. Об этом он упоминает в своем романе «В поисках утраченного времени». Именно это лакомство мысленно возвращало героя во времена, когда он чувствовал себя счастливым. Самое время и нам отведать это нежнейшее угощение!
Муку просейте в миску вместе с разрыхлителем. Сливочное масло растопите и остудите. Яйца слегка взбейте с сахарной пудрой до побеления, но не до густых пиков, добавьте к яйцам муку, масло и цедру одного лимона. Заполните формочки для печенья «Мадлен» тестом и поставьте их в разогретую до 200 °C духовку на 10–15 минут.
Древнерусский напиток
Мы не могли обойти стороной «Повесть временных лет», ведь это бесценный памятник древнерусской истории и словесности. В летописях даже есть упоминание об овсяном киселе как источнике силы и здоровья. Предлагаем прислушаться к предкам и приготовить полезный напиток в домашних условиях.
Овсяные хлопья залейте водой, добавьте черный хлеб и оставьте на сутки. Не забывайте периодически перемешивать смесь. После этого процедите хлопья через марлю, оставшуюся жидкость поставьте на огонь. Добавьте мед и варите кисель до загустения. Употреблять кисель можно горячим, а можно охлажденным.
Желаем вам приятного аппетита и надеемся, что вам понравилось наше литературное путешествие. А вы читали все книги из нашей подборки? А может быть, вы вспомните другие произведения, где в полной мере раскрываются кулинарные таланты героев? Ждем ваших комментариев!