меня больше нет и не будет никогда
Умерла мама. Не могу прочувствовать утрату. Живу, будто ничего не случилось. Что со мной происходит?
Я понимаю, опять же мозгом, что это полный бред, но почему-то есть такие чувства.
Возможно я привыкла воспринимать мир через разум, а не через чувства, но точно не знаю, как это можно определить и что это тогда для меня значит?
Давать волю слезам? Я вроде себя не сдерживаю, могу поплакать. Или что имеется ввиду чтоб я понимала? Как им давать выход?
это сопровождается такой легкой грустью, печалью. Не как вот груз какой-то, а как некое сожаление.
А с родителями вела себя иначе, наоборот как-то спокойно, сдерживала всегда эмоции. Точнее это с мамой.
А меня мало кто может понять и успокоить, у меня нет людей в этой жизни и никогда не было, с кем я полностью как-то могу открываться, мне кажется, что я всегда в каком-то образе и маске.
Я привыкла все контролировать в своей жизни.
В мыслях как она придёт, я обращаюсь: «Мааама, мамочка моя родная, ну как же так? Как так вышло?» Почему-то хочется называть её «моя маленькая», хотя ранее никогда так её не воспринимала, а тут мне так хочется её как-то пожалеть, такая бедненькая.
Я начинаю чувствовать себя какой-то не такой, из-за того что люди вроде как думают, что мне сейчас гораздо тяжелее, чем есть на самом деле.
Но может есть какие либо техники, что мне сделать, чтоб осознать, принять, осознать до конца, ведь даже в гробу я её не увижу, все так и останется как-то размыто, даже когда мы похороним прах.
Она могла обидеться, такое бывало. Мне всегда было крайне больно делать ей неприятно, если слёзы, то меня вообще это убивало.
даже и не знаю, как можно целиком открыться, у меня у самой столько противоречий, даже личностей в каком-то смысле, вряд ли бы кто-то полностью меня мог понять. Мне кажется, если я не буду контролировать, то я буду беззащитной, оголённой перед другими, уязвимой.
«Хорошо уже не будет никогда?» — разговор с кризисным психологом
Часто от журналистов приходится слышать: «А как вы утешаете людей?» Я отвечаю, что можно утешить ребенка, потерявшего игрушку, но нельзя утешить мать, потерявшую ребенка.
А осознать и принять очень важно, иначе она не сможет жить дальше, застынет и остановится в своем горе.
Я тоже теряла близких людей. К этому подготовиться совершенно невозможно, даже если умирают твои родители, прожившие долгую и достойную жизнь. А когда внезапно умирает твой ребенок или супруг, брат или сестра? И что с этим делать?
Но в первый момент, когда пришло сообщение о его смерти, я как будто потеряла опору и в какой-то момент наблюдала себя словно со стороны: на эмоциональном уровне возникло четкое ощущение, что после этого в моей жизни больше ничего хорошего никогда не будет.
Одновременно я сама себе, как специалист, объясняла, что это пройдет, это нормально. Но на уровне чувств не могла принять…
Поэтому в моменты, когда человек переживает острое горе, мы никогда не говорим, что «ты не переживай, это все естественно, все люди умирают». Принять неизбежность смерти умом мы можем, а душой далеко не сразу. И говорить человеку, только что потерявшему близкого: «Все будет хорошо, все у тебя наладится», – это словно заставлять его предавать любовь к ушедшему, обесценивать его горе.
«Вы такая молодая, красивая, выйдете еще замуж!»
Случилась авиакатастрофа, на опознание приехала молодая женщина. В разбившемся самолете был ее муж, он погиб в день своего рождения. Женщина была беременна третьим ребенком, они с мужем ожидали мальчика, старшие две девочки. Очень красивая женщина, очень любящая своего мужа, свою семью, своих детей. Авиакатастрофа стала ее личной катастрофой, в этот момент рухнула вся ее прежняя жизнь.
Мы с ней стоим перед входом в судебно-медицинский морг, очень сложный момент – идти ей или не идти на опознание, смотреть или не смотреть на погибшего мужа. Люди после авиакатастрофы выглядят очень по-разному. А тогда было очень тяжелое опознание, потому что погибло много молодых людей, и приехали их матери, жены. Вообще была тяжелая история…
Когда приехала эта семья, оставалось только несколько неопознанных погибших – три обгоревших тела, которые уже нельзя было визуально опознать, и один погибший был абсолютно опознаваем – только лицо было повреждено, а все остальное совершенно сохранно. У меня при виде этой беременной женщины первая мысль мелькнула: «Пусть это будет ее муж, пусть она с ним попрощается». И это действительно оказался он.
Мы обязательно сопровождаем родственников при опознаниях, это очень сложный процесс, включающий серьезную подготовительную работу. Человек имеет право не идти, если он опознал погибшего по фотографиям, по вещам. А в этом случае было кому пойти на визуальное опознание – кроме жены приехали брат и друг погибшего. Но женщина сказала: «Я тоже хочу. Для меня это важно». Мужчины встали стеной и сказали: «Нет. Ты не пойдешь, мы тебя не пустим. Не надо тебе это видеть».
И я приняла окончательное решение – да, мы идем с ней на опознание, потому что ей это нужно и важно. Лицо погибшему закрыли, а в остальном он лежал совершенно неповрежденный. Женщина подошла, надела мужу на руку браслет и сказала слова прощания, слова любви, все, что в тот момент хотелось сказать. После этого она заплакала: «Спасибо вам. Я все поняла, а до этого была как в тумане».
Когда наступает момент осознания потери и ее безвозвратности, могут быть разные реакции, и в это время надо быть очень внимательным к человеку. А еще я думаю: она же беременная, она держала за руку погибшего мужа, ей надо помыть руки, но как я могу ей сказать об этом?!
Вдруг она сама говорит: «Мне надо руки помыть, я же мужа за руку держала и в моем состоянии я не могу к себе сейчас прикоснуться». Стало понятно, что она осознает ответственность перед ребенком, и она ничего не сделает с собой и никак себе не навредит. А то, что она сейчас плачет – это нормально и правильно – она переживает свое огромное горе.
Мы помыли руки, стоим, она немного успокоилась, и тут подходит один из привлеченных к работе внешних специалистов. Он со стороны наблюдал, что происходит, и было понятно, что он переполнен сочувствием к этой женщине, хочет ее как-то поддержать: «Ну, вы так не плачьте, пожалуйста, вы же в таком положении». Она кивает: «Да, да». — «Вы такая молодая, красивая, выйдете еще замуж, не плачьте, все у вас еще будет хорошо!»
Я просто онемела в этот момент. Слова были сказаны вроде бы из наилучших побуждений, но прозвучали чудовищно. Благо, женщина была мудрая, сдержанная, она просто кивнула головой и отвернулась. Я ее поддержала: «Пойдемте со мной». И мы ушли.
Меня глубоко впечатлил рассказ женщины, которая потеряла мужа и осталась одна с тремя маленькими детьми. «Я настолько погрузилась в свое горе, что перестала замечать детей, я плакала и плакала. Не знаю, до чего бы я дошла, если бы не очнулась, когда младший ребенок подошел однажды, взял меня за руку и сказал: «Мама, а хорошо уже никогда не будет?» И в тот момент я словно вынырнула из горя, увидела своего очень-очень тихого и печального ребенка и сказала: «Хорошо будет, сынок, но по-другому».
В этом правда: хорошо будет, просто по-другому. Но для этого сначала нужно научиться жить без того близкого человека, которого ты потерял. Это очень трудно – пережить и переработать свое горе. Человек в это время совершает огромный внутренний труд, который заключается в том, чтобы, сохранив и память, и любовь об ушедшем, пойти дальше по жизни одному.
Считается, что самый сложный период – это год-полтора после смерти близкого, дальше уже человек научается выстраивать свою жизнь по-новому. Но в жизни бывает по-разному: бывает меньше, бывает дольше.
Проститься – не значит держать за руку
Самая тяжелая ситуация, когда люди пропали без вести, когда уже ясно, что погибших не найдут, и родственники лишены последнего утешения – возможности попрощаться с любимым человеком. Что ответить женщине, которая говорит: «Ну как же так – был же муж, и нет его? Нет нигде. Но он так нас с дочерью любил. Столько он всего хорошего людям сделал. А сейчас как будто человека не было. И попрощаться не с кем. Как теперь жить?»
Я ей сказала: «Что значит, человека не было? У вас есть дочь, у вас есть дом, который он построил своими руками, ваши общие друзья, которые помнят о нем столько всего хорошего. Вот он ваш муж – в этих людях, в вашей дочери, во всем, что сделано его руками. Как же его не было, если вот он».
А была другая ситуация – стоит женщина перед гробом мужа и просит меня: «Приведите мою дочь. Она за колонной в храме стоит, рыдает. Она сказала, что не пойдет с отцом прощаться. Пусть она подойдет, а то потом будет жалеть».
Иду к дочери, там взрослая уже девушка, стоит и плачет: «Я не хочу, я боюсь на него в гробу смотреть. Я хочу его запомнить живым, таким, каким я его знала». Я соглашаюсь: «Да, вы имеете на это право». Она говорит: «А вдруг я, правда, буду об этом жалеть?» Я спрашиваю: «О чем?» — «О том, что я не попрощалась. О том, что я его не увидела». — «Но ваш отец с вами, он в вашей памяти, и сейчас вы прощаетесь. Прощаетесь, стоя здесь, в этом храме, пусть и не рядом с гробом. Прощаться – это не значит держать за руку, прощаться – это значит душой быть вместе».
Почему мужчины не плачут?
Между плачущей женщиной и молчаливым мужчиной специалист-психолог выберет мужчину, потому что ему помощь нужна в первую очередь. Зажать в себе все и сказать, что я не имею права реагировать, конечно, можно, но невозможно запретить себе чувствовать. Поэтому при внешнем спокойствии все плачет – сердце, душа, внутри все разрывается, а глаза сухие…
Почему мужчины не плачут? Потому что вроде бы не принято в нашей культуре мужчине плакать. Плакать – это будто слабость свою показать, вот и стоит внутренний запрет. А когда ты говоришь мужчине, что есть ситуации, в которых плачут все, он как бы получает для себя разрешение от социума, что «да, я могу плакать», и чувства прорываются наружу, становится чуть легче.
Но не все так однозначно. Ситуации бывают сложные, часто мы видим среди горюющих «героев семьи». Это когда один человек берет на себя ответственность за все и думает, что если он сейчас начнет рыдать, то решать все организационные вопросы будет некому, то есть, по сути, будет некому похоронить близкого. И он не плачет, он собран, деятелен, активен. Но горе его при этом с ним, оно никуда не уходит, оно его потом догонит и накроет еще с большей силой.
Была такая ситуация, когда героем семьи стал жених погибшей девушки. И мать, и отец, и все родственники глубоко ушли в горе, а он взял на себя практически все. Мы с ним ходили на опознание, оформляли документы, протоколы, разрешение на захоронение, я записывала, что принести, чтобы одеть погибшую девушку и так далее. Он кивал, говорил: «Да, да, да», — внешне был спокоен и сдержан. И насколько ему на самом деле было плохо, я поняла в тот момент, когда внезапно осознала, что перестала чувствовать часть своей руки.
Я посмотрела, что же такое с моей рукой? Мы с ним почти два часа ходили, а он меня держал за руку, и его рука была такая ледяная, что моя рука оказалась как в заморозке. Вот так я поняла, насколько ему тяжело, и какое горе внутри. Понятно, что ему нужна была помощь.
Потом была возможность немножко поговорить, но он так себе и не позволил заплакать. Я никогда не забуду, как он вышел с опознания и сказал: «Она была самая красивая и осталась самой красивой». А это опознание было уже на вторые сутки после трагедии, связанной с пожаром. Он не для меня это сказал, он сказал это для себя. Так он видел и так чувствовал.
А бывает, что человек не плачет, потому что находится в ступоре. Честно говоря, я за все время работы ступора не наблюдала, апатию видела часто. При ступоре человек абсолютно не контактен, он совсем не реагирует на внешние раздражители, он уходит в себя.
Это глубинная реакция, глубокое отрицание того, что случилось, и человек всеми силами пытается вернуться назад: «Я стоял здесь, и у меня было все хорошо, и вдруг я услышал, что погиб близкий человек. Я останусь стоять, потому что пока я так стоял, у меня было все хорошо. Я не сделаю шаг вперед, я вернусь туда, где было все хорошо». Однако ступор – это медицинская категория, поэтому мы с ним не работаем и если подозреваем, что столкнулись со ступором, сразу зовем врача.
«Какая у вас работа тяжелая»
В нашей работе нет мелочей, стараешься отследить все, что можно. Конечно, не все удается, но есть определенные маркеры, когда понимаешь, что человеку стало немного лучше. В какой момент? Например, когда он как бы выныривает из своего горя, смотрит на тебя и говорит: «Господи, понятно, у меня горе, а вы-то как сами это переживаете? Какая у вас работа тяжелая». То есть фокус внимания со своего горя сместился, и он увидел рядом другого человека и задумался о нем. Значит, ему самому стало немного легче.
Как мы сами это переживаем – это уже другой вопрос. Мы специалисты, профессионалы в своем деле. При этом мы живые люди, сочувствующие и сопереживающие. Невозможно отстраниться от человеческого горя и сказать себе: «Это не твое, ты просто на работе», — потому что это не правда. Да, ты на работе, и горе это не твое, но твоя работа заключается в том, чтобы человеку в горе стало чуть легче. Чтобы он почувствовал, что сможет пережить это горе, и дальше будет жизнь, и взамен утраченного смысла появится другой смысл.
Чтобы так помочь человеку, ему надо искренне сопереживать, его надо почувствовать, чтобы и он почувствовал тебя, и тогда возникнет доверие, на котором и строится вся дальнейшая работа. Холодному, эмоционально отстраненному профессионалу, сколь бы высокого уровня он ни был, в ситуации работы с острым горем делать нечего – он не сможет помочь. Но, сопереживая и сочувствуя людям, нельзя перейти грань, чтобы не превратиться еще в одного горюющего, потому что рядом нужен не плачущий специалист, а сильный человек, тот, кто поддержит, поможет и вместе с которым можно найти ресурс и силы жить дальше.
«Ты сильный, и ты выдержишь»
Чтобы жить дальше, важен жизненный потенциал, сила личности и прошлый опыт. Важно, что было заложено в детстве и осознание собственной силы. Хуже всего, когда человек ощущает себя жертвой. И это тоже наша ответственность – поддерживая людей, не превратить их в жертву.
Позиция жертвы может возникнуть очень быстро, ее могут сформировать близкие из самых лучших побуждений, говоря «ты полежи, тебе же так плохо, тебе не надо туда идти, мы сами все организуем, мы сами все сделаем, ты не сможешь, ты не выдержишь, это выше твоих сил…» И все, силы человека действительно покидают.
Если человек уходит в позицию жертвы, начинает в ней жить, то со временем он может получать из этого так называемые «вторичные выгоды» и выстраивать жизнь семьи «под себя». Например, перестанет выходить из дома, будет стараться держать всех вокруг себя: «Не бросайте меня одного. Мне плохо, я боюсь, я не хочу, я не останусь». Нормальная жизнь семьи в таких условиях не сможет восстановиться.
На самом деле, следует помогать, но надо и самого человека включать в процесс. Излишняя опека губит, он начинает думать, что «действительно все плохо, если мне так говорят, наверное, я не смогу с этим справиться», начинает в это верить, и на самом деле становится все плохо. Человек в горе очень внушаем. Если же ему транслировать действием, поведением, что «ты справишься, ты можешь, ты сильный, а мы с тобой рядом», он будет чувствовать, что «да, я с этим справлюсь».
Очень редко бывает так, что человек впервые в жизни столкнулся с горем. Ведь были же потери и раньше, и справлялся! И если акцентировать на этом внимание, то к человеку приходит понимание, что «если я тогда с этим справился, то смогу и сейчас, да, мне будет тяжело, но все равно справлюсь».
С пожилыми людьми можно говорить о том, как много они всего пережили в своей жизни: «У вас была такая непростая жизнь. Вы пережили войну. Как вы смогли все преодолеть?» Человек начинает рассказывать и как бы возвращается в прошлое, в свою молодость, когда он был сильным, он словно подпитывается оттуда силой и ресурсом. «Да, я смог тогда, справился и сейчас смогу и справлюсь». Важно, чтобы сам человек это сказал, что «смогу, справлюсь», а для этого надо, чтобы он почувствовал свою внутреннюю силу и поверил в себя.
Мы стараемся транслировать мысль, что человек, который многое в своей жизни пережил, становится сильнее, мудрее и более чутким к окружающим людям. То есть «теперь, зная, что такое горе и пережив его, вы в будущем сможете помочь другим, будете знать, как поддержать». И это, во-первых, дает человеку подсознательную установку на то, что он сможет пережить свое горе, а во-вторых, что он сильный и у него есть будущее.
Жизнь после
Мы говорим: в течение года-полутора все, что происходит с человеком, потерявшим близкого, это нормально. Все его реакции – слезы, агрессия, депрессия – все это нормально. Дайте ему пережить свое горе. Будьте просто рядом. Позовет – помогайте, не позовет – не навязывайтесь. Может быть, ему важно побыть одному в какой-то момент. Но обязательно дайте понять или просто скажите: «Я рядом, ты скажи, когда я тебе буду нужен».
Однако, если прошло два-три года после потери, и вы видите, что ничего не меняется, и человек ведет себя так, как в первый год, тогда нужна помощь профессионалов. Потому что можно предполагать так называемое «патологическое переживание горя», то есть горе осталось не пережитым, человек застрял в своем горе. Это когда говорят: «Я живу так, как будто мой муж улетел в длительную командировку, и я жду, жду, когда он вернется». Безвозвратность потери не осознана, не пережита, соответственно, выстроить дальнейшую жизнь, в которой мужа больше нет, и надо учиться жить без него, становится невозможным.
Матери ждали сыновей с войны, получив похоронку и не веря в это, но мать – это мать. Она не видела своего сына мертвым, поэтому будет его ждать до конца своих дней и жить надеждой. А женщина, потерявшая мужа, имеет право снова полюбить и пустить в свою жизнь другого мужчину.
Другое дело, если женщина не захочет строить новые отношения, это ее выбор. Но это возможно только тогда, когда она признает себя вдовой, признает, что ее мужа нет в этой жизни. И дальше она имеет право выбирать: остаться вдовой навсегда или еще раз выйти замуж. Но если она думает, что ее муж в командировке, то у нее выбора нет.
Специфика нашей работы в том, чтобы побудить человека эмоционально реагировать, чтобы он осознал свое горе и начал его переживать. Потому что все, что имеет начало, имеет и конец. И у горя есть конец. Но до него надо дойти, а это возможно только переживая. А чем дальше человек будет от себя отодвигать осознание горя, тем тяжелее ему будет.
Важно информировать людей об их состоянии, о том, что с ними может происходить в то время, когда они переживают свое горе. «Вы знаете, какое-то время вам может казаться, что вы сходите с ума. Может казаться, что вы не выдержите и умрете, может, даже захочется прервать свою жизнь, но вы перетерпите.
Просто есть моменты в жизни, которые нужно перетерпеть. Вы просто живите – просыпайтесь утром, делайте свои обычные дела, умывайтесь, завтракайте, идите на работу, возвращайтесь и ложитесь спать, просыпайтесь и опять все заново. И постепенно будет становиться чуть легче и легче. Вам может стать сложнее выполнять свою обычную работу, и то, что вы делали автоматически, вдруг станет вызывать трудности – это нормально, это пройдет.
Вы должны быть внимательны к себе, у вас могут обостриться хронические заболевания, ощущаться упадок сил. Но старайтесь быть внимательными и к своим близким, потому что они тоже переживают горе и им тоже нужна ваша поддержка». Это важно, чтобы человек не зацикливался только на своих чувствах и переживаниях, но и видел горе других близких людей, поддерживал их. Тогда ему самому будет легче.
Человеку очень важно понимать, что это безумно тяжелое время пройдет: «Изменилась моя жизнь, и я изменился, сейчас мне очень тяжело, но так будет не всегда. Этот тяжелый период надо суметь пережить, и я найду для этого силы».
Единственному Мужчине. письмо из ниоткуда.
Она плакала. Сквозь ресницы,
Сквозь подушку, потекшую тушь,
Поцелуи. забытые лица
И Луну в отражении луж.
Отрицает сердце разбитое
Эту горькую правду и ложь,
Чашу бед, до конца не испитую.
Любишь? Нет? Не любишь? Ну что ж.
Что же делать девчонке обиженной?
Ведь еще далеко до утра.
Позабыта. Любовью унижена.
И на грани зла и добра.
. У меня было несколько дней, чтобы просто сесть и подумать, прийти к
чему-то. Мне придется переступить через себя. Я пытаюсь трезвым взглядом оценить все происходящее, и не витать в облаках. Рано или поздно все равно придется с этим столкнуться. И чем дальше, тем мучительнее. Я конечно давно смирилась, но меня гнетет это.
. У меня сейчас боль внутри, все комком сжалось, долго не отпустит. Но я сейчас не о себе думаю, о тебе. Я слишком люблю тебя, чтобы приносить тебе страдания, и поэтому я отступаю. Я думала, что смогу держать себя в рамках дозволенного, не переступая черту, но переоценила свои силы. Каждый раз даю себе слово не задевать тонкие струны твоей души, чтобы они не натягивались, но снова лезу с глупыми вопросами. Такова к сожалению природа женщины.
. Я чувствую, что это давит на тебя и мне от этого еще тяжелее. Ты запретил мне говорить о любви, о нас, о прошлом, о настоящем, о будущем. о чем я могу с тобой говорить? Избитыми фразами :как дела? все хорошо. Это мертвый разговор, и ты сам понимаешь это. Наши беседы всегда будут плавно переходить на нас с тобой, потому что мы нуждаемся друг в друге, что бы ты не говорил. Независимо, хотим мы того или нет, нас связывает какая-то прочная нить, я не знаю что. Иногда я думаю, что наша встреча в жизни была неизбежна, она фатальная какая-то. Я все знаю и понимаю, что впереди у нас нет ничего. Я сейчас плачу от своего понимания. Прости мне мое слишком горячее сердце, тебя оно обжигает. Я просто недолюбила тебя. поэтому такое ненасытное желание. Но просто переписываться, это еще больнее, это каждый раз напоминание о том, как ты далеко. Все сложно. Ты правильно назвал это тупиком. У нас так и будет всегда, тупик, тупик, тупик. пока мы не придем к какому-то решению, чтобы просто не мучить друг друга.
. Общаясь с людьми я поняла одно (многие делятся своими проблемами, я их выслушиваю), для того, кто любит нет времени и расстояния. Для них это не проблема. Не буду копаться в твоей душе, это бессмысленно, ты все равно закрыт для меня. Но если бы ты любил и если бы я была нужна тебе, ты бы хоть раз сказал мне об этом. Мне так мало надо. Слова, это всего лишь слова, но иногда так много значат. Значит тебе это не нужно, и это просто была моя упертая фантазия и надежда. Наши семьи, дети не страдали бы от этого, мы бы просто не позволили себе такое.
. Ты зря думаешь, что я не понимаю тебя, понимаю ВСЕ! Среди множества твоих проблем не хочу забивать твою голову еще и своей глупой любовью. Ненавидеть не хочу, не любить не могу. Значит надо что-то с этим делать. Быть просто друзьями нелегко, ты мой любимый человек и я женщина. Я всегда буду видеть в тебе мужчину, а не друга. Ты перекинул всю ответственность на мои плечи, может ты и прав. Ты и не отталкиваешь меня но и не даешь приблизиться. Я не понимаю почему ты это делаешь, поэтому мне так трудно. С тобой нет ясности.
. Любовь не умерла, умерла я. Мне просто сейчас не за что зацепиться, я как будто хватаю руками воздух. Тебе не понять, ты живешь разумом. Но ты, мой родной человек, не виноват, что я так болею тобой. Это моя и только моя вина. Значит мне и решать эту проблему. в себе. Даже самое сильное чувство когда нибудь сдается, просто от безысходности и от понимания того, что это дальше бессмысленно. Я не тороплю ход событий, как тебе кажется, я просто хотела ясности, понимания того, кто я для тебя. Ты же все понимаешь по своему. Слова ни к чему не обязывают.
. Есть еще одна вещь, которую я пытаюсь сказать тебе все эти месяцы, но не могу набраться смелости. Я не знаю, правильно ли будет если я скажу об этом. Иногда я задумываюсь, стоит ли, но опять таки прихожу к выводу, что не имею права молчать, и ты должен знать об этом. Но сейчас нет моральных сил. Может быть когда- нибудь я решусь это сделать, но только когда придет время. Один Бог мне судья и ты не вправе будешь меня осуждать за это. Свое наказание я отработала сполна за все. Сейчас я никому ничего не должна. Это и так далось мне слишком огромной ценой. Боюсь одного, что ты никогда не простишь мне этого.
. Долгие годы я думала только об одном, что Господь подарит мне хотя бы одну встречу с тобой, чтобы я могла просто прижаться к твоему плечу и выплакаться до конца, обнять тебя и хотя бы еще один раз в жизни ощутить твой поцелуй. Это самое большое счастье. Тебе наверное это не понять, за тебя всегда говорит лишь рассудок. Я же живая! Я живу сердцем. Это безумие страсти, желание провести с тобой сумасшедшую ночь, где только ты и я. Я бы все на свете отдала за одну такую ночь! Мне никто не может этого дать кроме тебя. Я хочу только твое тело, твои руки, твои губы, я просто свихнулась на этом. Господи, я бредила этим, как больная. Вся моя жизнь семейная проходила мимо меня, не оставляя никаких следов в душе. В этом нет моей вины. Если бы я могла любить своего мужа так как тебя, я бы была благодарна Богу за такое счастье. Но Он дал мне другое. Он дал мне несчастье полюбить чужого мужа.
. Я не принимаю никаких решений сейчас, я не верю в них, Судьба иногда выкидывает такие фортели, что и не знаешь что думать. Даже то, что через столько лет мы нашли друг друга, это тоже нонсенс, такое не должно было быть. Но видно это было суждено. Поэтому я просто отдаюсь воле Его, и не сопротивляюсь. Один раз я уже попыталась обмануть судьбу но получилось то, что получилось. Хотя я ни минуты об этом не сожалела. Единственное чего я боялась это потерять тебя из-за моего проступка. Без прошлого нет будущего.
. Сейчас я хочу лишь покоя в твоей душе и чувствую себя виноватой, в том, что заставляю тебя душевно напрягаться. Я ведь для тебя чужой человек, посторонний, просто случайная попутчица в твоем трамвае под названием «жизнь», и мои душевные переживания не должны отражаться на тебе. Наши 8 месяцев любви ничто по сравнению с целой жизнью. В далекой юности ты принял важное для себя решение, ты выбрал то, что тебе нужно. Я же потеряла. Схожу с твоего трамвая по дороге. Я эгоистка. Прости меня за это.
. А теперь главное, к чему я готовлю себя давно. У меня к тебе просьба, огромная просьба. Ты причиняешь мне боль, тем, что молчишь. Этим ты провоцируешь меня на новые письма, а для меня это тяжело. Ты даешь мне надежду в то же время лишая ее. Мне трудно разобраться в тебе. в себе. Пусть это звучит жестоко и слишком реально, но это выбор, который я перед тобой ставлю. Поступи со мной как мужчина, хотя бы раз в жизни. возьми ответственность на себя. Я не прошу тебя об этом, я просто умоляю. Это твоя жизнь. Я просто должна понять наконец, что не нужна тебе. Докажи мне, ведь твое сердце ХОЛОДНОЕ. Покажи мне свой разум, которым ты живешь и на который ты ссылаешься каждый раз. Сделай так как нужно. Я сама прошу тебя об этом. Я хочу разрубить этот проклятый узел. Ведь все равно и так все кончено. За что ты так мучаешь меня? Это очень жестоко с твоей стороны. Ты прекрасно понимаешь, что я не могу это сделать.Зачем ты это делаешь? Тебе нравиться, что мне больно?! Если не любишь меня, за что так мучаешь? Отпусти, освободи меня из этого ада. Ты знаешь, прекрасно знаешь, что я слаба по сравнению с тобой, что я сама не смогу уйти, ТЕБЕ нужно уйти от меня. Только тогда я пойму, что свободна. За что ты так меня ненавидишь? За что?! Ты говорил, что ты справедливый человек, покажи мне эту свою пресловутую справедливость. Или она касается всех кроме меня?! Я хочу зайти в сайт и больше не увидеть тебя там, чтобы. Я буду плакать, да. мне будет плохо. я буду умирать. но все же это хоть какой-то выход. Я хотя бы буду ЗНАТЬ наконец, что это КОНЕЦ. Если же даже после этого письма я тебя там увижу. это значит что ты ЛЮБИШЬ МЕНЯ и Я НУЖНА ТЕБЕ. что бы ты ни говорил. и как бы долго ты не молчал. Это будет значит, что ты не хочешь разрывать эту последнюю ниточку между нами, и что тебя она тоже держит также как и меня. Я не давлю на тебя, ни в коем случае. Просто сделай один раз то, о чем я тебя прошу. если я для тебя что-то значу или значила. Ведь если любишь, то жалеешь и не делаешь больно.