мясо змеи где попробовать
Блюда из змей: где попробовать и как приготовить самостоятельно
Мало таких животных, отношение к которым было бы столь же неоднозначным, как к змеям. Их боятся, любят, уважают, им поклоняются, а еще их… едят. На первый взгляд, идея кажется странной, но немного изучив вопрос, понимаешь — а почему, собственно, нет?
Итак, немного истории
На юге Китая мясо змей пользовалось популярностью еще до нашей эры, особенно его ценили в провинции Гуандун, а ее столица Гуанчжоу по сей день славится своими ресторанчиками, в меню которых можно найти более 70 (!) блюд из рептилий. Со временем змеиное мясо оценили и жители северных провинций. В сельских районах Юго-Восточной Азии это самый обычный продукт, издавна привычный на обеденной столе.
Однако было бы ошибкой думать, что этот деликатес ценили исключительно народы Востока — большие любители экзотики. Отнюдь. До XVIII века мясо гадюки пользовалось исключительной популярностью во Франции — считалось, что оно благотворно влияет на внешний вид и состояние здоровья. Некоторые знатные дамы даже соблюдали специальную «гадючью» диету. Змею варили с травами, фаршировали ею каплуна, делали заливное, готовили масло и многое другое. Продажа ценного мяса контролировалась государством в лице Людовика XIV — право торговать гадюками было предоставлено только врачам и аптекарям.
А что сегодня?
Во Франции мясо гадюки былую популярность утратило, а вот в Азии, джунглях Африки и Центральной Америки это по-прежнему вполне рядовое блюдо. В некоторых районах Латинской Америки из змей готовят даже своеобразную приправу (ее еще называют «солью гремучей змеи»): змею мелко режут, пересыпают солью, а через шесть месяцев, когда мясо высохнет, его выбрасывают, а оставшийся продукт используют в качестве соли.
За что ценят?
Поедание мяса змеи — это не просто процесс насыщения, но и некий ритуал. В Китае считают, что оно обогащает кровь, поскольку несет в себе позитивное мужское начало инь. Поэтому в некоторых ресторанах вам и сегодня предложат съесть сердце змеи и выпить ее кровь. Причем в этом случае змею разделают при вас, кровь сольют в стакан, разбавят рисовым виски, опустят туда сердце и этот коктейль подадут перед основным заказом. Описание многим покажется жутковатым, но здесь верят, что такой напиток напитает вас жизненной силой.
Кроме того, жир змей в капсулах используют как средство профилактики сердечно-сосудистых заболеваний, а сушеные желчные пузыри змей — для укрепления иммунной системы.
И что, правда все съедобные?
Где едят?
Традиционно — во многих странах Азии, прежде всего в Китае, многих странах Африки и Латинской Америки. А на американском Западе из змей готовят отменные барбекю. Но без сомнения королевой ресторанов змея является в Гуанчжоу, всего в нескольких часах езды от Гонкого. Шутка ли — 75 блюд из змеи, 17 видов вин из нее же в меню одного ресторана!
Как готовят?
Самые популярные способы готовки — на решетке или на шампурах. Готовят и супы, кое-где змею предпочитают в тушеном виде, где-то добавляют рис или тапиоку, где-то отдают предпочтение овощам и приправам.
Вот пара простых рецептов, вполне реализуемых в домашних условиях — правда, если только у вас есть свежая змея.
Хрустящая гремучая змея
Убитой змее отрезать голову и на час подвесить за хвост. Освежевать, выпотрошить, нарезать кусками, вымочить в молоке (2 часа). Обвалять в панировочных сухарях или кукурузной муке, обжарить во фритюре. Подавать с острым соусом.
Змея в маринаде с рисом
Змею освежевать, нарезать некрупными кусками. Приготовить маринад: соевый соус, чеснок, имбирь, виски — пропорции на ваш вкус. Замариновать мясо (минимум на час), положить на рис (отваренный до полуготовности) и варить до полной готовности блюда.
Напоследок совет: особенно ценится мясо змеи, впавшей в зимнюю спячку. Так что самое время для экспериментов!
Где в Москве съесть собаку, личинок и зародышей
Новый номер журнала «Афиша» посвящен тому, как Азия захватывает мир (Москву она давно захватила). «Город» публикует историю оттуда о том, как Андрей Подшибякин по заданию редакции съел собаку, кузнечиков, утиных зародышей и другую самую странную азиатскую еду, какую только можно найти в столице.
Прокисшие бобы и полужидкий кальмар
«Вообще-то, такое в Японии едят под караоке, — говорит Юзу, — знаешь, под саке, чтобы песни потом попеть». «Такое» — это эйхирэ, больше всего похожее на наструганную тонкими палочками воблу. Ничего страшного, бывает намного хуже. «А теперь попробуй натто — мы это обычно на завтрак едим, риса только надо еще заказать». С натто ситуация сложнее: блюдо, похожее на плошку прокисших бобов, перемешанных со слизью, на вкус оказывается точно таким же — прокисшими бобами, перемешанными со слизью. Юзу смотрит на мои попытки это съесть с надеждой и легким испугом. Не хочется его обижать, поэтому я делаю довольное лицо: мм, неплохо. Слизь тянется за палочками и путается в щетине. Щебетание с соседнего стола, где проходит романтическое свидание, сходит на нет.
Дело происходит в обычном Ichiban Boshi на «Баррикадной» — сетевом суши-ресторане, где, как выясняется, есть специальное японское меню. Чтобы получить его, надо быть японцем, прийти с японцем или просто хорошо попросить. Контраст с обычным меню разительный: вместо нарядных суши-ассорти с разворотов смотрят вывернутые наизнанку рыбины с выпученными глазами, колбаски нездорового оранжевого цвета и плошка розовой слизи с пупырышками.
Следующее блюдо аутентичного японского ужина — та самая оранжевая колбаска, нарезанная брусками. Оказывается, это икра — чья именно икра, Юзу сказать затрудняется. Неплохо, но начинает не хватать пива и караоке. Бдительность окончательно усыпляет настоящий, по словам японца, токийский стритфуд: окономияки. Это что-то вроде слоеного пирога, укомплектованного луком, мясом, тестом и сыром, — его мы делим пополам.
Юзу вприкуску рассказывает, что, вообще-то, шеф Ichiban Хидэки-сан — большой специалист по уличной еде и здесь она довольно близкая к реальности; а вот был еще хороший ресторан «Мисато», но закрылся из-за санкций; «Макото» в Центре международной торговли еще работает, и там всегда полно японцев; «Сейджи» на «Парке культуры», конечно, вне конкуренции, и, кстати, «ты знал, что Сейджи не использует при готовке свинину, хотя японцы ее очень любят: к нему ходят много богатых еврейских бизнесменов, и он уважает их традиции».
Приносят полужидкого кальмара. «Ика-синохара, — поясняет Юзу, — очень хорошо идет под саке». Бугристый розовый кисель трепещет и резко пахнет чем-то вроде уксуса. Или даже аммиака. «У него очень, мм, сильный вкус», — предостерегает японец. Не попробовать нельзя; комок ика-синохары проваливается в пищевод, перехватывает дыхание. Этот чудовищный вкус смерти и безнадежности мне доводилось ощущать до сего момента только один раз — в Исландии, где нужно было попробовать важное национальное блюдо хаукарль, гнилую акулу. «Хаукарль», — говорю я, выпучив глаза. «Да-да, очень похоже», — радостно соглашается Юзу. Нет, стоп, все не может быть так плохо. Еще один укус (глоток?) маринованного невесть в чем кальмара. Хочется лечь под стол и заплакать. Юзу говорит, что для неяпонца заказать такое и съесть — огромное достижение и повод для уважения от любого гражданина Японии. Мне кажется, он просто меня утешает. Кальмар чудовищен.
Юзу поспешно заказывает нам местный специалитет — десерт итиго-дайфуку, который, по его словам, в Москве точно больше нигде не делают. Это что-то вроде рисового пирожка, в который заточена облитая шоколадом клубника, — дань шефа Хидеки-сана русским традициям; в Японии к клубнике относятся спокойно и не особенно ее едят. Итиго-дайфуку неожиданно роскошен (и присутствует, кстати, в русском меню) — и это последняя человеческая еда, которую мне предстоит съесть в ближайшие 48 часов.
Жареные кузнечики и шелкопряд во фритюре
Мика родился во Вьетнаме, но давно живет в Москве и говорит по-русски чище, чем многие из нас. Мика ведет нас по адскому «шанхаю» рынка «Садовод»; середина вторника, но здесь бурлят людские водовороты, невозможно припарковаться, кто-то артистично кричит: «Вся кожа по девятьсот!» Заодно выясняется, откуда в городе столько людей в очень редкой серии кроссовок Nike Air Max Independence Day — они тут по 900 рублей, лучше настоящих. Если поторговаться, отдадут за 700.
Здешний фудкорт найти непросто, но можно: вход номер 4, потом налево, потом направо, ориентир — продавец трусов с принтом «Хочу только Оксану» («Лену», «Юлю» и так далее). Усталые усатые мужчины едят лагман, дебелые блондинки заказывают пиццу. Нам наверх — в зал, судя по всему, для торжеств. Там никого нет, но специально для нас (точнее, конечно, для Мики) накрывают стол и приносят целую россыпь меню — нам нужно самое богатое, в коричневой папке. Кафе, судя по нему, называется «Шон-ха», но на других меню написаны другие названия. Разворот «Экзотические блюда»: какие-то хитро приготовленные лягушачьи лапки, «улитки, тушенные с зеленым бананом и тофу», почему-то тайский том-ям. Я пытаюсь отделаться лягушками, но Мика, продюсер Аля и востоковед Сергей безжалостны.
«Кузнечики и шелкопряд на всех?» — с сильным акцентом спрашивает официантка. Все добродушно смеются и заказывают вполне приличные блюда вроде супа фо и стеклянной лапши. Кузнечики и шелкопряд только мне — от сверчков удается отвертеться, потому что даже на фото в меню они выглядят чудовищно. «Мы такое, вообще-то, не едим, — царственно замечает Мика, — это китайская тема». На мое счастье, в наличии не оказывается блюда, скромно обозначенного в меню как «яйцо с начинкой»: вареного утиного яйца со сформировавшимся зародышем.
Сначала приносят тарелку жареных кузнечиков с аккуратно оторванными головами; есть кузнечиков нужно так: взять щепотку палочками, поместить в листик лолота (Мика: «Не знаю, как это по-русски называется. Это чисто наша и камбоджийская история»), обмакнуть в соевый соус и прожевать. Начинается светский разговор о том, где в Москве берут кузнечиков в таких количествах. Мика не знает. «Еще я люблю таких маленьких желтых, на клопов похожи. Они сочные, как ягоды, у нас их дети любят. Да и я всегда покупаю, когда увижу». Уточнять, как называются похожие на клопов сочные насекомые, не хочется. Я понимаю, что впервые в жизни испытываю дискомфорт, оттого что рот изнутри царапает хитин, а в зубах застревают ноги кузнечиков. На самом деле это не так уж и страшно, главное — не думать о том, что сейчас жуешь.
Появляются жаренные во фритюре гусеницы-шелкопряды. Подтверждается мое давнее подозрение: судя по оговоркам Али и Сергея, настоящее редакционное задание звучало как «а давайте накормим Подшибякина самой адской дрянью, которую только сможем найти в городе». Впрочем, шелкопряд оказывается менее мучительным, чем кузнечики, — на вкус жирные гусеницы напоминают обжаренное сало. Снова сильно хочется алкоголя, которого по разным причинам нельзя. Мика: «Мой папа, кстати, делает отличные настойки на змеях. Реально от многих болезней помогают». Дальше упоминается «настойка на тигре», на зубах хрустят кузнечики и пружинят гусеницы.
План дальнейших действий такой: найти специальную женщину, торгующую инфернальными яйцами с зародышами, и купить их мне с собой. Мы долго бродим по «Садоводу», закуривая строго под вывесками «Не курить!». «Девушке шубу надо», — говорят мне китайцы, делая знаки бровями в сторону продюсера Али. Мика: «Я забыл, у нас есть очень интересное блюдо, которое в России, правда, трудно найти. Это жареные соски разных животных». Соски. «Да-да, соски — свиные там, ну и другие всякие. Очень вкусно!»
Решено заказать доставку зародышей через специальную группу в фейсбуке; мне больше нечем себя утешать.
Необычные ощущения: где в Москве попробовать очень экзотическую еду
Огромное количество заведений с экзотической кухней сконцентрировано в одном месте в Москве — студенческом городке РУДН. В местных кафе можно попробовать индийскую, африканскую, ливанскую и прочую необычную еду. Но далеко не всем за нестандартными вкусовыми ощущениями хочется мчаться на юго-запад Москвы. К тому же эти заведения иногда отличаются слишком непритязательным интерьером и расслабленным обслуживанием, потому что большую часть их клиентов составляют студенты. Мы нашли более приличные места, куда даже можно сходить с семьей.
Арабская кухня
«Синдбад»
Никитский бульв., 14
Ресторан ближневосточной кухни «Синдбад» на Никитском бульваре существует с 1991 года. Его держат ливанцы, и еду здесь подают соответствующую. Отменный фалафель и хумус тут готовили еще до того, как они стали пугающе популярны в Москве, появившись едва ли не везде. Имеет смысл попробовать чечевичный суп, ливанские закуски, шаурму на тарелке и пряный чай, в который добавляют кедровые орехи. Нужно быть готовым к тому, что интерьер в ресторане не самый изысканный, но в данном случае он скорее добавляет заведению шарма, а не отталкивает — место небольшое, уютное, теплое и не слишком известное, несмотря на свое выгодное расположение.
Эфиопская кухня
«Аддис-Абеба»
ул. Земляной Вал, 6, стр. 1
В погоне за острыми гастрономическими ощущениями обязательно нужно посетить ресторан «Аддис-Абеба» на Земляном Валу. Его держат эфиопы, и это практически единственное место в Москве, где можно попробовать настоящую эфиопскую кухню. Большая часть меню — хорошо знакомые каждому блюда европейской и русской кухни, но целых два разворота посвящены традиционной еде этой загадочной африканской страны. Эфиопы едят руками, заворачивая мясо, овощи и творог, приготовленные особым способом, в так называемую инжеру — кислый блин, без которого не обходится ни одна трапеза. Нужно быть готовым к тому, что еда будет острой, пряной и запомнится надолго. Здесь также подают эфиопский кофе и слабоалкогольный национальный напиток, отдаленно напоминающий медовуху, под названием «тэдж».
Корейская кухня
«Белый журавль»
Фрунзенская наб., 14/1
Корейская кухня начала интересовать москвичей сравнительно недавно — стали появляться тематические забегаловки и небольшие кафе, в которых можно попробовать еду по мотивам корейских блюд. Но полноценных ресторанов, которые специализируются на южнокорейской кухне, по-прежнему не так много. Один из них находится недалеко от центра. Все повара в «Белом журавле» — родом из Южной Кореи, акцент — на аутентичные блюда, которые готовят именно там. Здесь много еды из морепродуктов, мяса, овощей и зелени — создатели утверждают, что местная кухня богата полезными веществами и витаминами. Стоит обратить внимание на традиционную лапшу, которую здесь готовят руками, паровые и жареные корейские пельмени, а главное — на многообразие острых блюд с кальмарами.
Вьетнамская кухня
Bich Cau
ул. Коптевская, 65а
Вьетнамская кухня в Москве представлена в основном сетевым заведением «Вьет-кафе», где аутентичность подаваемых блюд несколько подпорчена необходимостью прийтись по вкусу всем посетителям, включая тех, кого экзотика не будоражит. Но если вы хотите отправиться в настоящее гастрономическое путешествие, рекомендуем посетить Bich Cau на «Войковской»: этот ресторан находится посреди вьетнамских общежитий, готовят там вьетнамцы, а обслуживают приветливые вьетнамки, которые не слишком хорошо владеют русским языком, но это обстоятельство не мешает взаимопониманию. Еда достаточно острая, порции большие. Помимо традиционнного супа фо и нэмов здесь можно попробовать козлятину, лягушатину и улиток. По залу ресторана прогуливается такса, которая принадлежит хозяину, и непринужденно общается с посетителями.
Тибетская кухня
«Тибет Гималаи»
ул. Никольская, 10
Здесь подают блюда не только тибетской, но и индийской кухни. В ресторане будет комфортно и мясоедам, и вегетарианцам — меню большое и разнообразное. Отдельное внимание стоит уделить выбору чая: его здесь около 30 видов, в том числе масала-чай, и подают его с семечками в меду. Одно из фирменных блюд в заведении — рис с курицей и креветками. Также стоит попробовать тибетские лепешки и блюда с карри. В пользу этого ресторана свидетельствует и тот факт, что сюда приходят иностранцы, регулярно приезжающие в Москву в командировки.
«Змей жарим только для своих»
Вьетнамцев в Москве много, но точного числа не знает никто. О них вообще известно крайне мало: трудятся на подпольных фабриках, едят странную еду, живут в общежитиях. Владелец ресторана «Ароматная река» в Токмаковом переулке Чан Хынг Хыу Туан (для друзей — Чи) рассказал МОСЛЕНТЕ об особенностях быта вьетнамцев в столице.
Отдельные вселенные с караоке
Московские вьетнамцы делятся на три типа. Первый — это крестьяне. Они уехали от нищеты на родине, но и здесь жизнь у них крайне тяжелая. Заработок редко бывает выше 500 долларов. Половина этих денег отсылается на родину, еще надо платить за жилье, давать взятки.
Вторая группа — вьетнамцы, получившие в России образование. Я как раз к таким отношусь. Большинство хочет заработать здесь денег, а потом открыть бизнес на родине. Вообще, абсолютно все вьетнамцы мечтают вернуться домой. Я здесь живу уже 15 лет, открыл свой ресторан, но все равно рано или поздно кому-то из родственников свое дело передам — и домой!
Каждое общежитие — отдельная вселенная со своими магазинами, врачами, парикмахерами. Отдыхают здесь же.
Третья группа приезжих вьетнамцев — элита. Это хозяева совместных предприятий, посольские работники. В Москве таких около сотни, с ними обязательно надо дружить. Вьетнамцев в Москве несколько десятков тысяч, но точное число никто не знает.
Большинство вьетнамцев живут в съемных квартирах и рабочих общежитиях, куда заселились еще в 80-е годы. В 90-е там же располагались и вещевые рынки, вход был свободный. Сейчас эти помещения по документам чаще всего закрыты на реконструкцию. Соответственно, попасть туда человек с улицы не может.
Каждое общежитие — отдельная вселенная со своими магазинами, врачами, парикмахерами. Отдыхают здесь же. В каждом корпусе имеется что-то типа ночного клуба, в котором играет вьетнамская музыка, подают пиво и настойки. Самой большой популярностью из развлечений пользуется караоке.
Скинхеды и авторитетные «решалы»
Меня долго пугала готовность русских пожаловаться на жизнь первому встречному. У нас не принято делиться ни радостями, ни проблемами даже со знакомыми.
Есть и другой источник недоразумений: слушая собеседника, мы всегда улыбаемся. Человек может даже говорить что-то неприятное, делиться своими бедами. Улыбка означает лишь то, что мы внимательно слушаем. Ничего больше! У меня был случай зимой: я стоял на остановке, и рядом со мной поскользнулся мужчина. Я подал ему руку, но он увидел, что я улыбаюсь, отдернул руку, отпихнул меня.
Если между вьетнамцами возникает какой-то конфликт, то в полицию мы, конечно, не пойдем.
Со стороны многим кажется, что вьетнамцы живут закрытой общиной, но это не совсем так. Никакого стремления к изоляции у нас нет. Конечно, мы устраиваемся на работу к «своим». А к кому же еще в чужой-то стране? Да, мы едим «особую» пищу и даже возим сюда специальные продукты. Но не потому, что чужими брезгуем, а просто с детства привыкли к своей еде. Смешанные браки тоже случаются редко. Им просто взяться неоткуда — у русских с вьетнамцами не так уж много возможностей познакомиться.
Вьетнамский рынок «Салют-3»
Юрия Машкова / ТАСС
Если между вьетнамцами возникает какой-то конфликт, то в полицию мы, конечно, не пойдем. Есть авторитетные люди, к которым обратятся за разрешением спора. Это не какие-то криминальные авторитеты. Скорее, это люди лет 45-50, у которых большой опыт, они давно живут в России.
С местными жителями проблем вообще никаких, многие к нам на ужин заходят. А вот лет 10-15 назад все вьетнамцы в Москве очень боялись скинхедов. В одиночку по улице никто не ходил, перемещались только группами. Страшные драки были, поножовщина, многих вьетнамцев по подворотням убили.
Дети-роботы и ассимиляция
Раньше мы детей в детские сады не отдавали. В школу они приходили, не зная по-русски ни слова, но учились очень хорошо. Особенно нашим детям дается математика. Вьетнамских школьников из-за способности к точным наукам и быстроте реакции учителя называли роботами. Сын у меня в этом году в первый класс пойдет, и мы с ним ходили в школу записываться. Все учителя в шоке были. Они задают ему вопрос — он тут же, моментально, без запинки выдает ответ.
Вообще, я заметил, что русским труднее на чем-то одном концентрироваться, делать поступательные шаги, вам подавай сразу звезду с неба. Вьетнамцы очень трудолюбивые, прилежные, но и здесь есть обратная сторона: мечты приземленные, выделяться люди не любят.
Сейчас многие дети по-русски говорят лучше, чем по-вьетнамски. У меня друг есть, который пытается своего сына научить писать на родном языке, а он даже не понимает, для чего ему это надо. У нас ведь религиозной основы для какой-то особости нет, большинство не придерживаются никакой религии.
Сам я русский язык долго учил. Сейчас говорю хорошо, но читаю все равно долго. Во вьетнамском языке один слог — одно слово. Русский язык многосложный. При чтении я быстро устаю, часто делаю паузы.
Улитки для князя Романова
В нашем ресторане мы одно время пытались и блюда русской кухни готовить. Борщ делали, но гости его не брали. Один посетитель сказал, что русскую еду он дома поест, а к нам приходит за экзотикой.
Популярностью у нас пользуются улитки, жареные лягушачьи лапки. Змей пожарить тоже можем, но только для своих. Мясо змеи по вкусу, кстати, курицу напоминает.
Раньше нашу кухню только свои ценили. Теперь многие во Вьетнам съездили, хотят и в Москве змеиную настойку улиткой закусить.
У меня в ресторане много интересных гостей бывает. Один американец приходил чуть ли не каждый вечер. А ведь у нас война с США воспринимается как у вас Великая Отечественная. Почти в каждой семье кто-то погиб. Но ничего, общались с ним. Он постоянно пиво пил, книжки читал, кушал. Потом ему нужно было уезжать из России. Он пришел в последний раз и рассказал, что три года во Вьетнаме во время войны «работал». Говорил, правда, что сам не воевал.
Вьетнамский суп Фо Бо
Александр Подшивалов / Фотобанк Лори
Рядом во дворах здесь живет директор дома Романовых Александр Закатов. Он сначала сам часто приходил, потом несколько раз привел великую княгиню Марию Владимировну и ее сына князя Георгия. Им понравилось здесь. Приходил посол Вьетнама, военный атташе. Заходили актеры Михаил Ефремов, Георгий Мартиросян, певцы Вилли Токарев, Илья Лагутенко. Раньше нашу кухню только свои ценили. Теперь многие во Вьетнам съездили, хотят и в Москве змеиную настойку улиткой закусить.