мне тяжело тебе тяжелей ты не меня ты себя жалей
Вероника Тушнова
Ты не горюй обо мне, не тужи,-
тебе, а не мне
доживать во лжи,
мне-то никто не прикажет:
— Молчи!
Улыбайся!-
когда хоть криком кричи.
Не надо мне до скончанья лет
думать — да,
говорить — нет.
Я-то живу, ничего не тая,
как на ладони вся боль моя,
как на ладони вся жизнь моя,
какая ни есть —
вот она я!
Мне тяжело…
тебе тяжелей…
Ты не меня,- ты себя
жалей.
Другие статьи в литературном дневнике:
Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Проза.ру – порядка 100 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более полумиллиона страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+
Ты не горюй обо мне, не тужи
Ты не горюй обо мне, не тужи, —
тебе, а не мне
доживать во лжи,
мне-то никто не прикажет:
— Молчи!
Улыбайся! —
когда хоть криком кричи.
Не надо мне до скончанья лет
думать — да,
говорить — нет.
Я-то живу, ничего не тая,
как на ладони вся боль моя,
как на ладони вся жизнь моя,
какая ни есть —
вот она я!
Мне тяжело…
тебе тяжелей…
Ты не меня, — ты себя
жалей.
Статьи раздела литература
Мы используем на портале файлы cookie, чтобы помнить о ваших посещениях. Если файлы cookie удалены, предложение о подписке всплывает повторно. Откройте настройки браузера и убедитесь, что в пункте «Удаление файлов cookie» нет отметки «Удалять при каждом выходе из браузера».
Подпишитесь на нашу рассылку и каждую неделю получайте обзор самых интересных материалов, специальные проекты портала, культурную афишу на выходные, ответы на вопросы о культуре и искусстве и многое другое. Пуш-уведомления оперативно оповестят о новых публикациях на портале, чтобы вы могли прочитать их первыми.
Если вы планируете провести прямую трансляцию экскурсии, лекции или мастер-класса, заполните заявку по нашим рекомендациям. Мы включим ваше мероприятие в афишу раздела «Культурный стриминг», оповестим подписчиков и аудиторию в социальных сетях. Для того чтобы организовать качественную трансляцию, ознакомьтесь с нашими методическими рекомендациями. Подробнее о проекте «Культурный стриминг» можно прочитать в специальном разделе.
Электронная почта проекта: stream@team.culture.ru
Вы можете добавить учреждение на портал с помощью системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши места и мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После проверки модератором информация об учреждении появится на портале «Культура.РФ».
В разделе «Афиша» новые события автоматически выгружаются из системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После подтверждения модераторами анонс события появится в разделе «Афиша» на портале «Культура.РФ».
Если вы нашли ошибку в публикации, выделите ее и воспользуйтесь комбинацией клавиш Ctrl+Enter. Также сообщить о неточности можно с помощью формы обратной связи в нижней части каждой страницы. Мы разберемся в ситуации, все исправим и ответим вам письмом.
Мне тяжело тебе тяжелей ты не меня ты себя жалей
У всех бывают слабости минуты,
такого разочарованья час,
когда душа в нас леденеет будто
и память счастья
покидает нас.
Показать полностью.
Напрасно разум громко и толково
твердит нам список радостей земных:
мы помним их, мы верить в них готовы —
и все-таки не можем верить в них.
Обычно все проходит без леченья,
помучит боль и станет убывать,
а убивает
в виде исключенья,
о чем не стоит все же
забывать.
К ночи грязь на дорогах звонка и тверда.
Небо – сине-зеленое, точно вода.
В небе плавает месяц, подобно блесне…
Показать полностью.
Я давно не писала стихов о весне.
Не писала стихов о тебе, о себе,
о такой удивительной нашей судьбе.
Люди в юные годы, в такие вот дни,
друг без друга не в силах остаться одни.
Им сердца в одиночестве
мучает грусть…
Оглянусь я на прошлое – и улыбнусь:
тишина в подмосковном ночном городке,
и совсем я одна, от тебя вдалеке,
только в сердце моем столько света сейчас,
столько сказанных, столько несказанных фраз,
столько радости прошлых и будущих лет,
что для грусти в нем попросту площади нет.
Слишком корни у счастья сейчас глубоки,
чтоб апрельские гнули его ветерки.
*****
Я люблю выдумывать страшное,
боль вчерашнюю бережу,
как дикарка,
от счастья нашего
Показать полностью.
силы темные
отвожу.
*****
Не охладела, нет, скрываю грусть.
Не разлюбила,— просто прячу ревность.
Не огорчайся, скоро я вернусь.
Не беспокойся, никуда не денусь.
Показать полностью.
Не осуждай меня, не прекословь,
не спорь в своём ребячестве
жестоком.
Я для тебя же берегу любовь,
чтоб не изранил насмерть
ненароком.
*****
Так уж сердце у меня устроено —
не могу вымаливать пощады.
Мне теперь — на все четыре стороны.
Ничего мне от тебя не надо.
Показать полностью.
Рельсы — от заката до восхода,
и от севера до юга — рельсы.
Вот она — последняя свобода,
горькая свобода погорельца.
Застучат, затарахтят колеса,
вольный ветер в тамбуре засвищет,
полетит над полем, над откосом,
над холодным нашим пепелищем.
Бывало все: и счастье, и печали,
и разговоры длинные вдвоем.
Но мы о самом главном промолчали,
а может, и не думали о нем.
Нас разделило смутных дней теченье —
Показать полностью.
сперва ручей, потом, глядишь, река…
Но долго оставалось ощущенье:
не навсегда, ненадолго, пока…
Давно исчез, уплыл далекий берег,
и нет тебя, и свет в душе погас,
и только я одна еще не верю,
что жизнь навечно разлучила нас.
Гроза (Островский А. Н., 1859)
Декорация первого действия. Сумерки.
Кулигин сидит на лавочке. Кабанов идет по бульвару.
Ночною темнотою покрылись небеса,
Все люди для покою закрыли уж глаза…
(Увидав Кабанова.) Здравствуйте, сударь! Далеко ли изволите?
Кабанов. Домой. Слышал, братец, дела-то наши? Вся, братец, семья в расстройство пришла.
Кулигин. Слышал, слышал, сударь.
Кабанов. Я в Москву ездил, ты знаешь? На дорогу-то маменька читала, читала мне наставления-то, а я как выехал, так загулял. Уж очень рад, что на волю-то вырвался. И всю дорогу пил, и в Москве все пил, так это кучу, что нб-поди! Так, чтобы уж на целый год отгуляться. Ни разу про дом-то и не вспомнил. Да хоть бы и вспомнил-то, так мне бы и в ум не пришло, что тут делается. Слышал?
Кулигин. Слышал, сударь.
Кабанов. Несчастный я теперь, братец, человек! Так ни за что я погибаю, ни за грош!
Кулигин. Маменька-то у вас больно крута.
Кабанов. Ну, да. Она-то всему и причина. А я за что погибаю, скажи ты мне на милость? Я вот зашел к Дикуму, ну, выпили; думал — легче будет; нет, хуже, Кулигин! Уж что жена против меня сделала! Уж хуже нельзя…
Кулигин. Мудреное дело, сударь. Мудрено вас судить.
Кулигин. Как бы нибудь, сударь, ладком дело-то сделать! Вы бы простили ей, да и не поминали никогда. Сами-то, чай, тоже не без греха!
Кабанов. Уж что говорить!
Кулигин. Да уж так, чтобы и под пьяную руку не попрекать! Она бы вам, сударь, была хорошая жена; гляди — лучше всякой.
Кабанов. Да пойми ты, Кулигин: я-то бы ничего, а маменька-то… разве с ней сговоришь.
Кулигин. Пора бы уж вам, сударь, своим умом жить.
Кабанов. Что ж мне, разорваться, что ли! Нет, говорят, своего-то ума. И, значит, живи век чужим. Я вот возьму да последний-то, какой есть, пропью; пусть маменька тогда со мной, как с дураком, и нянчится.
Кулигин. Эх, сударь! Дела, дела! Ну, а Борис-то Григорьич, сударь, что?
Кабанов. А его, подлеца, в Тяхту, к китайцам. Дядя к знакомому купцу какому-то посылает туда на контору. На три года его туды.
Кулигин. Ну, что же он, сударь?
Кабанов. Мечется тоже; плачет. Накинулись мы давеча на него с дядей, уж ругали, ругали — молчит. Точно дикий какой сделался. Со мной, говорит, что хотите, делайте, только ее не мучьте! И он к ней тоже жалость имеет.
Кулигин. Хороший он человек, сударь.
Кабанов. Собрался совсем, и лошади уж готовы. Так тоскует, беда! Уж я вижу, что ему проститься хочется. Ну, да мало ли чего! Будет с него. Враг ведь он мне, Кулигин! Расказнить его надобно на части, чтобы знал…
Кулигин. Врагам-то прощать надо, сударь!
Кабанов. Поди-ка поговори с маменькой, что она тебе на это скажет. Так, братец, Кулигин, все наше семейство теперь врозь расшиблось. Не то что родные, а точно вороги друг другу. Варвару маменька точила-точила; а та не стерпела, да и была такова — взяла да и ушла.
Кабанов. Кто ее знает. Говорят, с Кудряшом с Ванькой убежала, и того также нигде не найдут. Уж это, Кулигин, надо прямо сказать, что от маменьки; потому стала ее тиранить и на замок запирать. «Не запирайте, говорит, хуже будет!» Вот так и вышло. Что ж мне теперь делать, скажи ты мне! Научи ты меня, как мне жить теперь! Дом мне опостылел, людей совестно, за дело возьмусь, руки отваливаются. Вот теперь домой иду; на радость, что ль, иду?
Глаша. Тихон Иваныч, батюшка!
Глаша. Дома у нас нездорово, батюшка!
Кабанов. Господи! Так уж одно к одному! Говори, что там такое?
Глаша. Да хозяюшка ваша…
Кабанов. Ну, что ж? Умерла, что ль?
Глаша. Нет, батюшка; ушла куда-то, не найдем нигде. Сбились с ног, искамши.
Кабанов. Кулигин, надо, брат, бежать, искать ее. Я, братец, знаешь, чего боюсь? Как бы она с тоски-то на себя руки не наложила! Уж так тоскует, так тоскует, что ах! На нее-то глядя, сердце рвется. Чего ж вы смотрели-то? Давно ль она ушла-то?
Глаша. Недавнушко, батюшка! Уж наш грех, недоглядели. Да и то сказать: на всякий час не остережешься.
Кабанов. Ну, что стоишь-то, беги!
И мы пойдем, Кулигин!
Сцена несколько времени пуста. С противоположной стороны выходит Катерина и тихо идет по сцене.
Борис (не видя Катерины). Боже мой! Ведь это ее голос! Где же она? (Оглядывается.)
Катерина (подбегает к нему и падает на шею). Увидела-таки я тебя! (Плачет на груди у него).
Борис. Ну, вот и поплакали вместе, привел Бог.
Катерина. Ты не забыл меня?
Борис. Как забыть, что ты!
Катерина. Ах, нет, не то, не то! Ты не сердишься?
Борис. За что мне сердиться?
Катерина. Ну, прости меня! Не хотела я тебе зла сделать; да в себе не вольна была. Что говорила, что делала, себя не помнила.
Борис. Полно, что ты! что ты!
Катерина. Ну, как же ты? Теперь-то ты как?
Катерина. Куда едешь?
Борис. Далеко, Катя, в Сибирь.
Катерина. Возьми меня с собой отсюда!
Борис. Нельзя мне, Катя. Не по своей я воле еду: дядя посылает, уж и лошади готовы; я только отпросился у дяди на минуточку, хотел хоть с местом-то тем проститься, где мы с тобой виделись.
Катерина. Поезжай с Богом! Не тужи обо мне. Сначала только разве скучно будет тебе, бедному, а там и позабудешь.
Борис. Что обо мне-то толковать! Я вольная птица. Ты-то как? Что свекровь-то?
Катерина. Мучает меня, запирает. Всем говорит и мужу говорит: «Не верьте ей, она хитрая». Все и ходят за мной целый день и смеются мне прямо в глаза. На каждом слове все тобой попрекают.
Катерина. То ласков, то сердится, да пьет все. Да постыл он мне, постыл, ласка-то его мне хуже побоев.
Борис. Тяжело тебе, Катя!
Катерина. Уж так тяжело, так тяжело, что умереть легче!
Борис. Кто ж это знал, что нам за любовь нашу так мучиться с тобой! Лучше б бежать мне тогда!
Катерина. На беду я увидала тебя. Радости видела мало, а горя-то, горя-то что! Да еще впереди-то сколько! Ну, да что думать о том, что будет! Вот я теперь тебя видела, этого они у меня не отымут; а больше мне ничего не надо. Только ведь мне и нужно было увидать тебя. Вот мне теперь гораздо легче сделалось; точно гора с плеч свалилась. А я все думала, что ты на меня сердишься, проклинаешь меня…
Борис. Что ты, что ты!
Катерина. Да нет, все не то я говорю; не то я хотела сказать! Скучно мне было по тебе, вот что; ну, вот я тебя увидала…
Борис. Не застали б нас здесь!
Катерина. Постой, постой! Что-то я тебе хотела сказать! вот забыла! Что-то нужно было сказать! В голове-то все путается, не вспомню ничего.
Борис. Время мне, Катя!
Катерина. Погоди, погоди!
Борис. Ну, что же ты сказать-то хотела?
Катерина. Сейчас скажу. (Подумав.) Да! Поедешь ты дорогой, ни одного ты нищего так не пропускай, всякому подай, да прикажи, чтоб молились за мою грешную душу.
Борис. Ах, кабы знали эти люди, каково мне прощаться с тобой! Боже мой! Дай Бог, чтоб им когда-нибудь так же сладко было, как мне теперь. Прощай, Катя! (Обнимает ее и хочет уйти.) Злодеи вы! Изверги! Эх, кабы сила!
Катерина. Постой, постой! Дай мне поглядеть на тебя в последний раз. (Смотрит ему в глаза.) Ну, будет с меня! Теперь Бог с тобой, поезжай. Ступай, скорее ступай!
Борис (отходит несколько шагов и останавливается). Катя, нехорошо что-то! Не задумала ли ты чего? Измучусь я дорогой-то, думавши о тебе.
Катерина. Ничего, ничего! Поезжай с Богом!
Борис хочет подойти к ней.
Не надо, не надо, довольно!
Борис (рыдая). Ну, Бог с тобой! Только одного и надо у Бога просить, чтоб она умерла поскорее, чтобы ей не мучиться долго! Прощай! (Кланяется.)
Борис уходит. Катерина провожает его глазами и стоит несколько времени задумавшись.
Входят Кабанова, Кабанов, Кулигин и работник с фонарем.
Кабанова, Кабанов и Кулигин.
Кулигин. Говорят, здесь видели.
Кабанов. Да это верно?
Кулигин. Прямо на нее говорят.
Кабанов. Ну, слава Богу, хоть живую видели-то.
Кабанова. А ты уж испугался, расплакался! Есть о чем. Не беспокойся: еще долго нам с ней маяться будет.
Кабанов. Кто ж ее знал, что она сюда пойдет! Место такое людное. Кому в голову придет здесь прятаться!
Кабанова. Видишь, что она делает! Вот какое зелье! Как она характер-то свой хочет выдержать!
С разных сторон собирается народ с фонарями.
Один из народа. Что, нашли?
Кабанова. То-то что нет. Точно провалилась куда.
Несколько голосов. Эка притча! Вот оказия-то! И куда б ей деться!
Один из народа. Да найдется!
Другой. Как не найтись!
Третий. Гляди, сама придет.
Голос за сценой: «Эй, лодку!»
Кулигин (с берега). Кто кричит? Что там?
Голос: «Женщина в воду бросилась!»
Кулигин и за ним несколько человек убегают.
Те же, без Кулигина.
Кабанов. Батюшки, она ведь это! (Хочет бежать.)
Кабанова удерживает его за руку.
Кабанова. Не пущу, и не думай! Из-за нее да себя губить, стоит ли она того! Мало нам она страму-то наделала, еще что затеяла!
Кабанова. Без тебя есть кому. Прокляну, коли пойдешь.
Кабанов (падая на колени). Хоть взглянуть-то мне на нее!
Кабанова. Вытащут, взглянешь.
Кабанов (встает, к народу). Что, голубчики, не видать ли чего?
1-й. Темно внизу-то, не видать ничего.
2-й. Словно кричат что-то, да ничего не разберешь.
1-й. Да это Кулигина голос.
2-й. Вон с фонарем по берегу ходят.
1-й. Сюда идут. Вон и ее несут.
Несколько народа возвращается.
Один из возвратившихся. Молодец Кулигин! Тут близехонько, в омуточке, у берега; с огнем-то оно в воду-то далеко видно; он платье и увидал, и вытащил ее.
Другой. Где уж жива! Высоко бросилась-то: тут обрыв, да, должно быть, на якорь попала, ушиблась, бедная! А точно, ребяты, как живая! Только на виске маленькая ранка, и одна только, как есть одна, капелька крови.
Кабанов бросается бежать; навстречу ему Кулигин с народом несут Катерину.
Кулигин. Вот вам ваша Катерина. Делайте с ней что хотите! Тело ее здесь, возьмите его; а душа теперь не ваша: она теперь перед судией, который милосерднее вас! (Кладет на землю и убегает.)
Кабанов (бросается к Катерине). Катя! Катя!
Кабанова. Полно! Об ней и плакать-то грех!
Кабанов. Маменька, вы ее погубили! вы, вы, вы…
Кабанова. Что ты? Аль себя не помнишь! Забыл, с кем говоришь!
Кабанов. Вы ее погубили! Вы! Вы!
Кабанова (сыну). Ну, я с тобой дома поговорю. (Низко кланяется народу.) Спасибо вам, люди добрые, за вашу услугу!
Кабанов. Хорошо тебе, Катя! А я-то зачем остался жить на свете да мучиться! (Падает на труп жены.)