как быть что делать и кто виноват
Кто виноват и что делать
Мне кажется, в одной и той же сложной, напряжённой, нештатной ситуации люди склонны задавать либо один, либо другой вопрос. Я отношусь к людям типа «Что делать?», и иногда мне удаётся перевести в рамки своего вопроса людей типа «Кто виноват?»
И вот вы разработали систему поведения. Вы действуете в соответствии с продуманной стратегией, вы подключаете самые разные способности к тому, чтобы свист исчез. И свист исчез. Но появились неприятные рывки. Или скрежет. Или погас свет. И вот здесь уже уместно будет задать вопрос со следующего логического уровня: «Почему это происходит? Какова общая причина наблюдаемых мной неполадок? Какова возможная цель, с которой мою кабину содержат именно в таком состоянии?».
Допустим, вам удалось остановить вашу кабину, найти причину и даже устранить её. Вы что-то там подкрутили, подкрасили, подвязали верёвочкой и снова лезете в кабину, будучи уверены в её исправности. Но тут в ней появляются новые неисправности, на которые раньше и намёка не было. И вот здесь уже можно задать вопрос: «Кто виноват?». И при таком вопросе надо уже не причину устранять, а морду бить.
Существуют, вероятно, особо одарённые люди, которые набили морды десяти-пятнадцати техникам, обслуживающим их кабину. Кого насмерть забили, кого спугнули, кого уволили. И все новые приходящие техники неизбежно желают вам навредить. А может, и не желают, просто так систематически складывается, уже независимо от личности вашего техника. И при таких раскладах можно уже задуматься о вопросе с ещё более высокого уровня: каков смысл направленной на меня злонамеренности и продолжающихся случаться со мной бедствий? Каков этот смысл для меня лично? Во имя чего я это претерпеваю? Потому что если вы стопицот раз нанимали людей, каждый из которых вам только вредил, вам явно пора задуматься о смысле жизни.
Эстонская женщина (мать рассказчика) ехала в московском метро. Ей нужно было доехать до конечной станции. Но, как часто бывает в московском метрополитене, поезд до конечной не пошёл, а машинист предложил по громкой связи всем пассажирам выйти из вагонов. Эстонская женщина отреагировала на это оповещение специфически: она спросила: «За чтоо? Чтоо мы сделлали плохоогоо?!»
Мне кажется, история очень хорошо показывает, что глупо соваться с вопросами типа «Кто виноват?» в ситуации, где нужно всего лишь что-то сделать. Глупо лезть на самый верх пирамиды и поднимать все возможные управляющие связи, если вопрос решается в рабочем порядке.
«Что делать?» и «кто виноват?»
«Но оставим теперь в сторону, кто кого больше виноват. Дело в том, что пришло нам спасать нашу землю; что гибнет уже земля наша не от нашествия двадцати иноплеменных языков, а от нас самих; что уже, мимо законного управления, образовалось другое правленье, гораздо сильнейшее всякого законного». (Николай Гоголь).
Смотреть что такое ««Что делать?» и «кто виноват?»» в других словарях:
Кто виноват? (значения) — Кто виноват?: «Кто виноват?» роман Александра Герцена. «Кто виноват» фильм 1930 года. «Кто виноват» фильм спектакль 1962 года по роману Герцена. «Кто виноват» двойной магнитоальбом группы «Воскресенье» 1979 года (он же… … Википедия
Что делать? — «Что делать?» философский вопрос различных мыслителей, религиозных деятелей, пророков, а также литературные произведения с этим названием: «Что делать?» роман Николая Чернышевского, главное его произведение. «Что делать?» книга… … Википедия
Что делать? — Название знаменитого социально политического романа (1863) Николая Гавриловича Чернышевского (1828 1889). Основной вопрос, который в 60 70 е гг. XIX в. обсуждался в кружках молодежи, был, как пишет революционер П. Н. Ткачев, «вопрос о том, что… … Словарь крылатых слов и выражений
Кто виноват? — Название романа (1841 1845) Александра Ивановича Герцена (1812 1870). Роман «Кто виноват?» был впервые опубликован в журнале «Отечественные записки» 1845 1846 гг. Упоминается обычно как второй «извечный русский вопрос», после вопроса что делать?… … Словарь крылатых слов и выражений
Что делать? — крыл. сл. Один из двух вечных вопросов на Руси: «Кто виноват?» и «Что делать?» … Универсальный дополнительный практический толковый словарь И. Мостицкого
что — [шт ], чего, чему, чем, о чём, мест. 1. вопрос. и союзн. Указывает на предмет, явление, о к рых идёт речь. Ч. случилось? Скажи, ч. случилось. Ч. ни делай, на него не угодишь. Ч. вы говорите? (употр. также как выражение удивления по поводу чего н … Толковый словарь Ожегова
Я ВИНОВАТ (1993) — «Я ВИНОВАТ», Россия, ЦЫГАНСКИЙ ЦЕНТР «РОМАЛЭ», 1993, цв., 93 мин. Криминальная мелодрама. История цыганского барона наших дней, рассказанная в жанре увлекательной мелодрамы, основана на подлинных фактах. Здесь во благо семьи вершатся смертные… … Энциклопедия кино
Армянофобия — Часть серии статей о дискриминации Основные формы Расизм · Сексизм … Википедия
Взрывы жилых домов в России (1999) — Взрывы жилых домов Последствия теракта утром 9 сентября 1999 года по улице Гурьянова, дом 19, Москва. Кадр НТВ. Место атаки … Википедия
Взрывы жилых домов в России — Взрывы жилых домов Последствия теракта утром 9 сентября 1999 года по улице Гурьянова, дом 19, Москва. Кадр НТВ … Википедия
Как быть что делать и кто виноват
«Кто виноват»? и «Что делать?» — два коренных вопроса, поставленных классиками нашей литературы, стали ключевыми для личной, и общественной жизни нашего времени, и для меня, как представителя практической психологии и просто человека думающего.
Подход «кто виноват» подразумевает: если совершено действие неправильное или принёсшее ущерб кому-то, следует найти того, кто в этом виноват, и наказать его. Подход «что делать» основывается на том, что неважно, кто виноват, важно — что сейчас с этим делать.
«Кто виноват» занимается прошлым, «что делать» — будущим. Первый вопрос часто сопровождается другими вопросами, начинающихся с «почему?». Второй — начинающимися с «зачем?».
Первый подход популярен. Легко воспроизводим. Понятен. И кажется очень человеческим. «Справедливость должна восторжествовать!» «Чтобы неповадно было ни ему, ни другим». «Отвечай за то, что сделал».
Но в чём его неэффективность? Если я совершил какое-то ошибочное действие, и испытываю по этому поводу чувство вины, или меня в этом могут обвинить и наказать, но я стараюсь избежать этого переживания, обвинения и наказания. Я отрицаю то, что сделал. Или доказываю его правильность. Или переношу вину на другого или обстоятельства, по сути обвиняя в этом их. Я вступаю в борьбу с обвинителями реальными или мнимыми. Обвинения друг друга идут по нарастающей. И уже нет ни времени, ни сил заниматься исправлением ошибки. Более того, если я начну исправлять ошибку, станет ясно, кто виноват, и я буду наказан.
Подход «что делать», игнорирующий выяснение «кто виноват», кажется несправедливым, прагматичным, беспринципным. «И что же, им это так с рук спустить?», «Он что, так за это и не ответит?», «Где же справедливость?»
С другой стороны, именно он и может расчистить то, что накапливается в результате совершаемых ошибок и следующих за ними выяснений отношений. При этом подходе любое «неправильное» действие воспринимается только как «ошибка», не более. Любой действующий человек совершает ошибки, так как часто не знает или ошибочно предполагает, что за этим последует. Таким образом, наши ошибки — это способ поиска, иногда болезненный для нас и окружающих, наиболее точных или адекватных решений. Если мы будем стыдится своих ошибок, испытывать чувство вины или бояться наказаний за них, то или прекращаем совершать действия (порой необходимые), или делать то, что описано в подходе «кто виноват».
Возможно ли совмещение двух подходов? Обычно, получается плохо. Так как они, по сути, противоположны и основываются на очень разных по направленности чувствах. Первый — на возмущении и стыде, гневе и страхе, обиде и вине. Второй — на любопытстве и интересе, уважении и азарте (переработанной злости). Конечно, можно требовать «найти виновных», чтобы «они больше так не делали». Но чаще такой поиск порождается чувством мести, и мы не чувствуем той грани, когда наказание уже перестаёт играть полезную роль, а наносит более вред, отвлекая от поиска иных — совместных решений выхода из подобной ситуации.
Предполагаю, что написанное мною, вызовет согласие у многих… Пока это не коснётся нас лично.
Подход «кто виноват» привычнее и легче воспроизводим как в личной жизни, так и в общественной. А подход «что делать» требует контроля над своими чувствами, усилий по перестройке готовых реакций, умение смотреть в «что дальше» и, часто, мыслить «не как все». При этом существует риск быть обвинёнными в «аморальности» или «бесчеловечности» сторонниками первого подхода, что далеко не всем хочется.
Приведу пример из области личной жизни.
В этом примере у каждого свои варианты «что делать». Порой непростые. Но ничего реально не изменится, пока обе стороны (или хотя бы одна), измученные своими ошибками, не плюнут на свою «правоту» и «справедливость», и не начнут вместе (или хотя бы поодиночке) из этого выкарабкиваться, как ящерица, оставляя хвост, чтобы жить дальше. Решения ищутся и находятся, когда мы с вами освобождаясь от рудиментарного чувства «вины» и связанного с ними подхода, начинаем без претензий задавать вопросы «что делать» и своими действиями, чаще совместными, искать на них ответы.
При всё моём уважении к обоим классикам, подход Чернышевского мне ближе подхода Герцена, и позиция «человека ошибающегося, исправляющего и делающего» кажется полезнее позиции «человека ошибающегося, но защищающегося, нападающего и мучающегося».
Почему чувство вины отравляет жизнь, как маскируется и что с ним делать
Чувство вины (негативные установки, при которых нам кажется, что совершенные нами поступки — а в некоторых случаях и мы сами — являются причиной бед других людей) имеет разнообразные проявления и не всегда напрямую относится к «вине» или «виновности». Это чувство может появиться не только там, где человек мог бы быть виноватым. Оно может возникнуть в любой ситуации, где был сильный стресс (на языке психологии — травма).
Возникнув в психике человека, это неприятное чувство исполняет важную функцию — помогает приспособиться к тяжелой ситуации, чтобы пережить ее с меньшим ущербом: вместо того чтобы фокусироваться на травмирующей ситуации, мы смотрим на чувство вины, потому что это не так больно и требует меньше внутренней работы. Можно сказать, что само по себе чувство вины почти случайно и на его месте могла образоваться любая другая негативная установка. Но почему же именно чувство вины так популярно и мы так часто говорим о нем?
Как зарождается чувство вины
Считается, что на бессознательном уровне самообвинения могут случиться уже у младенца, то есть этот механизм знаком нам с тех времен, когда мы не могли ни выразить что-то словами, ни в полной мере осознать происходящее. С появлением зрелого мышления инструментом «чувство вины» становится еще удобнее пользоваться.
Для маленького ребенка родители являются оплотом безопасности, силы и стабильности. Они обеспечивают его выживание и развитие. Бессознательно младенцы и маленькие дети безоговорочно доверяют авторитету родителей. Но если по какой-то причине ребенок страдает от поведения родителей, он оказывается перед дилеммой: кто не прав? Его всемогущие родители, которых он пока безусловно обожает и почитает, либо проблема в нем самом? Чтобы не пошатнуть стабильность своего существования, ребенок бессознательно оборачивает на себя вину за то, что между ним и его родителем что-то пошло не так. В некоторых ситуациях эта установка остается с человеком на долгие годы вперед и может диктовать его линию поведения.
Хорошая новость заключается в том, что психотерапия помогает проработать эту проблему и перестать жить по схеме травмирующего события, осевшего в бессознании. Вопреки слухам, психотерапия не призвана проникнуть в каждый уголок подсознания и добраться до воспоминания младенческого периода. Часто достаточно обратить внимание на внешние проявления проблемы, чтобы приблизиться к пониманию причин чувства вины, проработать их и изменить поведение на благополучное и продуктивное.
Работа с чувством вины — это воспитание новых, здоровых привычек в восприятии реальности и поведении.
Как распознать чувство вины
Чувство вины многолико и, кроме непосредственного ощущения «своей вины», принимает разные формы.
В первую очередь обратите внимание, есть ли у вас привычка чрезмерно извиняться. «Извините, можно войти?», «Простите, пожалуйста, если отнимаю ваше время». В таких ситуациях, используя извинение, мы пытаемся смягчить свое вмешательство, хотя это можно сделать и другими проявлениями вежливости.
Если вам знакомо такое поведение, попробуйте поразмышлять, за что вы на самом деле извиняетесь. За себя, который побеспокоил кого-то важнее, чем вы сами, или, может быть, за себя, который не имеет права на что-то рассчитывать?
Механизм неуместных извинений, несоразмерных ситуации, также может использоваться людьми, которые склонны к самообвинениям.
Хроническое чувство своей «плохости», несоответствие идеалам (придуманным самим же или привитым другими людьми) могут свидетельствовать о том, что вами управляет чувство вины. Оно заставляет думать, что вы не достойны ни похвалы, ни счастливой жизни и вообще ничего из того, чего вам хотелось бы на самом деле.
Пример — продолжение несчастливых отношений или брака «ради детей» («чтобы не расстроить маму», «чтобы сохранить союз»), «положительного образа в глазах окружающих». Для таких людей мысль о том, что можно отстаивать свои интересы и быть счастливыми, почти греховна, ведь собственное благополучие занимает последнее место среди всех других «более важных» мотивов.
Существование рядом с нелюбимым человеком ради некой высшей цели является явным отражением внутренней установки «я недостоин счастья», которая напрямую относится к чувству вины.
Другим полюсом чувства вины является агрессия, направленная как на других людей, так и на самого себя.
Агрессия в чувстве вины — это оставшаяся невыраженной претензия обидчику, который когда-то нанес урон вашей самооценке, самоуважению и положительному восприятию себя. Здесь речь идет о бессознательном восприятии, и если вы наверняка не можете сказать, в чем же проблема, то в вашей психике конфликт остался и все его участники с их ролями увековечены на бессознательном уровне.
Если после конфликта не случилось «отмщения» (например, конструктивного выяснения отношений), вероятно, подсознательное желание наказать врага будет идти по пятам, пока не найдет выхода.
Из явных примеров неприкрытой агрессии можно назвать привычку критиковать других и стремление быть правым, иметь последнее слово в любой ситуации. Такое поведение свойственно тем людям, кто внутри себя презирает право на ошибку, кто считает слабостью даже самое незначительное свое несовершенство. Критикуя других, люди часто отводят от себя опасность того, что кто-то, по их мнению, может увидеть их несовершенство. Они как бы нападают первыми. Или же они предъявляют к себе завышенные требования, строго им следуют и не могут простить всем остальным другого поведения.
Поэтому если вы замечаете у себя привычку критиковать других (про себя или вслух), вспомните ощущение, которое испытываете, когда делаете это. Попробуйте понять, чем это чувство полезно вам, что оно дает, по какой причине раз за разом вам необходимо испытывать его.
Довольно часто чувство вины сопровождается невыраженной агрессией. Если в случае с привычкой критиковать мы видим ее явное проявление, то подавленная агрессия не так прямолинейна. Она может принимать форму легкой враждебности (например, некоторые люди в стрессовой ситуации как бы «ощетиниваются»), конфликтности на работе, агрессивного стиля вождения — то есть тех проявлений, о которых человек обычно знает и научился контролировать. Но иногда подавленные эмоции могут проявляться парадоксальным образом.
Например, чрезмерным дружелюбием или страхом выражать свое недовольство, страхом отстаивать свои нужды, добиваться своего, вести конструктивный спор. Страх выразить агрессию (и, возможно, получить ее в свой адрес) и неумение ее выражать приводят к тому, что человек ищет способы слияния с другими людьми, быть удобным другим. Страх быть отверженным приводит к страху отстаивать свои интересы.
Другим не самым очевидным образом чувство вины находит свой выход через высокую тревожность.
В некоторые периоды жизни мы все испытываем тревогу: из-за болезней близких, на работе в конфликте с коллегами, когда слышим грустные новости и тому подобное. Но тревога здорового человека соразмерна ситуации и проходит со временем.
Высокая тревожность — это большой спектр мучительных состояний, которые сложно контролировать и порой сложно отследить («Меня что-то мучает, хотя объективно в жизни все хорошо»).
Высокая тревожность может оборачиваться плохим самочувствием, причину которого не могут найти врачи, проблемным сном, «беспричинными» резкими перепадами настроения, перееданием или, наоборот, одержимостью диетой, переработкой или упадком сил. У тревожности много симптомов, и если что-то из перечисленного вам знакомо, то это повод обдумать причины.
Тревожность может быть выбрана подсознанием как канал, через который выходит напряжение от основной проблемы — чувства вины. Это происходит тогда, когда оно настолько непереносимо или с ним связано настолько тяжелое переживание, что психика отказывается даже смотреть в ту сторону и пытается контролировать хотя бы то, что ей под силу. Так появляется тревожность: выбирается объект тревожности и на борьбу с ним направляются все силы.
Это действительно непростая конструкция, и для того, чтобы искоренить тревожность, нужно устранить первопричину. Сделать это в паре с психологом намного легче. Поэтому если вы знакомы с тревожностью, но не знаете, чем она вызвана, расскажите об этом специалисту. Ему этот механизм знаком, и вы быстрее придете к разгадке своего мучительного состояния. Плюс терапевт свободен от вашего чувства вины, не играет по его правилам, а контакт с тем, кто не играет по правилам вины, уже сам по себе очень полезен.
Почему стоит избавиться от чувства вины
Чувство вины пожирает ресурс человека, ведь ему приходится отдавать жизненные силы на «обслуживание» этой проблемы.
Жить с чувством вины крайне затратно, и в один момент это может привести к коллапсу, поэтому очень важно разбираться с тревожащими симптомами и прорабатывать их самостоятельно или на психотерапии. Среди этих симптомов: срывы на нервной почве, злоупотребление алкоголем и наркотиками, хронические болезни и многие другие проявления, которые делают жизнь тяжелой, бедной и несчастливой.
Чем «лечить» чувство вины
Поскольку речь идет о бессознательных процессах, изменения должны происходить там же. Самый действенный способ — это, безусловно, психотерапия: долгосрочная или краткосрочная, индивидуальная или в группе — ваши пожелания можно обговорить с психологом или терапевтом, который, поняв ваш запрос и собрав анамнез, предложит схему лечения.
Для того чтобы самому разобраться в проблеме, можно использовать несколько подходов из когнитивистской психологии.
Важно внимательно и последовательно заниматься этими практиками, чтобы со временем заметить положительные изменения.
Напоследок хочется сказать об очень распространенном механизме, которым пользуются почти все люди, пытающиеся разобраться с тем, что происходит внутри них. Это интеллектуализация и рационализация своего состояния, попытки жить не чувствами и эмоциями, а «головой».
Безусловно, рефлексия — это хорошо. Способность осознавать и размышлять над внутренними процессами — это отличный навык, который помогает в очень многих жизненных ситуациях. Но важно отмечать момент, когда мыслительный процесс превратился в рутину и не приносит реального облегчения. Думать о проблеме много и долго еще не значит решать ее, а зачастую и вовсе означает обратное («Лучше я буду об этом думать, чем на самом деле действовать»).
Наш мыслительный аппарат не имеет отношения к чувственной сфере, и его «прокачанность» хороша для осознания проблемы и для выработки стратегии ее решения. Но само решение всегда лежит в области чувств и эмоций. Именно на это делает упор психолог или психотерапевт: он приглашает вас вместе исследовать другую сторону вашей личности — бессознательные чувственные процессы, которые когда-то были повреждены травмой и до сих пор не получили должного внимания.
Кто виноват и что делать? Размышления психолога о природе вины россиянина
Воистину каждый за всех и за все виноват.
Но с Россией всегда так…—
и любуешься и плачешь,
а присмотришься к тому,
так и вырвать может.
В культуре страны есть преходящие проблемы, характеризующие тот или иной этап ее становления, но есть и такие, которые общество регулярно поднимает из века в век, что предполагает особый механизм их поддержания. Таким механизмом может быть передача отдельных идей от родителей к детям, что формирует круг похожих вопросов в разных поколениях. Этот механизм может быть также связан с какими-то общественными отношениями, которые стабильно присутствуют в обществе и поднимают перед ним одни и те же проблемы.
Есть два «вечных» вопроса: «Кто виноват?» и «Что делать?», с которыми неоднократно на протяжении жизни сталкивается любой человек, проживающий в России. Характерно то, что они всплывают вне зависимости от политической ситуации: при царизме, в Советском Союзе и в процессе становления демократии. К ним обращаются в трудные периоды как политические лидеры, так и рядовые граждане, их задают и родители, и дети. Когда первый вопрос ставится государственным деятелем, то в ответе на него обычно говорят о «некоторых», чьи имена знают все, но не называет никто. Когда же произносятся конкретные фамилии, то их носители более напоминают «козлов отпущения», чем истинных виновников, имена которых также известны всем, но к ответственности их так никто и не привлекает. Вопрос «Что делать?» поэтому практически всегда остается риторическим.
Чтобы придать процессу безответственности некоторый легитимный характер, наказание таких случайно выбранных жертв превращается в грандиозный спектакль торжества справедливости, как, например, процесс об «оборотнях в погонах». Несколько высших милицейских чинов непосредственно перед выборами в Государственную думу берут с поличным. Телевидение демонстрирует их огромные особняки, построенные якобы на государственную зарплату, найденные безумные деньги в разной валюте. Ошеломленный зритель удовлетворен видом преступников, которых перед ним лицом в грязь уложил спецназ. Поэтому никто не задает вопросы, почему это заметили только сейчас, кому принадлежат соседние дома, которые так стыдливо обходит камера, пытаясь предъявить взору только нужный, кем-то специально подобранный и отрецензированный сюжет.
О торжестве справедливости, наверное, можно было бы говорить, если провести государственную оценку стоимости всех подмосковных домов (можно и других) и сопоставить с зарплатой проживающих в них лиц. Но когда это делается в отношении одних и не делается в отношении других, само собой возникает подозрение.
Слово «ошеломить» – древнерусское. Означает: хорошо ударить по шелому (шлему), т. е. голове. Крепко и многократно ударяемый по этому месту россиянин на время предвыборных кампаний утрачивает способность рассуждать и действует согласно тексту сценариста. Все это сопровождается непременным обсуждением вопроса о том, готов ли народ России к демократии? Кучка умудренных опытом и знаниями людей, наделивших себя правом ставить диагноз народу, озабоченно всматривается в страну. Подобно тому, как консилиум врачей, склоняясь над умирающим, свидетельствует: «Нет, не жилец», наши «эскулапы» также однозначно заключают: «Нет, не готов». Одинокие пламенные речи романтиков в защиту народа не кажутся серьезными на фоне многозначительности их выводов, подтверждаемых печалью во взорах.
При этом никто не ставит вопрос о тех, кто представляет идею демократии. По факту принадлежности к партии с таким названием они незапятнанны, честны и открыты, а главное, имеют лицензию на постановку диагноза. «Жена Цезаря вне подозрений». Подозрения ложатся на тех, кто должен их избирать. Но и демократы, и члены консилиума созданы из того же материала, что и весь остальной народ, то есть они слеплены «из того, что было…». Однако не все избиратели готовы это полюбить.
Никто не ставит вопрос и о тех, кто уже внедряет эту демократию, находясь у руля власти. Предыдущий министр труда на телевизионном шоу может сказать, что все профессора берут взятки, лидер демократической партии, баллотирующийся на выборах, может обвинить всех граждан в национализме и беспробудном пьянстве, и т. д. Навязывание чувства вины подкрепляется мифом о связи этого чувства с русским характером. Следом всплывает идея покаяния, согласно которой все граждане должны разделить вину за те или иные проблемы в обществе (например, «у нас все пьют» или «у нас все воруют») и соответственно безвозмездно участвовать в устранении психологического или материального ущерба.
Воспринимая безнаказанность одних и поголовную вину остальных не как особенность конкретной ситуации, а как феномен культуры, человек не стремится изменить что-то вокруг себя и искоренить ее причину, а напротив, поэтизирует и даже начинает гордиться этим (благо, великие русские поэты разделяли чувство вины вместе со всеми гражданами), вовремя припоминая Тютчева:
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить.
У ней особенная стать —
В Россию можно только верить.
Так и живут россияне в среде, навязывающей им безысходные предпосылки неотвратимости «трудного счастья».
Однако даже поверхностный анализ такого рода высказываний свидетельствует не столько об их незыблемости, сколько о том, что говорящий их человек принимает существующее положение вещей и по тем или иным причинам предпочитает мириться с ним. Более того, это стремление сохранить все в неизменном виде навязывается остальным как фатальная неотвратимость движения России свойственным только ей трудным путем. Этот психологический аспект, скрывающий причину нежелания активно двигаться вперед, обнаруживается в той особой горделивости, которая сопровождает высказывания типа: «В России так всегда…». С другой стороны, за этим горделивым пренебрежением к иноязычному чувствуется потребность в том, чтобы слушатель согласился и дал положительную оценку подобной уникальности.
Если у России действительно особый путь, то зачем нужно это подтверждение своей необычности и одобрение тех, от кого на словах так нужно отъединиться? Ситуация похожа на ту, когда науку критикуют люди с нетрадиционным подходом к анализу объективной реальности (астрологи и парапсихологи). С одной стороны, они ругают науку за узость взглядов, с другой – непременно хотят быть принятыми именно научным сообществом. Им недостаточно того, что они уверены в своих «открытиях», необходимо признание их гениальности исследователями, узость взглядов и ограниченность которых они с таким пылом доказывают.
Встает дополнительный вопрос: что важнее для поборников особого пути России: доказательство этого тезиса или потребность в признании особых достоинств за теми, кто идет этой неторной тропой? Эмоциональность, с которой этот вопрос постоянно возникал в российской истории, скорее свидетельствует о втором. Кроме того, за весь период существования проблемы не было обнаружено фактических и теоретических доказательств необходимости такого пути для страны. Однако создается ощущение, что за этим тезисом стоит желание снять ответственность с тех, кто берет ее на себя, получает за это определенные дивиденды, а потом перекладывает ее на плечи всех, вызывая у них предварительно чувство вины, чтобы объяснить, почему дивиденды получают одни, а работают другие.