меня забанит инста но это жизнь первый ливень после жары и алые паруса
Главные новости 26 июня в Петербурге для тех, кто все пропустил
Бриг «Россия» с алыми парусами и триколором в честь 30-летия российского флага прошел перед бывшими школьниками на главном празднике выпускников в Петербурге.
– В Санкт-Петербурге состоялись «Алые паруса» — праздник выпускников школ, который отмечают в Северной столице с 1968 года. Волнительное для подростков и их родителей мероприятие прошло в этом году в ночь на 26 июня. Концепция события была посвящена 800-летию со дня рождения Александра Невского, 60-летию первого полета человека в космос, а также 30-летию российского флага.
Пиротехническая часть мероприятия стартовала ближе к полуночи. После первых залпов в акватории Невы появился главный символ «Алых парусов» — бриг «Россия». В этом году впервые на носу судна красовался российский триколор.
– «Алые паруса» в этом году посетили несколько десятков тысяч выпускников, а также сопровождающие их педагоги. НЕВСКИЕ НОВОСТИ связались с пресс-службой комитета по образованию города. Там назвали точную цифру.
«Почти 30 тысяч выпускников школ и девяти тысяч выпускников учреждений среднего профессионального образования», — рассказали в комитете.
– А пока выпускники отмечали на Дворцовой праздник «Алые паруса», обнаженная петербурженка решила исполнить на улице эротический танец. При этом она воспользовалась подручными средствами — в роли шеста выступил дорожный знак.
Танцовщицу сняли на видео. НЕВСКИЕ НОВОСТИ не могут его опубликовать по этическим соображениям. Тем не менее скриншоты из выложенного в соцсетях ролика помогут получить представление о номере, который исполнили нагишом на Полозовой улице.
«Меня забанит Инста, но это жизнь! Первый ливень после жары и „Алые паруса“», — снабдил кадры подписью автор.
– Сразу несколько обнаженных, но на сей раз резиновых женщин заметили сегодня на Новоприозерском шоссе. Они сопровождали велосипедистов. Все это очевидцы сняли на видео.
Кадрами поделились в сообществе «ДТП и ЧП | Санкт-Петербург | Питер Онлайн | СПб» в социальной сети «ВКонтакте». Как уточнил автор поста, поток машин немного замедлился из-за велосипедистов. Автор сделал шутливое предположение, что обладатели надувных игрушек для взрослых, видимо, «лишены женской ласки».
«Девушки» ехали в разных позах. Одних спортсмены положили на спину, других посадили и прикрепили к себе. Какие-то куклы «смотрели» вперед, а некоторые — назад.
– Внутреннюю территорию Большого Гостиного Двора открыли 26 июня после благоустройства. На ней появилось общественное пространство. Там оборудовали зону отдыха, фуд-холл, ресторанные террасы, event-зону и зону спонсоров.
На открытии побывал и корреспондент НЕВСКИХ НОВОСТЕЙ. Он рассказал, что у ворот собралась огромная толпа. Ровно в 16:00 створки распахнулись и первые посетители ринулись внутрь.
Меня забанит инста но это жизнь первый ливень после жары и алые паруса
Лонгрен, матрос «Ориона», крепкого трехсоттонного брига[1], на котором он прослужил десять лет и к которому был привязан сильнее, чем иной сын к родной матери, должен был наконец покинуть эту службу.
Это произошло так. В одно из его редких возвращений домой он не увидел, как всегда еще издали, на пороге дома свою жену Мери, всплескивающую руками, а затем бегущую навстречу до потери дыхания. Вместо нее у детской кроватки – нового предмета в маленьком доме Лонгрена – стояла взволнованная соседка.
– Три месяца я ходила за нею, старик, – сказала она, – посмотри на свою дочь.
Мертвея, Лонгрен наклонился и увидел восьмимесячное существо, сосредоточенно взиравшее на его длинную бороду, затем сел, потупился и стал крутить ус. Ус был мокрый, как от дождя.
– Когда умерла Мери? – спросил он.
Женщина рассказала печальную историю, перебивая рассказ умильным гульканием девочке и уверениями, что Мери в раю. Когда Лонгрен узнал подробности, рай показался ему немного светлее дровяного сарая, и он подумал, что огонь простой лампы – будь теперь они все вместе, втроем – был бы для ушедшей в неведомую страну женщины незаменимой отрадой.
Месяца три назад хозяйственные дела молодой матери были совсем плохи. Из денег, оставленных Лонгреном, добрая половина ушла на лечение после трудных родов, на заботы о здоровье новорожденной; наконец потеря небольшой, но необходимой для жизни суммы заставила Мери попросить в долг денег у Меннерса. Меннерс держал трактир, лавку и считался состоятельным человеком.
Мери пошла к нему в шесть часов вечера. Около семи рассказчица встретила ее на дороге к Лиссу. Заплаканная и расстроенная, Мери сказала, что идет в город заложить обручальное кольцо. Она прибавила, что Меннерс соглашался дать денег, но требовал за это любви. Мери ничего не добилась.
«У нас в доме нет даже крошки съестного, – сказала она соседке. – Я схожу в город, и мы с девочкой перебьемся как-нибудь до возвращения мужа».
В этот вечер была холодная, ветреная погода; рассказчица напрасно уговаривала молодую женщину не ходить в Лисс к ночи. «Ты промокнешь, Мери, накрапывает дождь, а ветер, того и гляди, принесет ливень».
Взад и вперед от приморской деревни в город составляло не менее трех часов скорой ходьбы, но Мери не послушалась советов рассказчицы. «Довольно мне колоть вам глаза, – сказала она, – и так уж нет почти ни одной семьи, где я не взяла бы в долг хлеба, чаю или муки. Заложу колечко, и кончено». Она сходила, вернулась, а на другой день слегла в жару и бреду; непогода и вечерняя изморось сразила ее двухсторонним воспалением легких, как сказал городской врач, вызванный добросердной рассказчицей. Через неделю на двуспальной кровати Лонгрена осталось пустое место, а соседка переселилась в его дом нянчить и кормить девочку. Ей, одинокой вдове, это было не трудно.
– К тому же, – прибавила она, – без такого несмышленыша скучно.
Лонгрен поехал в город, взял расчет, простился с товарищами и стал растить маленькую Ассоль. Пока девочка не научилась твердо ходить, вдова жила у матроса, заменяя сиротке мать, но лишь только Ассоль перестала падать, занося ножку через порог, Лонгрен решительно объявил, что теперь он будет сам все делать для девочки, и, поблагодарив вдову за деятельное сочувствие, зажил одинокой жизнью вдовца, сосредоточив все помыслы, надежды, любовь и воспоминания на маленьком существе.
Десять лет скитальческой жизни оставили в его руках очень немного денег. Он стал работать. Скоро в городских магазинах появились его игрушки – искусно сделанные маленькие модели лодок, катеров, однопалубных и двухпалубных парусников, крейсеров, пароходов – словом, того, что он близко знал, что, в силу характера работы, отчасти заменяло ему грохот портовой жизни и живописный труд плаваний. Этим способом Лонгрен добывал столько, чтобы жить в рамках умеренной экономии. Малообщительный по натуре, он после смерти жены стал еще замкнутее и нелюдимее. По праздникам его иногда видели в трактире, но он никогда не присаживался, а торопливо выпивал за стойкой стакан водки и уходил, коротко бросая по сторонам: «да», «нет», «здравствуйте», «прощай», «помаленьку» – на все обращения и кивки соседей. Гостей он не выносил, тихо спроваживая их не силой, но такими намеками и вымышленными обстоятельствами, что посетителю не оставалось ничего иного, как выдумать причину, не позволяющую сидеть дольше.
Сам он тоже не посещал никого; таким образом меж ним и земляками легло холодное отчуждение, и будь работа Лонгрена – игрушки – менее независима от дел деревни, ему пришлось бы ощутительнее испытать на себе последствия таких отношений. Товары и съестные припасы он закупал в городе – Меннерс не мог бы похвастаться даже коробком спичек, купленным у него Лонгреном. Он делал также сам всю домашнюю работу и терпеливо проходил несвойственное мужчине сложное искусство ращения девочки.
Ассоль было уже пять лет, и отец начинал все мягче и мягче улыбаться, посматривая на ее нервное, доброе личико, когда, сидя у него на коленях, она трудилась над тайной застегнутого жилета или забавно напевала матросские песни – дикие ревостишия[2]. В передаче детским голосом и не везде с буквой «р» эти песенки производили впечатление танцующего медведя, украшенного голубой ленточкой. В это время произошло событие, тень которого, павшая на отца, укрыла и дочь.
Была весна, ранняя и суровая, как зима, но в другом роде. Недели на три припал к холодной земле резкий береговой норд.
Рыбачьи лодки, повытащенные на берег, образовали на белом песке длинный ряд темных килей, напоминающих хребты громадных рыб. Никто не отваживался заняться промыслом в такую погоду. На единственной улице деревушки редко можно было увидеть человека, покинувшего дом; холодный вихрь, несшийся с береговых холмов в пустоту горизонта, делал открытый воздух суровой пыткой. Все трубы Каперны дымились с утра до вечера, трепля дым по крутым крышам.
Но эти дни норда выманивали Лонгрена из его маленького теплого дома чаще, чем солнце, забрасывающее в ясную погоду море и Каперну покрывалами воздушного золота. Лонгрен выходил на мостик, настланный по длинным рядам свай, где, на самом конце этого дощатого мола, подолгу курил раздуваемую ветром трубку, смотря, как обнаженное у берегов дно дымилось седой пеной, еле поспевающей за валами, грохочущий бег которых к черному, штормовому горизонту наполнял пространство стадами фантастических гривастых существ, несущихся в разнузданном свирепом отчаянии к далекому утешению. Стоны и шумы, завывающая пальба огромных взлетов воды и, казалось, видимая струя ветра, полосующего окрестность, – так силен был его ровный пробег, – давали измученной душе Лонгрена ту притупленность, оглушенность, которая, низводя горе к смутной печали, равна действием глубокому сну.
Главные новости 26 июня в Петербурге для тех, кто все пропустил
– В Санкт-Петербурге состоялись «Алые паруса» — праздник выпускников школ, который отмечают в Северной столице с 1968 года. Волнительное для подростков и их родителей мероприятие прошло в этом году в ночь на 26 июня. Концепция события была посвящена 800-летию со дня рождения Александра Невского, 60-летию первого полета человека в космос, а также 30-летию российского флага.
Бывшие школьники смогли вживую насладиться фееричным шоу: сначала на Дворцовой площади выступили популярные отечественные звезды, а потом раздались залпы салюта на набережной. Корреспондент НЕВСКИХ НОВОСТЕЙ запечатлел фейерверк с необычного ракурса — с колоннады Исаакиевского собора.
Пиротехническая часть мероприятия стартовала ближе к полуночи. После первых залпов в акватории Невы появился главный символ «Алых парусов» — бриг «Россия». В этом году впервые на носу судна красовался российский триколор.
«Почти 30 тысяч выпускников школ и девять тысяч выпускников учреждений среднего профессионального образования», — рассказали в комитете.
– А пока выпускники отмечали на Дворцовой праздник « Алые паруса », обнаженная петербурженка решила исполнить на улице эротический танец. При этом она воспользовалась подручными средствами — в роли шеста выступил дорожный знак.
Танцовщицу сняли на видео. НЕВСКИЕ НОВОСТИ не могут его опубликовать по этическим соображениям. Тем не менее скриншоты из выложенного в соцсетях ролика помогут получить представление о номере, который исполнили нагишом на Полозовой улице.
«Меня забанит Инста, но это жизнь! Первый ливень после жары и „Алые паруса“», — снабдил кадры подписью автор.
– Сразу несколько обнаженных, но на сей раз резиновых женщин заметили сегодня на Новоприозерском шоссе. Они сопровождали велосипедистов. Все это очевидцы сняли на видео.
Кадрами поделились в сообществе «ДТП и ЧП | Санкт-Петербург | Питер Онлайн | СПб» в социальной сети «ВКонтакте». Как уточнил автор поста, поток машин немного замедлился из-за велосипедистов. Автор сделал шутливое предположение, что обладатели надувных игрушек для взрослых, видимо, «лишены женской ласки».
«Девушки» ехали в разных позах. Одних спортсмены положили на спину, других посадили и прикрепили к себе. Какие-то куклы «смотрели» вперед, а некоторые — назад.
На открытии побывал и корреспондент НЕВСКИХ НОВОСТЕЙ. Он рассказал, что у ворот столпилась огромная толпа. Ровно в 16:00 створки распахнулись и первые посетители ринулись внутрь.
– В Петербурге перед некоторыми лабораториями, где можно сдать тест на коронавирус, выросли огромные очереди. Люди проходили исследования, чтобы убедиться, что у них нет опасной инфекции.
Представители клиник подтвердили, что спрос на исследования действительно вырос. Так, количество тестов на антитела, которые сделали в «Хеликсе» с 21 по 24 июня, увеличилось более чем в 2,5 раза по сравнению с таким же периодом предыдущей недели. Из-за этого увеличили срок выдачи результатов анализов до двух суток.
«С точки зрения психологии это можно объяснить страхом. Страхи, которых очень много, превращаются в постоянное состояние. Когда со всех сторон людям кричат, что вы умрете, люди цепляются за соломинку. Этой соломинкой является вакцинация», — объяснила Ольга Твардовская.
Эксперт также дала рекомендации, как бороться с новой фобией и объяснила, что нужно делать, чтобы сохранять внутреннее спокойствие.
– В Петербург поступила крупная партия вакцины «ГамКовидВак» («Спутник V»). Об этом 26 июня сообщила пресс-служба администрации города.
– Комитет по здравоохранению Петербурга объяснил, почему из ежедневной статистики по коронавирусу пропали данные о новых заболевших коронавирусом и свободном коечном фонде.
«Законодательство Российской Федерации не содержит обязательный перечень данных, которые должны публиковаться о ситуации с распространением коронавирусной инфекции», — говорится в ответе на запрос.
Смольный уточнил, что на 18 июня количество свободных коек в коронавирусных стационарах Северной столицы составляло более 6 %. Во время последней недели каждый день госпитализировали по 800–900 заразившихся ковидом людей.
Ранее ведомство здравоохранения и социального развития (THL) в Twitter опубликовало название петербургского ресторана, в котором, предположительно, и заразились финны. Заведение расположено на Крестовском острове, рядом со стадионом «Санкт-Петербург», и называется Alpenhaus.
Tiedotetta täydennetty: Osa suomalaisten matkailijoiden koronatartunnoista on jäljitetty pietarilaiseen Alpen House ravintolaan. Siellä vierailleita turisteja kehotetaan erityiseen varovaisuuteen. #koronafi #EURO2020 #huuhkajat
— THL (@THLorg) June 24, 2021
– «Водоканал Санкт-Петербурга» отключил спорткомплекс на Крестовском острове от водоснабжения и водоотведения. Подробности НЕВСКИМ НОВОСТЯМ рассказала пресс-служба предприятия.
Постройку признали самовольно возведенным объектом капитального строительства. Разрешение на ввод в эксплуатацию, которое подтвердило бы, что комплекс безопасен, не выдавали. Соответствующих сведений в ЕГРН нет. Договор с ООО «Диапазон», которому принадлежит здание, расторгли еще 30 июня 2020 года.
Владелец спорткомплекса Роман Курбатов заявил, что в здании находятся пять бассейнов. Огромному количеству кубометров воды некуда уходить, поэтому на днях «будет затоплена фекалиями вся территория вдоль Южной дороги».
– «Сдался последний герой» – так отреагировали петербуржцы на появление у мусорного контейнера новогодней ели в конце июня. Обсыпавшееся дерево заметили возле мусорных контейнеров на Бухарестской улице. Кадры с тем, что осталось от лесной красавицы, опубликовали в социальной сети «ВКонтакте» в сообществе «ДТП и ЧП | Санкт-Петербург | Питер Онлайн | СПб».
В январе или феврале такая картина никого не удивит, но 26 июня она вызвала бурное обсуждение у пользователей соцсети. Горожане отнеслись к происходящему с юмором и стали делиться, кто и когда расстается с символом праздника.
«Меня переполняет злость!»: выпускники на «Алых парусах» возмутили россиян
В Санкт-Петербурге прошел праздник выпускников городских школ «Алые паруса». Всего на мероприятии побывали около 40 тысяч вчерашних школьников.
В городе на Неве по-прежнему отмечается рост заболеваемости коронавирусом, власти ужесточают ограничения, однако проведение праздника всё же осталось возможным. В прошлом году это мероприятие прошло в формате трансляции по телевидению, а на этот раз — с прежним размахом.
В городе ограничили передвижение по центральным улицам, работу кафе и ресторанов, а также запретили продажу алкогольных напитков. У пункта пропуска на Невском проспекте у всех проверяли температуру и наличие маски. Выпускникам не разрешили прийти с родителями, чтобы минимализировать количество гостей. Многие очевидцы отмечали, что подростки сразу же снимали маски, едва пройдя КПП. Толпы гостей не соблюдали социальную дистанцию — при таком скоплении народа это было невозможно.
На Дворцовой площади прошел концерт в честь всех тех, кто попрощался со школой. Губернатор Санкт-Петербурга Александр Беглов по традиции пожелал удачи выпускникам и должен был перерезать веревку, но она внезапно оборвалась.
Ведущим шоу стал Иван Ургант. «Для меня это уникальная возможность приехать в любимый город в самое лучшее время года, суток, и ничего кроме любви и радости — я сейчас смотрю на арку Главного штаба, у меня сердце переполняет теплота. Все смотрят на салют, а я смотрю сюда, потому что самое лучшее — это как салют отражается в окнах зданий на Дворцовой площади», — признался Иван.
Перед собравшимися выступили многие звезды, включая Светлану Лободу, Ирину Дубцову, Niletto и других. Однако многих россиян возмутило такое масштабное мероприятие в разгар пандемии. «Пир во время чумы!», «Меня переполняет злость! Нельзя со всех федеральных каналов рассказывать о новой волне коронавируса, о новом рекорде заболеваемости, о новых штаммах этой болезни и о новых ограничениях для спасения жизней людей!», «Пополнение ковидного отделения», «Кому ограничения, а кому массовые развлечения», «Целая площадь народу, и наверняка все вакцинированные и с антителами!» — пишут в Сети.
Меня забанит инста но это жизнь первый ливень после жары и алые паруса
Лонгрен, матрос «Ориона», крепкого трехсоттонного брига[1], на котором он прослужил десять лет и к которому был привязан сильнее, чем иной сын к родной матери, должен был наконец покинуть эту службу.
Это произошло так. В одно из его редких возвращений домой он не увидел, как всегда еще издали, на пороге дома свою жену Мери, всплескивающую руками, а затем бегущую навстречу до потери дыхания. Вместо нее у детской кроватки – нового предмета в маленьком доме Лонгрена – стояла взволнованная соседка.
– Три месяца я ходила за нею, старик, – сказала она, – посмотри на свою дочь.
Мертвея, Лонгрен наклонился и увидел восьмимесячное существо, сосредоточенно взиравшее на его длинную бороду, затем сел, потупился и стал крутить ус. Ус был мокрый, как от дождя.
– Когда умерла Мери? – спросил он.
Женщина рассказала печальную историю, перебивая рассказ умильным гульканием девочке и уверениями, что Мери в раю. Когда Лонгрен узнал подробности, рай показался ему немного светлее дровяного сарая, и он подумал, что огонь простой лампы – будь теперь они все вместе, втроем – был бы для ушедшей в неведомую страну женщины незаменимой отрадой.
Месяца три назад хозяйственные дела молодой матери были совсем плохи. Из денег, оставленных Лонгреном, добрая половина ушла на лечение после трудных родов, на заботы о здоровье новорожденной; наконец потеря небольшой, но необходимой для жизни суммы заставила Мери попросить в долг денег у Меннерса. Меннерс держал трактир, лавку и считался состоятельным человеком.
Мери пошла к нему в шесть часов вечера. Около семи рассказчица встретила ее на дороге к Лиссу. Заплаканная и расстроенная, Мери сказала, что идет в город заложить обручальное кольцо. Она прибавила, что Меннерс соглашался дать денег, но требовал за это любви. Мери ничего не добилась.
«У нас в доме нет даже крошки съестного, – сказала она соседке. – Я схожу в город, и мы с девочкой перебьемся как-нибудь до возвращения мужа».
В этот вечер была холодная, ветреная погода; рассказчица напрасно уговаривала молодую женщину не ходить в Лисс к ночи. «Ты промокнешь, Мери, накрапывает дождь, а ветер, того и гляди, принесет ливень».
Взад и вперед от приморской деревни в город составляло не менее трех часов скорой ходьбы, но Мери не послушалась советов рассказчицы. «Довольно мне колоть вам глаза, – сказала она, – и так уж нет почти ни одной семьи, где я не взяла бы в долг хлеба, чаю или муки. Заложу колечко, и кончено». Она сходила, вернулась, а на другой день слегла в жару и бреду; непогода и вечерняя изморось сразила ее двухсторонним воспалением легких, как сказал городской врач, вызванный добросердной рассказчицей. Через неделю на двуспальной кровати Лонгрена осталось пустое место, а соседка переселилась в его дом нянчить и кормить девочку. Ей, одинокой вдове, это было не трудно.
– К тому же, – прибавила она, – без такого несмышленыша скучно.
Лонгрен поехал в город, взял расчет, простился с товарищами и стал растить маленькую Ассоль. Пока девочка не научилась твердо ходить, вдова жила у матроса, заменяя сиротке мать, но лишь только Ассоль перестала падать, занося ножку через порог, Лонгрен решительно объявил, что теперь он будет сам все делать для девочки, и, поблагодарив вдову за деятельное сочувствие, зажил одинокой жизнью вдовца, сосредоточив все помыслы, надежды, любовь и воспоминания на маленьком существе.
Десять лет скитальческой жизни оставили в его руках очень немного денег. Он стал работать. Скоро в городских магазинах появились его игрушки – искусно сделанные маленькие модели лодок, катеров, однопалубных и двухпалубных парусников, крейсеров, пароходов – словом, того, что он близко знал, что, в силу характера работы, отчасти заменяло ему грохот портовой жизни и живописный труд плаваний. Этим способом Лонгрен добывал столько, чтобы жить в рамках умеренной экономии. Малообщительный по натуре, он после смерти жены стал еще замкнутее и нелюдимее. По праздникам его иногда видели в трактире, но он никогда не присаживался, а торопливо выпивал за стойкой стакан водки и уходил, коротко бросая по сторонам: «да», «нет», «здравствуйте», «прощай», «помаленьку» – на все обращения и кивки соседей. Гостей он не выносил, тихо спроваживая их не силой, но такими намеками и вымышленными обстоятельствами, что посетителю не оставалось ничего иного, как выдумать причину, не позволяющую сидеть дольше.
Сам он тоже не посещал никого; таким образом меж ним и земляками легло холодное отчуждение, и будь работа Лонгрена – игрушки – менее независима от дел деревни, ему пришлось бы ощутительнее испытать на себе последствия таких отношений. Товары и съестные припасы он закупал в городе – Меннерс не мог бы похвастаться даже коробком спичек, купленным у него Лонгреном. Он делал также сам всю домашнюю работу и терпеливо проходил несвойственное мужчине сложное искусство ращения девочки.
Ассоль было уже пять лет, и отец начинал все мягче и мягче улыбаться, посматривая на ее нервное, доброе личико, когда, сидя у него на коленях, она трудилась над тайной застегнутого жилета или забавно напевала матросские песни – дикие ревостишия[2]. В передаче детским голосом и не везде с буквой «р» эти песенки производили впечатление танцующего медведя, украшенного голубой ленточкой. В это время произошло событие, тень которого, павшая на отца, укрыла и дочь.
Была весна, ранняя и суровая, как зима, но в другом роде. Недели на три припал к холодной земле резкий береговой норд.
Рыбачьи лодки, повытащенные на берег, образовали на белом песке длинный ряд темных килей, напоминающих хребты громадных рыб. Никто не отваживался заняться промыслом в такую погоду. На единственной улице деревушки редко можно было увидеть человека, покинувшего дом; холодный вихрь, несшийся с береговых холмов в пустоту горизонта, делал открытый воздух суровой пыткой. Все трубы Каперны дымились с утра до вечера, трепля дым по крутым крышам.
Но эти дни норда выманивали Лонгрена из его маленького теплого дома чаще, чем солнце, забрасывающее в ясную погоду море и Каперну покрывалами воздушного золота. Лонгрен выходил на мостик, настланный по длинным рядам свай, где, на самом конце этого дощатого мола, подолгу курил раздуваемую ветром трубку, смотря, как обнаженное у берегов дно дымилось седой пеной, еле поспевающей за валами, грохочущий бег которых к черному, штормовому горизонту наполнял пространство стадами фантастических гривастых существ, несущихся в разнузданном свирепом отчаянии к далекому утешению. Стоны и шумы, завывающая пальба огромных взлетов воды и, казалось, видимая струя ветра, полосующего окрестность, – так силен был его ровный пробег, – давали измученной душе Лонгрена ту притупленность, оглушенность, которая, низводя горе к смутной печали, равна действием глубокому сну.
Бриг – двухмачтовое парусное судно с прямым парусным вооружением на обеих мачтах.