меня зовут капитан смоллетт и я всех отправлю на виселицу

Меня зовут капитан смоллетт и я всех отправлю на виселицу

20. Сильвер-парламентер

Действительно, к частоколу подошли два человека. Один из них размахивал белой тряпкой, а другой — не кто иной, как сам Сильвер, — невозмутимо стоял рядом.

Было еще очень рано. Я не запомню такого холодного утра. Холод пронизывал меня до костей. Небо было ясное, сияющее, верхушки деревьев розовели в лучах восходящего солнца, но внизу, где стоял Сильвер со своим спутником, все еще была густая тень. У их ног клубился белый туман — вот беда этого острова. Этот остров — сырое, малярийное, нездоровое место.

— Белый флаг! — крикнул Сильвер.

Капитан вышел на крыльцо и стал под прикрытием, чтобы предательская пуля не угрожала ему. Обернувшись к нам, он приказал:

— Отряд доктора — на вахту к бойницам! Доктор Ливси, прошу вас, займите северную стену. Джим — восточную, Грей — западную. Другой вахте — заряжать мушкеты. Живее! И будьте внимательны!

Потом снова обратился к разбойникам.

— Чего вы хотите от нас с вашим белым флагом? — крикнул он.

На этот раз ответил не Сильвер, а другой пират.

— Капитан Сильвер, сэр, хочет подняться к вам на борт, заключить с вами договор! — прокричал он.

— Капитан Сильвер? Я такого не знаю. Кто он? — спросил капитан.

Мы слышали, как он добавил вполголоса:

— Вот как! Уже капитан! Быстрое повышение в чине!

Долговязый Джон ответил сам:

— Это я, сэр. Наши несчастные ребята выбрали меня капитаном после вашего дезертирства, сэр. — Слово «дезертирство» он произнес с особым ударением. — Мы готовы вам подчиниться опять, но, конечно, на известных условиях: если вы согласитесь подписать с нами договор. А пока дайте мне честное слово, капитан Смоллетт, что вы отпустите меня отсюда живым и не начнете стрельбу, прежде чем я не отойду от частокола.

— У меня нет никакой охоты разговаривать с вами, — сказал капитан Смоллетт. — Но если вы хотите говорить со мной, ступайте сюда. Однако если вы замышляете предательство, то потом пеняйте на себя.

— Этого достаточно, капитан! — весело воскликнул Долговязый Джон. — Одного вашего слова достаточно. Я знаю, что вы джентльмен, капитан, и что на ваше слово можно вполне положиться.

Мы видели, как человек с белым флагом старался удержать Сильвера. В этом не было ничего удивительного, потому что капитан разговаривал не слишком любезно. Но Сильвер только засмеялся в ответ и хлопнул его по плечу, точно даже самая мысль об опасности представлялась ему нелепостью. Он подошел к частоколу, сначала перебросил через него свой костыль, а затем перелез и сам с необычайной быстротой и ловкостью.

Должен признаться: я так был занят всем происходящим, что забыл обязанности часового. Я покинул свой пост у восточной бойницы и стоял позади капитана, который сидел на пороге, положив локти на колени, поддерживая голову руками, и смотрел в старый железный котел, где бурлила вода и плясали песчинки. Спокойно насвистывал он себе под нос: «За мною, юноши и девы».

Сильверу было мучительно трудно взбираться по склону холма. На крутизне, среди сыпучего песка и широких пней, он со своим костылем был беспомощен, как корабль на мели. Но он мужественно и молчаливо преодолел весь путь, остановился перед капитаном и отдал ему честь с величайшим изяществом. На нем был его лучший наряд: длинный, до колен, синий кафтан со множеством медных пуговиц и сдвинутая на затылок шляпа, обшитая тонкими кружевами.

— Вот и вы, любезный, — сказал капитан, подняв голову. — Садитесь.

— Пустите меня в дом, капитан, — жалобно попросил Долговязый Джон. — В такое холодное утро, сэр, неохота сидеть на песке.

— Если бы вы, Сильвер, — сказал капитан, — предпочли остаться честным человеком, вы сидели бы теперь в своем камбузе. Сами виноваты. Либо вы мой корабельный повар — и тогда я с вами обращаюсь по-хорошему, либо вы капитан Сильвер, бунтовщик и пират, — и тогда не ждите от меня ничего, кроме виселицы.

— Ладно, ладно, капитан, — сказал повар, садясь на песок. — Только потом вам придется подать мне руку, чтобы я мог подняться. Неплохо вы тут устроились. А, это Джим! Доброе утро, Джим. Доктор, мое почтение! Да вы тут все в сборе, словно счастливое семейство, если разрешите так выразиться.

— К делу, любезный, — перебил капитан. — Говорите, зачем вы пришли.

— Правильно, капитан Смоллетт, — ответил Сильвер. — Дело прежде всего. Должен признаться, вы ловкую штуку выкинули сегодня ночью. Кто-то из вас умеет обращаться с ганшпугом. Кое-кто из моих людей был прямо потрясен этим делом, да не только кое-кто, но все. Я и сам, признаться, потрясен. Может быть, только из-за этого я и пришел сюда заключить договор. Но, клянусь громом, капитан, второй раз эта история вам не удастся! Мы всюду выставим часовых и уменьшим выдачу рома. Вы, верно думаете, что мы все были пьяны мертвецки? Поверьте мне, я нисколько не был пьян, я только устал, как собака. Если бы я проснулся на секунду раньше, вы бы от меня не ушли. Он еще был жив, когда я добежал до него.

— Дальше, — хладнокровно произнес капитан Смоллетт.

Все, что говорил Сильвер, было для капитана загадкой, но капитан и бровью не повел. А я, признаться, смекнул кое-что. Мне пришли на память последние слова Бена Ганна. Я понял, что ночью он пробрался в лагерь разбойников, когда они пьяные валялись вокруг костра. Мне было весело думать, что теперь в живых осталось только четырнадцать наших врагов.

— Вот в чем дело, — сказал Сильвер. — Мы хотим достать сокровища, и мы их достанем. А вы, конечно, хотите спасти свою жизнь и имеете на это полное право. Ведь у вас есть карта, не правда ли?

— Весьма возможно, — отвечал капитан.

— Я наверняка знаю, что она у вас есть, — продолжал Долговязый Джон. — И почему вы говорите со мной так сухо? Это не принесет вам пользы. Нам нужна ваша карта, вот и все, а лично вам я не желаю ни малейшего зла.

— Перестаньте, любезный, — перебил его капитан, — не на такого напали. Нам в точности известно, каковы были ваши намерения. Но это нас нисколько не тревожит, потому что руки у вас оказались коротки.

Капитан спокойно взглянул на него и стал набивать свою трубку.

— Если бы Эйб Грей. — начал Сильвер.

Эта гневная вспышка, видимо, успокоила Сильвера. Он уже начал было сердиться, но сдержался.

— Как вам угодно, — сказал он. — Думайте, что хотите, я запрещать вам не стану. Вы, кажется, собираетесь закурить трубку, капитан. И я, если позволите, сделаю то же.

Он набил табаком свою трубку и закурил. Двое мужчин долго молча сидели, то взглядывая друг другу в лицо, то затягиваясь дымом, то нагибаясь вперед, чтобы сплюнуть. Смотреть на них было забавно, как на театральное представление.

— Вот наши условия, — сказал наконец Сильвер. — Вы нам даете карту, чтобы мы могли найти сокровища, вы перестаете подстреливать несчастных моряков и разбивать им головы, когда они спят. Если вы согласны на это, мы предлагаем вам на выбор два выхода. Выход первый: погрузив сокровища, мы позволяем вам вернуться на корабль, и я даю вам честное слово, что высажу вас где-нибудь на берег в целости. Если первый выход вам не нравится, так как многие мои матросы издавна точат на вас зубы, вот вам второй: мы оставим вас здесь, на острове. Провизию мы поделим с вами поровну, и я обещаю послать за вами первый же встречный корабль. Советую вам принять эти условия. Лучших условий вам не добиться. Надеюсь, — тут он возвысил голос, — все ваши люди тут в доме слышат мои слова, ибо сказанное одному — сказано для всех.

Капитан Смоллетт поднялся и вытряхнул пепел из своей трубки в ладонь левой руки.

— И это все? — спросил он.

— Это мое последнее слово, клянусь громом! — ответил Джон. — Если вы откажетесь, вместо меня будут говорить наши ружья.

— Отлично, — сказал капитан. — А теперь послушайте меня. Если вы все придете ко мне сюда безоружные поодиночке, я обязуюсь заковать вас в кандалы, отвезти в Англию и предать справедливому суду. Но если вы не явитесь, то помните, что зовут меня Александр Смоллетт, что я стою под этим флагом и что я всех отправлю к дьяволу. Сокровищ вам не найти. Уплыть на корабле вам не удастся: никто из вас не умеет управлять кораблем. Сражаться вы тоже не мастера: против одного Грея было пятеро ваших, и он ушел от всех. Вы крепко сели на мель, капитан Сильвер, и не скоро сойдете с нее. Это последнее доброе слово, которое вы слышите от меня. А при следующей встрече я всажу пулю вам в спину. Убирайтесь же, любезный! Поторапливайтесь!

Глаза Сильвера вспыхнули яростью. Он вытряхнул огонь из своей трубки.

— Дайте мне руку, чтобы я мог подняться! — крикнул он.

— Не дам, — сказал капитан.

— Кто даст мне руку? — проревел Сильвер.

Никто из нас не двинулся. Отвратительно ругаясь, Сильвер прополз до крыльца, ухватился за него, и только тут ему удалось подняться. Он плюнул в источник.

— Вы для меня вот как этот плевок! — крикнул он. — Через час я подогрею ваш старый блокгауз, как бочку рома. Смейтесь, разрази вас гром, смейтесь! Через час вы будете смеяться по-иному. А те из вас, кто останется в живых, позавидуют мертвым!

И, снова выругавшись, он заковылял по песку. Раза четыре принимался он перелезать через забор и падал. Наконец его перетащил человек с белым флагом, и в одну минуту они исчезли среди деревьев.

Источник

Меня зовут капитан смоллетт и я всех отправлю на виселицу

Роберт Льюис Стивенсон

Алмаз раджи (сборник)

© DepositРhotos.com /Jean Leon Gerome Ferris, обложка, 2014

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», издание на русском языке, 2014

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод, 2014

В оформлении обложки использована картина Жана Леона Жерома «Capture of the Pirate, Blackdeard», 1718

Старый морской волк в таверне «Адмирал Бенбоу»

Сквайр[1] Трелони, доктор Ливси и другие джентльмены убедительно просили меня рассказать все без утайки об Острове Сокровищ. Кроме, конечно же, географических координат острова, поскольку оттуда не вывезена еще часть клада. Уступая их просьбам, я берусь за перо в нынешнем 17… году и мысленно переношусь в то время, когда мои отец и мать содержали таверну «Адмирал Бенбоу»[2] и когда старый моряк со шрамом на лице неожиданно появился в нашем доме.

Я помню все, как будто это случилось только вчера. Тяжело ступая, он подошел к дверям таверны. За ним катили тачку с его морским сундуком. Незнакомец был здоровенным малым с загорелым и обветренным лицом. Длинные волосы косицами падали на воротник его грязной куртки. На заскорузлых, покрытых ссадинами руках темнели грязные обломанные ногти. Поперек одной щеки тянулся багровый сабельный шрам. Помню, как он оглянулся на залив, насвистывая под нос, а затем вдруг заорал старую морскую песню, которую потом так часто распевал:

Пел он высоким, по-стариковски хриплым и надтреснутым голосом, напоминавшим скрипение вымбовки[3].

Затем он постучал в нашу дверь своей палкой, похожей на ганшпуг[4], и грубо потребовал у моего отца стакан рому. Когда ром был подан, он стал медленно потягивать его, смакуя с видом знатока и поглядывая то на берег, то на нашу вывеску.

– Недурная бухта, – пробормотал он наконец. – И неплохое место для таверны. А много ль народу у вас, хозяин?

Отец ответил, что, к сожалению, немного.

– Отлично, – сказал моряк. – Подходящее место для стоянки. Эй, малый, поди сюда! – окрикнул он человека, который катил за ним тачку. – Подъезжай поближе и помоги мне втащить сундук. Я здесь остановлюсь ненадолго. Я человек покладистый, – продолжал он. – Ром, свиная грудинка и яйца – вот все, что мне нужно, да еще этот утес в придачу, чтобы следить за проходящими судами. Как звать меня? Вы можете называть меня просто капитаном. Ах да, еще вот это!

И он швырнул на порог три или четыре золотых монеты.

– Скажете, когда потребуется доплатить, – прибавил он с надменным видом.

И в самом деле, несмотря на поношенную одежду и грубость в обращении, он все же не походил на простого матроса. Его скорее можно было принять за штурмана или шкипера, привыкшего командовать и раздавать зуботычины.

Человек, привезший на тачке сундук, сообщил нам, что моряк прибыл накануне утром с почтовым дилижансом в таверну «Король Георг» и расспрашивал там, какие есть еще в округе таверны поближе к морю. Услышав добрые отзывы о нашей таверне и выяснив, что она находится на отшибе, он, как я полагаю, выбрал именно ее. Вот и все, что нам удалось узнать о нашем постояльце.

Обычно он бывал молчалив. Целый день слонялся с медной подзорной трубой у моря или среди скал, по вечерам же сидел в столовой в углу и потягивал ром. Когда с ним заговаривали, он, как правило, не отвечал – лишь свирепо поглядывал да посапывал носом, словно фаготом[5]. Вскоре все привыкли к нему и оставили в покое. Каждый день, возвращаясь с прогулки, он неизменно спрашивал, не проходил ли по дороге какой-нибудь моряк? Сначала мы думали, что он ищет собутыльников, но вскоре заметили, что он, наоборот, старается избегать моряков. Если один из них, пробираясь береговой дорогой в Бристоль, заворачивал в таверну «Адмирал Бенбоу», то капитан сначала разглядывал его из-за портьеры и только потом входил, при этом он становился нем как рыба.

Я отметил для себя поведение капитана, а вскоре узнал и о его опасениях. Однажды он отвел меня в сторону и обещал вручать первого числа каждого месяца четыре пенса серебром, если я стану «смотреть в оба за моряком на одной ноге», а увидев такого человека, немедленно сообщу ему. Не раз, бывало, когда наступало первое число и я являлся к нему за деньгами, он только сопел и глядел на меня со злобой. Однако уже к концу недели сменял гнев на милость и выплачивал мне мои четыре пенса, снова приказывая «смотреть в оба за одноногим».

Признаюсь, что этот таинственный моряк мучил меня в ночных кошмарах. По ночам, особенно во время штормов, когда ветер сотрясал весь дом и прибой ревел, разбиваясь об утесы, он являлся мне во сне в самых дьявольских образах. То с ногой, отрезанной до колена, то с ногой, оттяпанной по самое бедро, то вообще в виде ужасного одноногого чудища. Страшнее всего был сон, в котором он гнался за мной, перепрыгивая через изгороди и канавы. Как видите, мне приходилось дорого расплачиваться за свои ежемесячные четыре пенса.

Но хоть одноногий моряк и приводил меня в ужас, самого капитана я боялся гораздо меньше, чем наши постояльцы. Иногда по вечерам он надирался сверх всякой меры и начинал буйствовать и горланить свои проклятые морские песни, не обращая ни на кого внимания. Порой он требовал, чтобы и остальные пили вместе с ним, и заставлял трепещущих от страха посетителей выслушивать его нескончаемые рассказы или подпевать хором. Частенько стены нашего дома содрогались от «Йо-хо-хо, и бутылка рому», поскольку бедолаги попросту боялись старого дебошира и орали во все горло, лишь бы только не разозлить его. Во хмелю капитан становился страшен и неукротим. Он то грохал кулаком по столу, требуя тишины, то приходил в ярость, если к нему обращались с вопросом, то, наоборот, свирепел, если его ни о чем не спрашивали. Он не позволял никому из посетителей уйти из трактира до тех пор, пока сам не напивался до чертиков и, пошатываясь, отправлялся спать.

Его рассказы отчаянно пугали наших постояльцев. Это были жуткие истории о висельниках, об отчаянных храбрецах, о тропических штормах, о пустынях, о пиратских рейдах к берегам испанских владений. По его словам выходило, что он провел всю жизнь среди самых отъявленных негодяев, какие только ступали по земле или плавали по морю. Затейливая брань, которой он обильно приправлял свои россказни, пугала слушателей не меньше, чем описываемые им злодеяния.

Мой отец не раз говаривал, что наша таверна вскоре разорится, ибо посетители перестанут к нам заглядывать, чтобы не подвергаться издевательствам и не возвращаться домой, трясясь от страха. Но я придерживался иного мнения. Пребывание капитана явно приносило нам выгоду. Поначалу посетители пугались, но потом с удовольствием вспоминали страшные истории нашего капитана – они будоражили воображение и вносили разнообразие в унылую деревенскую жизнь. Кое-кто из них называл нашего капитана «истинным морским волком», утверждая, что благодаря таким людям Англия и стала грозой морей.

Впрочем, в одном отношении капитан вполне мог содействовать нашему разорению. Он жил у нас неделю за неделей, месяц за месяцем. Деньги, которые он дал поначалу, давно закончились, а мой отец больше не мог выжать из него ни гроша. Стоило ему только намекнуть об этом, как капитан начинал свирепо сопеть, и мой бедный отец тут же улетучивался. Я видел, как он после такого отпора в отчаянии ломал руки, и уверен, что испытанное им при этом волнение во многом приблизило его преждевременную кончину.

Сквайр – титул помещика, принадлежащего к джентри – нетитулованному английскому дворянству. Сквайры играли видную роль в жизни провинции, часто занимали различные административные или судебные должности.

Адмирал Бенбоу (1653–1702) – английский адмирал, который благодаря своей отчаянной отваге стал героем матросских песен.

Вымбовка – рычаг, служащий на парусных судах для подъема якоря вручную.

Ганшпуг – рычаг для подъема и перемещения тяжестей на судах.

Фагот – деревянный духовой музыкальный инструмент.

Источник

Остров сокровищ (мультфильм, 1988)

«О́стров сокро́вищ» — советский анимационно-игровой фильм, созданный по одноимённому роману Роберта Льюиса Стивенсона.

Содержание

Цитаты из мультфильма [ править ]

— О, увеличенная… печень, печень… увеличенная… селезёночка… Аритмия… Замечательно! Какая прелесть!
— Где Чёрный Пёс?
— Успокойтесь! Здесь нет никаких собак.

А ты ожидал увидеть здесь епископа?

Билли! Разве ты не узнаёшь меня, Билли? Не узнаёшь своего старого товарища?

— Где карта, Билли? Нам нужна карта…
— Какая карта?! У меня нет никакой карты!
— Где карта?!
— У меня нет никакой карты!… Нет! Нет! Не дам. А… а… а… ПЧХИ.

— К чёрту дверь!
— Есть, сэр.

— Да, капитан, вы были правы. Признаю себя ослом и жду ваших распоряжений.
— Я такой же осёл, как и вы, сэр!

— Капитан, перехитрил вас Джон Сильвер! Он замечательный человек!
— Он был бы ещё замечательнее, если б болтался на рее!

— Прошу прощенья, сэр, вы в последнее время стали часто нарушать наши обычаи. Команда имеет право собраться и поговорить!
— Согласно обычаю.
— На сходку!
— Таков закон. Ха-ха-ха…

Досье героев [ править ]

Джимми Гоккинс. Очень, очень хороший и вежливый мальчик. Скромен, добр и правдив. Слушает маму и каждое утро делает зарядку. Характер [очень] мягкий.

Доктор Ливси. Очень хороший и весёлый человек. Характер общительный. Не женат.

Сквайр Трелони. Туп, жаден, прожорлив, надменен, трусоват и ленив. Характер отсутствует. Не женат.

Капитан Смоллетт. Старый моряк и солдат. Любит говорить всем правду в глаза, отчего и страдает. Характер прескверный. Не женат.

Билли Бонс, он же «Капитан». Обладатель карты Острова Сокровищ, из-за которой всё и началось. Много пьёт и всегда простужен. Характер скверный. Не женат.

Джон Сильвер, он же «Окорок», он же «Одноногий». Самый страшный пират, но притворяется добрым, что, впрочем, ему удаётся. Характер скрытный. Не женат.

Чёрный Пёс. Друг Флинта. Охотится за картой Острова Сокровищ. Характер скрытный. Не женат.

Слепой Пью. Тоже старый пират и друг капитана Флинта. Хитёр и жаден. Ради денег пойдёт на всё. Характер мерзкий. Не женат.

Бен Ганн. В детстве был благовоспитанным мальчиком, но начал играть в орлянку, связался с пиратами и покатился… Характер мягкий. Не женат.

Джимми Гокинс [ править ]

Вот ваш друг… Билли…

Сквайр — самый щедрый человек на всем свете.

Слепой Пью [ править ]

Не скажете ли бедному слепому человеку, потерявшему драгоценное зрение во имя храброй защиты своей родины Англии, в какой местности он находится?

Я не вижу тебя, но слышу, как дрожат твои пальцы.

Жаль, что я не выколол ему глаза.

Дерк, Джони, Чёрный Пёс! Вы не оставите в беде старого Пью?

Джон Сильвер [ править ]

Через час те из вас, кто останется в живых, будут завидовать, хе-хе, мёртвым.

Одни боялись Пью, другие — Билли Бонса, а меня… хе-хе… боялся сам Флинт.

Я не желаю быть капитаном таких дураков!

Хэндс, твоя башка очень недорого стоит, потому что в ней никогда не было мозгов. Не торопись!!

Капитан Смоллетт [ править ]

Вот что, сэр! Буду говорить с вами откровенно! Мне не нравится эта экспедиция! Мне не нравятся эти матросы! И вообще… что. Да! Нет! Мне вообще ничего не нравится, сэр!

Хоть я и капитан, но я не спрашиваю о цели нашей экспедиции. Однако! Даже самый последний матрос знает, что мы едем искать сокровища. Не нравится мне всё это! Сэр!

Дьявол! Прошло уже больше часа! Становится скучновато.

Вы крепко сели на мель, Сильвер!

Вперёд, в рукопашную!

Отдать кормовые и носовые. Поднять якорь! Гафеля-гарделя, топсель-шкота, перетяжка. П-паруса па-а-а-адняять. Полный. Что? А, да!! Полный вперёд.

Спустить флаг?! Гордый морской обычай не позволяет спускать флаг во время сражения! Никогда!

Доктор Ливси [ править ]

Ладно, попытаемся спасти эту трижды никому не нужную жизнь.

Слово «ром» и слово «смерть» для вас означают одно и то же.

Так это же карта капитана Флинта!

Сруб с корабля не виден. Они целятся в наш флаг. Его надо спустить.

Увеличена… печень увеличена, замечательно… зубки гниловатые… многих не хватает… Ребята! Вы слишком много курите! С такой одышкой вам не пробежать и ста ярдов. Запомните: курение вредно для здоровья!

Отрывки из песен [ править ]

Остров сокровищ [ править ]

Все герои данной драмы,
От флибустьера и до магистра наук,
Сойдутся на краю вот этой ямы,
Где Флинт зарыл с пиастрами сундук.
Начнётся всё со старой карты,
В итоге кое-кто не соберет костей,
А островок, что мог бы быть курортом,
Объектом станет дьявольских страстей!

Припев:
«Остров сокровищ»…
Книжку про пиратов написал когда-то…
«Остров сокровищ»…
Роберт Льюис Стивенсон.
«Остров сокровищ»…
Здесь, что ни страница — мрачные всё лица,
Луидоров и пиастров звон.

Произойдут передряги, погони, драки,
Кровь, убийство и обман
Из-за клочка вот этой вот бумаги —
На ней изображён какой-то план.
Всему виною деньги, деньги, —
Всё зло от них, мне б ввек их не видать!
За мной пришли. Cпасибо за вниманье —
Сейчас, должно быть, будут убивать.

Сейчас пробьют полночь склянки,
Луна, как медный грош, мерцает вдалеке.
Хранить свой капитал надежней в банке,
Чем так, как Флинт — в каком-то сундуке.
Казалось нам — мы у цели,
Отправим на тот свет попутно много душ,
И все, кто до финала уцелели,
Получат причитающийся куш!

Мечтал дожить свой век в достатке,
Но у пиратов честь — не ходовой товар:
Вам чек вручают в виде черной метки,
Шесть грамм свинца — вот весь ваш гонорар.
Всему виною деньги, деньги, —
Всё зло от них, мне б ввек их не видать!
За мной пришли. Спасибо за вниманье —
Сейчас, должно быть, будут убивать.

История о мальчике Бобби [ править ]

муз: В.Быстряков
сл: Н.Олев, А.Балагин

С рождения Бобби
Пай-мальчиком был,
(Молодец…)
Имел Бобби хобби —
Он деньги любил,
(Хороший мальчик…)
Любил и копил.
(Что было дальше?)

Все дети как дети —
Живут без забот,
(Счастливое детство…)
А Боб на диете —
Не ест и не пьёт,
(Бедненький мальчик…)
В копилку кладёт

Припев:
Деньги-деньги, дребеденьги,
Позабыв покой и лень.
Делает деньги, делает деньги,
А остальное всё дребедень,
А остальное всё дре-бе-бедень.

(Дальше что было?)
Здесь пенни, там шиллинг,
А где-нибудь фунт.
(Большие деньги…)
Стал Бобби мошенник,
Мошенник и плут, —
(Почему мошенник и плут?)
Скопил целый пуд.

(А-а-а, молодец…)
Но в том-то и дело,
Что он не один,
(Почему. )
Кто больше всех
Деньги на свете любил —
(Наш человек, наш…)
Боб это забыл.

Лорды, сэры, пэры!
Знайте чувство меры —
Избегайте пьянства вы как западни.
Ждёт нас путь неблизкий,
И чем крепче виски,
Тем короче, сэры, будут ваши дни.

Каждый лишний градус
Будет вам не в радость,
Вашему здоровью вреден каждый тост!
(«Простите, не цветёт, как роза,
Печень от цирроза?»)
Да! И от склероза лишь тупеет мозг!

Пятнадцать человек на сундук мертвеца,
Йо-хо-хо! И бутылка рома!
Пей, и дьявол тебя доведёт до конца!
Йо-хо-хо! И бутылка рома!
Пей, и дьявол тебя доведёт до конца!
Йо-хо-хо! И бутылка рома!

(смех, фальцетом) И бутылка рома!

От похмелья, сэры,
Будете вы серы,
И не мил вам будет утром белый свет.
Будет враг доволен —
Ты уже не воин,
Если пляшут в пальцах шпага и мушкет.

Утром встав с постели,
Лучше взять гантели —
И любая ноша будет вам как пух!
Нету лучше в мире
Полновесной гири,
И в здоровом теле здоровее дух!

Пятнадцать человек на сундук мертвеца,
Йо-хо-хо! И бутылка рома!
Пей. И дьявол тебя доведёт до конца!
Йо-хо-хо! И бутылка рома!
Пей, и дьявол тебя доведёт до конца!
Йо-хо-хо! И бутылка рома!

Песенка про зарядку [ править ]

Если хотите, поспорьте,
Но я скажу, наконец,
Кто себя выразил в спорте,
Тот молодец, тот молодец!
Бегать, скакать, кувыркаться
Каждый обязан уметь.
Нужно лишь только собраться
И захотеть, и захотеть!

Припев:
Соблюдает дня режим
Джим,
Знает, спорт необходим,
Джим.
Даже опытный пират
Будет в схватке с ним не рад,
Потому что пьёт пират,
Потому что пьёт пират,
Потому что пьёт пират,
Потому что пьёт пират,
Потому что пьёт пират
Джин!

Тренинг хорош постоянством.
Ну и, конечно, пират
С систематическим пьянством
Спорту не рад, спорту не рад!
В спорте основа успеха —
Стойкость и трезвый расчёт.
Тысячекратное эхо нам подпоёт.

Шанс [ править ]

Шанс!
Он — не получка, не аванс,
Он выпадает только раз.
Фортуна в дверь стучит, а вас
Дома нет!
Шанс!
Его так просто упустить,
Но легче локоть укусить,
Чем новый шанс заполучить!

Припев:
И приносят
Чёрную метку, чёрную метку
Мне!
Шанс…
Чёрная метка, чёртова метка…
Нет.
Шанс!
И вот, когда вы в двух шагах
От груды сказочных богатств,
Он говорит вам: «Хе-хе-хе, Бог подаст!».
Хитрый шанс!

Шанс!
Он подбирал вам экипаж,
Он с вами шёл на абордаж,
И от осечки он берёг
Ваш мушкет.
Шанс!
Один лишь раз осечку дав,
Теперь вы — кролик, он — удав,
А у удава мрачный нрав!

Шанс!
Он нажимал на ваш курок,
Он набивал ваш кошелёк,
И от осечки он берёг
Ваш мушкет.
Шанс!
И вот, когда вы в двух шагах
От груды сказочных богатств,
Он говорит вам: «Бог подаст…»

Песенка про жадность [ править ]

Был пиратом жадный Билли —
Правда, Билли не любили
Ни матросы, ни пираты,
Ни детишки, ни родня.
Да. И не мог умерить Билли
Аппетиты крокодильи,
И, чтоб Билли не побили,
Просто не было ни дня.

Раз-два-три-четыре-пять,
Знаете, наверно:
Раз-два-три-четыре-пять,
Жадность — это скверно.
Раз-два-три-четыре-пять,
Скажем без подвоха:
Раз-два-три-четыре-пять,
Жадность — это плохо.
Жадность — это плохо.
Жадность — это плохо.

Женщин Билли сторонился,
Не встречался, не женился.
Из-за жадности ни разу
Не влюблялся, не страдал.
За конфеты и за астры
Не желал платить пиастры.
Заработал язву, астму,
А затем концы отдал.

Раз, два, три, четыре, пять,
Жадный век от века.
Раз, два, три, четыре, пять,
Нравственный калека!
Раз, два, три, четыре, пять,
Если жадным будешь,
Раз, два, три, четыре, пять,
Сам себя погубишь.
Сам себя погубишь.
Сам себя погубишь.

Вот и всё, и нету Билла —
Жадность Билла погубила.
Он лежит на дне из ила,
В жизни мало что успев.
Жадность хуже, чем холера —
Жадность губит флибустьера.
Повторяйте с нами, сэры,
Этой песенки припев:

Раз-два-три-четыре-пять,
Знаете, наверно:
Раз-два-три-четыре-пять,
Жадность — это скверно.
Раз-два-три-четыре-пять,
Скажем без подвоха:
Раз-два-три-четыре-пять,
Жадность — это плохо.
Жадность — это плохо.
Жадность, я бы сказал, очень плохо.
Да-да-да-да!

Мы все — участники регаты [ править ]

Мы все — участники регаты:
Гребём, гребём — гребём к себе
Власть, славу, почести и злато,
Вино, красоток и т. д.

Нам зависть душу разъедает,
Что кто-то больше загребёт,
И потребленье возрастает,
А производство — отстаёт.

Припев:
Сушите вёсла, сэр — на кой вам чёрт богатство?
Жизнь коротка, и, сколько бы ни съел,
Наесться впрок не стоит зря стараться.
Сушите вёсла, сэр, сушите вёсла, сэр.

Набейте сундуки и брюхо,
Но всё равно в конце концов
С косой появится старуха
И загребет к себе гребцов.

Не лучше ль жить легко и просто,
Чтоб Вас никто не проклинал,
Дерзайте, сэр, сушите весла,
Сушите весла, всё — финал.

Песенка о вреде курения [ править ]

Колумб Америку открыл — великий был моряк!
Но заодно он научил весь мир курить табак.
От трубки мира, у костра раскуренной с вождём,
Привычка вредная пошла в масштабе мировом.

Колумб, который Христофор, не ведал, что творил,
Немало утекло с тех пор в дым сизый наших сил.
Нам слаще аромата роз табачный перегар,
А в дыме том: инфаркт, склероз, рак лёгких и катар.

Я лично бросил — не курю, я бодр и полон сил,
Родной минздрав благодарю, что он предупредил.
Курильщик, извини меня за грустный каламбур:
Куренью с нынешнего дня объявим перекур!

В жизни как в кино [ править ]

До конца всего осталось
Несколько минут,
И меня — какая жалость! —
Видно, не убьют.
Не болтаться мне на рее,
Не пойти на дно…

Припев:
Фортуна! Лотерея!
Фортуна! Лотерея!
В жизни и в кино,
В жизни и в кино,
В жизни и в кино (и в кино…)
В жизни как в кино?
Вроде как в кино,
Но не как в кино!

Потому так любит зритель
Этот дивный жанр —
Наш душевный исцелитель
И бальзам для ран.
Распахнёт иллюзий фея
В мир чудес окно.

Про одиночество [ править ]

Я кричу тем немногим,
Кто земные тревоги
На спасительный остров
Решил променять:

Лучше быть одноногим,
Чем быть одиноким,
Когда скучно и грустно,
И некому руку пожать.

Лучше быть одноногим,
Чем быть (эх…) одиноким,
Когда скучно и грустно,
И некому руку пожать.

Источник