баю баюшки баю отец ушел за рыбою

А баю баю баю,
Дед ушёл за рыбою,
Бабушка коров кормить,
А отец дрова рубить.

Баю-баю, баю-бай,
Не ложись, Ваня на край,
С краю свалишься,
Да укатишься.

Ай, люлю-люлю-люлю,
Не ругаю, не браню,
Не ругаю, не браню.
А те сказочку скажу.

Прилетели утки,
Заиграли в дудки,
Журавли пошли плясать,
долги ноги выставлять.
Ноги длинные кривы,
Портки синие худы.

Как у Вни в огороде
Сторублевый конь стоит.
Я хотела прокатитсья,
А мне Ваня не велит.

Бае-бае-бае-бае,
Неходи ты к нам, бадяй,
Неходи ты к нам, бадяй,
У нас Ваню не пугай.

Березынька у окна,
Расшумелася она.
Березынька скрип да скрип,
А наш Ваня спит да спит.

Баю-бай, баю-бай,
Спи, Ванюшка, не вставай,
А-то к нам придет Бабай,
Скажет: «Ванечку отдай!».
А мы Ваню не дадим,
Нужен Ваня нам самим.

Bayu-bai, bayu-by,
Do not go to bed, Vanya on the edge,
From the edge you fall off,
Yes, let’s go.

Ai, lulu-lulu-lulu,
Do not scold, do not scold,
Do not scold, do not scold.
And those fairy tales I will say.

Arrived ducks,
Played in the pipes,
Cranes went to dance,
debts of the leg to exhibit.
Legs are long,
Ports are blue thin.

As in Vny in the garden
A hundred-ruble horse stands.
I wanted a ride,
But Vanya does not order me.

Bae-Bae-Bae Bae,
Come to us, badya,
Come to us, badya,
Do not scare us with Vanya.

Berezynka at the window,
She raschumelas.
Birch squeak yes creak,
But our Vanya is asleep and asleep.

Bayu-by, buy-in,
Sleep, Vanya, do not get up,
And then Babay will come to us,
He will say: «Give Vanya away!».
But we will not give Vanya,
We need Vanya for ourselves.

Источник

Баю баюшки баю отец ушел за рыбою

Кусок из моей курсовой посвящённой традиционному воспитанию.

С чего начинается любое воспитание? Конечно же, с матери! И первое что слышит и ощущает ребёнок, только что появившись на свет, это ласковый голос мамы, и её тёплые руки. А когда приходит пора спать, мама баюкает и напевает колыбельные.
В русской народной культуре колыбельные занимают огромное место. Встречаются самые разнообразные сюжеты, и мелодии, совсем короткие или страшные «про серого волчка», но всегда остаются неизменными главные принципы колыбельных. Тихая и спокойная манера исполнения, мерный убаюкивающий ритм, и голос близкого человека.

Колыбельные песни были первым инструментом воспитания ребёнка. Исполнять колыбельные может любой человек, повторяющийся ритм, и мелодия, зачастую состоящая из трех нот, не требует специальных навыков или вокальных данных. Тексты песен просты и незамысловаты, однако содержат большую воспитательную и развивающую ценность. Через колыбельную песню ребёнок знакомился с окружающим миром, герои этих песенок домашние животные, птицы, стихии природы, окружающие родственники, колыбелька, молоко.
Так, частым участником колыбельных является кот, причём называют его уменьшительно-ласкательным прозвищем: котик-коток, котофей, или котеюшка. Это домашнее животное было практически в каждом доме, кот входил в ближайшую среду ребёнка, его можно было погладить, потрогать, услышать мурлыкание. Общение с живым существом приносило много эмоциональной пользы.
Колыбельные песни рассчитаны на уровень когнитивных способностей ребёнка.
Начиная с 4 месяцев ребёнок пытается произносить первые звуки, напоминающие сочетания гласных (а, э, у,) и согласных (г, х), появляется так называемое «гуление». Затем, в 6-8 месяцев ребёнок начинает лепетать и уже к году, произносит множество не имеющих смысла слогов: «тя-бя-ти», «ма-ти-тя». По интонации эти последовательности уже похожи на речь взрослых. Сознательно употребляет первые короткие слова «мама», «папа», «дядя», «дай».
И в основе этих сложных и трудных процессах лежит общение с мамой или близким заменяющим её человеком. Колыбельные песни как раз и изобилуют простыми повторяющимися словами, такими как: баю-баю, люли-люли, ой, чичи-чичи, так сильно напоминающими по своей структуре гуление младенца. Колыбельные, как бы подсказывают, как и какие звуки надо повторять, что бы скорее начать говорить. Своеобразная и глубоко продуманная конструкции люльки, сама навевала ритм и задавала тон и направление песни, уже с первых дней находясь в люльки, у ребёнка развивался вестибулярный аппарат, ритмичные шорохи и скрипы успокаивающе действовали на нервную систему. К тому же очень часто к младенцу в постель забирался тот самый кот, частый герой колыбельных.
Колыбельные песни являются гибким инструментом народной педагогики. Через простые тексты, ребёнок узнавал о мировоззрении и мироустройстве. Например такая колыбельная как :
«А зызы-зызы-зызы,
Мать сидит за зыбою, (колыбель)
Отец пошел за рыбою,
А дедушка дрова рубить,
А бабушка избу топить».

Или такая колыбельная:
«Баю-баю-баюшки-баю,
Песенку спою.
Подрасти, сынок,
Ты не одинок,
У тебя есть брат,
Будет помогать.»
(Коллектив авторов статья Колыбельные песни. http://www.opentextnn.ru/museum/nn/aetnolog/folk/?id=..)
рассказывает о членах семьи и обязанностях, которые они выполняют, так, ненавязчивым образом формируется у ребёнка представление о семье.
Существует такое понятие как, материнская поэзия или другими словами «поэзия пестования» это простой по форме, но выверенное многими поколениями матерей, инструмент этнопедагогики. В основе, безусловно, лежит тонкое народное знание специфики возрастного развития ребёнка, это знание накапливалось многими веками, и на разных этапах жизни ребёнка закреплено в соответствующих приёмах воспитания. Помимо колыбельных к «поэзии пестования» так же причисляют: прибаутки, пестушки, скороговорки, потешки, докучные сказки, молчанки и т.д.

А это моя любимая. Сыночка она очень успокаивает.
И петь надо ее от сердца, из самой его глубины. Только тогда работает 🙂

А это о колыбельной, приведенной выше (ссылка пропала):

Обратилась к специалистам по психиатрии, чтобы найти научное объяснение такой реакции. Несомненно, в ней есть некоторые элементы, вызывающие лёгкое гипнотическое воздействие. Это и МЕЛОДИЯ, и особая народная МАНЕРА ПЕНИЯ, когда звук извлекается как бы ‘из сердца’ или ‘из живота’ и ‘вырезает’ пространство (подробнее вернёмся к этому состоянию в других беседах). Такая манера пения как бы закрывает малыша невидимым, но ощутимым ‘обережным шатром’. Посторонние звуки не слышны, не рвут пространство, и не мешают спать. Ребёнок их ‘не слышит’.

Также ПРИХОДЯЩИЕ И УХОДЯЩИЕ ОБРАЗЫ (на подобии движения маятника) вводят малыша в состояние покоя.

С этой колыбельной произошёл интересный случай. У психиатра, с которым мы исследовали нашу колыбельную, есть два 3-х летних сына-близнеца (с ‘реактивным моторчиком’ в определенном месте J). Угомонить их практически невозможно.
Мы записали моё пение на диктофон. Мама детей выучила колыбельную и стала укачивать детей. Пошёл невероятный протест. Малыши требовали включить диктофон и засыпали только под него, возмущаясь, что мама поёт не так. На вопрос, а как надо петь? Дети сказали: ‘Надо рисовать песню!’.

Современные мамы чаще всего поют, не создавая мысленного образа песни.

И так, можно предположить, что ОБРАЗНОЕ МЫШЛЕНИЕ, ОБРАЗНАЯ передача знаний, свойственная русской культуре, оздоровляла нервную систему, сохраняла равновесие психики, следовательно, и физическое здоровье приходило в норму.

Источник

Как устроены русские колыбельные

Фольклорист рассказывает, чем страшен волчок, почему нельзя ложиться на краю и кто такой Угомон. А также — премьера на Arzamas: пять колыбельных исполняет группа «Наадя»

Задача колыбельной — усыпить младенца. Отсюда — простой ритм, однооб­разная, монотонная мелодия, как правило унылая и действительно усыпляю­щая. Единого сюжета нет, колыбельная словно конструктор: исполнитель — мать, бабушка, нянька — импровизирует, нанизывая один за другим незамыс­ловатые микросюжеты, часто без связи. Объединяет их имя ребен­ка («Спи-ко, Ваня, заусни…») и рефрен — «баю-бай», «баюшки-баю», «люли-лю». Эстетическая сторона не так важна, главное — чтоб ребенок «зауснул».

Песней исполнение колыбельной не называют. Говорят обычно так: «Насбирают всю сбираницу. Че напридумашь, то и байкаёшь, что в голову придё». Однако сю­жеты, которые «сбирает» исполнитель, типичные, они построены и связаны между собой по определенным схемам и формулам, схожим со схемами и формулами других фольклорных жанров, в основном заговоров и причитаний. Мы выбрали пять записей, на примере которых можно разобрать основные сюжеты и образы колыбельных.

Богородица Мария,
Уклади сынка скорие,
Баю-баю-баю-бай.

Богородица, Божья мать,
Уклади Денису спать,
Баю-баю-баю-бай.

Спи, Дениса, во качели,
Тебя ангелы качели,
Баю-баю-баю-бай.

Ангелы-хранители,
Дениса не будите вы,
Баю-баю-баю-бай.

Нету бабушки родной,
Водиться некому с тобой,
Люли-люли-люли-лю.

Одна бабка далеко,
Друга зарыта глубоко,
Баю-баю-баю-бай.

Кыши да покыши,
Ты расти, Денис, повыше,
Баю-бай Денисоньку.

Повыше плецём
Да покрасивее лицом,
Люли-люли-люли-лю.

Бай да побай,
Не ходи ты туда на край,
Баю-баю-баю-бай.

Не ходи туда на край
Да у избы играй,
Баю-бай Денисоньку.

Спи, Дениса, Бог с тобой,
Ты не ломайся надо мной,
Баю-баю-баю-бай.

Будешь прятаться-ломаться —
Будут люди дивоваться,
Баю-бай Денисоньку.

Будут люди дивоваться,
Будут мать-отец ругаться,
Люли-люли-люли-лю.

Люли-люли, все уснули,
Лишь Денисонька не спит,
Баю-баю-баю-бай.

Лишь Денисонька не спит,
Да все покачивать велит,
Баю-баю-баю-бай.

Кыш да покыш,
Што ты плохо, Дениса, спишь,
Баю-баю-баю-бай.

Плохо спишь, все маешься,
Ой, ты над кем ломаешься?
Баю-баю-баю-бай.

Не ломайся ты надо мной,
Да ты над родной,
Люли-люли-люли-лю.

С просьбой защитить и усыпить ребенка в колыбельных нередко обраща­ются к разным христианским персонажам — ангелам, Христу, Богородице, некоторым святым: «Богородица-Мать, / Положи младенца спать», «Уклади тебя Никола / О теперешнюю пору…», «Пресвятая Божья Мать / Стала Янушку качать». При этом исполнитель будто отрицает свою причастность к происходящему и препоручает малыша высшим силам, словно нянькам. Подобное отрицание встречается и в заговорах: «Не я пособляю, не я помогаю, не я избавляю; помогает и пособляет Сам Сус Христос и Сама Мать Пресвятая Богородица с Своим Сыном Христом со небесным, помогает и избавляет». В этой колыбельной смысл обращения к святым усиливается сообщением о «сиротстве» ребенка: «Нету бабушки родной, / Водиться некому с тобой». Таким образом ребенок получает статус «божьего дитя», находящегося под покровительством высших сил, — именно так воспринимается в традиционной культуре сирота.

Еще одна особенность колыбельных — использование особых заговорных формул, «благопожеланий»: «Ты расти, Денис, повыше… Повыше плечом / Да покрасивее лицом…»

Зыбаю-позыбаю,
Отец ушел за рыбою,
Мать ушла коров доить,
Сестра ушла пеленки мыть.

Зыбаю-колыбаю,
Отец ушел за рыбою,
Мать ушла коров доить,
А дедушко — дрова рубить.

Дедушко — дрова рубить,
Да бабушка — уху варить.
Бабушка — уху варить
Да свою внученьку кормить.

Зыбаю-колыбаю,
Отец ушел за рыбой.
Мать ушла коров доить,
А дедушко — дрова рубить.

Бабушка — по ягодки,
По ягодки, по сладеньки.
Будем Уленьку кормить
Да будем рыбоньку варить.

Детка, спи, и ты усни,
Да Угомон тебе возьми.
Детка, спи, и ты усни,
Да Угомон тебе возьми.

Баю-баюшки-баю,
Не ложися на краю.
Придет серенький волчок
И укусит за бочок.

Баю-баюшки-баю,
Баю детоньку мою.
Баю-баю-баиньки,
Спи, мой мальчик маленький.

Как и многие другие произведения народного творчества, колыбельные отражают сложившиеся в традиционной культуре представления о мире. Прежде всего — о его двучастности, разделенности на «свое» и «иное» про­странство. Свое — безопасное, освоенное человеком и принадлежащее ему; иное — противопоставленное человеческому, опасное, в котором обитают боги и болезни, куда уходят мертвые и откуда приходят дети. В традиционной культуре младенец — существо особенное: он уже пришел из пространства «иного», но еще не до конца утвердился в «своем». Потому и заботиться о нем нужно особенно.

Опасным оказывается для ребенка практически любое чужое пространство — как удаленное от него (лужок, край [деревни], озерышко и др.), так и совсем близкое — край его же колыбели:

Придет серенький коток,
Сынка схватит за бочок
И утащит во лесок,
Да зароет во песок,
Под ракитовый кусток,
За пень, за колоду,
Под белую березу;
Там и ангелы поют,
Ко себе сынка зовут.

Придет серенький волчок,
Он ухватит за бочок,
И потащит во лесок,
И положит под кусток,
Будет ямочку копать,
Туда Машу зарывать.

Страшны там для ребенка становятся не только волчок, бука, Бабай, но и безобидные вроде бы коток, мышка, рыбка, красны девушки, то есть любые обитатели «иного» пространства:

Саша-перышко,
Не летай в озерышко,
Ты улетишь высоко,
Упадешь глубоко.
Уж ты на землю падешь —
Тебя мышка съест.
Уж ты на воду падешь —
Тебя рыбка заклюет.

Баю-баеньки-баю,
Спать укладываю,
Бай-бай-лю…

Байки-бай-бай,
Бог здоровья сыну дай.
Бай-бай-бай…

Бог здоровьица,
Богородица,
Лю-лю-лю…

Буду сынушку качать,
Никому не дам кричать,
Бай-бай-бай-бай…

Никому не дам кричать,
Будет сынушко молчать,
Лю-лю-лю…

Бай да люли,
Моя ягодка, усни,
Лю-лю-лю…

В ручках яблочки,
По бокам орешки,
Сыновы потешки,
Лю-лю-лю…

Бай-бай-бай,
Поди, бука, под сарай,
Бай-бай-бай-бай…

Поди, бука, под сарай,
Сыну спать не мешай,
Бай-бай-бай…

У мня сынушко уснет,
Красный цветик расцветет,
Лю-лю-лю…

Спи-ко, сына, по ночам
Да расти по часам.
Бай-бай-бай-бай-бай…

Бай-бай-бай,
Ты, собачка, не лай.
Бай-бай-бай…

И в гудочек не гуди,
Моево сына не буди.
Лю-лю-лю…

Анделочек дорогой,
Спи-ко, сына, Бог с тобой.
Бай-бай-бай…

Андели-хранители,
Где вы сына видели?
Лю-лю-лю…

Сына видели в раю,
Спит на самом на краю.
Бай-бай-бай…

Баю-баю-баеньки,
Купим сыну валенки.
Лю-лю-лю…

Будет валенки носить,
Станет ножками ходить.
Лю-лю-лю-лю…

Болезнь и бессонница в заговорах и в колыбельных персонифицированные, к ним обращаются с просьбой уйти, прогоняют их в далекое «чужое» простран­ство: «Крик, крик, поди на окиян-море», «Полуношница Анна Ивановна, по ночам не ходи, рабы Божьей (имярек) не буди», «На всю долгу темну ночь / Отойди, бессонье, прочь».

Прогоняют от ребенка (или обращаются с просьбой не мешать) и других персо­нажей, которые могут его потревожить, забрать у него сон: бабайку, буку, деда Бабая, муху, волчка, козу, голубей, собачку и старика («Ты, бабайка, не ходи, мою Алю не буди», «Ты, собачка, не лай, нашу Катю не пугай», «Иди, старик, под сарай, / Под сараем ты ночуй, / Мово Колю не целуй»).

Бука, которого прогоняет исполнительница, встречается не только в колыбель­ных, это довольно популярный персонаж детского фольклора. Похожи на него Бабай, Бадай, Басалай, Мамай и дедушка Харыбай. Как правило, букой пугают совсем маленьких детей, при этом подчеркивая его принадлежность чужому простран­ству, иному миру: «Ой, там бука, не ходи туда, она тебя там сграбит, унесет». В колыбельных буку прогоняют, как правило, в хозяйственное, нежилое помещение (на или под сарай) — противопоставленное пространству человека: «Поди, бука, под сарай, / Сыну спать не мешай».

Баю-баю-баюшок,
Запрем двери на крючок,
Чтобы мышки не попали,
У нас Васю не украли.

Баю-баю-зыбаю,
Отец ушел за рыбою,
Мать ушла пеленки мыть,
Дедушко — дрова рубить.
Баушка — уху варить,
Малых детонёк кормить.

Баю-баю-зыбаю,
Отец ушел за рыбою,
Мать ушла пеленки мыть,
Дедушко — дрова рубить.

Дедушко — дрова рубить,
Баушка — уху варить.

Баушка — уху варить,
Крёсна — баню топить.

Крёсна — баню топить,
Ваню в банюшке мыть.

Бай-бай-баю-бай,
Поди, бука, на сарай.

Поди, сера, на сарай,
Козам сена надавай.

Козы сена не едят,
Всё на Ванюшку глядят.

Всё на Ванюшку глядят,
Ване спатеньки велят.

Баю-баю-баюшок,
Не ходи-ко на лужок:
Тебя мышка съест,
Не то яшшорка.
Не то серенький волчок
Из-под кустичка ползет.
Не то дерево падет,
У нас Ванюшка уснет.

У кота-воркота
Колыбеля золота.
Как у нашего Вани — серебряная.
Все серебряная, позолоченная.
Позолоченная, утолоченная.

Кот — один из самых популярных персонажей колыбельных. Он приносит из «заморья» сон и забирает бессонницу: «Кошки-коты, принесите дремоты», «Кот из-за морьица притек, / Нашему Янушке сна приволок». Его приглашают работать нянькой, просят усыпить ребенка: «Приди, котик, ноче­вать, / Приди Ванюшку качать. / Я те, котик, заплачу — / На неделю дам харчу…» А колыбели кота и ребенка часто сравниваются — и всегда это сравнение в пользу ребенка:

У кота была кота
Да колыбелька золота,
Как у нашего Ванюши
Получше того,
Получше того
Да покрасивее его…

При этом убранство колыбели описывается совершенно фантастически, оно не имеет ничего общего с реалиями крестьянского быта:

Как у Коли колыбель
Во высоком терему,
Во высоком терему,
Да на тонком очепу.
Кольца, пробойца
Серебряные,
Положочек золотой камки,
В изголовьях — куны,
А в ногах — соболи.

Упоминание высокого терема и описание богатого убранства не случайны. Символика высоты, противопоставление верха и низа особенно значимы в комплексе традиционных представлений о ребенке. С одной стороны, направленность вверх — это всегда символическое движение к жизни (празднуя рождение ребенка, поднимали вверх горшок с кашей, желая таким образом младенцу роста, здоровья и богатства; плаценту после родов зарывали пуповиной вверх, чтобы ребенок рос, и т. д.). С другой стороны, устремление вверх, да еще в сочетании с златом-серебром, — это символический контакт с потусторонним, с сакральными силами (например, в заговорах «божество», к которому стремится или обращается заговаривающий, часто расположено «на высоте», и в его описании так или иначе присутствует золото: «. в том Окиян море стоит столб-пристол; на том святом пристоле стоит золотое блюдечко; и на том золотом блюдечке стоит сам Сус Христос»; «в зелёном окоморьи стоит златая святая лестница, и. по святой лестнице шел Божий ангел Михаил архангел»).

Интересно, что фантастические описания постели встречаются не только в колыбельных, но и в свадебных песнях, где дом невесты — это всегда высокий терем («Да ты пади, моя каленая стрела. Да на высок терем окатистой. Да прострели, моя каленая стрела, Да всю мою богосужену. »). И это совпадение не случайно: статусы невесты и младенца во многом схожи: как невеста во время свадьбы символически «умирает», отделяясь от своего мира, и переходит в иной, так же и ребенок постепенно приобретает свойства этого мира и утверждается в нем. В колыбельных образ вертикали, направленной вверх, отражает эту двойственность: он означает, с одной стороны, причастность к потустороннему, с другой — стремление к жизни, оторванность от мира мертвых.

Источник

Короткие колыбельные песни

Yandex.Share

Баю, баюшки, бай, бай;
Иди, бука, под сарай.
Иди, бука, под сарай,
Коням сена надавай.
Кони сена не едят,
Все на буконьку глядят.

Баю, бай, баю, бай,
Пойди, бука, под сарай.
Пойди, бука, под сарай,
Коням сена надавай.
Кони сена не едят,
Все на буконьку глядят.
Ох, ты, бука, не ходи,
У нас малютку не буди.

Баю, баю, баю, бай,
Иди, бука, под сарай!
Буке некуда легчи:
Под сараем кирпичи.

Ай, ну-ну, ай, ну-ну,
Три копейку колдуну.

Ай, люли, люли, люли,
Хоть сегодня умри.
А завтра по́хороны,
Погоро́ховины.

Баю, бай,
Хоть сегодня помирай.
Пирогов напечем,
Поминать пойдем,
Пирогов наварим,
Настеньку помянем.

Баю, бай, баю, бай,
Ты, собачка, не лай,
Белолапа, не скули,
Нашу Лену не буди.

Ай, бай, бай,
Ты, собачка, не лай,
Ты, корова, не мычи,
Ты, петух, не кричи,
А наш Юра будет спать,
Станет глазки закрывать.

Баю, баю, баю, бай,
Пошел отец за рыбой.
А мать пошла на реку
Мыть рубашки старику.
Старик старен(и)кай,
Седой, маленькай:
Он под печкой рос —
Кочерга под нос.

Зыбаю, позыбаю,
Отец пошел за рыбою,
Нянечка — пеленки мыть,
Бабушка — коров доить,
Дедушка — шербу варить.

Баю, баю, зыбаю,
Отец ушел за рыбою,
Мать ушла пеленки мыть,
Дедушка дрова рубить,
А бабушка уху варить,
Тебя, Машенька, кормить.

Байки-побайки,
Матери — китайки,
Отцу — сапожки,
Брату — бродни,
А нянюшке — ленту,
По самые коленки.

Байки-побайки,
Матери — китайки,
Брату — новы сапоги,
Куда хошь, побеги,
Няньке — ленточку,
Прозументочку,
Отцу-подлецу —
Горьку луковицу!

Ай, баюшки, баюшки,
Пойдем с тобой к бабушке,
От бабушки — к дедушке,
Принесем конфетушки.
И моей-то доченьке,
И моей-то внученьке.
Она у меня будет спать,
Крепко глазки закрывать.

Баю, баю, баиньки,
Купим Тане валенки,
Наденем на ножки,
Пустим по дорожке.
Будет Танечка ходит(и),
Будет валенки носить.

Баю, баю, баиньки,
Скатаем Свете валенки,
Оденем на ножки,
Пустим по дорожке.

Бай, бай, бай, бай,
Ты, собачка, не лай,
Ты, серая, не бреши,
Свои ножки не суши,
На твои на ножки
Купим по(л)сапожки.
И ты будешь в них ходить,
По(л)сапожечки носить.

А баю, баю, баю,
Живет дядя на краю.
В его семеро ребят,
Все по лавочкам сидят.

А баю, баю, баю,
Живет Федор на краю,
Он не нужен, не богат,
У его семеро ребят,
Все по лавочкам сидят:
Один Гриша,
Другой Миша,
Третий Ваня — хорошист.

Баю, баюшки, баю,
Не ложися на краю:
Там старая Яга
Поджидает тебя,
Хочет съесть тебя.

Источник

Баю-баю, баю-бай,
Не ложись, Ваня на край,
С краю свалишься,
Да укатишься.

Ай, люлю-люлю-люлю,
Не ругаю, не браню,
Не ругаю, не браню.
А те сказочку скажу.

Прилетели утки,
Заиграли в дудки,
Журавли пошли плясать,
долги ноги выставлять.
Ноги длинные кривы,
Портки синие худы.

Как у Вни в огороде
Сторублевый конь стоит.
Я хотела прокатитсья,
А мне Ваня не велит.

Бае-бае-бае-бае,
Неходи ты к нам, бадяй,
Неходи ты к нам, бадяй,
У нас Ваню не пугай.

Березынька у окна,
Расшумелася она.
Березынька скрип да скрип,
А наш Ваня спит да спит.

Баю-бай, баю-бай,
Спи, Ванюшка, не вставай,
А-то к нам придет Бабай,
Скажет: «Ванечку отдай!».
А мы Ваню не дадим,
Нужен Ваня нам самим.

Смотрите также:

Все тексты Русская народная колыбельная >>>

And Bai Bai Bai
Grandfather went fishing
Grandmother feed cows,
And father chopped wood.

Bai Bai Bai Bai
Do not lie down, Vanya to the edge,
Falling off the edge
Yes, you ride.

Ay lulu-lulu-lulu
I do not scold, I do not scold,
I do not scold, I do not scold.
And I’ll tell those tales.

Ducks flew in
We played the pipes
The cranes went dancing
debts legs expose.
The legs are long crooked
Portoki blue are thin.

Like Vnya in the garden
A hundred-ruble horse stands.
I wanted a ride
And Vanya doesn’t tell me.

Bae-bae-bae-bae
Come to us, go bad,
Come to us, go bad,
Don’t scare Vanya here.

Birch by the window
She made a noise.
Birch squeak and creak,
And our Vanya sleeps and sleeps.

Bye-bye, bye-bye
Sleep, Vanya, don’t get up,
But Babai will come to us,
Says: «Give Vanya!».
And we won’t give Vanya
We need Vanya ourselves.

Источник