Стратилат вампир пищеблок кто это такой
С пионером гулял упырек: зачем кровопийцам красные галстуки
Певец Урала и его тайн Алексей Иванов — один из самых популярных российских писателей наших дней. Поспорить с этим могут разве что поклонники другого мэтра нашей словесности, Виктора Пелевина (имя же им — легион). Прочитав новый роман Иванова, критик Лидия Маслова не удержалась от соблазна провести параллели с Пелевиным — и сделала выводы. Которые и оформила в официальный отчет — специально для «Известий».
Алексей Иванов
Пищеблок
М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2018. — 360 с.
Действие романа Алексея Иванова «Пищеблок» происходит в самом, возможно, живописном пионерском лагере советской и постсоветской литературы: «Буревестник» «с его макаронами и барабанами» раскинулся на берегу Волги, где природной декорацией служат таинственные Жигулевские горы, а рукотворной — архитектурный ансамбль из разноцветных теремков в «ропетовском стиле», где до революции были дачи самарских купцов. Олимпийским летом 1980-го в лагерь в начале второй смены прибывают два главных героя — закончивший пятый класс обманчиво хрупкий очкарик Валерка и закончивший второй курс филфака «модный, как болван», вожатый Игорь Александрович, точнее, Горь-Саныч — «Пищеблок» непринужденно написан преимущественно разговорным пионерлагерным языком, вожатые по словарному запасу (даже во внутренних монологах с философскими рефлексиями) недалеко ушли от своих подопечных, и часто автор с удовольствием воспроизводит интонацию страшных историй, которые дети нашептывают в темной палате после отбоя.
Писатель Алексей Иванов
В старом пелевинском рассказе «Синий фонарь» один из мальчиков, рассказывающих в палате страшилки, на грозный вопрос решившей навести дисциплину воспитки: «Кто тут главный мертвец?» находчиво отвечает: «Главный мертвец в Москве на Красной площади». Вот и в «Пищеблоке» (шубись, пацаны, спойлер!) главный вампир затаился в самом красном углу пионерлагеря. Впрочем, догадаться об этом можно задолго до простодушных Валерки и Горь-Саныча, и роман в общем-то не о том, как вычислить верховного кровопийцу, который держит в своих руках все опутывающие лагерь нити, примерно, как «Великая мышь» контролирует всё мироздание в другой пелевинской книге, «Empire V». Иванов мышиными аналогиями не пользуется — чаще он сравнивает вампиров с тараканами, благодаря их способности быстро лазить по вертикальным поверхностям.
Так же мало, как сверхъестественными способностями вампиров, Иванов увлекается описаниями их физических изменений — в «Пищеблоке» больше пугает внутренняя мировоззренческая трансформация, связанная с готовностью подчиняться чужим правилам и вообще быть идеальным членом лагерного общества. Гораздо больше, чем отрастающие клыки, упыря выдает неспособность проявить свободную фантазию в игре «Море волнуется раз»: «Если бы требовалось подмести территорию, собрать металлолом или поучаствовать в спортивном соревновании, пиявцы наверняка были бы в числе первых, — а играть они не умели. Нет правил, чтобы показывать кита или хотя бы герань, выброшенную капитаном за борт».
Для верховного вампира в «Пищеблоке» пригодилось звучное греческое слово «стратилат», а для подчиненных вампиренышей, которые служат для стратилата своего рода кормильцами-пеликанами, принося ему выпитую кровь, Иванов придумал мужской род от слова «пиявка» — пиявец, как бы обозначив, что кровососущие советские пионеры в нескольких принципиальных моментах отличаются от старорусских упырей и вурдалаков, о которых можно прочесть, скажем, у графа А.К. Толстого. Не то чтобы «всё изменила революция», в том числе и вампирский модус вивенди, но отдельные удобства вампирам она принесла: так, пиявец может спокойно функционировать и при свете дня, пока на нем повязан красный галстук, обеспечивающий ему защиту от солнца.
Есть и плохие новости (плохие для тех, чей близкий и любимый человек превратился в вампира) — пиявец особых выгод от своего будто бы сверхчеловеческого состояния не приобретает, потому что не живет дольше одного года, по истечении которого умирает под благовидным предлогом — от болезни или несчастного случая.
Насколько логичны ивановские нововведения в русле классической вампирской традиции и входят ли они в противоречие с ортодоксальной вампирологией, не так уж и важно. Как водится в литературе и в искусстве, кровопивец, конечно же, метафора. Основная мысль «Пищеблока» в том, что настоящий вампиризм, пьющий из человека жизненные соки и вгоняющий его в гроб, — это необходимость жить по неизвестно кем придуманным правилам, без соблюдения которых трудно преуспеть в социуме, а ключевая фраза романа (которая годится и в качестве слогана возможной экранизации): «Общество так устроено, что вампира не убить».
Впрочем, сам писатель, считающий свой роман светлым и радостным, в финале не решается погасить робкую надежду, что любовь и дружба как живые и человечные разновидности коллективизма все-таки могут попытаться вступить в бой с мертвыми ритуалами и высасывающими душу правилами.
Пищеблок: Здесь по ночам пьют кровь…
После второй части «Улицы страха» как-то взыграла ностальгия по прошлому. Пионерский лагерь это было самым лучшим временем. И тут как раз попался на глаза наш сериал. Но чего я совсем ожидала, так это того, что фильм вроде про детей, но далеко не для детей. И да, пионерский лагерь 80-х годов как-то не так звучит под иностранную музыку.
Знакомство с лагерем и героями
Дети едут в лагерь на речном катере и рассказывают друг другу местные легенды. Говорят, что у входа в лагерь Буревестник стояли две скульптуры: горнистка и барабанщик. Но однажды кто-то из детей разбил барабанщика и с тех пор каждую ночь горнистка ходит по лагерю и ищет того, кто это сделал. И вообще, лагерь этот проклятый: дети пропадают, в лесах живут дикие беглые зеки-каннибалы.
Так в разговоре знакомятся Валера Лагунов и Лева Хлопов. У Валеры здесь работал старший брат вожатым, но он погиб. Некоторые ребята тут уже были, но многие в первый раз. То же самое касается и вожатых. Например, Игорь Корзухин — носит прическу не по форме и модные джинсы, любит Битлов и девушек. Вот только сосед попался сильно правильный и продуманный Саша Плоткин, все у него распланировано на годы вперед.
Атмосферка лагеря совсем не та…
Мда, лагерь вроде пионерский и времена советские, но что-то как-то не идет пока атмосферка-то. Судя по тому, что детишки говорят про Олимпиаду, то время примерно 80-й год. Эм, в 80-м я, конечно, еще не ездила в лагерь, но даже в 83-м у нас такого не было — какие-то разборки, иностранные песенки, девицы с размалеванными губами и глазами, старшеклассницы полуголые среди детишек.
Да у нас разделение строжайшее было, никаких смешанных групп, все строго по возрастам. А речь! Не пионеры, а разновозрастные гопники, блин. Не говорю, что секса не было или вожатые не пили, но поскромнее как-то себя вели. Пионеры во всяком случае не заставали их голыми.
Или я росла в каком-то совершенно другом мире, или создатели сериала мало знают о тех временах, или же они сознательно искажают реальность, чтобы принизить и в чем-то даже опошлить Советский союз. Почему-то склоняюсь к последнему. Надо же молодым вдолбить, что в Союзе все было плохо от слова вообще. Хотя на самом деле это и был практически коммунизм.
Первый вампир и способы борьбы с ним
Уже во вторую ночь пропал Лева Хлопов. Искали всем лагерем. Серьезно? Детей с фонариками ночью в лес? Нашли, правда, быстро. На следующий день он стал каким-то странным. Типа вампиром. Момент отпадный, наши вывели новый вид вампиров. У них нет клыков, зато есть какое-то то ли жало, то ли хоботок, то ли игла от шприца.
Хлопов покусал всех мальчишек из комнаты, остался один Лагунов. Сам Валера все видит и паникует. Он же находит запись в медпункте, что Лева Хлопов умер несколько дней назад, а между тем он здоров и очень опасен. Так, солнца вампиры не боятся, чеснока тоже, а вот крест вроде работает. Правда, потом оказалось, что это просто отравление от дыни.
Так как Валере поговорить не с кем, то разговаривает он со своим погибшим братом. Параллельно в сериале идет любовная линия и тут проблем не меньше, чем с вампирами. Правда, они более реалистичные и далеко идущие. Любовь Игоря и Вероники может навредить обоим.
Святая река и доктор Носатов
В лагере появилось сразу два вампира, и они между собой типа конкурируют, во всяком случае, тушек делят. С одной из укушенных случилась трансформация. Странно, пацаны вроде превращались безболезненно, а может, просто не показали? Девчонка умерла, потом ожила. Лагунов опять все видел. Интересно, а доктор Носатов в курсе, что происходит?
На дне Нептуна вдруг оказалось, что наши вампиры до одури боятся… воды. Я ржу, вода в речке Рейке типа святая. Когда-то очень давно местный поп крестил в реке прихожан. И с тех пор река, которая между прочим постоянно течет, почему-то вдруг оказалась святой. Ну понятно, и крест нужен освященный. И на землю святую типа церковную пиявцы тоже ступить не могут. Как-то так снова все в религию скатилось.
Хотел было Валера доктора Валентина на чистую воду вывести — заменил ему водку водой из реки, да тот как раз вешаться собрался. Так что, пацан спас доктора, а вместо благодарности тот сказал, что нельзя мешать человеку сводить счеты с жизнью. У доктора Носатова свои проблемы — нереализованные амбиции, да еще эти пиявцы, вот и пьет по-черному. Кстати, очень колоритный персонаж (Тимофей Трибунцев «Монах и бес»), без него сериал был бы куда беднее.
Серп Иванович Иеронов и предательство
Странный пенсионер в лагере подшефный. Воевал еще в отечественную войну. То есть, ему теоретически лет 80 минимум, но выглядит моложаво. Может он и есть главный вампир? Почему всех тянет в этот лагерь? Хотя брат Денис очень не советовал Валере сюда ехать. Погиб он странно — от падения стекла.
Ага, Серп Иванович рассказал Валере как было на самом деле в 18-м году. Тогда он встретился с вампиром первый раз, в 34-м ловить вампиров начали по всей стране. Так что получается, что Серп Иванович не вампир, но все про них знает.
На коллективном собрании против Лагунова выступали многие. Но вот от девочки, которая ему нравится, подвоха он не ожидал. Валера где-то в душе считал, чтобы Анастасийка Стригушина тоже питает к нему какие-то чувства, потому естественно посчитал это предательством.
Обращение Вероники и особенности вампиров
Против Валеры восстал чуть ли не весь лагерь, только Вероника его пожалела. Та еще русалка, каждый день плавает, ни один вампир не позарился. Только я успела об этом подумать, как и до нее добрались. Вампира пока не показывают, так что его личность по-прежнему остается загадкой.
Эм, Денис Лагунов тоже был вампиром. И мама вампирша получается тоже? Или просто корм? Что показательно, вампиры после обращения становятся такими сдержанно порядочными и правильными, или это лишь камуфляж, чтобы не привлекать к себе внимания резкими действиями?
Рассказ доктора и короткая жизнь пиявцев
Валентин узнал обо всем три года назад. Каждый год 13 пионеров обращаются в вампиров, но в течение года все равно умирают. И смерти нелепые: отравление, несчастный случай, редкая болезнь. Так вот почему погиб брат Валерки. Собственно, больше доктор ничего не знает.
Что понравилось, вампиры абы кого не кусают, нужно согласие жертвы. Да и с жертвам по большей мере от этого ничего плохого не происходит. Ну попили у них кровушки, ну подчиняли какое-то время, а потом в принципе живут спокойно дальше. Так что обращенным куда хуже.
Я все-таки не выдержала и залезла в описание книги. По всему получается, что Серпа Ивановича я не зря подозревала. Но почему он вроде как помогает Валерке и Игорю? Рассказал про главного, которому обращенные кровь приносят, а потом он их убивает. Чтобы отвести от себя подозрения или есть другая цель?
Воровство на пищеблоке и тринадцатый вампир
Никак не выяснится, кто же тринадцатый обращенный. Я почему-то грешным делом подумала на Анастасийку. Почему? Кто его знает, уж больно ангельская личность у девчонки. Директор тоже в курсе всего, но предпочитает не вмешиваться. Но кажется, после встречи с директором именно Игорь стал тринадцатым пиявцем. А нет, только придуривается.
После Зарницы пропал мальчик Юра, который знал о вампирах и подружился с Валеркой. Игорь подслушал разговор и по всему похоже, что ребенка убили и расчленили, а останки держат в холодильнике на пищеблоке. Но скорее всего, там что-то другое. Ну точно, обычное мясо. Подворовывают на пищеблоке работнички.
Валерка хоть и очкарик, но парень отчаянный, полез вместе с Игорем в самое пекло. Мда, тут Капустин прав, если бы в свое время все не тащили всё, что было можно, может и Союз остался бы цел. Это и вправду похоже на всеобщий психоз. Юра нашелся на следующий день, живой, но уже не тот — тринадцатый…
Баба Нюра и настоящая история Иероновых
Серп Иванович рассказал о стратилате, главном вампире, он типа меченый. Естественно, очередное подозрение пало на бабу Нюру. Еще интереснее, вампиры носят галстуки не просто так, чегой-то им без них становится дурновато. Нападение на стратилата бабу Нюру организовали по всем правилам. Под узнаваемое «Все идет по плану» подготовка смотрелась прям феерично.
Но баба Нюра оказалась не промах, дала отпор нападающим. Это дало время Валере понять, кто же настоящий стратилат. Баба Нюра оказывается сама пиявцев боится, хотя некогда была тушкой для своего Хозяина. Вот она-то рассказала немного другую историю про братьев Иероновых, которые под видом революции занимались убийствами, грабежом, вандализмом и портили барских девок.
Как собственно и большинство красных, выходцев из низких слоев. Подозреваю, что идеологических и честных в рядах Красной армии было слишком мало. В основном неграмотный сброд, но интеллигенты особо были не нужны. Ведь основная цель была — уничтожение старого строя, а для этого большой ум лишь помеха.
Так вот тогда-то братья Серега и Матвей Иероновы стратилатами и стали. Дальше интересно, от солнца вампиров защищают звезда, красный цвет, серп и молот. Отсюда новые имена братьев Иероновых Серп и Молот. Вот молодые пиявцы в красных галстуках и ходят. Для защиты.
Использование символики в СССР отдельный разговор, тут явно замешана магия. Кстати, если у власти упыри стояли, которые боятся освященной земли, крестов и прочих святынь, понятно, почему советская власть церкви рушила. Реальная причина другая, конечно, но эта версия ой как хорошо вписывается в историю, даже не по себе как-то стало…
Финальная битва и новый стратилат
Ну вот, осталась последняя серия и последний день олимпийской смены. У Игоря получилось склонить на свою сторону Веронику, которая должна быть первой жертвой стратилата. Типа, Игорь достучался до ее души, она вспомнила, что любит его. Но и пиявцы не дремлют. Мда, сознательно или нет, но создатели дали негативную программу на красный галстук как символ вампиров.
В самый неподходящий момент Анастасийка неожиданно устроила Валере сцену ревности. Кто бы мог подумать, а с виду такой ангел. Тут еще Шалаева со своей местью явилась, чуть всю операцию не сорвали. Тем не менее пиявцев удалось заблокировать на катере, а Серп Иванович был вынужден сделать Валерку стратилатом.
Да, Валера сделал единственно верный шаг. Серп же совершил акт самосожжения в пионерском костре. А вот доктора Носатова и вправду жаль. Хотя для него гибель была наверное единственным смелым поступком в жизни. На утро все разъехались по домам. Ника почему-то осталась с Сашей Плоткиным. Интересно, как Валерка теперь будет жить? Может продолжение снимут?
Впечатления от просмотра
Что по итогу. Несмотря на основные моменты, которые я уже озвучила в начале, в целом серил мне понравился. Эдакая детективная история про вампиров с элементами драмы. Много в ней таких моментов, чего только стоит стареющая вечно молодая Свистуха и нереализованный доктор Валентин.
Очень понравились главные герои, да и сама история интересная. Поначалу как-то идет все размеренно, а вот с пятой серии вообще треш начинается. Отчаянно захотелось почитать книгу Алексея Иванова. Только под конец стал понятен смысл название сериала. Пищеблок это сам детский лагерь — собственно кормушка для стратилата.
Без программ не обошлось. Не знаю намеренно или нет, но Союз опять обгадили. Причем в самой его лучшей части — пионерское детство. Интересно, насколько это видение соответствует книге? Тем не менее на минутку вдруг показалось, что и наши, наконец, начали снимать приличное сериальное кино с мистическим уклоном. А программы? Да где их нет…
2 комментариев
фильм понравился больше обзора. нравится в таких обзорах «у нас такого не было!» ой, а мы-то думали, в пионерлагерях были сплошь вампиры, ммм, автор открыл глаза. И умилила любовь к совку. «Практически коммунизм». Да, красивая философия. Жаль, что нежизнеспособная, которая кончается всегда одинаково — обнищанием и бандитизмом, во главе со стратилатом-генсеком наверху. Под видом равенства, оф корз.
а чем вам совок не угодил? лично мое детство при Союзе было достаточно счастливым. так что говорить что-то дурное повода у меня нет. а вот почему все закончилось обнищанием и бандитизмом это уже совсем другой вопрос.
Убить вампира Вчера посмотрел последние серии Пищеблока и понял, что
Вчера посмотрел последние серии «Пищеблока» и понял, что этот фильм гораздо сильнее и глубже, чем я думал в начале. Более того, я, пожалуй, назвал бы его лучшей мистической драмой, снятой в России. Сперва я определил его как едкую сатиру на «совок», которая не потеряла своей актуальности, потому что у многих этот кадавр до сих пор сидит в головах. Именно они пишут на киносайтах злобные рецензии (зацепило!), однако, сатирический аспект в этом произведении, как в знаменитом романе Булгакова, далеко не главный.
Однако сериал гораздо страшнее и безнадежнее цикла подростковых повестей Джоан Роулинг. Представьте себе, что в финале Гарри, победив Волдеморта, сам становится Волдемортом, поскольку иначе победить его невозможно. Именно это происходит в «Пищеблоке». В нем нет хэппи энда: в пионерлагерь приезжает добрый и храбрый мальчик Валера, а домой возвращается новая реинкарнация Стратилата, после того как прежний верховный вампир сгорел в пионерском костре.
Да, Валерке удалось освободить детей и подростков, превращенных Стратилатом в зомби-кровососов (согласно мифологии фильма, после гибели вампира все новообращенные им вампиры вновь становятся людьми, не помнящими, что с ними произошло), но какой ценой! Перед смертью Стратилат говорит ему: «Теперь ты не сможешь бороться со своей сущностью и скоро станешь таким же как я. Я тоже пытался бороться, но это невозможно».
Момент превращения Валерки в вампира.
Вампиры учатся кусать: что не так с набирающим популярность сериалом «Пищеблок»
Лето 1980-го, новая смена в пионерлагере «Буревестник». Вроде бы все как обычно, но пубертатный вожатый Игорь (Даниил Вершинин) и воспитанник Валера (Петр Натаров) что-то заметили. Игорь — другую вожатую, подозрительно созревшую и совершающую регулярные обнаженные заплывы по ночам Веронику Несветову (Ангелина Стречина). У Валеры наблюдения не такие приятные: соседи по его койко-месту ведут себя как-то странно, чересчур бледные и, по всему выходит, питаются человеческой кровью. Со всем этим как-то связано руководство лагеря: старорежимный начальник Серп Иванович (Сергей Шакуров); старшая пионервожатая, кажется, эротоманка и милфа (Ирина Пегова); сильно пьющий и потому сумрачный врач (Тимофей Трибунцев).
Была такая ироничная мемная копипаста, пародирующая ностальгические воспоминания тех, кто родом из СССР. Начиналась так: «Что было при Сталине. Что мы потеряли. Пенопласт делали из молочной пены. Можно было детей кормить». В целом, этой копипастой можно почти без исключений описать все множество исторических российских сериалов — или хотя бы в (псевдо-)историческом сеттинге. Речь не только о сюжетных маневрах в стиле Back to USSR (но в данном случае речь пойдет именно о них). Телемыльная промышленность тщетно пытается вернуть взрослеющую, если не дряхлеющую, целевую аудиторию обратно во времена ее молодости, когда мороженое реально стоило 48 копеек, и это была на тот момент не торговая марка транснациональной корпорации Nestlé.
Говоря проще, есть ощущение, что советские времена в сериалах нещадно романтизируются. И не факт, что таким образом проявляется общенациональный возвратный тренд на коммунистические идеи — возможно, просто попытка спрятаться за иллюзией о счастливом прошлом от безысходного настоящего, которое лишь косметически, электросамокатами и симпл-димплами, похоже на зарубежье, а на самом деле — примерно все та же отечественная безнадега. Иначе говоря, к просмотру какого-нибудь сериала «Восьмидесятые» зрителя постарше влекут те же резоны, на которые зрителя помладше заманивают в Happy End. Хочется просто спрятаться, забыться — за эротической ли исторической грезой, у кого и все сразу.
В случае этого проекта «Кинопоиску» чрезвычайно повезло со входными данными. Алексей Иванов, один из ярчайших и притом продаваемых русскоязычных литераторов последних десятилетий, чаще уходит своими сюжетами глубоко в прошлое, как это было в «Сердце пармы», двухчастном «Тоболе» и недавних «Тенях тевтонов». И вот эти книги, кстати, все замечательные, либо остаются без экранизаций, либо так плохо переносятся на экран, что лучше бы никак, чем так. А вот когда Иванов решал остаться в современности или вовсе во вневременьи, получалось что-то совершенно иное — студенческая философская притча «Общага-на-Крови», эпической мощи неообломовщина под всем известным названием «Географ глобус пропил» или пока что предпоследний в библиографии «Пищеблок». Там очень киношный, легко визуализирующийся в голове язык, потому, наверное, и с экранизациями все отлично: «Общага» Романа Васьянова грозится стать одним из важнейших фильмов 2021 года, а про «Географа» уже и рассказывать никому не надо, все и так видели. К такому-то запрограммированному на успех первоисточнику оставалось лишь приставить достойных исполнителей-осмыслителей.
Продюсер Цекало, видимо, решил сильно не заморачиваться, против природы не переть и на жанровый сериал нанять жанрового же режиссера. Святослав Подгаевский, также известен как надежда русского хоррора, умелец работы с небольшими бюджетами, правда, если честно, без больших достижений — «Пищеблок», как ни иронично, станет первым проектом в его фильмографии («Пиковая дама: Черный обряд», «Русалка. Озеро мертвых», «Яга. Кошмар темного леса» и так далее), который добрался до зеленой средней оценки на сервисе, что нанял его к себе на работу.
Впрочем, это и не совсем ужасы — да и Подгаевский явно хотел расширить свою компетенцию. Для того чтобы именоваться хоррором, здесь нет, собственно, ничего страшного. Пионерской трепетной элегии о последних годах юности и первой любви в стиле «Ста дней после детства» и не подразумевалось изначально. Дотошной реконструкцией 1980 года тут и не пахло — всюду виден новодел, даже тому, кто родился на 10−15 лет позже, будет понятно, что это уж точно не заповедник совка, а его затейливое переосмысление. Стиль сериала определить трудно. Вездесущее сравнение с «Очень странными делами» тут, пожалуй, не вполне уместно. Это гибрид многих жанров, дискурсов, эпох — примерно теми же словами описывали и «Топи», но там, сразу признаем, было куда умнее, но зато не так по‑зрительски увлекательно.
Как и всякий хоть немного вдумчивый исторический фильм, «Пищеблок» оказывается и о прошлом, и о будущем. С одной стороны, перед нами точно не СССР — бросается в глаза неоновое освещение и новодел в костюмах и декорациях. Словом, это точно не ностальгия ради ностальгии. С другой — действие «Пищеблока» и с современностью не связано. Валера борется с кровососным заговором, а Игорь стремительно взрослеет в половом плане где-то внутри почти целиком фантазийного мира, напоминающего наш лишь немного, только отблесками кислотных цветов в столовском граненом стакане. Понятно, впрочем, зачем так сделано — чтобы всем угодить. Но в итоге вышло ни нашим, ни вашим. И не треш, и не арт, а так. Пересахаренная картинка при всей своей внешней яркости растворяется в рядах других сериальных. Советский зритель в этом паноптикуме растеряется и не сможет выдавить из себя воспоминаний, а для детей 1990-х все умилительные пионерские галстуки, инсценировки лагерной линейки и Дня Нептуна — пустой звук.
С другой стороны, есть в этом сериале то, чего в СССР вроде как не было, и эта самая тема занимает в «Пищеблоке» больше всего места. На самом деле обе магистральные линии, и пубертатного созревания (актерам, занятым в бесконечных постельных сценах, 19 и 25 лет соответственно, но выглядят они как barely legal, поэтому их обнаженные поцелуи под водой ощущаются двусмысленно и полузаконно), и вампиризма, об одном и том же — о сексуальности и перверсии. Гламуризованные упыри издавна представляются в кино как соблазнители, предлагающие или дарующие без прелюдий вечную жизнь в обмен на несколько капель крови. Здесь, конечно, другой стиль, нежели в каком-нибудь «Голоде» Тони Скотта, но все же тайный смысл посиделок чересчур бледных мальчиков среднего школьного возраста, которые бесконечно волочатся друг за другом вследствие неутолимой тяги, целуются, получается, в шею и ведут себя в целом непотребно, смущает. Вообще для жанра хоррора или «около хоррора» не впервой, когда за элементами ужасов скрывается на самом деле щекочущая эротика или хотя бы эротические мысли — весь жанр слешера, по сути, на этом и построен. Но в условиях пионерлагеря 1980-х подобный подтекст выглядит одновременно не вполне уместно и вполне себе неприлично. Это и достоинство для зрителя-эротомана, и недостаток, причем критический, для ханжи. С одной стороны, трогают грязными руками светлые воспоминания, с другой — наконец-то добавляют смысл туда, в картинки из юности, наполненные подавленной, латентной сексуальностью (а иначе зачем вообще детей и подростков вывозили на природу, туда, где за всеми все время не уследить, если не для того, чтобы они там созрели).