мужчины учат меня жить ребекка солнит

«Мужчины учат меня жить»: как весь мир заговорил о менсплейнинге

«Менсплейнинг» — ситуация, когда мужчина поучает женщину, считая, что разбирается в той или иной теме лучше (на том основании, что он мужчина), хотя в реальности все обстоит наоборот. Американская писательница Ребекка Солнит не была автором этого термина, но ее эссе «Мужчины учат меня жить» сделало его популярным. Солнит — автор почти трех десятков книг, лауреат нескольких литературных премий и стипендий, включая премию Национального круга книжных критиков и стипендию Мемориального фонда Джона Саймона Гуггенхайма. Эссе «Мужчины учат меня жить», давшее название одноименному сборнику, впервые было опубликовано в 2008 году, а затем дополнено. Forbes Woman публикует отрывок, в котором Солнит рассуждает о том, как необходимость постоянно отстаивать право на высказывание связана с системной дискриминацией женщин.

Женщины: борьба на два фронта

Через несколько лет после того эпизода с аспенским придурком я читала лекцию в Берлине, и меня пригласил поужинать писатель марксистского толка по имени Тарик Али. К нам присоединились ещё четверо: другой мужчина — писатель и переводчик — и три женщины чуть моложе меня. Последние вели себя крайне почтительно и почти все время молчали. Тарик был великолепен. Переводчику, кажется, не нравилось, что я держусь в разговоре скромно. Но стоило мне упомянуть о том, как удивительная, мало кому известная группа антивоенных и антиядерных активисток «Женщины выступают за мир» (Women Strike for Peace), созданная в 1961 году, способствовала падению антикоммунистической Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности (HUAC), мистер Умник-2 попытался меня осмеять. До начала 60-х, утверждал он, этой комиссии не существовало, и уж в любом случае никакая женская группа на ее крах подобным образом не влияла. Он говорил с таким убийственным презрением и с такой злобной уверенностью, что казалось, будто спорить с ним — лишь упражняться в бессилии и навлекать на себя еще больший негатив.

Именно эту сцену я описала в начале эссе для журнала Nation, посвященного Джейн Джейкобс, Бетти Фридан и Рейчел Карсон. Отчасти для того, чтобы еще раз обратиться к одному из мерзких менсплейнеров: «Парень, если ты это читаешь, знай: ты — прыщ на лице человечества, ты препятствие на пути к цивилизации. Пусть тебе будет стыдно».

Женщина сражается на два фронта — одновременно дискутируя по существу вопроса и отстаивая свое право говорить, иметь мнение, владеть фактами и истинами, иметь ценность, быть человеком

Борьба с мужчинами, учащими жить, продолжает отнимать силы у множества женщин — из числа моих ровесниц и из тех, кто составит новое, столь нужное нам поколение; в нашей стране и в Пакистане, Боливии, Индонезии, не говоря уже о бесчисленных женщинах, живших до меня, которых не допускали в лабораторию, в библиотеку, к участию в разговорах и в революциях, да и вообще — в ряды человечества.

В конце концов, ту же самую группу «Женщины выступают за мир» основали всё те же женщины, которым надоело варить кофе и набирать на машинке тексты, не имея возможности высказываться и участвовать в антиядерном движении 1950-х. Чаще всего женщина сражается на два фронта — одновременно дискутируя по существу вопроса и отстаивая свое право говорить, иметь мнение, владеть фактами и истинами, иметь ценность, быть человеком. В наши дни ситуация улучшилась, но на моем веку эта война себя не исчерпает. Я и сама — солдат на этой войне. Я сражаюсь и за себя, и за всех тех молодых женщин, которым есть что сказать: я надеюсь, что их услышат.

Заключение

Как-то вечером в марте 2008 года за ужином я пошутила (как уже не раз делала до того), что напишу эссе под названием «Мужчины учат меня жить». У каждого писателя есть коллекция идей, которым не суждено стать книгами, и я время от времени «выгуливала» мысль о таком эссе. Моя гостья — активистка и блестящая философиня Марина Ситрин — уверяла, что я обязательно должна его написать, ведь оно очень пригодилось бы таким людям, как ее младшая сестра Сэм. Молодым женщинам, говорила она, нужно знать, что, когда их достижения преуменьшают, это не значит, что с ними что-то не так. Это все те же чертовы гендерные войны. Ни одну из нас та чаша не минует.

Следующим утром я села за эссе и вмиг написала его, не поднимая головы. Если произведение родилось на свет так легко, это значит, что оно уже давно вынашивалось где-то на задворках сознания. Оно просилось на бумагу, рвалось наружу. И стоило мне сесть за компьютер — оно родилось. В те дни Марина вставала позже меня, так что я подала ей готовое эссе на завтрак, а пару часов спустя отправила его Тому Энгельгардту, который еще чуть позже опубликовал мой материал на сайте TomDispatch.com. Разошлось оно быстро — как бывает со всеми эссе на сайте Тома, — и до сих пор его не перестают пересылать, репостить, публиковать и комментировать. Ничего подобного с моими произведениями раньше не бывало.

«Мужчины. » зацепили аудиторию. Попали в точку.

Некоторые мужчины пытались объяснить, что, когда они объясняют что-то женщинам, это не гендерное явление. Обычно женщины в ответ указывали на то, как мужчины, пытаясь отказать им в их собственном опыте, давали свои объяснения именно так, как я это и описывала. (Для протокола: да, я считаю, что и женщинам случается пускаться в снисходительные объяснения, в том числе и в адрес мужчин. Но это ничуть не отменяет колоссальной разницы в позициях, приобретающей порой еще более мрачные формы, и распространенного гендерного перекоса в обществе.)

Некоторые же мужчины уловили мою мысль и повели себя достойно. В конце концов, дело происходило в те времена, когда мужчин-профеминистов становилось больше, чем раньше, и феминизм был, как никогда, на слуху. Не каждый, впрочем, понимал нашу риторику. Через сайт TomDispatch я получила в 2008 году сообщение от пожилого мужчины из Индианаполиса, который, по его словам, «никогда не принижал женщин ни в личном, ни в профессиональном плане» и упрекал меня, говоря, что я «могла бы общаться с парнями поприличнее и вообще сначала проверять факты». Вдогонку он дал мне совет о том, как мне наладить жизнь, и высказался насчет моего «чувства неполноценности». По его мнению, снисходительное отношение к себе женщина выбирает или не выбирает сама — так что во всем виновата была только я.

Подобная риторика открывает перспективы для мужчин и блокирует их для женщин, лишая их возможности говорить, быть услышанными, иметь права, работать наравне с мужчинами, быть уважаемыми

Появился сайт Academic Men Explain Things to Me («Ученые-мужчины учат меня жить»), где сотни женщин из университетских кругов рассказывали, как к ним относятся снисходительно, преуменьшают их заслуги, перебивают и так далее. Термин «менсплейнинг» окончательно сформировался вскоре после публикации моего эссе. Иногда его приписывают лично мне. На самом деле я не имею отношения к его появлению, хотя очевидно, что оно навеяно моей работой (и, конечно, всеми мужчинами, воплотившими в себе эту идею). (Я отношусь к этому слову без фанатизма и сама пользуюсь им нечасто. На мой взгляд, оно слишком подчеркивает идею, что этот изъян присущ всем мужчинам, а не дает понять, что некоторые мужчины объясняют то, чего не следовало бы, и не умеют слышать то, что следовало бы. Если это недостаточно явно следует из моего эссе — на самом деле я очень люблю, когда люди объясняют мне то, в чем они действительно разбираются, а я еще нет, но хочу разобраться. Проблема — это когда собеседник втолковывает мне то, что я знаю, а он сам — нет.) К 2012 году слово «менсплейнить» — ставшее одним из слов 2010 года по версии New York Times — уже использовали в массовой политической журналистике.

Сейчас, когда я пишу эти строки, «Мужчин. » продолжают обсуждать и репостить. Я ни в коем случае не хотела сказать, что считаю себя чудовищно угнетенной. Мне лишь хотелось показать, как подобная риторика открывает перспективы для мужчин и блокирует их для женщин, лишая их возможности говорить, быть услышанными, иметь права, работать наравне с мужчинами, быть уважаемыми — в общем, быть полноценными, свободными людьми. Именно так в культурном дискурсе обозначается власть — как раз та власть, которая в дискурсе антикультурном, в физических актах запугивания и насилия и зачастую в фактическом мироустройстве замалчивает, вымарывает, уничтожает женщин как равных, как людей, наделенных правами, и слишком часто — как живых существ вообще.

Право говорить и быть услышанной — основополагающее для выживания, достоинства и свободы. Я счастлива, что даже спустя много лет молчания (иногда вызванного большим страхом) я выросла и обрела голос. Теперь я всегда буду говорить от имени тех, кто голоса не имеет.

Место женщины — в лаборатории: 10 сильных российских ученых

Место женщины — в лаборатории: 10 сильных российских ученых

Источник

Мужчины учат меня жить

Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли

мечтательницам, которые борются за справедливость;

мужчинам, которые понимают;

молодым женщинам, которые не сдаются;

пожилым женщинам, которые проложили дорогу молодым;

и, наконец, миру, где Элла Нахимовиц (родилась в январе 2014-го)

сможет полностью реализовать себя.

Men Explain Things to Me

© Е. Луцкая, перевод, 2021

© Rebecca Solnit, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

Глава 1
Мужчины учат меня жить

До сих пор не пойму, зачем мы с Салли вообще пошли тогда на вечеринку на горном склоне под Аспеном. Все до единого гости были старше нас и невозможно скучны. Мы, тетки за сорок, считались здесь за девчонок. Дом был шикарный – если вы, конечно, любите шале в стиле Ральфа Лорана: внушительное, роскошное здание, выстроенное на высоте девяти тысяч футов, на стенах лосиные рога, повсюду ковры «килим», дровяная печь. Мы уже собирались уходить, когда хозяин обратился к нам: «Побудьте еще. Хочу с вами пообщаться». Представительный и ужасно богатый мужчина.

Пришлось нам дождаться, пока другие гости не отчалят в летнюю ночь: тогда он усадил нас за дорогой деревянный стол и обратился ко мне:

– Ну что? Я слышал, вы написали пару книг?

– Если точнее – несколько.

– И о чем же они? – продолжал он таким тоном, словно разговаривал с семилетним ребенком, который стесняется рассказать, как хорошо он играет на флейте.

Вообще говоря, мои шесть или семь вышедших на тот момент книг были о разных вещах. Я заговорила о той, которая на тот летний вечер 2003 года была самой свежей. Это была «Река теней: Эдвард Мейбридж и технологичный Дикий Запад», где шла речь о покорении времени и пространства, об индустриализации повседневной жизни.

Вскоре после того, как я упомянула Мейбриджа, собеседник перебил меня:

– В этом году вышла одна очень интересная книга о Мейбридже: слышали о ней?

Он наделил меня ролью инженю столь внезапно и столь решительно, что я практически готова была поверить, будто одновременно с моей книгой вышла еще одна на ту же тему, а я умудрилась ничего о ней не узнать. И вот он уже рассказывает мне об этой интересной книге – вот с этим знакомым надменным выражением лица «Мужчина Вещает», устремив взор в загадочную даль своего авторитета.

Оговорюсь: в моей жизни есть множество замечательных мужчин, в том числе редакторов, которые еще с юных моих лет слушали меня, поддерживали и публиковали мои работы. У меня есть бесконечно щедрый младший брат и множество чудесных друзей, о которых я могу сказать словами Чосера о Студенте из «Кентерберийских рассказов»: «Хотел учиться и других учить». Что-то я еще помню с уроков литературы! Но бывают и другие мужчины.

Тем временем наш мистер Умник продолжал, надувая щеки, вещать об этой книге, которую мне обязательно стоило бы прочесть… пока Салли не перебила его:

По крайней мере, Салли попыталась его перебить – а он продолжал как ни в чем не бывало. Ей пришлось трижды или четырежды повторить «Это ее книга и есть», – прежде чем до него дошло. И тогда – точь-в-точь как пишут в романах девятнадцатого века – наш мистер Умник побледнел как полотно. Тот факт, что именно я и написала эту важнейшую книгу, которую он, как выяснилось, даже не читал – просто наткнулся на рецензию в New York Times несколько месяцев назад, – настолько перевернул весь привычный ему мир с ног на голову, что он потрясенно умолк. На секунду. А потом продолжил вещать. Как приличные женщины, мы удалились от него на почтительное расстояние, прежде чем расхохотаться. И, в общем, хохочем до сих пор.

Люблю такие моменты, когда вдруг всплывает на поверхность неприглядная истина, которую обычно сложно разглядеть и привлечь к ней внимание. Трудно, например, не заметить анаконду, которая сожрала корову или слона – а потом взяла и насрала на ковер.

Скользкая дорожка: как нас заставляют молчать

Конечно, подобного субъекта можно встретить на любой вечеринке. Толкать речи о теориях заговора и иной чепухе могут и мужчины, и женщины. Но, по моему опыту, настолько уверенно нести отъявленную чушь – привилегия лишь одного пола. Мужчины учат меня жить. Меня и других женщин. Неважно, разбираются они сами в проблеме или нет. Так поступают очень многие мужчины.

Любая женщина поймет, о чем я. Из-за этого женщинам порой бывает тяжело в любом деле; из-за этого они не решаются говорить громко и не добиваются, чтобы их услышали; из-за этого молодые женщины предпочитают молчать, когда им указывают – в том числе и языком уличного насилия, – что этот мир не для них. Эта позиция – причина наших самоограничений и сомнений в себе. Она же и подпитывает ничем не оправданное, излишнее самомнение мужчин.

Может быть, надменность американского правительства и развязала войну в Ираке. Однако та же самая надменность регулярно устраивает войну вокруг нас и даже у нас внутри: войну, которая знакома каждой женщине. Нас вынуждают уверовать в собственную несерьезность. Нас заставляют молчать. Я всё ищу способы избавиться от этого внутреннего императива – и даже неплохая писательская карьера (а я всегда тщательно проверяю и излагаю факты) пока не помогает. Даже в той ситуации, о которой я рассказала выше, были моменты, когда я готова была уступить мистеру Умнику – и позволить его невероятной самоуверенности взять верх над моей не столь твердой решимостью.

Не стоит забывать, что уже тогда у меня было больше аргументов в пользу права мыслить и высказывать своё мнение, чем чувствуют за собой большинство женщин. Я уже знала, что немного сомневаться в себе – это хорошее подспорье для того, чтобы исправлять собственные ошибки и расти над собой. Конечно, если сомнений слишком много, они парализуют – а стопроцентная уверенность в себе порождает лишь надменных идиотов. Между этими крайностями есть золотая середина, к которой стремятся представители того или иного гендера: теплый и комфортный «экватор», где нам и стоит встретиться.

Мы ещё не в самом плохом положении: взять хотя бы ближневосточные страны, где свидетельство женщины не имеет юридического веса, так что даже об изнасиловании она сама заявить не может – нужно, чтобы против мужчины-насильника выступил мужчина-свидетель. А такие находятся редко.

Я склонна считать, что женщин начали считать за людей лишь тогда, когда такие вещи стали принимать всерьез, когда за тяжкие преступления, цель которых – уничтожить нас, стали официально преследовать. Положительные изменения начались в середине 70-х – а я в то время была уже подростком. Желающим возразить, что сексуальная агрессия на работе – это не вопрос жизни и смерти, напомню о случае, когда младший капрал морской пехоты 20-летняя Мария Лотербах была, по-видимому, убита своим старшим по званию коллегой зимним вечером, пока ждала своей очереди в полиции, чтобы заявить на него об изнасиловании. Обожженные останки ее тела нашли в кострище у него на заднем дворе. Мария была беременна.

Уверенность, что мужчина всегда знает, о чем говорит, а женщина – нет, каждый день делает наш мир всё более уродливым, а красоту его – всё менее заметной. В ход идёт всё, любая мелочь. Когда в 2000 году вышла моя книга «Не сидится на месте», я ощутила прилив сил: теперь я могла достойно сопротивляться тем, кто пытался лишить меня права на мысли, мнения и голос. С тех пор дважды я сумела бросить вызов поведению мужчин – только, увы, в обоих случаях мне заявили, что все было совершенно не так, как утверждала я, что я веду себя необъективно, нечестно, заблуждаюсь, слишком нервничаю, – в общем, веду себя чисто по-женски.

Раньше я бы почти наверняка усомнилась в себе и отступила. Теперь, когда публикуют мою историческую прозу и люди знают меня, у меня есть больше оснований для уверенности в себе: но так везёт далеко не всем женщинам. Из семи миллиардов людей, живущих на планете, львиной доле постоянно твердят, что их собственный жизненный опыт ничего не стоит. Что правда не на их стороне – и никогда не будет. То, как «мужчины учат нас жить», – лишь верхушка могучего, уродливого айсберга.

А мужчины по-прежнему учат меня жить. Ни один мужчина ни разу не извинился за то, что необоснованно поучал меня вещам, в которых я разбираюсь, а он – нет. Впрочем, если верить актуарным таблицам, еще буквально лет сорок с небольшим – и это может стать реальностью. Но я не особенно в это верю.

Источник

Мужчины учат меня жить ребекка солнит

Мужчины учат меня жить

Посвящаю эту книгу:

мечтательницам, которые борются за справедливость;

мужчинам, которые понимают;

молодым женщинам, которые не сдаются;

пожилым женщинам, которые проложили дорогу молодым;

и, наконец, миру, где Элла Нахимовиц (родилась в январе 2014-го)

сможет полностью реализовать себя.

Men Explain Things to Me

© Е. Луцкая, перевод, 2021

© Rebecca Solnit, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

Мужчины учат меня жить

До сих пор не пойму, зачем мы с Салли вообще пошли тогда на вечеринку на горном склоне под Аспеном. Все до единого гости были старше нас и невозможно скучны. Мы, тетки за сорок, считались здесь за девчонок. Дом был шикарный – если вы, конечно, любите шале в стиле Ральфа Лорана: внушительное, роскошное здание, выстроенное на высоте девяти тысяч футов, на стенах лосиные рога, повсюду ковры «килим», дровяная печь. Мы уже собирались уходить, когда хозяин обратился к нам: «Побудьте еще. Хочу с вами пообщаться». Представительный и ужасно богатый мужчина.

Пришлось нам дождаться, пока другие гости не отчалят в летнюю ночь: тогда он усадил нас за дорогой деревянный стол и обратился ко мне:

– Ну что? Я слышал, вы написали пару книг?

– Если точнее – несколько.

– И о чем же они? – продолжал он таким тоном, словно разговаривал с семилетним ребенком, который стесняется рассказать, как хорошо он играет на флейте.

Вообще говоря, мои шесть или семь вышедших на тот момент книг были о разных вещах. Я заговорила о той, которая на тот летний вечер 2003 года была самой свежей. Это была «Река теней: Эдвард Мейбридж и технологичный Дикий Запад», где шла речь о покорении времени и пространства, об индустриализации повседневной жизни.

Вскоре после того, как я упомянула Мейбриджа, собеседник перебил меня:

– В этом году вышла одна очень интересная книга о Мейбридже: слышали о ней?

Он наделил меня ролью инженю столь внезапно и столь решительно, что я практически готова была поверить, будто одновременно с моей книгой вышла еще одна на ту же тему, а я умудрилась ничего о ней не узнать. И вот он уже рассказывает мне об этой интересной книге – вот с этим знакомым надменным выражением лица «Мужчина Вещает», устремив взор в загадочную даль своего авторитета.

Оговорюсь: в моей жизни есть множество замечательных мужчин, в том числе редакторов, которые еще с юных моих лет слушали меня, поддерживали и публиковали мои работы. У меня есть бесконечно щедрый младший брат и множество чудесных друзей, о которых я могу сказать словами Чосера о Студенте из «Кентерберийских рассказов»: «Хотел учиться и других учить». Что-то я еще помню с уроков литературы! Но бывают и другие мужчины.

Тем временем наш мистер Умник продолжал, надувая щеки, вещать об этой книге, которую мне обязательно стоило бы прочесть… пока Салли не перебила его:

По крайней мере, Салли попыталась его перебить – а он продолжал как ни в чем не бывало. Ей пришлось трижды или четырежды повторить «Это ее книга и есть», – прежде чем до него дошло. И тогда – точь-в-точь как пишут в романах девятнадцатого века – наш мистер Умник побледнел как полотно. Тот факт, что именно я и написала эту важнейшую книгу, которую он, как выяснилось, даже не читал – просто наткнулся на рецензию в New York Times несколько месяцев назад, – настолько перевернул весь привычный ему мир с ног на голову, что он потрясенно умолк. На секунду. А потом продолжил вещать. Как приличные женщины, мы удалились от него на почтительное расстояние, прежде чем расхохотаться. И, в общем, хохочем до сих пор.

Люблю такие моменты, когда вдруг всплывает на поверхность неприглядная истина, которую обычно сложно разглядеть и привлечь к ней внимание. Трудно, например, не заметить анаконду, которая сожрала корову или слона – а потом взяла и насрала на ковер.

Скользкая дорожка: как нас заставляют молчать

Конечно, подобного субъекта можно встретить на любой вечеринке. Толкать речи о теориях заговора и иной чепухе могут и мужчины, и женщины. Но, по моему опыту, настолько уверенно нести отъявленную чушь – привилегия лишь одного пола. Мужчины учат меня жить. Меня и других женщин. Неважно, разбираются они сами в проблеме или нет. Так поступают очень многие мужчины.

Любая женщина поймет, о чем я. Из-за этого женщинам порой бывает тяжело в любом деле; из-за этого они не решаются говорить громко и не добиваются, чтобы их услышали; из-за этого молодые женщины предпочитают молчать, когда им указывают – в том числе и языком уличного насилия, – что этот мир не для них. Эта позиция – причина наших самоограничений и сомнений в себе. Она же и подпитывает ничем не оправданное, излишнее самомнение мужчин.

Может быть, надменность американского правительства и развязала войну в Ираке. Однако та же самая надменность регулярно устраивает войну вокруг нас и даже у нас внутри: войну, которая знакома каждой женщине. Нас вынуждают уверовать в собственную несерьезность. Нас заставляют молчать. Я всё ищу способы избавиться от этого внутреннего императива – и даже неплохая писательская карьера (а я всегда тщательно проверяю и излагаю факты) пока не помогает. Даже в той ситуации, о которой я рассказала выше, были моменты, когда я готова была уступить мистеру Умнику – и позволить его невероятной самоуверенности взять верх над моей не столь твердой решимостью.

Не стоит забывать, что уже тогда у меня было больше аргументов в пользу права мыслить и высказывать своё мнение, чем чувствуют за собой большинство женщин. Я уже знала, что немного сомневаться в себе – это хорошее подспорье для того, чтобы исправлять собственные ошибки и расти над собой. Конечно, если сомнений слишком много, они парализуют – а стопроцентная уверенность в себе порождает лишь надменных идиотов. Между этими крайностями есть золотая середина, к которой стремятся представители того или иного гендера: теплый и комфортный «экватор», где нам и стоит встретиться.

Мы ещё не в самом плохом положении: взять хотя бы ближневосточные страны, где свидетельство женщины не имеет юридического веса, так что даже об изнасиловании она сама заявить не может – нужно, чтобы против мужчины-насильника выступил мужчина-свидетель. А такие находятся редко.

Источник

ЖизньМенсплейнинг:
Почему мужчины рассказывают женщинам, как жить

И как это влияет на женскую карьеру

Текст: Елизавета Любавина

Менсплейнинг знаком многим — кто не оказывался в ситуации, когда мужчина что-то снисходительно объясняет женщине, «делая скидку» на её пол. Это могут быть объяснения «специально для девочек» — например, об устройстве программ или приложений, ведь компьютеры «не женское» дело, и непрошеные комментарии, даже если женщина сама неплохо разбирается в вопросе. Или кокетство, смешанное со снисхождением: «Вы очаровательная женщина, но не понимаете, о чём говорите». Или просто исключение женщины из общей беседы, которая кажется собеседникам «не женской». Женские форумы тем временем спешат на помощь с советами — как успешно разыграть наивность и не показать, что вы разбираетесь в вопросе, ведь это приятно тешит самолюбие собеседника. А то и вложить собственную мысль в уста мужчины — именно так предписано поступать «мудрым» партнёршам.

Как появился менсплейнинг?

Само явление менсплейнинга существовало задолго до того, как нашлось слово для его описания. Ещё Симона де Бовуар, автор знаковой для феминизма работы «Второй пол», жаловалась, что её раздражает, когда в ходе дискуссии она получала в ответ: «Вы так думаете, потому что вы женщина», — на это она всегда хотела ответить: «Я так думаю, потому что это правда». Расхожие представления о пресловутой «женской логике», о том, что женщины мыслят как-то иначе (то есть хуже), существовали всегда — это позволяло мужчинам относиться к женским словам недостаточно внимательно и проявлять снисходительность к собеседницам.

Само понятие «менсплейнинг» вошло в феминистский обиход после выхода эссе Ребекки Солнит «Мужчины учат меня жить», в котором она рассказала о том, как мужчины любят поучать женщин, независимо от того, насколько сами компетентны в вопросе. Солнит вспоминает, как на одной вечеринке хозяин дома завязал с ней лёгкий разговор, упомянул, что знает её как писательницу, и поинтересовался её работами. Солнит начала рассказывать собеседнику о своей последней работе, посвящённой фотографу Эдварду Майбриджу. Мужчина почти сразу прервал её и спросил, слышала ли она о блестящей новой книге про Майбриджа. Когда мужчина пустился в рассказ о произведении, Солнит стало ясно, что речь идёт именно о её книге — но её подруга только с третьей или четвёртой попытки смогла вставить слово и объяснить, что книга принадлежит Ребекке. Более того, во время разговора Солнит удалось понять, что собеседник даже не читал блестящую книгу, о которой так уверенно рассказывал, не понимая, что говорит с её автором.

В диснеевских мультфильмах у женщин в среднем в три раза меньше реплик, чем у мужчин — особенно печально ситуация обстоит в мультфильмах, выпущенных в 1990-е.

За этим, казалось бы, случайным эпизодом на самом деле стоит традиция мужского поведения, лишающего женщину голоса. Но менсплейнинг — это не только снисходительная манера объяснений. Это и мужская привычка перебивать женщину, пропускать её слова мимо ушей, обесценивать женские высказывания, начиная беседу с позиции человека, который априори прав и обладает большими знаниями. Конечно, быть высокомерным и неуважительно относиться к собеседнику может любой человек, и далеко не каждое объяснение, сделанное мужчиной, — это попытка унизить свою собеседницу: это может быть просто желание поделиться действительно нужной информацией. Но в большинстве случаев менсплейнинг отражает устоявшуюся ролевую асимметрию, которая отдаёт главенство и первенство мужчине.

От школы до офиса

Если верить стереотипам, женщины говорят больше мужчин. В действительности это совсем не так. В попытках понять, кто говорит больше — мужчины или женщины, — мы часто обращаем внимание на количество произнесённых слов, а не на ситуацию, в которой они прозвучали. Исследования, проведенные учёными Университета Бригама Янга и Принстона, показывают, что во время рабочих собраний женщины говорят как минимум на четверть меньше мужчин — так женщины могут оказаться на обочине дискуссии, когда речь идёт о принятии важных решений. Более того, мужские голоса доминируют и в медиапространстве (хотя медиа кажутся относительно благополучным в этом смысле рынком): по результатам исследования The OpEd Project, женщинам принадлежат только 33 % текстов в новых онлайн-медиа и 20 % текстов в традиционных медиа, например The New York Times или The Wall Street Journal. Но возникает этот гендерный дисбаланс не на политической или медиаарене — он формируется ещё в школе.

Исследования показывают, что на школьных уроках и занятиях в университете мальчики высказываются чаще, учеников спрашивают и поощряют их активность. Учителя чаще засчитывают ответ мальчика, если он выкрикнул его, не подняв руку — если то же самое делает ученица, она чаще получает замечание. Ситуация, как замечают исследователи, меняется, если урок ведёт учительница, а не преподаватель-мужчина: присутствие в классе женщины-педагога стимулирует и вдохновляет девочек быть более активными.

Дело не в личных качествах

В чём причина такого вербального дисбаланса? С раннего детства в девочках воспитывают вежливость и покорность, считая именно эти качества «женскими», тогда как в мальчиках общество поощряет активность и умение бороться за свои взгляды, закрывая глаза даже на агрессивную манеру вести спор. Тем самым нам дают понять, что тихое поведение — это «женское» поведение. Несправедливость такого подхода отмечает Сорайя Чемали, директор WMC Speech Project и автор многих текстов о гендерных проблемах. В пятом классе Сорайя выиграла звание самой вежливой ученицы в классе, в то время как её брат пользовался славой главного школьного клоуна. Они исполняли типичные гендерные роли «юной леди» и «сорванца» лишь потому, что к воспитанию дочерей в некоторых аспектах семья относится строже: девочек учат слушать внимательно, не спорить и не перебивать. В итоге, вырастая, девочки понимают, что женщин перебивают намного чаще, чем мужчин. Конечно, иногда собеседника перебивают, чтобы выразить одобрение и согласие с его позицией — но, к сожалению, в большинстве случаев речь идёт о попытке присвоить контроль над разговором, а значит, и над ситуацией в целом.

Показательна история учёного Бена Барреса, который рассказал о своём опыте работы в научном сообществе до и после трансгендерного перехода. Ещё до каминг-аута, когда он был известен как Барбара Баррес, учёный постоянно сталкивался с дискриминацией, получая от профессора вместо похвалы за решение сложной математической задачи унизительный комментарий: «Наверняка за тебя её решил бойфренд». Ситуация радикально изменилась после трансгендерного перехода. Коллеги, не знающие о том, что Бен трансгендерный мужчина, по умолчанию относились к нему с большим уважением, не подвергали его авторитет сомнению и внимательно слушали на собраниях — он говорит, что мог «даже закончить целое предложение без того, чтобы тебя перебил мужчина».

На встрече с избирателями, в ответ на вопрос ветерана войны Рэйчел Фредерикс Дональд Трамп возразил по поводу статистики, которую привела Фредерикс, — и назвал более старые данные.

История Бена доказывает, что невнимание к словам другого человека связано не с социальным статусом, а с предписанными гендерными ролями. Защиту от менсплейнинга женщине не гарантирует не только статус учёного или главы отдела, но, как показывает ситуация с Элизабет Уоррен, даже должность сенатора. После того как Уоррен лишили слова на заседании сената, фраза «Её предупредили. Ей объяснили. Но она продолжила» стала новым символом борьбы за права женщин — продолжать должна не только Уоррен.

Пока во время важных совещаний женщин постоянно переспрашивают: «А ты правда уверена в этом?» — или, что ещё хуже, не спрашивают вообще, менсплейнинг становится серьёзным препятствием для развития карьеры. По мнению Бена Барреса, карьерное развитие женщины тормозит то, что её исключают из публичной дискуссии и невнимательно относятся к её словам, а никак не врождённые способности или трудности совмещения семьи и работы, как принято считать. Шведский профсоюз Unionen, например, даже запустил горячую линию для борьбы с менсплейнингом, где женщины могли получить психологическую поддержку.

Недооценивать менсплейнинг опасно. Из-за того, что мужчины доминируют в речевом поле, голоса женщин в политике, медиа и культуре не слышны, важные решения принимаются без учёта их мнения, а ситуация из сериала «Silicon Valley», где герой менсплейнит понятие менсплейнинга, кажется не такой уж далёкой от реальности. За преимуществом мужского голоса над женским кроются и другие серьёзные проблемы: пока общество не воспринимает слова женщин всерьёз, к сожалению, неудивительно, что рассказам жертв насилия не доверяют.

Когда олимпийская велогонщица Аннемик ван Влётен рассказала в твиттере об аварии, в которую попала, один из пользователей попытался научить её кататься на велосипеде.

Сорайя Чемали считает, что каждая девочка должна выучить три базовых фразы: «Не перебивайте меня», «Я только что это сказала» и «Не надо объяснений». Непреклонность — не всегда проявление «трудного» характера: именно это качество часто необходимо в деловых и других ситуациях, где нужно отстаивать своё мнение. Часто за женским молчанием скрывается и недостаток уверенности в себе, которую в «юных леди» воспитывать не принято. В мальчиках её развивают через дебаты и состязательные игры, а женщин, в свою очередь, учат поддерживать мужское самолюбие: с открытым ртом слушать своего избранника и восхищаться его эрудицией, тщательно скрывая, что сказанное им для тебя далеко не новость. В результате женщина вынуждена либо молчать и соглашаться, либо перенимать мужские правила игры, чтобы быть услышанной. Но есть и третий вариант — последовать примеру Элизабет Уоррен: «Нас перебивают. Нам объясняют. Но мы продолжаем».

Источник