какой несчастный случай завел меня в туман
Какой несчастный случай завел меня в туман
Льву Александровичу Аннинскому
Эта книга еще не была закончена, когда ее автору уже пришлось столкнуться с неудовольствием отдельных читателей по поводу первых опубликованных глав. Одним – быть может, заслуженно – не нравилась кандидатура биографа, другие – быть может, обоснованно – полагали, что время для взвешенной работы на эту тему еще не пришло.
Булат Окуджава жил среди нас недавно: одиннадцать лет для истории не срок. Многим из нас – подобно автору – повезло его слушать и с ним говорить (сказать «мы знали его» имеют право лишь ближайшие родственники и узкий круг друзей). Его жизнь тесно сплетена с историей российского двадцатого века, несколько раз эта история проехалась по его биографии асфальтовым катком, а однозначно оценить великие и страшные события, пристрастным свидетелем и участником которых ему довелось быть, вряд ли смогут даже потомки. Все еще горячо – и вряд ли остынет, если так и будет повторяться.
Наверное, другой персонаж не вызвал бы такой полемики. Но Окуджава – случай особый: каждый чувствует его личной собственностью. С помощью сложных, сугубо индивидуальных приемов, которых мы попытались коснуться в этой книге, он создавал рамочные конструкции, в которые слушатель может поместить себя и свою судьбу – так сказать, пропитать его стихи, песни и даже прозу личными биографическими обстоятельствами. Каждый был уверен, что Окуджава поет лично для него и о нем. Каждый – кроме тех, кто с первых звуков его песен и самого имени испытывал к нему необъяснимую, избыточную злобу, подобную той, какую ладан вызывает у чертей.
В результате почти любой слушатель Окуджавы имеет свою версию его биографии и тайного смысла его сочинений, а к чужим попыткам истолковать и просто изложить его судьбу относится с пристрастием и ревностью. Это не просто нормально – для поэта это счастье, свидетельствующее о стойком читательском неравнодушии. Проблема в одном: между биографами и исследователями поэта, на которого каждый смотрит как на близкого родственника, существуют неизбежные разногласия, переходящие в конфликты.
Автору хотелось бы призвать к некоему «водяному перемирию». Все, кто любит Окуджаву, заинтересованы в том, чтобы появилась его научная биография, чтобы вышло тщательно выверенное и по возможности полное собрание сочинений с черновиками, вариантами и комментариями, чтобы мы получили наконец полное собрание его песен (честь, которой уже неоднократно удостаивались Галич и Высоцкий). Его творчество активно изучается, чему порукой регулярные научные конференции в переделкинском дачном музее. Биографических книг об Окуджаве выйдет еще не один десяток: места хватит всем. Я постарался учесть пожелания, советы и поправки родных и близких поэта, всех его друзей, кто любезно согласился ознакомиться с рукописью, и наиболее видных исследователей его творчества. Разногласия в оценках и расхождения в датировках, увы, неизбежны, поскольку речь идет о недавней истории, а главное – о литераторе, сознательно и умело путавшем следы при создании авторского мифа. Мне кажется, создание полного, документированного и выверенного жизнеописания одного из самых известных и значимых поэтов России – повод забыть о любых личных трениях и общим усилием осмыслить его судьбу и дар.
А предложить читателю нечто безупречное я не надеюсь. При работе над книгой мне часто приходилось вспоминать слова из авторского предисловия к повести «Будь здоров, школяр!»: «Всем ведь не угодишь». При всей своей простоте они серьезно облегчают работу.
Москва, сентябрь 2008
НА ТОЙ ЕДИНСТВЕННОЙ ГРАЖДАНСКОЙ…
4 октября 1993 года правительственный кризис в России разрешился расстрелом Белого дома – здания парламента России, где засела оппозиция. Итогом долгого противостояния между президентом Ельциным и вице-президентом Руцким (сторону последнего взял парламент во главе со спикером Русланом Хасбулатовым) стал указ президента от 21 сентября о роспуске парламента. В ответ парламентарии стали вооружать своих сторонников, стекавшихся к Белому дому не менее активно, чем в августе девяносто первого. Под знаменем защиты закона и демократии объединялись люди, которые в случае своего прихода к власти оставили бы очень мало и от закона, и от демократии. Командиром гражданского ополчения, собравшегося у Белого дома, был назначен генерал Альберт Макашов, известный откровенным антисемитизмом. «День» – газета «духовной оппозиции», как она сама себя титуловала, – приглашал демократов на фонарь открытым текстом. Постепенно российский парламент становился центром сопротивления ельцинизму – в каковое понятие включались грабительские реформы, разнузданность демократических свобод и коррупция, все черты российской революции девяностых.
К этому времени повстанцы уже осадили Останкино, грузовиком протаранив стеклянный вход. В районе телецентра всю ночь шла перестрелка. Функционировал единственный телеканал – Российское телевидение, созданное за три года до событий. Оппозиция уже поговаривала о походе на Кремль. Президента в Москве не было, и о его местонахождении толком никто не знал. В ночь с 3 на 4 октября российская интеллигенция резко раскололась. Егор Гайдар призвал москвичей выйти к мэрии, расположенной на Тверской, и перекрыть подходы к Кремлю. Под балконом мэрии собралось около трех тысяч человек – значительно меньше, чем у Белого дома. В то же время в прямом эфире все того же российского телеканала выступили «прожекторы перестройки» – создатели и ведущие программы «Взгляд» Александр Любимов и Александр Политковский. Они предложили москвичам спокойно лечь спать и не участвовать в уличных боях; с их точки зрения, такое участие превращало людей в заложников политического противостояния двух заведомо нелегитимных и аморальных сил. Эта надсхваточная позиция у многих вызвала недоумение, но впоследствии оказалась самой дальновидной.
Главный парадокс ситуации заключался в том, что, защищая ельцинскую власть, любой россиянин автоматически становился защитником и отчасти виновником всех будущих художеств президента – а в том, что они будут, трудно было сомневаться уже и в конце восьмидесятых. Союзник Ельцина и защитник свободы столь же автоматически оказывался врагом законности – вечное русское противостояние свободы и закона обозначалось в очередной раз. Шансов сохранить личную порядочность в этом конфликте не оставалось, но и позиция над схваткой выглядела не слишком нравственной – хотя бы потому, что в заложниках у власти, так уж получилось, ходила тогда вся российская интеллигенция. Она ела у этой власти с рук (это можно сказать почти обо всех, исключения единичны). Эта власть защищала ее – в том числе и танками. Эта власть фактически купила ее на свободу – слова, печати, совести и отсутствия таковой – и теперь держала на этой свободе, как на вживленном в тело крючке. В 1993 году этичной позиции не было, и нужно было прожить еще много лет, чтобы понять простую истину: в циклической, механически воспроизводящейся истории нравственной позиции нет вообще, а есть позиции выгодные или невыгодные, самоотверженные или конформистские. Вот, собственно, и весь выбор. Причем угадать, кто победит, в те дни было нелегко – бездарность оппозиции смело соперничала с бездарностью власти, решимости было не занимать и тем и другим, и хотя из верных ельцинцев Руцкого с Хасбулатовым вожди оппозиции получились, прямо скажем, неважные, но и свердловский обкомовец Ельцин, срывший дом Ипатьева, где расстреляли царскую семью, не с меньшей натяжкой мог воплощать собой демократические ценности. Так на глазах потрясенной России в очередной раз подтверждался главный ее парадокс: здесь нельзя быть правым. Не в смысле политической ориентации, а в смысле нравственной правоты. В пьесе, где все роли расписаны и на каждую утвержден случайный актер, нет ни настоящих героев, ни настоящих злодеев. Зрители этого не знают – они искренне верят, что пьеса импровизируется у них на глазах, болеют за добрых и злых, аплодируют, шикают, толкают исполнителей под руку, – и хорошо, если до некоторых успеет дойти, что все эти действия одинаково бессмысленны.
«В один миг все закончилось»: блогер Губденский погиб в ДТП
В аварии на Кутузовском проспекте в Москве погибли два человека
В Москве на Кутузовском проспекте произошло крупное ДТП с участием BMW, Mercedes-Benz и Volvo.
В BMW, которая пострадала сильнее всего, находился автоблогер Саид Губденский и его друг, президент Федерации автомобильного и мотоциклетного спорта Дагестана Заур Ибрагимов. 28-летний Губденский погиб на месте. Ибрагимов от удара вылетел на проезжую часть, прибывшие медики пытались спасти, но он умер в больнице.
«Буквально вчера общался с Зауром, и вот так в один миг все закончилось. Нет людей, и все остановилось. Берегите себя», — написал их общий знакомый в своих соцсетях Сапар.
Mercedes-Benz, с которым произошло столкновение, по данным РЕН ТВ, принадлежит бизнесмену из списка Forbes Ратмиру Тимашеву. В 2018 году он был одним из 200 богатейших бизнесменов России. При этом неизвестно, был ли Тимашев в машине в момент аварии.
Предположительно, ДТП произошло по вине Губденского, написал Telegram-канал «112». Он не поменял на машине летнюю резину, не справился с управлением и вылетел на встречку.
Также камеры машин, ехавших по Кутузовскому проспекту, зафиксировали и сам момент аварии.
После ДТП движение было направлено по встречной полосе. Спустя примерно два часа после аварии с дороги убрали BMW и восстановили движение.
Саид Губденский — известный автоблогер. У его YouTube-канала 203 тыс. подписчиков. В описании своего канала Губденский писал, что переехал в Москву год назад, через полгода открыл тюнинг-ателье. Среди его друзей были Эдвард Бил и Михаил Литвин. Последний после смерти Губденского разместил в своем Instagram сториз: «Пропал на неопределенный срок, произошла беда».
Под последним постом Губденского в Instagram размещены сотни комментариев со словами соболезнования или критикой его манеры вождения. Большинство пользователей отмечали, что Саид Губденский «дохасанился» (хасанить — дерзко водить автомобиль, дрифтовать, резко перестраиваться).
Предположительно, Губденский мог вылететь на встречку во время игры в «шашки» на дороге. Незадолго до смерти блогер выложил в своем Instagram видео, на котором он едет наперегонки с другим автомобилем. За сутки до трагедии он показал своим подписчикам, как гоняет по Москве со скоростью 150 км/ч.
При этом после аварии с участием Эдварда Била он записал видео, на котором призывал не лихачить на дорогах.
«Шашки по городу. Да, за мной тоже такой грешок был, я так тоже делал. Но последний как минимум год я перестал это делать, потому что это самая отвратительная вещь. Не делайте шашки по городу на скорости в потоке. Это по-любому кто-то просто один маневр сделает не так, который ты не то что не успеешь, ты не можешь его предвидеть. Ты просто воткнешься стопудово и все», — предупредил он.
Один из друзей блогера выразил мнение в комментарии РЕН ТВ, что причиной ДТП стали плохие погодные условия или технические проблемы. «Он [Саид Губденский] абсолютно прилежный, нормальный водитель», — заверил мужчина.
Генералы песчаных карьеров (песня из фильма).
Фильм «Генералы песчаных карьеров» (1971), снятый американским режиссёром Холлом Бартлеттом по роману Жоржи Амаду «Капитаны песка» (1937), вышел в широкий прокат в СССР в 1974 и получил огромную популярность. Любовь советских зрителей завоевала и одна из музыкальных тем фильма — «Марш рыбаков», — кавер-версия которой вскоре была исполнена на русском языке. С тех пор эту песню часто называют «песней из кинофильма „Генералы песчаных карьеров“», хотя исходно эта песня не была написана специально для фильма.
В фильме, снимавшемся в Бразилии, было использовано несколько популярных в то время музыкальных композиций. Одной из них, звучащей в начале и конце фильма, был «Марш рыбаков» (по-португальски «Маrchа dоs Реsсаdоrеs «), её автор — известный бразильский композитор Доривал Каимми, сыгравший в фильме одну из ролей второго плана. Существует несколько вариантов песни, в частности она входит в качестве одной из тем в его 9-минутную «Рыбацкую сюиту» ( «Suitе dоs pеsсаdоrеs «), известную также как «Рыбацкая история» ( «Historia dos pescadores «).
Оригинальный текст и перевод
В оригинале текст представляет собой песню рыбака, отправляющегося в море и обращающегося к своей жене:
: «Minha jangada vai sair pro mar, «
: моя жангадаport (традиционный парусный плот) выйдет в море
: «Vou trabalhar, meu bem querer, «
: я буду работать, любимая моя
: «Se Deus quiser quando eu voltar do mar «
: если Богу будет угодно, то когда я вернусь с моря
: «Um peixe bom eu vou trazer. «
: привезу хороший улов
: «Meus companheiros tambem vao voltar «
: мои товарищи тоже вернутся
: «E a Deus do ceu vamos agradecer. «
: и мы возблагодарим Бога на небесах
В «Suitе dоs pеsсаdоrеs » следующий фрагмент поёт женский голос:
: «Adeus, adeus, «
: прощай, прощай
: «Pescador nao se esqueca de mim. «
: рыбак, не забывай меня
: «Vou rezar pra ter bom tempo, meu bem, «
: я буду молиться, чтобы стояла хорошая погода / чтобы всё было хорошо
: «Pra nao ter tempo ruim. «
: чтобы не было плохой погоды / чтобы ничего не было плохого
: «Vou fazer sua caminha macia «
: я сделаю твой путь ровным / гладким
: «Perfumada de alecrim. «
: и благоухающим розмарином
Автором текста русской кавер-версии стал Юрий Цейтлин. Песня, известная под названиями «Я начал жить в трущобах городских», «Нас генералами песков зовут» и пр., исполнялась в 1970-е годы ансамблем «Аккорд», а затем и другими исполнителями. В конце 1990-х годов она вновь обрела популярность после исполнения группой «Несчастный случай» в программе «Старые песни о главном-3». Этот текст уже более сильно привязан к содержанию фильма и представляет собой не монолог рыбака, а обращение беспризорника к благополучным гражданам с жалобами на свою судьбу. Правда, вряд ли можно было представить такую речь в устах реальных героев книги или фильма.
Оригинальную версию песни (на стихи, не связанные напрямую с сюжетом фильма) под названием «Воспоминания» исполнял в своё время Аркадий Северный.
Версия, исполняемая анс. «Несчастный случай»
Я начал жизнь в тpyщобах гоpодских,
И добpых слов я не слыхал.
Когда ласкали вы детей своих,
Я есть пpосил, я замеpзал.
Вы, yвидав меня, не пpячьте взгляд
Ведь я ни в чём, ни в чём не виноват.
За что вы бpосили меня, за что?
Где мой очаг, где мой ночлег?
Hе пpизнаёте вы моё pодство,
А я ваш бpат, я человек.
Вы вечно молитесь своим богам,
И ваши боги всё пpощают вам.
Кpай небоскpебов и роскошных вилл,
Из окон льёт слепящий свет.
О, если б мне хоть pаз набpаться сил,
Вы дали б мне за всё ответ.
Откpойте двеpи, люди, я ваш бpат
Ведь я ни в чём, ни в чём не виноват.
Вы знали ласки матеpей pодных,
А я не знал и лишь во сне,
В моих мечтаньях детских золотых
Мать иногда являлась мне.
О мама, если бы найти тебя,
Была б не так гоpька моя сyдьба.
* В некоторых вариантах в качестве первого куплета добавляется также следующий (в версии анс. «Аккорд» его нет):
Нас генералами песков зовут,
Здесь наша жизнь, здесь наш приют,
И семь ветров нам колыбель поют,
И слёзы спать нам не дают.
Нас генералами песков зовут
И семь ветров нам колыбель поют.
В стране далёкой пальмы шелестят,
О берег бьет морской прибой.
Босые ноги молодых ребят,
Что по песку идут гурьбой.
В сырых лагунах там они живут,
И нищета им так близка.
И генералами себя зовут,
Да, генералами песка.
И хлеба нет, и крова тоже нет,
Дубиной бьет карабинер.
И нету детства, нету юных лет,
И лишь одна беда без мер.
Hад пыльным городом спустилась ночь,
И лишь пески лежат вокруг.
Спят генералы, им сулит помочь,
Им помоги, мой юный друг.
В сырых лагунах там они живут,
И нищета им так близка.
И генералами себя зовут,
Да, генералами песка.
Печально чайки над волной кружат…
Сюда пришли твои друзья.
Мне не увидеть больше нежный взгляд,
Твои печальные глаза.
Зачем так рано ты ушла от нас?
Меня покинула зачем?
Целую я тебя в последний раз
И отдаю морской волне.
Она на свете у меня одна,
Моя любовь, моя душа.
И, жизнь, прошу тебя покинь меня
И пусть возьмёт меня волна.
Я не увижу больше синих глаз.
Лишь холод губ достался мне.
Зачем ты рано так ушла от нас,
Закрыв глаза в последний раз?
Две жизни в мире есть и два пути…
Kошмарный мир, кошмарный мир.
Kак трудно счастье нам с тобой найти
Для нас двоих, для нас двоих.
Мы не нужны в жестоком мире вам
И не нужны в краю родном.
Удел бродячий выпал нам с тобой.
И мы с тобой… И город наш…
Hас отвергает этот мир пустой.
Мы не нужны, мы не нужны.
Hо счастье мы с тобой нашли вдвоём
В объятьях у морской волны.
Мы генералы брошенных равнин
В карьерах жить обречены.
Послали мы с тобой проклятья им
Под тихий плеск морской волны…
Нас генералами песков зовут
И наша жизнь — сплошной обман.
И даже первую любовь мою
Забрал туман, забрал туман.
Печально чайки за кормой кричат,
Сюда пришли твои друзья.
И не увидеть больше нежный взгляд,
Твои красивые глаза.
Зачем так рано ты ушла от нас,
Зачем покинула меня.
Качает ветер на волнах баркас,
Я на руках держу тебя.
Целую я тебя в последний раз
И отдаю морской волне,
А слезы льются у меня из глаз
И руки тянутся к тебе.
Как больно сердцу моему в груди:
Зачем ушла моя любовь.
И вот уж берег далеко вдали,
А слезы льют и вновь, и вновь.
Солёный ветер по пескам метет
Шумит волна, о берег бьет.
Домой песчаный генерал идет:
В груди тоска, на сердце лёд.
Не унижай меня волна, волна —
Моя любовь к тебе ушла.
Она на свете у меня одна
Моя любовь, моя душа.
Мы генералы золотых песков,
Отваги свет у нас в глазах,
Горят алмазы наших орденов
По вечерам на небесах.
Я награжу тебя любой звездой,
Когда однажды ты пойдёшь со мной.
И я тогда скажу своим друзьям,
Что ты моя, так решено,
Мы генералы золотых песков,
Мы все равны, мы заодно,
Пусть нас венчает в облаках луна,
Молитву шепчет на песке волна.
Я в пыльном городе когда-то жил,
Где лез в глаза фабричный дым,
Где нету солнца из-за крыш вершин
И мчатся вдаль стада машин,
Где в тихой роскоши особняков
Никто не слышит песен бедняков.
Гнуть спину ради жалкого угла
И жить как все, я не сумел,
Глотать объедки с барского стола
Не захотел, не захотел,
И вот теперь с друзьями по ночам
Вхожу в дома богатых горожан.
Когда-нибудь мы все туда придем
И скажем: «Выслушайте нас!
Мы генералы золотых песков,
Мы все равны. Вот наш приказ —
Мы ваши братья на одной земле,
Но вы забыли о своем родстве».
И нам ответят миллионом звёзд
Солдаты с ружьями в руках,
И расцветут букеты алых роз
На поле латаных рубах,
Горячий камень гулкой мостовой
Навеки нас разъединит с тобой.
Мы генералы золотых песков,
Отваги свет в наших глазах,
Поют нам славу нынче семь ветров
На океанских берегах.
Там в небесах горит моя звезда —
Пускай теперь она тебя.
Версия, исполняемая Аркадием Северным
Автор слов неизвестен. Текст не связан напрямую с сюжетом романа или фильма и, скорее всего, возник как одна из вариаций на тему об утраченной любви.
Воспоминанья, словно солнца луч,
Последний луч осенних дней,
Мелькают снова на душе моей
Про дни, что был я вместе с ней.
Как жутко только этим прошлым жить,
Хочу забыть, но не забыть, но не забыть.
О той поре я часто вижу сны,
Во сне года летят назад,
Мне снится юность, снятся дни весны,
Мне снится вновь твой нежный взгдяд.
Во сне былое оживает вновь,
Но где же ты, моя любовь, моя любовь?
Меня разбудит неспокойный свет,
Свет непогасших фонарей,
Как чудо, утра жду, а утра нет,
Чтоб снова быть среди людей.
Чтобы сбежать(?) от сказки этих грёз,
Что через жизнь, что через жизнь я перенёс.
И целый день брожу я как во сне,
А ночью я как наяву.
И сердце то во льду, а то в огне
Уж сколько лет вот так живу.
Пора б, навечно, память погасить,
Её забыть, но не забыть, но не забыть.
Воспоминанья, словно солнца луч,
Последний луч осенних дней,
Мелькают снова на душе моей
Про дни, что был я вместе с ней.
Как жутко только этим прошлым жить,
Хочу забыть, но не забыть, но не забыть.