меня бесит мой младший брат что делать
Мой младший брат меня очень сильно бесит! Что делать?
Если ничего не поможет просто ограничить своё общение с ним. Не пытайся подружиться или что-то типо того. Занимайся больше своими делами и старайся поменьше находится с ним. Это поможет тебе защитить себя и свои чувства
У меня такаяже проблема ток брат постарше ему 9 а мне 13 скоро
И если его бить меня потом мама
или папа поругает в крайнем
случае побьёт. Мол я сам во всём
виноват я его всему учу, я сним
даже редко куда хожу и всё такое
Бабушка говорит всегда тыы будешь виноват потому что ты старший.
Мол деда так воспитывали, папу так воспитывали маму и меня так же надо а с ним муси пуси
За меня только сестра двоюродная и крёстная моя и бабушка не на чьей стороне
Я бы на твоём месте стала жить у подруги, а потом сбежать. Мою лучшую подругу один раз наказали за то, что её обвинили её братья и сёстры. Они сказали, что это она вызвала скорую, полицию, и пожарных, хоть у не пока нет телефона.
Они её не любят. Ей даже нельзя со мной общаться ни за что. Её мама это объясняет так: «Таня, не дружи с этой дурой Ирой. Она на тебя плохо влияет. «
Возможно, твой брат или сестра тоже действует тебе на нервы. Конечно, за мир и порядок в семье ответственны твои родители. Но рано или поздно тебе все же придется научиться ладить с другими. Почему бы не начать уже сейчас? Ссоры между братьями и сестрами в семье можно сравнить с прыщами. Эти неприглядные бугорки, доставляющие столько хлопот,— следствие какой-то внутренней инфекции. Подобным образом ссора — это тоже всего лишь следствие. Причина кроется глубже.
Конечно, прыщ можно просто выдавить. Но это лишь борьба с симптомом. К тому же могут остаться шрамы, и инфекция пойдет дальше. Лучше сразу избавиться от нее, не дав ей распространиться. Так же и в отношениях с братом или сестрой. Развивая проницательность, ты сможешь сосредоточиваться не на следствии — самом конфликте, а на его причине. Это согласуется со словами мудрого царя Соломона: «Понимание сдерживает гнев человека» (Притчи 19:11).Определить причину конфликта — это лишь полдела. Что же поможет разрешить конфликт и избежать новых ссор? Вот шесть шагов, которые можно предпринять.
Что делать если младшие братья бесят меня?
Отвези их в лес и оставь там.
Подрастут, ещё спасибо маме скажешь что братишки есть, а пока радуйся что не ты младший.
Как я тебя понимаю у меня тоже есть младший братец которому везет во всех делах и в реальности и в жизни мой тебе совет пусть твои братья в Аллоды онлайн поиграют хрен оторвутся оба зарастут прыщами потолстеют и их не будут любить девушки
Когда вырастешь-поймешь, для чего нужны близкие люди. А в детстве многие дубасят друг друга, а когда вырастают становятся самыми близкими.
Когда будет 25 поймешь как они дороги тебе. а сейчас ты будешь их ненавидеть еще лет 10.тяжело быть старшим в семье всегда получаешь. ответственность большая. я тебя понимаю
Твоя задача их морально задавить, сделать так чтобы тебя боялись, чтобы им было не уютно рядом с тобой. Удачи.
Сдыхай, в чем проблема?
Постарайся стать им старшим другом, они начнут гордиться тобой и тогда ты почувствуешь себя взрослым и нужным. И будешь счастлив с ними.
запри братьев в чулан
я села за нуудбук и брат проснулся и начал просить и скидовать с кресла а взрослым по барабану а меня он даже свиньей называет
Подсыпь цианистый калий! Нет братьев нет проблем:)
Как он меня бесит. Мне 12 я сел в комп играть, один, все норм. И тут пиперается н и начинает чото там бормотать и играть мне на нервах! Я сам по себе человек спокойный но поле 7 меяцев этой болтавни понемногу начинают сдавать нервы. Я его и за ухо прогоняю и пинками. А ему
ПОХ!
ПОНИМАЕТЕ, ПООООХ.
Мою дочь тоже бесит младший брат. Она запирается в комнате и нечего ему не дает
да ладно тебе у тебя переходный возраст пройдет со временем
«Как избавиться от этого брата» 
А вообще, нужно понять, что Вы были таким же, и так же, например, бесили своих родителей, как и он вас. Если Вы считаете себя умнее, то дорости он к вашему возрасту, будет таким же. Найдите с ним общие интересы, видео игры по сети, лучше всего спортивные игры, футбол, волейбол, например. Да что угодно.
Ну просто достал младший брат!
Все его выходки описывать долго, но я попробую. Будут маты.
Начнем с лютого пиздеца.
Однажды он нассал в ведро для мытья полов, взял швабру и растел это по всей моей комнате. По ковру( пришлось убрать его после этого), мебели, кровати. Я пришла домой, подбежала сестра и рассказала это. Я охуела тогда. В комнета воняло мочой. Мама и отчим мне не поверили. Отчим вообще улыбался тогда. Брат остался безнаказанным.
Его отношения с моей младшей сетрой. Говорит ей, что ненавидит ее, просит ее умереть, застрелиться, говорит что она жизнь портит, бьет, обзывает. Только что спросила, что он про нее думает. «Она говно.»
Я обычно его не бью. Отвечаю только словестно, стараюсь не угрожать, но не выходит. Читала в инете статьи, говорят что нехватка внимания( это точно не единственная причина). Как думаете если пойти к психологу поможет?
К психологу родителей прежде всего. А вам просто перетерпеть, родственников не выбирают, но это не надолго, как понимаю скоро вам будет достаточно лет чтобы выйти в самостоятельное плаванье. А вот вашу младшую сестру жалко.
скорее всего нащупывает границы дозволенного. не ведитесь. он еще мелкий. или жизнь научит или старшие школьники. плюс комплексы скорее всего.
Ты ему не мать, и не имеешь никакого юридического права на него влиять. Т.е. к психологу он с тобой не пойдет, и силой не затащишь. Уезжай, строй свою жизнь, этой семье ты ничем не поможешь. Единственное, по телефону или скайпу младшую сестру поддерживай, больше ты ничего не сделаешь.
Это уже психиатрия. Нужно к психоневрологу идти. Причем срочно, т.к. начнется пубертат, и будет совсем плохо.
С младшим братом ты подрался?
Говори, что первый он
Бил ногой тебя по шее
И ругался как бандит (с)
Либо игнор либо тайная диверсионная война. Ну или еще можно все время бегать и жаловаться родителям. По каждому чиху. Но тут может быть двоякий результат.
Меня тоже мой брат иногда достаёт, и меня мама успокаивает моя мама.В будущем, когда вы станете уже взрослыми, ваших родителей не станет (( то кому вы будете нужны? Друг другу.Я думаю, что это временно, всё наладится, ваш младший брат вырастет, и будет вас ценить и любить.
Он сказал, что по утрам я ем дерьмо.
Уговори их отдать его в спортивную секцию, что бы у него другой пример, помимо отчима, появился
в принципе ни чего удивительного,вот вам распаковки,лайфхаки,маки,дональдсы,колы,свобода. тут только ногой в живот поможет,регулярно,для выработки рефлекса Павлова.
Тема по спасению близких очень неоднозначна. Мимо пройти нельзя, и в то же время часто твои благие порывы имеют нулевой результат. Нет, не жалко затраченных душевных сил, материальных хлопот и прочего. Жалко человека, что всё равно спасти не можешь. В родне пьющих было несколько человек, насмотрелась.
Пустили к себе на время пожить, пока он «социализировался», бросив многолетнее пьянство. Одели, обули, поселили на кухне на диванчике. Держался три месяца, восстановил документы, устраивался на работу, помирился со своей бывшей подругой (директором ресторана, замечу, милейшая женщина). И на майские праздники сорвался. И всё сначала. Распрощались. Муторно было на душе, всё-таки знали друг друга с детства.
А сколько было выслушано! Сколько переговорено, наобещано, напланировано и намечтано! Казалось, человек воспрял, очнулся, загорелся жить по-новому. Опять же та Наташа была готова с ним сойтись, если бы всё это случилось.
Мораль рассказа такова, что нет ее
Есть у меня одна знакомая, ну как знакомая-бывшая. У нее есть младший брат (младше на 2 года).
Как-то в семье у них принято, что она с братом спокойно могут раздеваться до гола и переодеваться не стесняясь присутствия друг друга. Родители на это спокойно смотрели. Причем такая же ситуация у них с ближайшими родственниками (двоюродные и троюродные братья и сестры). Это у них было нормально.
Сидел однажды у них дома настраивал компьютер. Комната была большая, сидели всей семьёй (родители, они и я) и разговаривали пока я разбирался с компом. Я сидел спиной ко всем. Она решила переодеться. И тут дело доходит до лифчика. Мама увидела, что она уже начала его расстёгивать, как начала кричать, чуть не до истерики. Мы тут вообще-то не одни. Я даже вздрогнул, но поворачиваться не стал.
Благо, что после этого мы не долго встречались. Но такого больше ни где не слышал. Очень странная семейка.
Найти брата
Кто-то неторопливо повернул ключ. Кувырок в замке — и тяжелая дверь открылась, впустив в темноту пустой квартиры свет, звуки и жизнь. Порог переступила маленькая женщина в дорогом кремовом пальто. Вздохнув, она опустила кожаную сумку на пол и стала не спеша раздеваться, иногда в задумчивости задерживая пальцы на гладких пуговицах. Жалобно мяукнула кошка, выбежавшая встречать хозяйку. Кошка порядком одичала за день и принялась приветливо тереться о хозяйскую руку. Женщина что-то ласково шепнула и, наконец управившись с верхней одеждой, поставила на положенное место красивые сапожки без единого пятнышка уличной грязи.
Пожалуй, она была слишком суха для своих лет. В ее годы многие женщины расходятся в ширь и удаль бойкой матроны. Но она оказалась лишена обильной еды, продолжительной вахты у плиты, как и по-домашнему пышных форм женщин, познавших рождение дитя. Сухость и жилистость ее тела говорили об энергичности и многих часах, оставленных на работе за профессорской кафедрой.
Женщина тихо вошла в прекрасно обставленные комнаты, останавливаясь то у окна, то у стола, и разместилась в кресле, наклонившись, чтобы размять нывшую стопу. Позади была насыщенная неделя и научная конференция. В голове еще как будто гудели голоса, проносились мысли и интересные идеи, которые предприимчивый мозг вынес из докладов. Во рту оставалось приятное послевкусие от половины бокала «Shiraz». Привычная тишина квартиры прерывалась мягким шумом от передвижения кошки, с наслаждением приступившей к своему ужину, и тиканьем роскошных винтажных часов. Впереди предстояли тихие и безмолвные выходные.
Уставшая, она закрыла глаза и, облокотившись тяжелой головой на руку, прислушалась к тишине своего дома. Тишина городской квартиры не была безмолвием в действительном смысле слова. Дом гудел, издавал грудной звук «ту-у-у», напоминающий потуги трубы разыграться в полную мощь, будто уставший музыкант силился выдуть из инструмента застрявший предмет.
Обычно эта тишина не тяготила: на горизонте всегда маячило завтра с его событиями. Но сейчас вдруг появилось ощущение, что никакого завтра нет, а длинные праздники всего лишь продолжительное вынужденное ожидание чего-то большего. Новой недели, рабочих будней, наполненных пчелиным смыслом: работа — результат.
Дома профессор престижного учебного заведения превращалась в маленькую женщину, которой и являлась от природы. Откинувшись в кресле, она стала размышлять о погружении в три безработных, безлюдных, бесшумных дня. С каждым футом морской воды этого погружения в грудной клетке становилось все меньше места, приятное удовлетворение от прошедшей плодотворной недели сменялось холодной тоской, заполняющей легкие. Она спрашивала себя: по кому эта тоска или по чему? Откуда взялась и зачем нужна? Не по большой любви, не по чьему-то ночному храпу в постели, не по юности, которая не была счастливой.
Мысли перетекали одна в другую, обрывались, начинались, таяли, ответа на вопрос не приходило. Но вдруг старое детское воспоминание осветило ее изнутри, от догадки она даже приоткрыла глаза и сосредоточенно вгляделась в зыбкую рябь бликов на потолке. Воспоминание тем временем разгоралось, загоралось, пока не застыло на горизонте алым кругляшком заходящего июльского солнца. Она идет по остывающей пыльной дороге босиком. Ступни не колет трава, и не режут камни — они привыкли. Загорелые ноги сплошь искусаны комарами. В ладошке ручка от авоськи, в авоське банка молока. Из-под крышки от тряски пролилось несколько капель, и девочка превозмогает желание облизать их. Молоко теплое и сладкое, кремовое на вкус. Сейчас такого не существует в природе. За другую ручку авоську несет мальчик, ниже ростом и младше на несколько лет. У обоих детей одинаково до белесы выцвели волосы. Мышцы на руках и на ногах устали от целого дня — до одури — купания в теплом озере с илистым дном. Чтобы не получить наказание, наперегонки бросились за молоком и теперь уж возвращались назад. Калитка, еще крепкая, свежеокрашенная, дом с раскаленной от жаркого дня крышей, ведра с клубникой на варенье. Брат крадет ее оттуда и, смеясь, всю ладошку сыпет в рот.
Несколько безмятежных каникулярных лет девчонкой она проводила в гостях у двоюродного брата на какой-то далекой даче. И там, в отличие от ее тихого по-музейному стерильного дома, можно было все: расшибать колени, катаясь на велосипеде, не чистить зубы на ночь, объедаться вредной едой, бегать и громко разговаривать. А потом в один год мама — аккуратная интеллигентная женщина с холодными серыми глазами — спокойно и твердо сказала, что больше там гостить не следует. Девочке не объяснили почему, но по заговорщицкому шепоту взрослых она поняла, что произошло нечто страшное, не должное касаться их семьи и дома с лакированными сервантами, полными книг, папиным кабинетом, чистыми полами и чистой репутацией. Поначалу она скучала по пруду, велосипеду и совместным играм с братом, но родители объявили, что этим летом они едут в Крым. Больше она того светлого мальчика не видела и не интересовалась его судьбой. Об этих родственниках в домашнем кругу не упоминалось.
Где этот мальчик? Что с ним теперь? Как он носил молоко до дома один? Кем он стал, в конце концов? Эти вопросы возникли сами собой, а смех большого семейного застолья звенел в ушах, когда она проваливалась в тяжелый сон.
Мышечная судорога вернула тело к реальности. Она сидела, откинувшись на кресле, задремав в неудобной позе, отчего шея сильно затекла. В комнате стало душно. Женщина тяжело встала, открыла окно, и с улицы тут же пахнуло влажным осенним воздухом, вдоволь искупавшемся в свете разноцветных фонарей. «Почему бы не найти брата», — подумалось ей.
Это внезапное решение принесло облегчение, граничащее с крайней степенью усталости. Она погасила свет и уснула беспокойным сном, состоящим из обрывков детских воспоминаний с постоянной подменой места — вот они с братом на пруду, но пруд не на даче, а почему-то во дворе многоэтажного дома, и стыдно идти купаться, и хочется одеться и спрятаться от многочисленных окон.
Тревожные сны оставили ее только на рассвете. Утро попало в ловушку плотных штор, украшенных пухлыми кистями. Мягкий, иллюзорно-призрачный свет поздней осени едва справлялся с обязанностью освещения комнаты. Женщина какое-то время лежала, не шевелясь в утренней слабости. В грудной клетке просыпалась тревога, словно от незавершенного со вчера дела. Она ощущала непонятный покалывающий дискомфорт, как от неприятной занозы в нежной части ступни. Потом вдруг вспомнила все и разом, резко села на кровати, строя догадки, где может пылиться старая записная книжка из других, прошлых времен.
Книжный шкаф был укрыт от глаз и пыли красивой дверцей. В нем притаились научные подборки, собрания сочинений, некогда выкупленные за большие деньги, старые потрепанные и новые — страничка к страничке — уважаемые книги. Пришлось взять табурет и осмотреть верхние давно невостребованные полки. Где-то за Лосским и Фрейдом, которого по воспоминаниям в их семье многозначительно называли Фрёйдом, нашлись старые записные книжки. В одной из них обнаружился заветный номер телефона, аккуратно выведенный черной пастой. Это был домашний номер, и про себя обладательница мучительных воспоминаний лелеяла надежду, что городской телефон квартиры брата не вымер вместе с мамонтами.
Нервничая, набрала номер. Спустя несколько гудков там ответили. Тревожный женский голос терпеливо выслушал внезапный, но краткий монолог. Представился женой брата и немного помялся. Согласился встретиться, предложил приехать на выходных. Может, завтра? Можно и завтра, отчего же нет, у брата, как выяснилось, тоже выходной. Записала адрес. Попрощалась, голос оттуда стал еще тревожнее. Положила трубку и попыталась представить брата и его жену. Они виделись ей веселой супружеской парой из тех, у кого всегда пир горой, сотня-другая рецептов гостевых салатов, шумные дети и непременно пушистый безродный пес — все, как в детстве.
По пути заскочила в хорошую кондитерскую за тортом. Теперь он аппетитной воздушной горкой возвышался на заднем сиденье автомобиля, перевязанный яркой лентой. Из колонок доносился глубокий голос джазовой дивы — осенью она находила в джазе особенную прелесть. Где-то внутри нарастало приятное волнение: сейчас они с братом увидятся и вспомнят былые времена. Ее немного смутило, что по телефону она говорила не с ним. Найти брата оказалось как-то слишком легко. Ну что ж, вряд ли он против ее приезда. Она попыталась прогнать непонятную тревогу.
Плотная городская застройка сменилась невнятным трухлявым пригородом. Дорога петляла туда и сюда, безразличный голос навигатора долгое время путеводил по дворам, пока они не миновали допотопного года чумные деревянные бараки и не остановились у рыжей пятиэтажки. Она огляделась. В детстве все было по-другому. В детстве всегда по-другому.
Пока доставала торт, наступила в грязь у бордюра, пришлось еще какое-то время потратить на приведение обуви в порядок. Темная неподвижная фигура следила из окна за процессом сапожной полироли. Когда она закончила, фигура колыхнулась и погрузилась во тьму квартиры. В подъезде в нос ударил резкий запах кошачьего амбре, и нежданная гостья непроизвольно брезгливо поморщилась. На каждой лестничной клетке бытовали банки, из которых, как поникшие цветы, свисали скрюченные окурки. Наконец рубеж четвертого этажа был преодолен.
Неприятный резкий звонок. Щелчок. Здравствуйте.
Дверь открыла жена брата. При виде вновь обретенной приветливой родственницы она напрягла все мускулы лица для создания гостеприимной улыбки. Уголки рта нервно дернулись. Она много суетилась, помогая гостье раздеться, приговаривая все, что полагается бормотать радушным хозяевам, и негромко покрикивала на любопытную гомонящую детвору. Жена брата была округлая женщина в годах. В окрашенных дешевой краской волосах предательски виднелись тонкие серебристые полоски. Она очень старалась изобразить расположение, и это желание пригибало ее к земле. Хозяйка согнулась и все суетилась: куда помягче посадить, какого чаю принести, подать ли тапочки.
От видавших виды тапочек гостья отказалась, хотя пол был холодный и местами нечистый. Это не ускользнуло от внимания неподвижно сидящего в кресле мужчины, которого близорукая гостья поначалу не заметила. Он смотрел телевизор, наблюдая за вошедшей в дом немного искоса, как бы нехотя. Она поздоровалась, широко улыбнувшись от радости и чуть подавшись вперед, готовая к семейным объятиям. Но он не встал и не пошел к ней навстречу, довольно холодно ответил на приветствие и продолжал равнодушно смотреть на экран, где показывали какое-то воскресное комедийное шоу. Зрители на экране гоготали, но он не улыбнулся ни разу.
Это немного остудило ее пыл, в старой квартире сразу стало неуютно и все показалось ей чужим, засаленным, неприятным. Она мягко попыталась завязать диалог, извиняясь за внезапное вторжение, рассказала о своих воспоминаниях. Брат молча слушал, но ничто не дрогнуло ни на его лице, ни в потаенной невидимой собеседнику глубине, когда она с ностальгией рассказывала о жарком вечере и банке с молоком.
Наконец с кухни вернулась хозяйка с мисками майонезных салатов и стала пенять мужу, что он не пододвинул к гостье старый журнальный столик на колесах. Брат неторопливо встал и направился к столику. В грузном взрослом, пожалуй, слишком взрослом человеке было трудно узнать того веселого мальчишку. Шуршащие домашние спортивные штаны с полоской на боку, просвечивающая от носки синтетическая футболка, обрюзгший живот, крупное красное лицо, каких она боялась в детстве, создавали отталкивающее впечатление.
За столом завязался какой-никакой светский разговор. Его жена все подкладывала еды, приносила и то, и другое, спрашивала о работе, с пониманием кивала. Чем больше гостья рассказывала про свой жизненный путь: университет, диссертация, интересная работа, преподавание, тем больше сходились морщинки на лбу у ее брата, тем легче он наливал себе стопку за стопкой какой-то подозрительной наливки.
Она хотела не смотреть, но ее взгляд все останавливался на его больших потрескавшихся руках, выдававших долгие годы тяжелого физического труда. Ногти на этих руках были небрежно искромсаны, под ними виднелась черная полоска грязи. Супруга брата как раз закончила рассказ об успехах своих троих детей и видно особо гордилась старшим. О том, что мальчик пошел в десятый класс вместо техникума, рассказывала почти с придыханием. Из другой комнаты появился угловатый высокий парень, смотревший исподлобья. Поздоровавшись, он покрылся красными пятнами.
Ей вдруг показалось, что этот мальчик больше похож на ребенка из ее воспоминаний о брате, нежели брат настоящий, выросший и угрюмый. Она приветливо расспросила его о школе и немного рассказала о своей работе. Старшеклассник скоро перестал жаться и с интересом спрашивал ее о темах лекций и преподавании.
Это произошло, когда она предложила мальчику приехать на день открытых дверей в их университет. Брат перебил ее и дрожащей рукой протянул рюмку с наливкой. С вызовом он предложил ей выпить. Все члены семьи молча и как-то тупо уставились на рюмку. Гостья тихо отказалась. В мутных глазах брата зажегся нехороший огонек. Он развел руками в приступе алкогольного благодушия, мол, обижаете, сударыня, выпивайте, раз предлагают. Она снова отказалась, но это лишь раззадорило его пыл, и каждое новое предложение выпить было все тверже и агрессивнее. Стало не по себе. Хозяйка дома, привыкшая к выходкам мужа, стыдилась и просила его перестать.
Брат тяжело перевел взгляд на жену и сказал: «Он никуда не поедет с ней». Сын насупился и смотрел в пол, хозяйка все называла супруга по имени, пытаясь утихомирить бурю. «Я университетов не кончал! И что я — не человек что ли?» — спрашивал брат неизвестно у кого. Гостья пыталась что-то сказать, но он перебил и в своем порывистом монологе все приговаривал: зачем приехала, покрасоваться приехала, как на тлю смотрит. Он бешено блуждал глазами по комнате, изо рта вырывались больные слова, взмах рукой перевернул рюмку, и едкая зловонная жидкость разлилась по клеенчатой скатерти.
Взяла сумку и ушла. Вслед разразилась нецензурная брань, провожать никто не стал. Она услышала упреки хозяйки в сторону буйного мужа, а когда, спешно одевшись, оглянулась — увидела потухший взгляд мальчика, наблюдавшего за ней. В голове пронеслось беззвучное «прости», хотя она не понимала, за что перед ним извиняется.
Погода испортилась. Накрапывал дождь, и осеннее небо прижалось к земле, будто прося немного тепла, спрятанного под листьями, и исходившего из них влажным паром. Бывают дни, когда происходящее кажется чем-то нереальным. Придумка отчаянного постмодерниста, исковеркавшего оригинальный сюжет жизни до неузнаваемости, до абсурда, словно ткань реальности прохудилась, и из-под нее проглядывает сонный полумрак со странными видениями, где ты один во враждебном месте и пытаешься добраться до дома.
Навигатор отправлял из одного двора в другой, и она никак не могла выехать из грязного, брошенного жизнью и прогрессом микрорайона. С ржавых турников капала вода, когда проезжала мимо очередного, похожего на десятки прочих безликого облезлого пятиэтажного дома, редкие прохожие провожали ее машину враждебными взглядами. Чувство запятнанности не оставляло и ощущалось почти физически, она хотела сейчас же принять душ, чтобы отмыться от кислого запаха квартиры брата и его слов, выбросить колготки, к которым налипли крошки, впивающиеся в кожу. Навигатор вдруг умолк. Она заблудилась. В легкой панике женщина остановила машину и опустила тяжелый горячий и пульсирующий лоб на холодные ладони. Что произошло?
Что произошло с детьми, когда дачный домик был покинут навсегда? На какой прием она рассчитывала в чужой семье, что ожидала увидеть: ожившие картинки из детства, бабушку с блинами, крынку молока, мальчика, который знал все ее детские секреты? Осознание собственной чуждости и покинутости сдавило прессом грудную клетку так, что трудно было дышать. Она выпрямилась и глубоко, но неровно вдохнула, чтобы прогнать внезапно обуявшую тяжесть. Конечно, сама виновата. Глупая была идея: найти брата. Нет у нее никакого брата…
Какое-то время она смотрела, как мелкие капли неприятного осеннего дождя разбиваются о лобовое стекло и холодными струйками стекают вниз. Ее внимание привлекла табличка дома, стоявшего неподалеку. Название улицы показалось ей знакомым, она проезжала здесь. Улица нашлась на карте навигатора, и вскоре удалось выехать на шоссе. Всю дорогу голову теснили тревожные мысли, вспоминались обрывки грубых фраз и провожавший ее потухший взгляд мальчика. Лишь дома она немного успокоилась, смыла горячим душем налипшую грязь и предложила себе, словно в детстве: «А давай, этого как будто бы не было».
Ее манера держаться была в меру приветливой, в меру строгой. В холле университета было шумно: группа за группой приезжали старшеклассники, которых встречали и вели на экскурсию. Она руководила. Мимо шла очередная группка, как вдруг кто-то подошел к ней. Профессор подняла голову, чтобы сказать дежурное приветствие. Оборвалась на полуслове — перед ней стоял брат, за спиной которого краснел неловкий старшеклассник.
— Здравствуйте. Пришли вот… — сказал брат, переминаясь с ноги на ногу в попытках остановить свой взгляд на собеседнице.
— Я… Хорошо, что пришли, это хорошо… Пойдем, как раз начинается экскурсия для группы, ты можешь присоединиться, — она ласково улыбнулась своему племяннику и отвела его в сторону, где собралась кучка старшеклассников.
Женщина обернулась. Брат, словно зверь, опасающийся преследования, неуверенно оглядывался по сторонам, втянув голову в плечи. То теребил рекламки на стенде, то хотел достать сигарету, но вдруг вспоминал, что находится в помещении. Она подошла к нему и, стараясь говорить как можно мягче, произнесла:
— Я правда рада, что вы решили приехать.
— Выпил я тогда, извиняюсь, не прав, — ответил брат, откашливаясь через слово, будто боясь сказать лишнее.
— Послушай, мне, наверное, действительно не стоило приезжать, хотя я не понимаю, чем могла обидеть. Но если обидела, я тоже прошу прощения, — ответила она и наконец их неловко блуждающие взгляды встретились. Она смотрела с сочувствием, сжав брови, он — стыдясь, исподлобья.
— Да глупо как-то получилось, — брат снова нащупал в кармане пачку сигарет, не в силах унять тревогу в руках. — Меня зло взяло. Ты рассказывала про бабку. А сама, сама потом не приехала ни разу ее навестить, — в этих словах она расслышала горький упрек того, другого маленького брата из детства. — Ты… Ты хоть помнишь ее?
— Да, — ответила она, и сердце глухо ухнуло. — Конечно, я помню. Ее и тебя, и нашего пса, я все помню. Но… Но я не помню, почему родители мне запретили к вам приезжать. Честно, я хотела приехать тогда, я просила их отпустить меня, — с надеждой взглянула на брата, но он молчал, угрюмо изучая узор на полу. — Что произошло? Они поссорились?
— Поссорились? — с усмешкой переспросил брат. — Да у наших родителей-то дружбы особой не было. Это ты в своем дворце жила, ничего не видела, а я все знал, я все видел, — брат пододвинулся чуть ближе, и его громкий шепот наполнился обидой и тоской. — Да они нас презирали всегда, кто мы для них были? Простые работяги, да никто, тьфу! Плюнуть и растереть. А тебя к бабке сдавали, потому что уезжали на свои симпозиумы.
— Но мне нравилось у вас, — ей очень хотелось изменить мнение брата, но он ее перебил.
— А потом… Ну выпили как-то. Ну с кем не бывает-то? Бабка и мать тогда дома были, когда твои заявились. Устроили концерт на всю деревню, мол, пьянчуги, да вас родительских прав лишить… И уехали… С тобой. Мать потом два дня плакала, — договорив, он отошел и наконец достал сигарету из пачки. Она молчала, растерявшись.
— Я тебя ждал тогда, — тихо сказал брат спустя какое-то время. — Каждое лето ждал, как дурак, — взглянул на нее, и в помутневших от тяжелой жизни и пьянства глазах брата она разглядела мальчишескую синь.
— Прости меня, Коля, — дрогнула она и сделала порывистый шаг, но обнять не смогла. Положила руку на плечо. — Прости меня. Я не знала ничего.
Он неловко отстранился.
— Да что теперь уж… Давно было, — какое-то время стояли в напряженном молчании, пока он не сказал. — Пойду я. Лёнька сам доедет. На метро. Пока.
— До свидания, — попрощалась потухшим голосом и добавила, когда он уже был в дверях. — Может, увидимся еще!
Брат обернулся и едва заметно кивнул. Она улыбнулась. Внутри было больно и тепло. Больно за то, что не приехала тогда. Тепло, что брат вернулся, и как ей показалось, простил.